* * *
— Так вы выйдете за него замуж? Вопрос прозвучал громко в тишине вечернего сада. Пение птиц разбило его неуверенное звучание на осколки и те рассыпались, подхваченные слабым ветерком. Вопрос был нежеланным, тем самым, на который давать ответ не хотелось… Ханс затронул больную тему, и принцессе не хотелось говорить об этом. Она поджала губы в нерешительности, что дало принцу возможность понять: она затрудняется или не хочет отвечать. Девушка скользнула по лицу собеседника взглядом — его глаза ярко блестели, напоминая дивной красоты изумруды, а уголки губ были приподняты в мягкой, но всё же натянутой улыбке — и отвернулась. Она коснулась пальчиками бархатных лепестков роз ближнего к ней цветочного куста. Розовые розы — её любимые. Она куда больше любит полевые цветы, которые наполнены жизнью, светом, теплотой — этого нет в розах; но если говорить о последних, то отдаёт предпочтение розовым. Эльза провела пальцами по контурам лепестков и резко одёрнула руку: снег появился на бутоне. Она зажмурилась, потрясла головой, и снова открыла глаза, но снег был на месте и начинал уже таять, ибо вечер сегодня был очень жаркий. Принцесса свела брови на переносице, пытаясь понять, что только что увидела, но ничего путного, хотя бы похожего на стоящие объяснения, ей в голову не пришло. Окутанная вереницей вопросов, она повернулась лицом к Хансу, оставляя цветочный куст у себя за спиной. — Наверное, да. Принц открыл рот, чтобы что-то сказать, но так и не смог. Он приехал сюда по просьбе этой девушки, приехал, чтобы поучаствовать в турнире, а ещё потому, что она написала в своём письме, что будет благодарна ему, если он исполнит её просьбу. И он исполнил. Потому что она нравилась ему год назад. И сейчас нравится. Такая лёгкая, хрупкая, стройная, добрая и вежливая. Эльза наклонила голову на бок и смотрела ему в глаза. Ханс заскользил взглядом по её платью лимонного цвета и тихо, незаметно вздохнул: Джексон оказался проворнее. Он сделал ей сегодня комплимент, это не то, о чём она просила, но это всё же действительно лучше. Или нет? Также он её будущий муж, что уже гораздо весомее, нежели первый аргумент. Принц Вестергорд думал о принцессе и о турнире, мечтая понравится ей. А Эльза думала о другом. Воспоминания пылали алым, как пылают щёки девушек, которых одаривают комплиментами, и горели, как горит огонь в камине. Она вспоминала ту бессонную ночь, когда Джек явился к ней, уложил на кровать, касался её и приказал — он же приказал ей, прикрываясь хладнокровной нежностью! — спать. «Это невозможно! Он. Касался. Меня. Касался так… так… Откровенно!» Мысли девушки ураганом кружились у неё в голове, подхватывали всё новые детали той ночи и заставляли её сердце биться громче и быстрее. Ей вспомнилось, как он скользил пальцами по её телу, что напряглось и обмякло одновременно. Ей вспомнилось его ровное, тихое дыхание. А ведь она заснула рядом с ним. Заснула… А проснулась одна. К счастью или к беде — Эльза не знала. — Он вам нравится? — Он… — принцесса закусила губу и затеребила крестик на шее. — Какой же он, Эльза? — Ханс сделал шаг вперёд. Девушка отвела взгляд бледно-голубых глаз в сторону. Она не могла описать Джексона, а если и могла, то не так, как хотелось бы. Да и не ей — принцессе — судить короля Этернети по своим меркам и обсуждать его со знакомым принцем. «Он грубый, но нежный. Он мне неприятен, но я могу любоваться им. Он хладнокровный, но горячий. Его руки холодные, но обжигают. Он дьявол, но в ангельском обличии и лишь глаза… Глаза могли бы его выдать, но он идеальный лжец и умеет контролировать отражающиеся в них эмоции и чувства. А я так сильно хочу научиться читать в них, так сильно!». — Он тот, кто нужен нашему королевству, Ханс. Он — выгодная партия для Эренделла, — ответила девушка. — Но