* * *
Королевский сад предстал перед Джульеттой во всей своей красе. За целый год, что она не была в Эренделле, он практически не изменился. Разве что спилили парочку деревьев, посадили несколько новых кустов роз и поменяли скамейку у фонтана. Скамейка в огромном саду всего одна и это всегда приводила женщину в замешательство. Роса лежала на бархатных лепестках роз и сочных зелёных листьях деревьев. Озорные лучики солнца купались в прозрачных капельках, что напоминали жемчужины, создавая забавную игру света. Прохладный ветер заставлял мурашки бегать по коже, от чего аристократка потеплее укуталась в шаль болотного цвета. — Все королевы принимали в своей жизни такие решения, — говорила она. — И каждая из них живёт в достатке и счастье. — Будто они скажут правду, — буркнула Эльза. — Ведь очевидно то, что не каждая из них счастлива с человеком, которого ей когда-то навязали. Такого просто не может быть! Я уверенна, что каждая вторая из них по-настоящему не любит своего мужа. Аристократка тяжело выдохнула и, покачав головой, взглянула на племянницу. Та шла рядом с ней по каменной дорожке в саду и смотрела прямо перед собой, прижимая к груди книгу в бледно-красной обложке. Эльза совершенно не хотела выслушивать речи тёти о том, что помолвка с королём Джексоном Фростом — правильный шаг, что со временем она сможет его полюбить и ещё много-много слов на эту тему, от которых у девушки кружилась голова. Всё это казалось ей каким-то сном, ей думалось, что совсем скоро она проснётся и всё встанет на круги своя, но пробуждение всё не наступало, и Эльза лишь качала головой, пытаясь совладать с эмоциями. Молодой король вызвал много эмоций в ней, но это никак нельзя было назвать светлым чувством. Нет. Это что-то совсем другое, что будоражит кровь в венах и учащает сердцебиение, заставляет её краснеть и задерживать дыхание, замирать и лепетать от нехватки воздуха. Это что-то абсолютно не нравилось Эльзе. Джексон был отчасти противен ей, и она хотела бы, чтобы и вызывал он у неё своим присутствием и действиями соответствующие этому эмоции. «Я вообще его не понимаю», — твердила она себе. Джульетта смотрела на племянницу и не видела блеска в голубых глазах и улыбки на лице, которые до этого были её каждодневным украшением. Был только потускневший взгляд и усталый вид. И женщина понимала её, но всячески пыталась настроить на положительную волну. — Тебе нужно время, девочка моя, — сказала она. — И ты привыкнешь. Поймёшь всё… — Не хочу я этого понимать, – взбудоражено ответила Эльза и ускорила шаг, произнеся напоследок: — Хочу побыть наедине со своими мыслями. Прости меня. Одна хорошая новость, пожалуй, всё-таки была: Глория передала гонцу письмо, адресованное принцу Хансу Вестергорду, и тот устремился в путь, готовый доставить его вовремя. Это событие радовало Эльзу, но она не подавала виду. Что-то внутри шептало, что она делает это назло именно Джексону, а не на благо себе. И девушка находила странным тот факт, что в её сознании имела место существовать такая мысль. «Абсурд! Вздор!» — отмахивалась она мысленно. Девушка хотела, чтобы принц Ханс прибыл в Эренделл как можно скорее. Он, конечно, исполнит её просьбу и не выдаст её перед королём и королевой, а скажет лишь, что до него дошёл слух о рыцарском турнире, что звучит вполне убедительно. Принцесса надеялась, что Вестергорд составит конкуренцию Джексону на турнире, да и вообще в деле о помолвке. Она всё ещё не была уверенна в твёрдости своего решения, оно было хрупким и дрожало как осиновый лист, но она точно находила персону принца Южных Островов куда более приятной в общении. Принцесса точно знала, что Джексон — лучший вариант для Эренделла, но не для неё, а Ханс – вариант, устраивающий её. В последнем она не была уверенна точно, но эта мысль и не была очень прозрачной, как в случае с Джеком, если она пыталась представить их совместную жизнь. Больше всего её заботили прикосновения и, думая о них, её щёки краснели, а сердце ускоряло свой темп. «Да почему же он оказывает на меня такое странное влияние?» — девушка пыталась рассуждать на холодную голову. Она вдохнула полной грудью прохладный утренний воздух, наполненный терпкими ароматами цветов, и сильнее прижала