Напролом

Терпение – удел мудрецов, потому что именно те, кто обладает этим качеством, способен принимать правильные решения и не бояться, что они будут помутнены разгорячённым рассудком. Терпение позволяет держать голову холодной и придерживаться золотой середины, не впадая в крайности. Терпение не омрачает ожидание скоротечными мыслями и действиями, что способны всё испортить. Кроме того, это качество позволяет сохранять клетки окружающих людей целыми, а собственные голосовые связки – не сорванными. Но очевидно, Узумаки Наруто не обладала этим золотым качеством. - Кьюби! Кью-у-у-би! – противно канючила Наруто, сидя перед клеткой и упрямо смотря на своего сожителя. До того, как его заключили в Наруто Узумаки, Лис полагал, что терпение за многие годы одиночества и ненависти успело в нём взрасти, как кактус среди пустыни, однако теперь он не был уверен. Тысячелетняя выдержка летела к псам Какаши под хвост. - Ли-и-и-и-с. Девятихвостый. Демон блохастый! – вновь не выдержав, Наруто подскочила на месте и яростно глянула на биджу. – Сколько можно? Ты сам сказал, что хочешь поговорить со мной! Так какого чёрта ты молчишь, даттебайо?! Говори или познаешь тысячелетие боли! - Только сунься в мою клетку, Узумаки, - пророкотал голос Кьюби, и эхо от этой угрозы повисло в воздухе и застряло в нём, словно неосторожная муха, со всего размаху угодившая в желе. Наруто всё также смотрела на Кьюби, не дрогнув ничуть. Для Лиса в диковинку было подобное. Зная многих Узумаки, помня и двух своих предыдущих носителей, Девятихвостый был прекрасно осведомлён насчёт их твердолобости и упрямства, однако даже они трепетали, словно бабочки в руках человека, стоило тому поднести их к огню, когда Кьюби бушевал и грозил убить их. Либо эта девчонка хорошо наловчилась маскировать свой страх, несмотря на показушную открытость, либо Кьюби элементарно не понимал, в чём дело. - Наглая Узумаки, научись терпению, - оскалил клыки Кьюби. Лис принялся наблюдать за девчонкой. В последнее время это становилось интересным делом: что в реальности, что в её подсознании. Было видно, что какая-то острая, горькая мысль от слов биджу успела родиться в голове Наруто. Её было видно невооружённым взглядом, стоило только посмотреть на дрогнувшие на миг губы, прищуренные всего на краткое мгновение глаза и потемневший взгляд, ставший острым от наличия в нём какой-то мысли. Ненадолго Кьюби захотелось узнать, о чём подумала Узумаки. Произнесла же она другие слова, с обычным беспечным видом: - Зачем терпеть, когда я могу получить это здесь и сейчас, даттебайо? Кьюби прожил достаточно много, чтобы понимать, когда слова людей разнятся с их мыслями. - Ты не настолько важная особа, девчонка Узумаки, чтобы всё в этой жизни ты получала всё и сразу. - Я и не хочу быть таким человеком, Кьюби, - задумчиво протянула Наруто, доверчиво облокачиваясь на прутья клетки. - Нелогичное людское создание, разве не об этом ты говорила, когда желала всего и сразу? - Я подразумевала, что хочу однажды стать настолько сильной, чтобы эти силы позволяли прилагать меньше усилий и тратить меньше времени на получение того, что я хочу. Знаешь, когда ты сильный, тебе кажется, что препятствий не существует или их становится меньше. На самом деле же ты просто не замечаешь, как сносишь их со своего пути, когда раньше старался их обойти. Однажды и я снесу мои препятствия. А пока придётся сильно постараться, чтобы не стараться в дальнейшем. В