не для вас… — тихо проговорил принц. — Я прав, принцесса? — А я, увы, ничего не решаю. Мне остаётся только… Ханс неожиданно оборвал её на полуслове: — Полюбить его. Да. — Эльза приоткрыла рот. — Знакомо. Мне это очень знакомо. Было однажды знакомо. Это тяжело. Я вас понимаю. Принцесса опустила веки, стала блуждать пустым взглядом по вымощенной камнями садовой дорожке. — Спасибо, — шепнула она тихо, и голос её растворился в звучаниях вечера. Ханс, наверное, не сделал бы ничего подобного, будь он в другом положении, не зная того, чего знать он не хотел, а именно: Эльза будущая жена Джексона. Вероятно, он не сделал бы подобного, будь он влюблён в эту девушку хотя бы чуточку меньше, или если бы не произошло того, что произошло на прогулке сегодня утром. Но думать об этом юноша не хотел, или ему просто не хватило на это времени, ведь он быстрыми шагами сократил расстояние между ним и принцессой и взял её за руки. Кожа её рук была бархатной и нежной, а ещё бледной, очень бледной, но, невзирая на это, от её тела исходило тепло. Принц сильнее сжал её ладошки в своих и поднёс к губам, бережно поцеловал её побелевшие костяшки пальцев. Эльза ничего ровным счётом не испытала, лишь огорчение постигло её в этот момент, но рук она не вырвала. Она почувствовала себя сейчас слишком уязвимой, открытой, как щит рыцаря на поле боя, готовый защитить своего воина от ударов мечей и копий в любое мгновение. Она огорчилась сама на себя, на несколько секунд её накрыла мысль о том, что, позволив такое действие Хансу, она подвела родителей, ведь совершенно отчётливо понимала, что именно в тот момент, когда согласилась познакомиться поближе с королём Этернети, подписала невидимый договор, который гласил, что целовать её в будущем сможет только один человек, который станет её мужем, а сейчас — сейчас поцелуи должны были отойти на задний план. По сути, поцелуй в руку ничего не значит. Молодые люди часто одаривают такими ласками девушек, приветствуя их и прощаясь с ними, но в этих нескольких бережных поцелуях Ханса было что-то недопустимое, что-то, чего точно против родители Эльзы и их советник Катерина. И она так сильно огорчилась на себя, что пришла на несколько мгновений в замешательство, но эти странные чувства испарились тотчас, как только её осенило: «Я борюсь за свою судьбу, за своё будущее!». Принцесса успокоилась. Она сама затеяла эту игру, а, значит, не стоит пугаться её последствий. Жребий брошен, первые шаги сделаны, а это значит одно: не стоит останавливаться. — Эльза, — робко прошептал принц Вестергорд, — кажется, я вас люблю. Девушка вспыхнула. Огонёк надежды разжёгся в ней так сильно, что перехватило дыхание; спустя несколько мгновений он рассыпался золотой пылью, оседая на костях и внутренних органах. Победа — она чувствовала превосходство над одним человеком. Этим человеком был король Джексон Фрост. Она всё-таки смогла пойти против воли родителей и его воли и теперь выслушивает любовные речи из уст человека, который на роль её жениха даже не рассматривался, но если вспомнить об этом, то он имеет шансы. Ханс некоторое время молчал, наблюдая за реакцией девушки: она улыбнулась. Улыбнулась тепло. В этой улыбке юноша ничего не сумел отыскать, это была одна их тех нескольких сотен добродушных улыбок, которыми она одаривала его каждый день. Он ждал большего, но продолжил: — Кажется, я люблю вас так сильно, что готов вызвать Джексона на турнир… — Напряжённое молчание. — За право на ваше сердце. Принцесса ахнула. — Эльза, нет, простите меня! Я не должен был говорить этого! — принц залился краской, отпустил руки девушки и отступил на шаг. — Ханс! — Эльза сократила вновь обретённое расстояние между ними. — Не извиняйтесь! В глазах молодого человека разливались замешательство и нерешительность, как краски на палитре художника. — Но я должен, — произнёс он с горечью. — Нет, не должны. Ваши чувства… они… — Эльза собиралась с мыслями, а принц смотрел на неё с надеждой, — они могут остаться не без ответа. — Правда? — это прозвучало сурово. Эльза ничего не сказала. Она лишь улыбнулась — тепло и мягко, как всегда. Ханс расплылся в счастливой улыбке. Он ожидал меньшего, чем получил, но если у него есть шанс, даже невзирая на преграду в лице Джексона Фроста, у него есть повод праздновать всю ночь.* * *
