Не отпускай

«То, что случается, случается вовремя» Впервые за долгое время два семейства собрались вместе. Ходзуки и Учиха. Альфы о чём — то негромко беседовали, предоставив омегам свободу. Утаката-сан отдавал последние распоряжения насчёт сервировки стола, попутно выясняя у очаровательно краснеющей Конан, как ей удалось заставить своего жениха, известного своим «трудоголизмом», больше отдыхать. Конан ловила улыбку Итачи и улыбалась в ответ: -Разве Утаката — сан не знает? Итачи — сан не перестал быть трудоголиком. Он просто стал моим женихом. Утаката вздыхал и мечтательно задумывался. Райга… Саске смотрел на камин. Камин особняка Ходзуки был похож на их, разве что хозяева предпочитали всегда закрывать горящее пламя экраном. Говорят, смотреть на горящий камин — это своеобразная медитация. Очистка кармы. * Несмотря на то, что пляшущие блики огня были надёжно скрыты витражом с красиво подобранным рисунком, это не мешало при желании наблюдать за танцем пламени. Ему всегда нравилось это. Смотреть на то, как горит огонь, переплетая в причудливом соединении руки — всполохи. Почти как в «Тайё». Вода и огонь. Что может быть такого более чем несовместимого и, в то же время, так одинаково привлекательного? Вздохнув, Саске осторожно встал и, поплотнее укутавшись в кардиган, выскользнул в оранжерею, примыкающую к парадной гостиной «Мидзу Тэнси» **. Во всём особняке Ходзуки присутствовало главное, то, что с недавних пор так оценил Саске. Милый домашний уют. В носу подозрительно засвербело, Саске фыркнул и пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Он стал таким сентиментальным! Оставалось только полностью вернуться к дурацкому гардеробу, цветовые решения которого на все лады восхвалялись в «Мегги хит» *** как «самые тёплые оттенки, подчёркивающие природную привлекательность омег и повышающую их неоспоримую власть над альфами». Саске снова фыркнул. Если что и осталось неизменным, так то, что он никогда не будет прежним «милым, застенчивым омежкой». Тонкие, изящные пальцы омеги осторожно дотронулись до одного из цветков недавно расцветшего клематиса. Раскинувшиеся лианообразные побеги радовали глаз разноцветной россыпью. Он медленно обошёл всю оранжерею, иногда замирая около очередного расцветшего цветка, любуясь то красотой белоснежной гвоздики, то пушистыми розовыми соцветиями фудзибакама, то нежным сиянием колокольчика. **** Около последнего шаг омеги замедлился. Синева цветка так была похожа на глаза одного конкретного альфы… Почувствовав, как щёки покрывает румянец, Саске огляделся и, заметив плетёную мебель, подтащил поближе одно из кресел и сел около колокольчика. Лёгкий медовый аромат не причинял дискомфорта, наоборот, хотелось сидеть здесь вечно, забыв обо всём, и вдыхать запах цветка, мгновенно ставший любимым. Несмотря на то, что его так долго обвиняли в испорченности и позоре, Саске удалось сохранить себя. Если не целиком, то в самом главном. Склоняя голову перед неприятностями и обстоятельствами, не позволить этим самым обстоятельствам заставить принять их как неоспоримую догму. Злой блеск жестоких глаз. Собаку но встал перед вздрогнувшей омегой как живой. Поёжившись, Саске зябко повёл плечами, словно отгоняя прочь призрак прошлого. Просто было очень больно… Учиха Микото по — прежнему была там. В клинике «Цукуба», где вместо уволенного главного врача Кумо Омои был назначен другой. По иронии судьбы, на хирургическом отделении, где когда — то лежал якобы пострадавший Учиха Сай. Теперь он действительно лежал там, бесчувственный ко всему на свете, искренне оплакиваемый только одним человеком. Возможно, Учиха Итачи оказался более суровым старшим братом. Когда Сай «получил по заслугам» за младшего.. Но, когда двери реанимационной палаты закрылись за врачами, Итачи коротко объявил, что, отмотай всё назад, он поступил бы так же, и не жалел бы, даже если Сай умрёт. Сай не умер. Альфу удалось спасти, правда, он впал в кому. Учиха Микото была безутешна. Первое время