Скорость.

Джеймсу достаточно одной минуты, чтобы понять, что у молодого человека в кожаных штанах, сидящих до безобразия низко, и в галстуке школьника, стелющемся по сетчатой майке, знакомая копна грязных волос, и что тонкие губы, затемненные черным блеском, носят знакомую ухмылку, и что изгиб проколотых бровей очень знаком. Джеймс не может сказать, что не замечает сосков, виднеющихся под майкой, но ведь до этого момента у него никогда не было возможности изучить их. До этого момента. До этого... Секунда внутреннего конфликта, в котором ум Джеймса чуть ли не ломается - изменяется - но потом все начинает казаться привычно легким, ведь это - миссия. Джеймсу не требуется говорить, что, черт возьми, Кью делает вне офиса квартирмейстеров, уже не говоря о его одежде... Джеймс также знает что: a) он рядом с самой настоящей бомбой, b) он попросил помощи и c) это - задняя часть поезда, захламленного граффити и грязными листовками на полу, рекламирующими различные учреждения, предлагающие сексуальные услуги, и это - идеальное место для парня с хитрыми глазами, с веками, накрашенными тенями, для того чтобы приблизиться к клиенту средних лет в необычно прекрасном костюме. Мужчина позволяет Кью (нет, шлюхе) незаметно подойти к себе и положить умелые руки на бедра Джеймса. Руки, которым, без сомнения, приходилось забираться в брюки многих бизнесменов. "Я сказал бы, что у меня есть кое-что для Вас, - бормочет юноша, а темные губы так и обещают ласки, - но я скорее думаю, что у Вас есть кое-что для меня". Его ладонь (черный лак для ногтей, перчатки без пальцев), устраивается на паху Бонда. Джеймс сжимает чужое запястье. "И сколько же мне надо иметь? Для тебя?" "Столько, сколько можете, - парень улыбается. - Скажем, двести?" Время. Бомба должна взорваться в два часа. А сейчас семнадцать минут второго. "Это мило, - говорит Джеймс, сжимая руками ягодицы, облаченные в кожу. - То, что ты думаешь, что стоишь так много". "О, я стою больше, если Вы просто позволите мне доказать это Вам, - улыбка становится более хищной, - дядя". "Не надо. Не называй меня так." "Нет? Тогда как насчет перебраться туда, где у нас окажется меньше аудитории?", - он хлопает сильно прокрашенными ресницами и ленивым взглядом изучает других пассажиров, все из которых на данный момент имеют огромное значение. Любой из них может быть тайным агентом или скаутом, закинутым сюда террористами, заложившими бомбу. Любой из них, если они выкинут что-то внезапное, может поднять тревогу, которая навлечет взрыв намного раньше запланированного времени. Джеймс чувствует искру, которую чувствовал бы любой человек, которому предложили в пользование очень симпатичную задницу. Он позволяет собственному пристальному взгляду бросать парня в жар, сокращая физическое расстояние между ними. Кью (нет, шлюха) приятно дрожит. И тащит его за руку к самому близкому туалету. Как только они оказываются внутри, заперев дверь за собой, и зловония общественного туалета распространяются вокруг них, обольстительный мальчик вдруг поникает, словно тает, и становится собой. Кью. "Вот состав, он отключит питание, - говорит он в тихой, емкой и гладко профессиональной поспешности. В ладонь Джеймса ложится стальной цилиндр. - И вот таймер. Бомба не считает время, поскольку Вы и я измеряем его; есть уравнение, которое должно быть нанесено на карту, наоборот, с даты юлианского календаря к логарифмической ценности... - Кью резко прерывает себя. - Не важно. Вы будете использовать это устройство, а не Ваши наручные часы, для подсчета времени". "И сама процедура?" "Я буду здесь, - Кью извлекает тонкий наушник телесного цвета и аккуратно засовывает его в ухо Джеймса, ничуть не задерживаясь, чтобы приласкать его, - диктовать Вам". "Будешь шептать милые глупости, да?" Кью щурится, но в его глазах появляется жадный блеск, который однозначно помешает их сегодняшней миссии. "Бонд". "Не подходящее время для