книгу к своей груди. Принцесса готовила себя морально к встрече сегодня вечером с молодым правителем Этернети уже сейчас. Ей предстоит провести с ним немало времени, катаясь на лошадях и разговаривая. Хотелось бы избежать последнего, лишь потому, что голос её очень часто приобретает тихий, лепечущий тон рядом с ним, за что она на себя злиться и за то, что Джек умудряется произносить такие фразы, которые сбивают её с толку и заставляют краснеть. За последнее она себя просто ненавидит. Ей особенно было интересно узнать, как это расценивает сам юноша: как хороший знак или это только забавляет его и не несёт никакого смысла? Этот вопрос остаётся открытым и останется таким, пожалуй, ещё очень долго, если не навсегда. «Да кто же ты такой, Джексон Фрост? — вопрошала она мысленно. — И как мне реагировать на тебя, если ты сбиваешь меня с толку?»* * *
Джек наблюдал, как изящные девичьи пальцы поднимали подпруги, подтягивали стремена, после этих действий седло было положено на вальтрап, и Эльза принялась пристёгивать подпруги за приструги и продевать их в лямку вальтрапа. Она затянула ремни, отрегулировала под свой рост стремена. Уздечка была одета конюхом, мужчиной лет сорока пяти с пышными рыжими усами и добрыми карими глазами. Все действия Эльзы были чисто механическими, ибо делала она это — седлала лошадь — очень часто, но молодой король сумел разглядеть в них толику изящности и лёгкости. Девушка погладила лошадь по шее, маленькая ладошка плавно скользила по белоснежной лошадиной шерсти, после переместилась на холку, а там и на спину. Лошадь фыркнула, и принцесса похлопала её по спине. Ветер играл с гривой Серебрянки и той это, кажется, нравилось. Эльза быстро взобралась в седло и ухватилась руками за поводья. В этот самый момент, когда вечернее солнце бросало свои лучи на сталь на её прессе, она выглядела божественно. И Джексону было не чуждо так думать, он не отмахнулся от этих мыслей, а лишь мысленно кивнул им. Он и сам взобрался на свою лошадь — шерсть её была тёмно-коричневой, а грива чёрной, как смоль (она напомнила ему своего коня, Сапфира). Ему этот вариант нравился. Его животное резко контрастировало с лошадью Эльзы, та была светлой, как и сама её обладательница. Конюх сказал, что его скакуна зовут Гариерта, но про себя Джек назвал её Демонессой, уж больно она напоминала личную лошадь какого-нибудь дьявола. Он подался вперёд и провёл рукой в чёрной перчатке по мягкой гриве, потрепал её и вновь сел прямо. Демонесса или Гариерта заржала. А Серебрянка в этот же миг фыркнула. Солнце уже пробиралось к горизонту и теперь балансировало на уровне вытянутой руки над ним. Лучи его уже не были такими жаркими как днём, в это время суток они мягкие и приятные, что прекрасно сочетается с вечерней прохладой. Они бросали свои отблески на сочную зелёную траву на просторном поле, на маленькие лужи, что не успели высохнуть после обеденного дождя, на сталь в одеянии Эльзы и на блестящие камни в её поводьях. Эти поводья использовались специально для таких поездок, более торжественных, чем обычная прогулка. Прохладный ветерок щекотал щёки, от чего те краснели, а вот костяшки пальцев принцессы побелели, в то время как руки Джека были защищены чёрными перчатками, которые, казалось, он и не снимал. Некоторое время ехали молча. Рыцарей, следующих в нескольких метрах от своих господ, это не слишком беспокоило; Эльзу это абсолютно устраивало, и она дарила всё своё внимание природе, что так величественно расстилалась в этот миг перед её очами, она жадно впитывала в себя каждую деталь и восхищалась красотой этого вечера; Джека такой порядок вещей не слишком удовлетворял. — Почему Серебрянка? — обратился он к девушке, дабы прекратить это молчание. От неожиданности принцесса вздрогнула. Ей так нравилось хрупкое молчание, повисшее между ними. Молчание означало, что не будет поводов краснеть и неосознанно говорить лепечущим тихим тоном. Но Джек разбил на маленькие осколки тишину, что ласкала её слух, и теперь те остались лежать на дороге где-то в паре сантиметров за ними, через секунду ещё дальше и ещё… Можно продолжать до бесконечности, но за всё это время Эльза не произнесла ни слова. Она так и не ответила. Джексон мирно ждал