она сидела около кровати, на которой лежал, подключённый к аппарату искусственного дыхания, бледный и неподвижный средний сын, наотрез отказываясь отойти от него хоть на шаг. Не ела, не пила, не обращала внимания на себя, на то, что её когда — то гладкие, блестящие, шелковистые волосы, которые её грозный супруг любил распускать иногда… в супружеской спальне… постепенно превращаются в спутанные, дурно пахнущие космы. Правда, всё же до Микото удалось достучаться, и она позволила допустить до сына сиделок. О чём думала альфа, часами сидевшая около постели того, про которого услышала столь много постыдного и мерзкого? По — прежнему считала всё, что узнала, ложью? Или, поскольку теперь у неё было время, она смогла обдумать все обвинения и, несмотря на то, что отрицала вину, признать её? Саске прикусил губу. Индра — сама не зря запретил ему участвовать в той встрече. Когда носилки с отключившимся Саем погружали в машину «Скорой помощи» с эмблемой «Цукуба», Учиха Микото впала в такую ярость, что собственный муж с трудом справился со своей разъярённой самкой. Она вырывалась, плевалась, рычала, обнажая клыки и проклинала Саске, из — за рождения которого и случились все эти беды. Кричала, что лучше бы её младший сын сдох в той подворотне и честь Клана была бы спасена. Обвиняла Клан в недальновидности воспитания омег, в том, что выбранный альфа не сумел справиться с её младшим сыном и нажил им новые неприятности. И, наконец, впав в совершенное исступление, обвинила небеса в жестокости и в том, что по какой — то нелепой случайности «никому не нужный» омега Учих остался жив, когда была такая шикарная возможность окончательно стереть заблудшую душу с лица земли. Ради Клана… Именно после этих слов Учиха Фугаку влепил ей пощёчину. Тогда Микото словно очнулась, низко поклонилась своему альфе и направилась к машине. И никто не посмел её остановить. Конечно, Саске всё это не рассказали. Он просто догадался. Тень пробежала по челу задумавшейся омеги. К̀ак он решил? -Ошибки, — прошептал Саске, наклоняясь ниже, чтобы скрыть выступившие на глаза слёзы. Даже от самого себя. Он всё равно надеялся, что… -Мама. Когда Госпожа Микото приезжала домой, Учиха Фугаку, общаясь с Индрой или с Итачи, с которого, к слову, сняли обвинения в нанесении «тяжких увечий, приведших к тяжёлым для пострадавшего последствиям», неизменно передавал обоим альфам вежливые поклоны. В то, что Микото передаёт привет и младшему сыну тоже, Саске не верил абсолютно. Но такова наша природа, что мы продолжаем ждать невозможного. Юноша вздохнул. К чему переживать? Тем более, ему необходимо сохранять душевное равновесие. Он покосился в сторону ящика с невероятно пушистым «облаком». Суйгецу прожужжал ему все уши, расписывая невероятную красоту этого цветка, внешне похожего на стог сена. Только Ходзуки Суйгецу, с его упёртостью и верой в собственное видение «прекрасного», мог поставить «номером один» цветок, у которого, стоило признать, было довольно поэтичное название. Серебряная трава, или веерник китайский. Хмыкнув, Саске решил быть снисходительным и справедливым. В конце концов, у каждого человека имеет право быть своё «чувство прекрасного», верно? И кстати, о «совместимости и привлекательности». Он оторвался от «своего» колокольчика и повернул голову в сторону открывшейся двери: -Ну что? Невероятно оживлённый, принёсший с собой насыщенный аромат «помеченного» альфой омеги, его друг стремительно вошёл в помещение оранжереи, разве что не бегом: -Ты понял, о чём я говорил? Правда, моя «трава» имени Кимми прелесть? Саске закатил глаза. Ну отчего некоторые влюблённые омеги превращаются вот в это чудо, слышащее только то, что хотят слышать? И видящее, кстати, тоже. Потому что трудно не заметить, что сидящего «около колокольчика» Саске и ящик с «сенообразным» монстром разделяет, по крайней мере, пол — комнаты точно. И тут он вспомнил последние слова. -Имени Кимми? -Мы с Кимимару решили пожениться, как только закончим