***
Я не мог сейчас представить её конкретные мысли перед тем, как она решилась наглотаться этих таблеток. Возможно у неё даже истерики после моего ухода не было, а только несколько горючих слёз. Я должен был предвидеть эту ситуацию как только её состояние изменилось на сумасшедшее, но мне всё время казалось, что она не сможет меня одного оставить. Меня зовут в регистратуру, а затем какая-то медсестра спустя пару минут подошла и сказала подниматься наверх, якобы её уже отправили в палату. Я задыхаюсь от прошлого страха и данной радости. Мигом на третий этаж. Меня пускают к ней, но доктор говорит, что с ней можно побыть только пока она спит, ибо её нужно оградить от людей, дабы она оклемалась. Как только ей станет хорошо, то я сразу же заберу её домой. Я сделаю всё, чтобы её психологическое состояние было отличным, а она чувствовала себя замечательно! Буду всегда с ней. Она жутко бледная, тихонько дышит и всё такая же прекрасная, даже сейчас. У меня всё сжимается холодом внутри от осознания, что я и её мог потерять. Не знаю, чтобы происходило дальше, если бы был печальный исход. Даже страшно представлять такое на секундочку. Я прижимаю её ручку к себе и мне хочется, чтобы она быстрее пришла в норму и чувствовала себя хорошо. Ей и так было слишком больно, слишком плохо. Мне уже наплевать на то из-за чего не родился наш ребёнок. Мы просто вместе будет теперь переживать это горе. Я не должен был обвинять её так открыто в этом, просто из-за своего отчаянья я чуть не наделал неисправимых глупостей. Меня зовёт к себе в кабинет врач. Там находился её и психолог. Они начали беседовать со мной и говорить о дальнейшем лечении, ибо за суицидниками нужен огромный уход. Я уже заранее понял, что здесь бесполезно разговаривать с ними, ибо они начали говорить, что мало причины выкидыша для такого и нужно её чуть ли не в психологическую клинику направлять. Я всей душой ненавижу психологов. Они никак не помогают, а только делают вид. Эти врачи не знают все ситуации и судят поверхностно. Я знаю Адамс и уверен, что ей не требуются эти психологи, ибо она так же к ним относится, как и я. Они только хуже сделают, а ей будет достаточно просто меня рядом и максимальной поддержки. Я слушаю только доктора, который спас ей жизнь и теперь наблюдает здесь за её выздоровлением. Он сказал, что ещё бы малейшие 10 минут и её не успели бы вытянуть с того света. Успокоительные были слишком сильные и после промывания ей даже не вкалывали ничего, то есть част тех таблетки просто подействовали и она от них сейчас спит. Ей поставили обезболивающую капельницу и сказали, что через пару дней её можно выписывать. Меня насильно начали отправлять домой. Я сказал, что остаюсь с ней. Мне будет сложно находится дома или на квартире, зная, что моя девочка сейчас одна в больнице и ей плохо. Я должен быть тут с ней и хотя бы просто держать за руку. Она всегда так засыпала со мной, держа меня за ладонь. Я знал, что раздражаю её, даже не раздражаю, а достаю, но она ничего не говорила мне никогда из-за чувств ко мне и боязни, что я как-то отреагирую плохо. Пусть простит меня, ведь она всё, что нужно мне для существования. Она права была однажды во всём и меня действительно ещё никто так не любил. Я могу столько дать человеку, если он соглашается быть моим и только моим. Я уже попытался и отдал часть себя, но та беда выбила из колеи и я превратился просто в какого-то дьявола. Мне правда казалось, что это её вина, но сейчас наплевать. Мы можем ещё раз попробовать. Я доверяю ей и думаю, что она сама хочет, но просто боялась мне это сказать, ведь я бы ответил, что она и следующего ребёнка убьёт. Я всё ещё хочу его от неё, да. И возможно хотел даже, когда был зол. Просто мне так было больно потом знать, что внутри неё больше нет нашего сына и я просто сходил с ума. Это было безумно ужасно справляться с этой трагедией и принимать её. Не знаю, что творилось с ней, пока она не приехала, но я видел её изнеможенный вид тогда ночью. Она была прекрасной, когда носила нашего ребёнка. Я не мог нарадоваться при виде её или когда держал её руки на животе. Не было периода прекрасней и я был счастлив, как никогда. Она могла бы стать отличной мамой и я бы хотел полюбить её. Возможно мозг здраво уже это сделал, но сердце по прежнему страдает за другой. Мне казалось, что этот ребёнок поставит всё на свои места и я больше никогда не буду одинок, ведь у меня будет сын. Я сейчас наконец впервые за весь этот период наконец смог сделать самоанализ всего, что