Принцесса стояла перед ним абсолютно нагая, дрожащая, пытающаяся выглядеть сильной и смелой. Руки её, как потрёпанные верёвки, были опущены, а пальцы вздрагивали, когда он произносил новые слова — холодные, грубые… Такие, какие ей совершенно не нравились, которые покрывали сердце корочкой льда. Эльза силилась смотреть ему только в глаза, чтобы он не смог в полной мере ощутить власть над ней, но было ли сейчас это чем-то значительным? Сейчас, когда она перед ним, как тряпичная кукла, сдерживала слёзы, подступавшие к глазам? Холод распространялся по всему телу, проникал под кожу и вливался в вены, от чего сердце замедлило свой темп, но девушке казалось, что оно бьётся с неимоверной скоростью. — Моё терпение кончилось, принцесса, — сказал он. — Я был мил с тобой, но когда ты стала лгать, пригласила сюда Ханса, моё терпение треснуло. Он пришёл к ней ночью, как и в тот раз. Он пришёл без приглашения, даже без предупреждения, сумел открыть дверь каким-то волшебным образом — у двери образовалась лужа, а засов исчез, застал её за переодеванием в спальный наряд, но так и не дал ей надеть его. Когда Эльза бросилась к ширме, он последовал за ней, отобрал эту «жалкую тряпку», как он её назвал, и бросил в сторону. Теперь она была окружена. Справа — стена, сзади и слева — ширма, прямо перед ней — он, прожигающий взглядом пронзительных синих глаз. Во взгляде короля были только ярость, и желание сделать что-нибудь, что заденет её, испугает, сломает, но он не делал ничего, а лишь только смотрел на неё. Эльза сглотнула, когда Джек сделал шаг вперёд и оказался рядом с ней. Он поднял руку и протянул её к её лицу, коснулся подбородка. Сначала аккуратно, нежно, потом — грубо. Он впился в него пальцами и поднял её лицо к себе. Власть над ней — это именно то, что он сейчас демонстрировал. Рядом с ним она превращалась в марионетку, у которой порванное платье и плохой макияж, что не способен спрятать шрамы по всему телу, а то очень прозрачное, сквозь кожу можно разглядеть как иней оплетает рёбра и позвоночник, и как маленькие ледяные розы расцветают на её ключицах. А золотая пыль уже совсем исчезла. Ей было холодно. Тело вздрагивало, душа покрывалась мурашками, сознание превращалось в лёд. «Дьявол… Дьявол. Дьявол!» Принцесса сглотнула, мурашки поползли по коже, когда вторая рука Джека коснулась её бедра; он заскользил подушечками пальцев по бархатной коже. Ей хотелось исказить лицо в отвращении, но гордость была сильнее — она продолжала смотреть ему в глаза. Тело вздрагивало от новых ощущений, которые дарили ей пальцы Джексона. — Закрой глаза, — произнёс он, наклоняясь к ней ещё ближе; их разделяло всего несколько миллиметров. — Сейчас ты должна подчиняться, принцесса. Эльза ничего не ответила. Причины этому были одни: она боялась, не знала, что сказать, даже если бы первая причина отсутствовала, да и Джексон явно давал понять, что не желает ничего слышать. Он скользнул взглядом вниз, по её телу. Девушка сжала губы и медленно опустила веки, погружаясь в темноту. Картинки жизни исчезли, ощущения, щекочущие не только тело, но и душу — остались. Ладони Джексона оказались на её талии, а через несколько мгновений он подхватил её на руки — её ноги медленно оторвались от пола. Тело Джексона было тёплым, его дыхание согревало её