голове Узумаки пронеслась шальная мысль, что сейчас Шикамару был бы доволен своей подругой. - Хм, шумная Узумаки и умеет думать, - издевательски протянул Лис, не сводя с джинчурики глаз. Было интересно, когда же она всё-таки отстранится от прутьев, не выдержав его взгляда. - Я просто кое-что поняла, - Наруто смотрела вверх, ожидая увидеть потолок и зацепиться взглядом за какую-то точку, плитку, трещину – не важно за что, однако наткнулась на стены, бесконечным конвоем уходившие выше и выше, а потом поглощавшиеся абсолютной темнотой, которая нависала над помещением, как огромный плотоядный паук в своей паутине, уютно примостившийся на своей паутине. – Ты говорил, что люди непостоянны, изменчивы. А ещё наши слова лживы. Поэтому я решила сначала доказать тебе, что я достойна знать твоё имя, а потом уже всё человечество. Девятихвостый приподнял голову и по-иному взглянул на свою носительницу, ожидая продолжения. - В общем, я подумала, как я могу доказать тебе, что все люди достойны твоего снисхождения, если сама не честна с тобой? Лис усмехнулся: - И почему же ты думаешь, что лжёшь? - Я не лгу, даттебайо! Никогда не лгу! – тут же вспыхнула Наруто от подобной формулировки. – Я просто часто не договариваю или умалчиваю. Бывает, хочу сказать что-то, но предпочитаю сдерживаться и говорить совершенно другое. Лис довольно хмыкнул, довольный тем, что мысли, появлявшиеся в его голове насчёт этой стороны Узумаки, оказались верными. Кроме того, внутри поселилось странное удовлетворение от того, что девчонка решила довериться ему, Кьюби Но Йоко. Необычным оно было потому, что раньше он испытывал тёмное, мрачное удовлетворение только тогда, когда сеял хаос и плодил в сердцах людей ненависть, злобу, когда давал выход своей ярости. Девятихвостый не знал, радоваться ли подобным переменам или раздавить их источник, пока тот наивно облокачивается на прутья его темницы, подставляя спину. В итоге Кьюби решил не трогать Узумаки, потому что впервые за многие столетия что-то сумело пробудить в нём интерес. - Если ты ожидаешь, что я обрадуюсь тому, что ты станешь ещё более болтливой, Узумаки Наруто, то ты глубоко ошибаешься. Прихлопну, когда надоешь своим трещанием. Куноичи перестала созерцать зияющую темноту наверху и обратила взор на Девятихвостого, а потом задорно улыбнулась. - Эй, Кьюби, а ты тоже кое-что понял. - И что же, человечишка? - Что со мной веселее, чем без меня! - Иди к чёрту отсюда, наглая девчонка! – тут же вскричал Лис, ударив лапой по прутьям клетки и заставляя Узумаки отшатнуться от них. Наруто ещё шире улыбнулась и, под аккомпанемент собственного смеха, ставшим чем-то наподобие её вечного спутника, слышимого всякий раз, стоило куноичи где-то появиться, вылетела за дверь. Кьюби долго смотрел в сторону выхода из помещения, в который юркнула Узумаки Наруто, забыв отголосок своего перезвона, повисший в воздухе наподобие рыка Кьюби, который тот издал в самом начале их разговора. Лис широко ухмыльнулся и громогласно расхохотался, поняв, что девчонка смогла отвлечь его от того, зачем изначально он сам звал её в подсознание: от раздачи ругательств за расточительное и ничуть не бережливое отношение к его чакре. Девятихвостый понял, что с Узумаки в следующий раз лучше не церемониться и сразу накинуться с ругательствами, нежели чем мучить ожиданием. Лис ухмыльнулся ещё больше, пообещав себе, что оторвётся на наглой джинчурики, когда та попытается уснуть.