хотя бы одного слова, но вместо ответа принцесса поднесла к своим губам правую ладонь и принялась выдыхать на неё тёплый воздух, то же самое она проделала и с левой ладошкой. Это ей, конечно, не помогло. Юноша тихо вздохнул и снял свои перчатки. Он потянул за поводья и сократил расстояние в один метр между ним и девушкой за несколько секунд. Эльза в недоумении посмотрела на него, но он никак не прокомментировал это, а только протянул ей свои перчатки. Принцесса несколько мгновений колебалась, после чего приняла этот жест заботы со стороны молодого короля и натянула перчатки на свои руки. Большие, но они подарили ей тепло. Джексон удовлетворительно кивнул и отвёл свою лошадь в сторону. Эльза произнесла слова благодарности и почувствовала, что её щёки краснеют. Она спешно отвернулась, сделав вид, что осматривает окрестности. «Дура! — ругала она себя мысленно. — Он только дал тебе перчатки, а ты уже превращаешься в помидор!». Её собственная натура злила её: такая милая, хрупкая, которую так легко смутить и загнать в краску, поставить в неловкое положение. Эльза определённо не нравилось себе в этом плане. Откинув назад свои волосы, собранные в тугую косу, она крепко стиснула зубы. — Почему Серебрянка? — повторил свой вопрос Джексон. — Потому что мне так нравится, — неопределённо ответила принцесса, бросив на юношу секундный взгляд. — Это не ответ, — покачал он головой. — У меня совершенно нет желания откровенничать с вами, — сухо проговорила Эльза, и краем глаза наблюдала, как Джек усмехается. «И что его так позабавило? Всё-таки он — закрытая для меня книга, читаю только название» — думалось ей. А назвала она так свою девочку не потому, что у той шерсть белоснежная и грива серебристого оттенка, совсем нет… Однажды ночью, когда серебряный диск блуждал по небу среди тысячи звёзд, она только вернулась домой. Это было полтора года назад, тогда она с отцом вместе гостили у короля Альберта. Эльза спустилась на землю и повела своего скакуна в конюшню самостоятельно, чтобы напоить и накормить, отказавшись от помощи конюха. Пока та жевала яблоко, девушка расчёсывала ей гриву, и в этот самый момент в глазах лошади отразилось ночное светило. Луна всегда ассоциировалась у Эльзы с серебром, так и родилось прозвище. Джексон теперь откровенно наблюдал за отражением задумчивости на лице принцессы. Она выглядела в этот момент такой спокойной, безмятежной, ни о чём не тревожащейся, но в мозгу её протекал глубокий мыслительный процесс. — Тогда скажите, почему Гариерта? — попытался он снова завести разговор. Эльза была в очередной раз вытянута из омута размышлений и взглянула на молодого короля. Тот ждал ответа. — Просто потому что, — пожала она плечами. — Рейнольд — конюх — так её назвал. Здесь нет скрытого смысла. — Это имя ей не подходит. — Почему вы так думаете? — не без любопытства в голосе спросила девушка. — Взгляните на её. Она выглядит как посланник Ада. Тёмная, очень тёмная. — Джексон похлопал по шее лошади. — Демонесса. Это ей определённо подходит. Эльза скользнула взглядом по руке Джека, что покоилась на шее Гариерты и теперь бережно её поглаживала, по её тёмно-коричневой шерсти и чёрной, как угли, гриве, что растрепал ветер. Мысли образовали узел. «Демонесса». «Дьявол с ангельской улыбкой». От этой параллели, что её мозг неосознанно и неожиданно провёл, дыхание её участилось. Узел из мыслей стал распутываться так быстро, как кудесницы распускают пряжу, которая не совсем удалась. Мозг её судорожно работал, не переставая думать о помолвке с этим человеком. Слухи оказывали на Эльзу огромное влияние, а она, по своей натуре, девушка доверчивая (с чем активно борется), поэтому верила во всё, что слышала раньше и не так давно. На этом также сказались отказ родителей и совета в предоставлении ей права выбора и вспышки гнева и странное — нет, загадочное, — поведение молодого короля. Джексон улыбался. Улыбался слишком… красиво, мягко. А взгляд его походил на бушующее море, такой же сильный и пронизывающий, сшибающий тебя с ног, как сильные волны переворачивают корабли во время шторма. Принцессе казалось, что её окатило ледяной водой, и холод сумел пробраться даже по кожу, и теперь оплетал своими нитями вены. Она