школу. Колледж я могу осилить, даже имея замужний статус. Кимимару не против, папа и отец тоже. Ну, а в универе женатый альфа тоже может поучиться. Обдумав сказанное, Саске удивился: -Но ты, вроде, тоже хотел продолжить учёбу? Суйгецу потёр нос. Прижмурил один глаз, с хитринкой посмотрел на Учиху: -Медицину и социологию я не брошу. Потом, думаю… Мне. Будет. Некогда. Сечёшь подвох? -Нет, — моргнул Саске. Наверное, релаксация в обнимку с колокольчиком свела мыслительный процесс к абсолютному нулю. Суйгецу тут же принялся хвастаться и задираться: -А ещё сдал экстерном экзамены за третью ступень! Где справедливость? Тебя хвалили, тебе понаставили высших баллов. Это нечестно! Саске было открыл рот в возмущении, но остановился и рассмеялся. Суйгецу дурачился, как когда — то, а он повёлся… вот и всё! Но Суйгецу опять его удивил. Перестав ёрничать, оглянулся на дверь, сообщил: -Я знал, что тебе необходимо побыть одному. Но, знаешь… просили заранее тебе не говорить, потому как это вроде сюрприз. Прибыли ещё гости. Имена назвать? А Саске думал, что отучился так жестоко краснеть в одну секунду. Нежный румянец, когда он любовался колокольчиком, сравнивая синеву чашечек с цветом глаз одного альфы, конечно же, не в счёт. Кресло полетело на пол. -Подожди, увалень. Суйгецу вмиг оказался рядом. Небрежно отодвинул упавшую мебель в сторону, достал гребень, причесал Саске, сорвал несколько колокольчиков и, мужественно преодолев сопротивление, вплёл их в отливающие синевой волосы. Заботливо поправил кардиган, придирчиво заставил Саске повернуться вокруг своей оси. Не зная, зачем и почему, Саске покорно выполнил все эти манипуляции. -Красавчик! — нежно прогудел Суйгецу над ухом. И тут же, не давая опомниться: -Когда ты собираешься сказать Наруто…? На секунду опешив, Саске подобрался и резко объявил: -Думаю, это не твоё дело. Подумал и более мягко добавил: -Извини. Прикинув, что в данный момент имеет дело с гормонально нестабильным человеком, Суйгецу переключился на менее опасную тему: -Собственно… Меня попросили сходить за тобой, Учиха. На секунду замолчав, не отказал себе в удовольствии выступить в роли доброй феи, мол, пускай Саске сто раз раскается в своей невольной грубости. Прошептал: -Там Наруто. Наруто действительно был там, стоял около Джирайи, оживлённо обсуждающим что — то с хозяином особняка, жестикулируя руками и иногда энергично качая головой, словно подтверждая каждое произнесённое им слово. Мито и Цунаде церемонно разговаривали с Индрой — самой и Фугаку — саном; Конан спрашивала о чём — то Утакату. Но засиявшие глаза Саске видели только Наруто. С наслаждением окунаясь в такой же тёплый свет лучистых глаз альфы, тоже видящего только свою омегу. Наруто чуть похудел, но крепко стоял на ногах. Правая рука Наруто, повреждённая во время боя, всё ещё висела как плеть. Саске, подошедший к своему альфе, ласково провёл по ней чуть дрогнувшими пальцами, тихонечко массируя, делясь своим теплом. -Какой неудачник тебе достался, — прошептал Наруто, незаметно прикусывая ушко омеги и ероша дыханием небольшие завитки волос, — то к инвалидному креслу пригвождён, то рук не весь комплект. -Не прибедняйся, — строго заметил Саске, однако еле сдерживаемая улыбка говорила в противовес сердитому тону: -Твои тётушки сообщили диагноз врача. Постепенно двигательную функцию мышц восстановят. -Спасибо, прямо от сердца отлегло, — низкий игривый полурык едва не заставил ноги подкоситься: -А то я решил, что с сексом пролетаю. Саске резко обернулся, выворачиваясь из.. одной руки. С одной рукой или с двумя, идиот ухмылялся. Впрочем… Саске по привычке прикусил губу. Flashback. Мито — сан, в последнее время частенько навещавшая семью Наруто, приветливо улыбнулась: -Саске — чан! Очень рада тебя видеть. Наруто уже дома, вернулся из больницы. Итачи — сан предупредил, что ты заедешь его навестить. Вежливо поклонившись, Саске аккуратно разделся и прошёл в комнату Намикадзе. Последний полулежал на низком диване и, прикрыв