Материнский инстинкт

Красивая женщина лет сорока сидела, уронив голову на руки. Ее сын Олег, которого она любила больше других своих детей, так как он являлся точной копией своего покойного отца, композитора Олега Никольского, покидает мать, полюбив дочь ее врага — ее сводной сестры Ларисы, Линду. Евгения Азарина, талантливая певица, недавно оставившая сцену, вспоминала прожитые годы. Перед ее глазами прошли печальной тенью погибший Никита и недавно ушедшая из жизни тетя, заменившая ей мать. Ей вспоминался тернистый путь к славе и происки завистников. Испортившая ей жизнь вторая семья отца. Женя подняла голову и посмотрела в зеркало. На лице появились морщинки, в длинных черных волосах мелькали серебряные пряди, но светло-голубые глаза были все также нежны и красивы. Внезапно Женя вздрогнула: отворилась дверь и в комнату вошел второй ее сын, Дмитрий. Дима прошел на кухню. Шестнадцатилетний подросток сейчас искал чего-нибудь поесть. Молодой брюнет остановил свой выбор на молоке с печением. Он присел рядом с матерью. — Мам, все хорошо? — Да, все хорошо, сынок. — ответила чуть печальным голосом Женя. — Мне обязательно нужно поступать на исторический? — спросил Дима спустя время. - Мам, ты знаешь, что я хочу в Кнесинку, я хочу петь и сочинять песни, а не рассказывать нудные исторические факты. Брюнет медленно поглощал молоко с печеньем. — Сынок, ты знаешь мое мнение по этому поводу: ты поступишь на истфак, это надежнее и спокойнее. Ты не знаешь всей этой кухни. — Ну, значит, можно считать, что я завалил. — проговорил брюнет. Тут в комнату вбежала молодая особа на один год старше самого парня. Сестра держала запакованное письмо из музыкального института. — А у тебя что, Кать? — спросила Женя, ожидая нового удара. — А это письмо не мне. — проговорила дочь и положила письмо из музыкального института. На конверте был символ музыкального института Кнесинки. — Я все обдумал, и я знаю, что ты бы не дала мне поступить, твой авторитет знают в этом учебном заведении. Мам, что плохого в том, что я хочу сочинять музыку? — Когда я была всего на пару лет старше тебя, мне все говорили, что я обречена стать звездой. Я и стала ею, но счастья мне это не принесло. — ответила Женя Азарина. — Я — это не ты, мам. — проговорил брюнет, распаковывая письмо из института музыки. В письме было написано о том, что молодой человек по имени Дмитрий Азарин зачислен на первый курс в Кнесинку. — Меня взяли. — проговорил брюнет. — Что же, для тебя, как и для твоего брата, неважно мнение старой матери. — грустно улыбаясь, ответила Женя. — Ты идешь на встречу своей судьбе… удачи, сынок! — Мам, не такая уж ты и старая. Я могу учиться и на двух факультетах. — проговорил со вздохом молодой парень. — Сорок — это уже осень. Пусть будет по-твоему, сынок. Дмитрий обнял маму за плечи и проговорил: — Спой что-нибудь, пожалуйста, мам. Женя вначале отказывалась, но потом принялась напевать: — Мы научимся жить иначе, Не тревожить себя вопросами, Ото всех наши крылья спрячем, И однажды проснёмся взрослыми Обещаю, мы будем выше, Если ты сосчитаешь до десяти. И случайно коснёмся крыши, И узнаем секрет невесомости… На осколках звездопада Мы недолго были рядом. Мы летели, как кометы, Чтоб сгореть бесследно где-то. Я открою все окна настежь, Чтобы в комнате стало ветрено. Ты сегодня меня узнаешь, Но не сразу, а очень медленно. Мы с тобой нарисуем полночь И раскрасим её, как хочется. Я желанье твоё исполню: Этот сон никогда не кончится. На осколках звездопада Мы недолго были рядом. Мы летели, как кометы, Чтоб сгореть бесследно где-то. На осколках звездопада Мы недолго были рядом. Мы летели, как кометы, Чтоб сгореть бесследно где-то. Голос Жени был таким же сильным, волнующим и красивым, как в молодости. Молодого брюнета всегда успокаивало пение его мамы. В детстве он всегда, слушая мамин голос, тихо сопел, положив голову на ее колени. Теперь он повзрослел, но остался верен своей привычке. — Мам, я на свидание, буду поздно. — проговорила Катя. В доме сейчас остались только сама Женя и ее младший сын Дмитрий. Женя всегда становилась печальной, но в то же время как-будто молодела, исполняя эту песню. Ее васильковые глаза блестели, щеки горели каким-то лихорадочным румянцем. Пальцы женщины перебирали волосы ее сына.