***

Наруто сидела на перилах крыши резиденции Хокаге и затравленным взглядом глядела на полуразрушенную Коноху, которую вместе с волной общей скорби и печали захлестнул ливень, не прекращающийся уже несколько часов. Узумаки любила дождь, но не тогда, когда он приходил, словно тень, за бедой. Куноичи глубоко вздохнула, вспоминая похороны Третьего. Каждый житель деревни искренне скорбел по усопшему. Это было видно по выражению их лиц и фигурам, будто ожидавшим удара со стороны, но не собиравшимся отвечать на него. Удивительно, считала Наруто, что Хирузен Сарутоби сумел в душе каждого человека взрастить волю огня, уверенность в том, что никто не одинок. Пока существует селение, будет существовать и семья – это Наруто сумела вынести из речей старика. Она испытывала непреодолимую грусть, потерянность, ощущение лишения, однако не чувствовалась в груди острая боль. Не было того чувства, которое бы заставило её плечи опуститься, будто на них давила тяжёлая ноша, не щипало глаза от таких же острых, как и боль от потери, слёз. Было лишь сожаление и серая скорбь. И Наруто не понимала, делало ли её плохим человеком то, что она не испытывала того, что ощущали Конохамару и Ирука-сенсей, то, что она не сумела впустить в своё сердце Третьего настолько, чтобы его потеря казалась невосполнимой утратой, несмотря на всё то, что старик сделал для неё. Было некомфортно от подобных мыслей. - Усаратонкачи, слезь с перил, иначе упадёшь вниз, как это всегда с тобой случается, - недовольно произнесли сзади. Наруто даже не вздрогнула от столь дерзкого вмешательства в её бурный поток мыслей: Саске делал это частенько. К тому же Наруто чересчур сильно доверяла напарнику, чтобы пугаться его неожиданных вторжений. В подобных случаях, Узумаки была убеждена, человек реагирует на появление другого со страхом, потому что не позволил тому укорениться в своей жизни до такой степени, чтобы стать неотъемлемой её частью. Человек этот не был для другого таким же естественным, как воздух, а был чем-то инородным, поэтому его вмешательство в личное пространство воспринималось либо враждебно, либо со страхом. Саске успел пустить в жизни Наруто корни и прочно обосноваться. - Ты же поймаешь, теме, - спокойным голосом пробормотала Узумаки, зябко поёжившись: мокрая траурная одежда сильно липла к телу. Внезапно Наруто поняла, что дождь больше не обрушивается на неё непрерываемым потоком. Она подняла голову и увидела красный зонтик, который Учиха принёс с собой и теперь предоставил место под ним для Узумаки. Наруто мазнула взглядом по ещё более бледному, чем обычно, лицу Саске и вновь повернула голову в сторону Конохи. Учиха смотрел на напарницу и ждал, пока она заговорит. Он не хотел ничего спрашивать сам, потому что чересчур хрупок был момент, а вопрос из разряда «Что с тобой?» легко мог его безвозвратно опошлить. Да и общая атмосфера давила настолько, что не хотелось расходовать даже обычный свой лимит в десяток слов. Но придётся, очевидно, говорить больше, потому что подавленный вид Узумаки говорил о том, что ей нужна помощь, хоть сама бы она о ней вряд ли попросила бы прямо. Наруто выдохнула облако пара и пронаблюдала за тем, как оно, распадаясь на тонкие нити в воздухе, поднимается вверх, ударяется о зонт, а потом от него и вовсе не остаётся видимого следа, будто под действием зелья невидимости из старых сказок Ами-сан. - Саске, а делает ли человека плохим то, что он не плачет на похоронах? Учиха попытался встретиться с Наруто глазами, но та упорно не сводила их с размытой линии края деревни. - Я уже настолько отвык слышать от тебя глупости, что начал забывать, с кем общаюсь, - хмыкнул Саске и вперил взгляд в напарницу, ожидая реакции. - Даттебайо, Учиха! Хватит меня провоцировать! – тут же отреагировала Наруто, вскинув голову и яростно сверкнув глазами в сторону Саске. – Неужели ты не понимаешь?! Старик Третий столько для меня сделал: предоставил жильё, няню, возможность учиться в Академии, давал деньги на жизнь! А я… - в этот момент куноичи снова сникла и сжалась. – А я не чувствую боли от его смерти. Присутствует сожаление, будто умер лишь знакомый, но не близкий человек. Но это же неправильно! Я ведь!.. - Узумаки, успокойся и перестань нести чушь! - прервал Наруто Саске, перекричав её. Потом заговорил более спокойно, сумев приструнить собственные