произошло. Мне надо решить, что будет дальше и как мы будет жить вместе дальше. Я сижу здесь уже до ночи и несколько раз засыпал тут на стульчике. Но даже этот стульчик комфортней, чем сейчас была бы моя кровать и те стены, сдавливающие. Сквозь сон мысли даже не отпускали. Я пытаюсь найти что-то хорошее даже в том, что случилось вчера. Если бы не этот случай, то я наверное продолжал бы сходить с ума и мучить нас двоих. Сейчас хотя бы здраво могу теперь посмотреть на всё. На следующее утро я всё же съездил домой, чтобы не много отдохнуть, принять душ и потом я собрал не много вещей и снова поехал в больницу. Было не много странно, что она всё ещё спала. Ей только два раза за эти дни поменяли капельницу. Вторую сделали с какими-то витаминами для восстановления организма. Я радуюсь, что она хотя бы в сознании и просто крепко спит. То есть не нужно ждать, чтобы она пришла в себя и задержалась в этом состоянии. Я провожу время всё так же с её руками, рядом, наблюдая как она спит и тихонечко дышит. Мне сейчас спокойно как никогда. Давно такого не было за последние месяцы. Наверное всему итог мои немые разговоры с самим собой этой ночью и я наконец всё понял. Судьба дала специально такую ступень в жизни, чтобы проверить, как мы справимся с этой потерей и к сожаление всё произошло грешно и один из нас чуть не загубил себя. Она начала постепенно просыпаться к вечеру и медленно открывать глаза. Я так не хотел звать медсестёр и врачей, ведь они бы выставили меня, но я не знаю, может действительно так нужно будет. Я не могу пока что оторваться от её ладоней. Она начинает тяжелей дышать и я всё же зову медсестру, а та врача. Всё, в палату меня не пускают. Я сижу за дверью и мне не много страшно, что она может отказаться от меня и не захотеть дальнейшей жизни со мной. Я буду не в праве ей мешать или насильно удерживать. Она уедет или улетит и тогда врачи потребуются уже мне. Туда зашёл психолог. Наверное начнётся лечение с пристрастием. Просто отдайте её мне! Все эти психоаналитики никак не помогают. Они будут искать причину такого её поступка и только я знаю её. Мне просто не нужно было говорить тех ужасных слов перед отъездом, а там кто знает.. Может и не это стало толчком, а всё та же потеря, но всё равно, итог понятен. Через долгое время вышли доктора. Мне сказали, что ей нужно будет после выписки обязательная терапия с психологом. Да, да, я как бы киваю в соглашение, только бы они мне ещё мозг не вправляли и отстали. Если она не захочет, то я не буду её заставлять и насильно тянуть сюда. Её состояние уже лучше, но присутствует слабость. Лечащий врач сказал, что через сутки можно будет выписывать и что мне можно к ней. Очень радуюсь! Я тихонько захожу, она пока не видит меня, ибо вход сзади. У меня всё внутри трясётся и я не могу поверить всё ещё, что худшее позади, ибо должен признаться, думал, что её не спасут и больше никогда не увижу её живой. Она медленно приподнимается на подушке и не полностью присаживается. Я подхожу ближе и замечаю сразу же её испуганный взгляд. Она думает, что я буду ругать её наверное или что я зол на неё. Просто подсаживаюсь к ней и обнимаю, прижимая к себе. Она в ответ пытается сделать так же, но слишком слабая. Мы не отпускаем друг друга во всех смыслах этого слова сейчас. Я хочу передать ей своё спокойствие и чтобы она перестала дрожать. -Я хочу домой очень, когда мы уедем отсюда? - «Мы». Значит всё же она со мной готова быть даже после всего. -Завтра. Завтра я заберу тебя отсюда. Она как маленький котёнок прижимается ко мне и тонет в моих руках. У меня ощущение, что я должен её спасать от всего и всех, даже от себя иногда. Мне всё ещё не по себе, что я мог больше никогда не коснуться её, не ощутить теплых рук и милого взгляда на себе. Это такой ужас, который пронзал каждую клетку тела. Меня начали выгонять домой после отбоя по палатам. Так не хотелось оставлять её здесь одну в этих стенах и она ещё так руки мои держит и смотрит пронзительно, что я ломаюсь под этим напором. Радует, что завтра она уже будет дома со мной и мы будем старательно пытаться забыть про всё плохое. осталось только эту ночь перетерпеть и всё. Я отдаю ей её телефон и говорю писать мне или звонить, пока не заснёт, чтобы у неё тут не было такого одиночества. Предварительно я удалил там всю почту и сайты, которые могли бы потревожить. Мой вечер дня проходил на балконе с ноутбуком и весенним воздухом. Я очень уставший и хочу быть в объятиях того, кто любит меня. У меня всё туманно и спокойно. Закат проплывает мимо вместе с напряжённостью и я дожидаюсь темноты, чтобы заснуть.***