макушку. Но хорошие ощущения были ничего в сравнении с теми чувствами, которые овладевали ей от осознания, что она в его объятиях. А мысли о мести были такими жалкими в этот момент… Король опустил девушку на кровать. Эльза сглотнула невидимый ком в горле, состоящий из множества фраз, которые она никогда не произнесёт вслух, потому что не имеет права. Потому что заплатит за это — принцесса чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Мышцы её находились в напряжении, когда губы Джексона коснулись её ключиц. Его поцелуи были лёгкими, нежными, мягкими, приятными как бархат, когда скользишь по нему пальцами. Его поцелуи были неправильно приятными. — Я уже говорил, что ты божественна, верно? Дрожь и страх обвили верёвками её руки, ноги и рёбра. С каждым новым прикосновением губ короля дышать становилось тяжелее. Принцесса сосчитала до трёх, набравшись смелости, и решила открыть глаза, но не смогла этого сделать: веки были тяжёлыми, будто их облили свинцом. Она лишь выдохнула. — Скажи, что тебе приятно, — слышала она горячий шёпот Джека. Эльза сделала новую попытку открыть глаза, но и она не увенчалась успехом. — Мне повторить ещё раз? — голос стал грубее, после чего девушка ощутила укус на своей шее, кожу будто обожгло кипятком. Принцесса молчала. От холода, который всё же преобладал над жаром, который дарили прикосновения Джексона, сковала челюсть. Губы высохли, и она облизнула их, не произнеся ни слова. — Тебе же на самом деле приятно, — с вызовом шепнул король. Его руки замерли на тазовых косточках Эльзы. Принцесса неожиданно почувствовала прилив тепла, рот её приоткрылся: — Мне приятно, Джексон… — тихо прошептала она, ощущая слёзы на своих щеках; глаза щипало, хотелось вытереть лицо платком от солёных капель. — Джексон? — фыркнул юноша. — Ты — моя будущая королева, Эльза. Я — твой король уже сейчас. Так скажи же, что тебе приятно ещё раз, только в этот раз обращайся ко мне правильно, принцесса, — «принцесса» из его уст звучало приторно-сладко. Новый поцелуй обжёг шею, и принцесса напряглась ещё сильнее, сумев удивиться: куда уж сильнее? Мышцы болели от напряжения, скованные дрожью. — Мне приятно, мой король… — с горечью пролепетала она и растворилась. Она растворилась в его руках, в холоде, которым веяло от него, в дрожи, что сковывала каждый миллиметр её хрупкого тела, в поцелуях, что были до отвращения приятными. Последнее было таким неправильным и заняло все её мысли, что она даже не почувствовала, как всё это прекратилось. Джексон совершенно неожиданно исчез, оставив её наедине с самой собой, и тогда она заплакала. Глория застала свою госпожу, плачущей в подушку. Сегодня она опоздала и думала, что найдёт Эльзу, сидящей в сорочке у зеркала, перебирающей пряди своих волос, длинных и мягких. Одно из рабочих удовольствий Глории — это плетение из этих волос кос и других причёсок. Но то, что она увидела сейчас, было горькой, полной слёз, противоположностью её ожиданий, которые были полны обычного домашнего уюта. Девушка окинула глазами комнату. Недолго думая она бросилась к шкафу, вытащила оттуда большое покрывало и подбежала к кровати. Она укрыла принцессу, замечая как плечи той вздрагивают. Глория коснулась тела госпожи, подмечая про себя, что то очень-очень холодное. Она подоткнула покрывало со всех сторон, образуя вокруг принцессы тёплый кокон. Глория провела с ней всю ночь. Эльза плакала не переставая. Утром, когда первые солнечные лучи проникли в спальню, служанка поднялась с постели и выскользнула в коридор, чтобы сбегать на кухню за чем-нибудь вкусным. Она хорошо понимала, что Эльза не захочет завтракать в обеденном зале вместе с родителями, принцем Вестергордом, мадам Джульеттой и Джексоном Фростом — человеком из-за которого она плакала. Глория была уверенна, что из-за него.