глаза, полностью отдался во власть музыки, включённой так громко, что голос певца слышался даже через наушники. Грудь альфы равномерно вздымалась, чуть натягивая тонкую хлопчатую майку, немного задравшуюся около пупка. Одна нога Наруто была согнута в колене, другая свободно лежала на простыне. Взгляд омеги задержался на пальцах этой ноги, подгибающихся в такт мелодии. Может быть, вспомнил, как подгибались пальцы его ног, когда они занимались сексом последний раз? Когда… Хлопнула створка раскрытого окна. Наруто любил ветер, свободу, поэтому окно было открыто. Только прозрачная тюль закрывала его. Лёгкая ткань взлетела вверх, открывая вид на ясное, без единого облачка, небо. Саске поспешно прикрыл дверь, и, пока возился со створкой, Наруто его почуял. Снял наушники, отложил в сторону. Улыбнулся, чуть прищуривая глаза. Не отрывая взгляда, похлопал около себя: -Саааске. Делая вид, что не понимает откровенных заигрываний, Саске осторожно приблизился и сел на краешек. Он чувствовал себя странно, пугаясь догадкам и запрещая думать больше того, что уже приходило в голову. Обрывая сладкие намёки и оставляя себя в неведении до поры до времени. Пока не обнаружил, что Наруто на самом деле хочет секса. -Ты не обнаглел ли? Продолжая сидеть на краешке дивана, только немного повернувшись в сторону «агрессора», Саске с силой хлопнул того по руке. -Саааске… — Наруто, тот самый Наруто, в первый день знакомства, показавший себя нереально крутым самцом, впрочем, превосходно это и не раз подтвердивший, сейчас был похож на ребёнка, у которого отобрали конфету. -Разве я не доказал, что достоин такой омеги, как ты? -Свою порцию упрёков ты, по — моему, получил, — не преминул огрызнуться Саске, не желая сдаваться и отворачиваясь от покрывала, уже не скрывающего бешеного желания альфы. Наруто слегка нахмурился. О да. Отповедь Саске, что надо было отказаться от боя с Гаарой, тогда бы он не получил увечий, Наруто запомнил надолго. И даже очевидная истина, что при другом раскладе неизвестно, удалось бы вытащить омегу из рук красноволосого, для Саске не была истиной. Когда он закусывал удила, то становился не управляем и жутко убедителен в заведомо проигрышном споре, это Наруто давно понял. Как и то, что он готов простить своей омеге.. абсолютно всё. Даже «это». Едва подрагивающий от возбуждения Наруто сумел повалить Саске на спину, взгляд омеги неожиданно стал каким — то.. странным. А потом ошеломлённый Наруто услышал, как Саске, его Саске, рычит на него. И это далеко не игривое «мурчание», полурык, нет. Это рычание самки, не желающей спаривания и предупреждающей об этом. Последнее «китайское предупреждение». Конец Flashbackа. «Когда ты собираешься сказать Наруто?» Вопрос Суйгецу застал Саске врасплох. Но зато напомнил о том, что так тревожило его всё это время. Когда — то Саске возненавидел альф. Потом встретил альфу, что сумел найти подход к ожесточившейся, озлобленной омеге. И доказал, что на него можно и нужно положиться, на него. На альфу. Даже когда его предали снова. Этот альфа всегда был тем, кого Саске смог назвать своим другом, пока не понял, что это уже не просто дружба. И что этот конкретный альфа сумел сделать невозможное: вернуть доверие. Такое зыбкое и ненадёжное сначала, окончательно вернувшееся и окрепшее в конце. А что делает он, Саске, теперь? Почему он решил… Саске оглянулся на Суйгецу, убедился, что друг на него не сердится. Снова повернулся к Наруто и замер. Пользуясь тем, что Ходзуки Утаката принялся командовать, кому куда сесть, альфа опустился перед омегой на одно колено. … «Он держал на раскрытой ладони бархатную коробочку, представляя себе, как наденет кулон на белоснежную шейку омеги. Как скользнёт цепочка вниз, позволяя граням бриллианта вспыхнуть всеми оттенками, от сумрачных тонов пепельного, льдисто — голубого цвета до насыщенных оттенков ярко — синей гаммы, отражаясь на дне чёрных глаз, опушённых ресницами, видно, и вправду на погибель более слабым альфам». Так