Последующее утро выдалось крайне хорошим и спокойным. Я забрал её домой, но нам единственное, что пришлось выслушать кучу рекомендаций от психолога и направления к нему. Просто это не та ситуация суицида, когда требуется специалист. Она умная и смышлёная девочка, а этот поступок был крайней точкой пика, к тому же меня рядом не было. Мы знаем оба, что такого больше не повторится и что нужно делать для этого. Камилла больше не смотрит как сумасшедшая и ведёт себя спокойно, размеренно. Так было до всего кошмара и я скучал за ней такой. Она весь день проспала у меня на руках или просто рядом. Домашний сон намного лучше, чем тот ужасный, больничный. Я спокойный, что она тут дома со мной, но у меня всё же закрадывается малейший страх, что она может снова как-то впасть в отчаянье и поэтому мне придётся следовать за ней по пятам пуще прежнего. Мне кажется, что она сама испугалась такого поворота событий и это всё было крайне не осознанно, ведь каких-то несколько минут и её могли не спасти. Надеюсь, что к ней пришло осознание, чем бы всё могло закончится. Она проснулась вечером и сразу же направилась в душ, а после уже совсем хорошо и отдохнувшей выглядела. Надеюсь, что внутри у неё такая же лёгкость, как и внешне, но не много сомневаюсь. Мы пока толком не разговаривали. Она сидела на ковре перед окном. Я хочу к ней подступится, сказать, что мне жаль и что я сожалею обо всём. Ведь мне никогда не было всё равно и каждое моё слово, грубое или нет было всегда не зря сказано, разве что только не осознанно. Я всегда думаю и сразу говорю. Подсаживаюсь к ней и прижимаю её за плечи к себе, а она берёт мою руку. Мы думаем сейчас об одном и том же. Ужасное ощущение пустоты и одиночества даже, когда между нами и миллиметра расстояния нет. Это другое одиночества. Опустошение, потеря и очередная беда, которая чуть не настигла нас снова, смешанная со страхом и собственным раскаяньем. Я только коснулся до неё, как всё заныло внутри. Мы личную боль начали делить через молчание друг с другом. Мы потеряли нашего ребёнка и вместе с ним себя. -Я думала, что не имею права жить, если из-за меня не родился он и страдаешь ты. -Я не должен был тебя винить и говорить все ужасные слова. - Мне так трудно произносить каждый звук, что будто задыхаюсь. Вот-вот придёт конец моему сильному стержню. -Мне было страшно спать, сны и совесть убивала. Я не могла быть с тобой в одно доме и не могла без тебя, это такой парадокс. Я каждый день будто сходила с ума, мне сложно принимать тот факт, что я не смогла выносить его, услышать первый крик, посмотреть на эти глазки и подарить его тебе. Я люблю тебя и мне жутко от того, что я принесла тебе так много боли. Я не делала этого специально. Я хотела, чтобы ты был счастливым и больше никогда не страдал. - Она начинает рыдать и мне тоже хочется. - Пожалуйста, не думай, что я осознанно всё это спланировала! Мне до сих пор сложно не ощущать его внутри. - Она развернулась ко мне и я обнимаю её, припадая к плечам. Сложно держаться и дыхание сводится на ноль из-за комка в горле, которых перекрывает воздух. - Рома, он уже толкался! - Начинается дикое рыдание. И мне кажется, что тут любой бы не смог быть в норме на моём месте. Я в след за ней разбиваюсь и веки устало пускают слёзы, когда она старательно начинает обнимать меня. И мы никогда не были ближе, чем сейчас. Мы опустошены без него и пытаемся эту пустоту заполнить друг другом. Горячие капли стекают от всех ужасных событий за последнее время и я не знаю, как мне удалось пережить прошлые дни, пока она чуть не умерла. Они прошли на одном дыхании и сейчас я понимаю в пятикратном размере, что мог потерять её. -Ты не должна себя ни в чём винить. - Бубню ей тихо я, стараясь дышать. - Мне было так страшно за тебя. Пожалуйста, пообещай, что ты такого больше не сделаешь! Умоляю! - Я прижимаю её так сильно, как только могу. - Прости меня -Нет, ты прости меня. Я никогда тебя больше не оставлю, я люблю тебя. - Она вытирает капли слёз с моих щёк, а я с её. Снова чувствую себя целым и защищённым. Она такая замечательная и чувствительная, что аж всё сжимается при виде её! Прекрасная даже, когда плачет и бесконечно грациозная, когда прикасается ко мне. -Давай мы просто представим, что этого ничего не было и потом попробуем ещё раз? Да, это цинично, но иначе никак и самовнушение может всё загубить. -О очень хочу его от тебя - Она убирает наши последние слёзы, целуя мои руки.