эмоции. – Слушай, усаратонкачи, ты не обязана горевать по каждому человеку, если твои чувства к нему недостаточно глубоки. Почему вообще ты считаешь, что этот старик сделал для тебя что-то доброе? Жильё тебе обязаны были предоставить и так, и так, потому что ты сирота, с няней дела обстоят примерно так же. Возможность учиться в Академии есть у каждого, кто владеет чакрой. Деньги тебе отчисляли с налогов людей. По сути, жила ты на деньги всей деревни. Всё, что ты назвала добродетелью, является лишь выполнением прямой обязанности. - Но как же!.. - Не перебивай, добе. Ты не обязана чувствовать боль из-за, что умер Третий Хокаге, потому что, во-первых, он ничего для тебя не сделал сверх необходимого, а во-вторых, связь с человеком приобретается не за счёт того, что его обеспечивают и содержат. - А за счёт чего тогда, теме? – буркнула недовольно Наруто, тем не менее, внимательно слушая Учиху. Куноичи помнила, что когда-то у напарника тоже была семья и родные люди, связи – он всяко больше неё разбирался в людских отношениях. - Узумаки, привязанности появляются тогда только, когда люди по-настоящему нужны друг другу, когда им не плевать друг на друга, когда они обоюдно проявляют заботу и интересуются жизнями друг друга. Скажи мне, хоть чем-то из этого одарил тебя Третий? - Он разговаривал со мной и не смотрел на меня, как на выродка! - Это лишь формальность, усаратонкачи. Слушай, добе, я помню, что мало людей любило тебя раньше. Та же ситуация и сейчас. Но нельзя покупаться на показную доброту. - Но она была хоть такая, пока я была маленькой, даттебайо! - Узумаки, нельзя довольствоваться малым в этом вопросе. Хватит этого. Ты же хочешь добиться чужого признания? Так сделай так, чтобы ты была его достойна. Для начала нужно научиться хотя бы ценить себя и уважать. Потом появится и чужое уважение. Наруто заболтала ногами и то и дело хмурилась. - Ты призываешь меня к эгоизму. Учиха, неужели тебя заботишь только ты сам? - Нет. Наруто встретилась взглядом с глазами Саске и непроизвольно покраснела, потому что они всегда были у Учихи гораздо красноречивее, чем его речи. - Узумаки, просто прими то, что весь мир любить невозможно. Настоящие связи с людьми – вещи хрупкие и редкие, а крепкие связи – тем более. Тебя не делает плохим человеком то, что Третий не сделал ничего, чтобы сделать вашу с ним связь крепкой и достойной твоих слёз из-за его утраты. Научись различать дорогих людей и просто знакомых. Станет легче. Наруто упрямо поджала губы и сложила руки на груди, вновь переведя взгляд на тусклые улицы Конохи. Куноичи не отрицала, что в словах Саске был смысл, но не могла принять его. Чёрт возьми, она хочет быть Хокаге! Хокаге становится только тот, чьё сердце настолько огромно, что в нём находится приют для каждого жителя, тот, чьи невидимые крылья незримой мантией укутывают весь Лист, напоминая крылья птицы-матери, защищающей своих птенцов от кровожадных хищников. Хокаге не может думать в первую очередь о себе. В приоритете другие люди. - Ты похож на Кьюби, - кусая губы, пробормотала Наруто себе под нос. При всём желании Учиха не смог бы её расслышать, потому что слишком тихо произнесено было это сравнение и чересчур шумными были капли дождя, разбивающиеся о зонтик. Наруто воспрянула духом и уверенно взглянула на напарника. – Спасибо, Саске, что утешил, даттебайо, и успокоил! Невысказанными словами остались: «Но я (ты) останусь(-ешься) при своём мнении». И Саске, и Наруто не пожелали придавать этой одновременно возникшей в их головах мысли вербальное оформление.

***

- Старик Теучи, как я рада, что твоя лавка уцелела! – фамильярно обратилась к повару Наруто, счастливым взглядом обводя внутренне убранство «Ичираку рамен». Урон селению был на нанесён колоссальный: многие здания были разрушены, иные повреждены, в некоторых местах земля была изуродована кратерами и огромными полосами, трубы выходили из-под земли наружу, словно гигантские червяки в дождливый день. Как и упомянула Узумаки, лапшичной повезло: никаких значительных повреждений заведению нанесено не было. Разве что обдало слоем пыли и грязи от взрывов, производимых песчанниками и прислужниками Орочимару. После дождя, обрушившегося на Коноху огромным потоком пару дней назад, и это не стало проблемой. - Наверняка это всё благодаря твоей любви к этому кафе, Наруто! – широко