Наруто мечтал, и сейчас эта мечта отражалась в его любящих глазах. Не отрывая от Саске взгляда, Наруто ухитрился достать из кармана брюк заветную коробочку, сжимая бархат вспотевшими от волнения пальцами, и хрипло произнёс предназначенное только для них двоих: -Ты.. выйдешь за меня? *** Закончив заполнять многочисленные бумаги, Акасуна Сасори несколько секунд любовался, как подсыхают чернила. Ханзо — сэмпай любил, чтобы отчёты о выполненных миссиях его подчинённые сдавали исключительно в письменном виде. Не терпел напечатанный текст. Считал, что напечатанные на компьютере «ровные, одинаковые» строчки не отражают душу того, кто это напечатал. Поэтому все вздыхали, но, матерясь и ругаясь, «брались за перо». И особенно выделял тех, у кого был красивый почерк. Что ж, у каждого свой пунктик. И, если природа — матушка не поскупилась и твои иероглифы, мать их, образец каллиграфии.. стоит ли париться по такому незначительному поводу? Усмехнувшись, багряноволосый альфа терпеливо подождал, пока подсохнет последний иероглиф. Похожий, если всмотреться, на бездушный оскал Ада. «Смерть». Сасори передёрнул плечами и, убедившись, что чернила окончательно подсохли, аккуратно скрепил листы отчёта пятнистой пластмассовой скрепкой, положил в небольшую кожаную папку и направился в кабинет «Саламандры». Пока шёл по коридорам АНБУ, встретил нескольких альф; трое, как и он, были из «Акацки», а последний, низкорослый альфа с мутным взглядом, был, как и он, в том отряде. Кивком, поприветствовав сослуживцев, Сасори чуть замедлил шаг, хмурясь. И сдержав страшное желание оглянуться. Ему показалось, что этот мудак очень уж пристально вглядывался в него… Остановившись перед кабинетом Начальника отряда, Сасори тщательно одёрнул чёрный плащ с алым облаком в районе сердца. Прижав папку с отчётом, он поднял руку, помедлив ровно секунду, уверенно постучал и, услышав рык: -Войдите! Не менее уверенно переступил порог. Саншоуо но Ханзо, босс «Акацки», встретил своего подчинённого, как всегда неласково. Среди ребят АНБУ (да и, по секрету, в самих «Акацки» тоже), ходила байка, что Ханзо — сама «всегда» не в духе. Видимо, когда мама — омега производила его на свет, бедная роженица была в плохом настроении. Но это была байка, и то, передаваемая шёпотом. -Ханзо — сама, — Сасори почтительно склонился. Согласно правилам, дождался короткого: -Что там с миссией? Сасори видел, что «Саламандра» успел бегло прочитать текст отчёта, но ответить в духе «Вы же только что прочли» приравнивалось к самоубийству. Багряноволосый камикадзе не был. Разве что... Выпрямившись, чётко доложил: -Один на один. Без подстав. -Смотрю. —хмыкнул Ханзо, найдя нужное место и, указав пальцем, удовлетворённо продолжил: -Бой был д̀ольше обычного? Хммм… больше, чем можно было ожидать от этих сопляков. Тайшо Мифуне доложил мне, что бой закончился победой одного из альф и смертью другого, и всё это отражено в твоём отчёте, так? Сасори сдержанно кивнул. Теперь следовало продумывать «каждое» слово. Похоже, Ханзо — сама остановился именно там. … «Приложив сведённые вместе пальцы к еле — еле бьющейся жилке, он поднял голову и медленно, чтобы слышно было каждое его слово, произнёс: -Собаку но Гаара мёртв.» -Он был твоим другом, поэтому ты забрал тело для погребения, — констатировал Ханзо. Сасори опять сдержанно подтвердил то место в отчёте, где говорилось и об этом. -Ступай. Я сдам твой отчёт в Архив. Миссия выполнена. Дело закрыто. Сасори снова склонился в поклоне и, выпрямившись, вышел вон, не заметив, как по губам Саламандры скользнула усмешка. * Вид горящего камина принесёт Вам энергию живого огня, очистит Вашу энергетическую систему, мысли, успокоит нервы. ** Буквально: «Морской Ангел». *** Журнал для омег. Название вычурное, но журнал слыл самым — самым) **** «Гвоздика пышная». Выражение означает патриархальный идеал женщины в традиционном японском обществе. Фудзибакама — посконник прободенный. Как и милый колокольчик — осенние цветы.