изнасилования местным агентом, я понимаю", - признает Джеймс, и Кью фыркает. "Ждите", - говорит он, когда Джеймс заканчивает расспрашивать, что делает каждое из миниатюрных устройств Кью. Они маленькие, но полезные, прямо как он сам. "Что?" Кью подходит близко и несильно прикусывает его губу, и это словно ключ, заводящий порнографически красивый автомобиль. Джеймс прижимает парня к туалетной стене и начинает завоевывать этот дьявольский небольшой ротик с его языком, тягуче медленно, до тех пор, пока Кью не начинает задыхаться и беспомощно цепляться за Джеймса. Квартирмейстер обхватывает ногами талию мужчины, отчего кожа штанов тихо скрипит. Джеймс едва успевает подумать, насколько неудобными они должны быть, прежде чем его большие пальцы оказываются на сосках Кью, поглаживая их через майку, затем сжимая их сильнее, пока парень не прижимается к Бонду еще теснее. У искры до опасной вспышки есть совсем немного времени, но Кью попросту не был бы собой, не имей он контроля над временем. Прокляните его. "Ты должен сделать это", -хрипло говорит Кью (не шлюха). Прекрасная дисциплина. Губы Кью алеют от укусов, его зрачки расширены, член мучительно упирается в ширинку этих чертовых штанов, но выражение его лица спокойно. "У Вас есть меньше чем двадцать три минуты, чтобы разрядить бомбу после Вашего прохождения мимо скаутов, - Кью продолжает почти надменно, - хотелось бы надеяться, что Ваша внешность позволит Вам пройти этот вагон. Я дам Вам все направления, в которых Вы нуждаетесь. Вы должны играть на слух. В буквальном смысле". "Я понял". "Поняли, гм? - Кью наклоняет его голову, тихо смеясь. Блеск на его губах уже давно начисто слизан. - Двадцать одна минута. Спешите, 007". "Я собираюсь взять тебя, - усмехается Джеймс, выправляя свой жакет, чтобы тот ничуть не скрывал его эрекции. Кью просто прижимается к кабине, его бедро упирается в раковину. И все же его голос, когда он говорит, еще слишком спокоен. "Не буду против". Бонд вздыхает, щелкает мысленным тумблером, переключая себя с секса на убийства и открывает кабину, чтобы выйти в вагон, заполненный пассажирами, жизни которых он должен спасти - за исключением террористов на борту, которых он должен хватать за шею. Он продолжает идти и отказывается трепетать при тихом, дыхании Кью, направленном внутрь его уха. "Вы довольно хороши в этом", - Кью наблюдает, как движется Джеймс, но это не стандартная тренировка, направленная на изучение эффективных убийств. Кью может, вероятно, убить людей своим мозгом. "Это не единственная вещь, в которой я хорош". Это не означает, что Джеймс не возьмет то, что должно принадлежать ему. "Оу? - Кью просто издевается над ним. - И я предполагаю, что у нас достаточно времени для проверки Ваших возможностей?" "Да", - отвечает Джеймс вскоре потому, что человек почти стреляет ему в лицо, прежде чем Джеймс ломает его руку, а затем - с удовлетворением - несколько ребер. Хруст наверняка слышим на другом конце. Это работа пары минут. Джеймс находит бомбу и щелкает крошечным перочинным ножом, вытащенным из его ботинка. Он полностью готов действовать по словам Кью. Как только он справляется с работой, и Кью замолкает, больше ничего не говоря своим все еще хрипящим голосом, Бонд ищет дорогу обратно в туалет, который к его приходу, разумеется, оказывается пустым. Он не делает ничего ребяческого, вроде удара кулаком по стене. Вместо этого он просто смотрит с негодованием в зеркало - которое Кью наверняка снабдил камерами - тем лучше чтобы оскорбить его - и снова слышит голос. "Вы преуспели, Бонд". "С тобой все будет в порядке". "Будет ли? Не будет, если Вы останетесь на поезде до следующей остановки, где испуганные люди в настоящее время кричат и указывают на не менее чем восемь трупов, украшающих собой поезд. Им, наконец, удастся вызвать полицию, и Вы, мистер Бонд, будете арестованы. У Вас есть четыре минуты, - услужливо добавляет Кью". Джеймс успевает за три.