улыбнулся Теучи, попутно занимаясь готовкой. Наруто послала в ответ задорную улыбку хозяину её любимого кафе и нетерпеливо поёрзала на месте, ожидая свою порцию лапши. - А где тот мальчик, что постоянно с тобой ходит? – между делом спросила Аяме, вынырнувшая из глубин лавки и принявшаяся помогать отцу. – Который ещё с гербом клана Учиха на спине ходит. - Саске, что ли? – удивилась Наруто, до этого преспокойно и довольнейше заложив руки за голову, а потом, увидев кивок дочери владельца, которая не отрывалась от готовки, угрюмо пробормотала: - Этот придурок к Какаши-сенсею на встречу пошёл. Наверное, тренироваться будут. Э-э-э-эх, вот бы и мне сейчас на тренировки отправиться! Надоело уже штаны просиживать! Саске там сильнее становится, а я, значит, без дела остаюсь?! Ух, как нечестно! - Но Наруто, прошло же всего ничего с момента нападения Суны, - задумчиво проговорила Аяме. - И что?! – тут же вся подобралась Узумаки, постоянно ёрзая. – Это не повод оставаться без тренировок! - Так что же не отправишься вместе с Какаши-саном и Саске-куном? Наруто насупилась и посмотрела в сторону. - Какаши-сенсей не хочет меня брать, - пробурчала она. - Всё с Саске возится. Мне бы выловить жабьего санина! Ух, я бы выклянчила у него тренировки! - Кто-то меня звал? – довольно ухмыльнулся Джирайя, проникая в лапшичную и садясь на соседний с Узумаки стул. - Старик-извращенец! - Тс-с-с, Наруто! Не называй меня так! – тут же вскинулся санин, озираясь по сторонам и зажимая вырывающейся всеми правдами и неправдами куноичи рот. – Здравствуйте, милая леди. Сделайте и мне порцию. Аяме, к которой обращался Джирайя, хмуро кивнула в ответ и продолжила готовку. Отшельник так и застыл на месте, не в силах вымолвить ни слова. - Хи-хи, - злорадно засмеялась Наруто, выпутавшаяся из рук санина, - а тебя отшили, старик-извращенец. - Ах ты, малявка!.. – хотел разразиться бравадой Джирайя, но не успел, так как две порции рамена оказались перед ним и заметно проголодавшейся Наруто, которая тут же начала счастливо потирать ручки и облизываться. - Приятного аппетита, любимый клиент! – широко улыбнулся Теучи, потрепав Наруто по волосам. - Спасибо, старик! Джирайя взглянул на жмурившуюся от блаженства Узумаки и весело хмыкнул. Он взял свои палочки, принявшись за свою порцию. - Кстати, эро-санин, - пробормотала Наруто с набитым ртом спустя какое-то время, - а чего это ты здесь забыл? Приняв вид благородного спасаителя, Джирайя довольно ответил: - Разумеется, я услышал твой отчаянный зов о помощи и решил тебя потренировать. - Ага, а Саске – тот ещё весельчак, даттебайо. Ты же просто так не пришёл бы сюда. - Так вот, какого ты обо мне мнения. Что ж, придётся искать более благодарного ученика, - Джирайя начал медленно подниматься на ноги. - Стой, старик-извращенец! Прости-прости! Только потренируй меня! Джирайя довольно ухмыльнулся, сев на место, а Наруто, злая от того, что ей злостно манипулировали, надулась и покраснела. В голове она поставила галочку отомстить как-нибудь эро-санину. Например, применить на нём Секси Но Дзюцу и выклянчить какую-нибудь технику. А ещё лучше поймать его с поличным за подглядыванием и сообщить об этом несчастным, но весьма сильным женщинам, жертвам этого подглядывания. - Раз уж я такой милосердный и мягкосердечный мужчина, не оставляющий девушку в беде – пусть она и ещё девочка – я помогу тебе с тренировками. Но сначала нам нужно найти одну женщину. - Твою очередную пассию? – угрюмо поинтересовалась Наруто, поедая рамен без былого аппетита. – Я пас. Лучше попытаю счастье с Какаши-сенсеем. Может быть, уломаю его на тренировки и обучение Чидори. - Жаль. А я надеялся показать тебе одно мощное дзюцу, которое, быть может, даже сильнее Чидори будет. Что же, попробую пригласить Саске. Может быть, он согласится помочь мне в обмен на технику. - Не вздумай! Я согласна! – запальчиво воскликнула Узумаки, разом доедая свой рамен, быстро доставая деньги из кошелька-лягушки и расплачиваясь со стариком Теучи за свою порцию. – Стой здесь, я сейчас прибегу, уже собранная! Жабий санин довольно посмотрел вслед убежавшей Наруто, а потом сильно нахмурился, вспоминая, как просил Какаши отдать эту девочку под свой крыло. Он надеялся, что сможет защитить крестницу от преступной организации Акацуки, целью которой предположительно были Хвостатые.