поёжилась. — Вы будете присутствовать на рыцарском турнире на следующей неделе? — с наигранной вежливостью поинтересовался молодой правитель. — О, нет! — воскликнула Эльза, откинув голову назад. — Смотреть на вас? Нет уж, увольте. Джексон рассмеялся. И на секунду принцессе показалось, что его смех совершенно искренен, от первого до последнего звука из которых он состоял. — Почему? — спросил он, широко улыбалась. — Вы же мой будущий муж, Джексон, — отвечала Эльза. — Будите истекать кровью… Мне такое зрелище видеть нельзя, ибо это позор для вас. — Истекать кровью? — юноша выгнул брови. Улыбка мгновенной стёрлась с его лица. — Ох, да, — небрежно бросила принцесса. – Вы ведь наверняка и меч-то правильно держать не умеете. Взгляд Джексона мгновенно похолодел, но Эльза не видела этого. Она улыбалась, называя это «весёлой беседой, наполненной шутками» и смотрела перед собой на дорогу, на которой, то тут, то там, росли жёлтые цветы, не известные ей, так сильно напоминающие маленькие солнышки. — Вы насмехаетесь надо мной? Его суровый тон врезался в неё, как волна врезается в горные камни и омывает их полностью. Холод, словно кошка, скрёбся о неё когтями, оставляя на теле невидимые кровоточащие ранки. Джексон умел смотреть жестоко, будто готовясь превратить объект, на котором сфокусирован его взгляд, в горстку пепла. — Что? — ошеломлённо воскликнула она. — Нет! Это просто… — Вы насмехаетесь надо мной! — в этот раз констатировал Джексон, и Эльза встретилась с его взглядом. Она не знала, о чём он думает, а ему всего навсего была противна мысль о том, что она не уверенна в его силе. Но Эльза улыбалась, задорно кивала, но он этого почему-то не видел. Принцесса сглотнула. Ярко-голубые глаза пронзили её насквозь, как мечи в руках умелых воинов пронизывают плоть своих жертв. Кровь в венах на мгновение застыла. Сердце колотилось с бешеной скоростью, стуча о рёбра с такой силой, что те дрожали и готовы были рассыпаться вместе со всей решительностью Эльзы на маленькие кусочки. На несколько секунд она замерла, не в силах отвести своих глаз от его лица — сурового, грозного, выражающего только гнев и раздражение. Принцесса поняла: он ждал извинений. Он хотел, чтобы она извинилась. Эльза с новой силой сжала поводья в своих руках, и отчаянная мысль посетила её сознание: её руки согревают его перчатки. Но она сочла глупым снимать их сейчас и возвращать ему. Показать слабость, что он задел её за живое? Что он сковал её цепями, которые как стрелы выскальзывают из его холодно-пронизывающих глаз? Что она сдалась? В конце концов, ей не хотелось казаться со стороны капризной деревенской девкой, которую так легко вывести из себя и играть на её нервах. «Чёрт тебя дери, Эльза, не молчи ты хоть в этот раз, а?! И какого чёрта он ведёт себя так?! Он как вулкан! Горячий холод!» — бушевали мысли в её голове. Неожиданно лицо его приняло мягкое выражение. Принцесса была полностью обескуражена. — Я над вами не насмехалась, Джексон Фрост, – наконец сказала она нервно. — Я просто не хочу наблюдать за вами на турнире. Это не входит в мои обязанности. А теперь… докажите мне, что умеете кататься на лошади также идеально, как говорят. И Джек увидел, как огоньки заплясали в её бледно-голубых глазах, что она жмурила от раздражения и злости. «Чёрт! — прыснул он. — А ведь даже не показала, что замёрзла! А ей было холодно? Катрина, неужели ты права?» Джексон смотрел, как пыль поднималась за ней и размывала её силуэт. В следующую секунду он дёрнул за поводья, и Демонесса сорвалась с места, готовая догнать и даже обогнать Серебрянку, что прытко скакала по полю. Эта девушка определённо имела власть над ним. Она проявляла её как-то странно, нелепо и неосознанно (в последнем юноша был уверен), но это было очевидно, и Джек не мог понять, нравится это ему или наоборот выводит из себя. Он приехал в Эренделл, чтобы разобраться, чтобы почувствовать, что может исполнить последнее желание отца. Он не приехал, чтобы попасть под чьё-то влияние. «Проверяй её. Не стесняй себя в жестокости, именно она поможет раскрыть все карты», — таковы были наставления Ведьмы. — Эльза, а вы бывали когда-нибудь на охоте? — спросил он весело, догнав девушку. В ответ она закатила глаза.