you're all i want, so much it's hurting

Элисон не была уверена, когда это началось. За всю её жизнь ещё никто не мог заставить её почувствовать себя настолько уязвимой и беззащитной, кроме Эмили. Просто в один момент она посмотрела на неё и поняла, что это конец. Никогда ещё она не испытывала такой спектр эмоций, смотря на девушку. Была Ханна, полная и вечно неуклюжая, была Спенсер, худая и строгая, была Ария, миниатюрная и изящная. Они были замечательными, правда, и Элисон нравилось проводить с ними время, шутить, смеяться и подкалывать. И была Эмили. Эмили, которая одним лишь взмахом ресниц могла заставить Элисон пасть на колени. Конечно, она об этом не знала, и никогда не узнает. Так пообещала себе Элисон. Чёрт возьми, то, что творится в её голове, когда она смотрит на Эмили, это неправильно. И она не собирается поощрять это чувство. Лучше сразу избавиться от сорняка, прежде чем он размножится и испортит весь твой сад, верно? Так что Элисон вела себя с Эмили так же, как и с другими девочками. Не всегда, конечно. Иногда она позволяла себе лёгкий флирт, но лишь потому, что обожала оттенок, в который окрашиваются щёки Эмили, когда она говорит ей что-то дразнящее. И потому, что ей самой это безумно нравилось. Элисон никогда этого не понимала, и вряд ли поймёт в будущем. Каким образом она смогла оказать такое влияние на неё? Это остаётся загадкой. С самого детства Элисон выстроила вокруг себя невидимую стену, потому что жить проще, когда ты концентрируешься лишь на себе и ни на ком больше. И ей это удавалось. Она всегда уделяла себе достаточно внимания, занимаясь саморазвитием и совершенствуясь. И всё было чудесно, пока не появилась Эмили. Это не было любовью с первого взгляда или прочей чушью, нет. Просто когда Элисон впервые увидела Эмили, она сразу поняла, чего та сможет добиться. Это, в каком-то роде, был её талант: Элисон почти мгновенно выделяла из толпы самых важных и интересных людей и гордилась этим качеством. Не зря же она дружит с Ханной, Спенсер и Арией. У каждой из них есть потенциал, хотя он скрыт глубоко внутри, за тонной подростковой застенчивости и комплексов. Возможно, Элисон когда-нибудь покажет им. И Эмили, безусловно, могла бы стать самой могущественной из них, затмив даже Элисон. Но она боялась. Она боялась и даже не осознавала того, насколько она красива. Элисон дала себе слово, что поможет Эмили с этим. Постепенно, не сразу, чтобы Эмили не догадалась. Элисон будет вносить свой вклад осторожно и очень долго, чтобы однажды Эмили осознала свою значимость, придя к этому сама. Так что, да, первое впечатление об Эмили было неоднозначным. Их первая встреча произошла на соревнованиях по плаванию, и после этого Элисон стала называть её у себя в дневнике русалочкой. Эмили и не догадывалась, как она влияет на Элисон. Она чувствовала себя... дестабилизированной. Словно она стояла посреди пустоши, отчаянно оборачиваясь и пытаясь найти выход, но его нигде не было. Так что она смирилась и решила просто игнорировать это, насколько это вообще возможно. Но это оказалось не так просто, как думала Элисон. Эмили неосознанно делала многие вещи, которые буквально бросали её в дрожь, и это было хуже всего. Даже не осознавая этого, она управляла Элисон, подчиняла себе и заставляла покориться. Этому невозможно было сопротивляться, не тогда, когда дело касалось Эмили. Она всегда была её первым приоритетом. И Элисон делала это: шла на уступки, сдаваясь, чувствуя себя опустошённой изнутри, потому что, чёрт возьми, это не входило в её планы. Эта маленькая брюнетка не входила в её планы. И её непонятно откуда взявшиеся сумбурные чувства тоже туда не входили. Хотя Элисон боялась называть это чувствами. Слишком громкое слово, оно словно заставляет прийти к определённому выводу, ставит точку в твоих рассуждениях и крест на твоём пути. Выхода нет. А Элисон не нравились безвыходные ситуации, так что она успешно отодвигала всё это в сторону, пока могла. Но даже она понимала, что не сможет бороться с этим вечно. Когда-нибудь она устанет противостоять этой огромной ноше, позволяя ей упасть к её ногам и заставить смириться с произошедшим. Но Элисон этого не хочет. Это не та жизнь, которая ей нужна. И если понадобится, она будет сопротивляться этому до конца своих дней. ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ Элисон не знала, зачем она сделала это. Это было необдуманно, спонтанно и довольно рискованно, но вид растерявшейся и подавленной Эмили разбивал ей сердце. Так что да, она рассказала девочкам, что первый поцелуй Эмили был с ней. Нельзя было этого делать, но у Элисон не оставалось выхода. Хоть раз в жизни можно было пожертвовать собой ради кого-то другого. Она не ожидала какой-то ответной реакции на эти слова. Они не могли использовать это против неё. Никто не мог использовать это против неё. Потому что она не позволит. Она — боец, и её никто не сможет остановить. Она здесь главная, не кто-либо другой. Они все, чёрт возьми, подчиняются ей. Они обязаны ей. Элисон холодно посмотрела на девочек, давая понять, что этот вопрос не обсуждается. Она слегка смягчила свой взгляд для Эмили, потому что ей сейчас как никогда нужна была поддержка. На секунду, всего на одну секунду Элисон представила себя на месте Эмили. Что бы делала она, если бы её заставили признаться. Но она тут же помотала головой и рассердилась на себя. Ни за что. Это было выше её сил. Она поднялась на ноги, пробормотав что-то о фильмах, которые они собирались смотреть, и вышла из комнаты. Путь до ванной комнаты она прошла словно в прострации, перед глазами был абсолютный туман, а её грудь вздымалась так часто, что она думала, что задохнётся. Элисон опёрлась руками о раковину, смотря на себя в зеркало и тяжело дыша. Это было похоже на паническую атаку. Они уже случались у неё раньше, и это тоже было тем, с чем она не могла бороться. Она крепко зажмурила глаза и шумно выдохнула, пытаясь привести себя в нормальное состояние. Чёрт возьми, если она чувствовала себя так, когда Эмили признавалась в своей ориентации, то что бы могло произойти с ней, сделай она то же самое? Элисон тут же одёрнула себя. Она открыла глаза и твёрдым взглядом посмотрела на своё отражение. — Этого никогда не произойдёт, — отчеканила она. Удовлетворённо хмыкнув, она опустила голову. Элисон ДиЛаурентис всегда была сильной. В глазах других она была идеалом, совершенством, примером для подражания и ещё много чем. Ей восхищались, ей завидовали, её обсуждали, потому что все знали, что она лучшая. Она была стойкой, непоколебимой и хладнокровной. Она была лидером. Но сейчас, в этой маленькой ванной комнате, с дрожащими руками и слезящимися глазами, она была слабой. Слабой морально. Она даже не могла представить, что она бы делала на месте Эмили. Вероятно, наложила бы на себя руки. Когда ты обладаешь авторитетом, тебя нельзя терять планку. Поэтому Элисон ненавидела все вещи, которые могли сбить её с пути, и такой вещью было её отношение к Эмили. Нельзя, просто нельзя позволять себе это. Но иногда, совсем редко, когда Элисон теряла контроль над собой, она представляла, какого это: быть с Эмили. Эти мысли никогда не заходили далеко, но они оставляли после себя весомый горький след, от которого избавиться было очень и очень сложно. В гостиную она вернулась с ослепительной улыбкой и двумя ведёрками мороженого в руках. И если она села рядом с Эмили, то никто не может винить её в этом. ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ — О нет, боже, это ужасно, — смеялась Элисон. — Я даже не знаю, откуда у меня это в шкафу. — Но тебе это идёт! — настаивала Эмили. — Не говори таких вещей, а то я начинаю сомневаться в своей внешности. Эмили и Элисон были дома у последней, подбирая ей наряд для официального ужина с её отцом. Он не жил с ними с тех пор, как Элисон исполнилось восемь, но иногда навещал её и звал в ресторан, хотя её всегда раздражали эти чересчур изысканные манеры. Но Элисон была бы не Элисон, если бы упустила возможность надеть сверкающее платье и побрызгать волосы лаком. — Это отвратительно, Эмили. Даже не думай. Эмили закатила глаза, что было ей не свойственно и, видимо, смутившись от своих действий, она покраснела и принялась перебирать кучу одежды, которую Элисон вывалила на кровать. Как бы Элисон не пыталась сопротивляться, но она находила это безумно милым. — Что насчёт... эм, этих джинсов? — Эмили потрясла в воздухе парой чёрных узких джинсов, украшенных блёстками. Элисон ласково улыбнулась. — Эм, — мягко начала она, — не знаю, как насчёт тебя, но мне почему-то кажется, что это не самая подходящая одежда для ресторана. Если бы подобное предложила ей Ханна или Спенсер, Элисон бы лишь раздражённо фыркнула и отпустила какой-нибудь саркастичный комментарий. И то, что с Эмили она ведёт себя совершенно по-другому, настораживало и пугало её. — Да, ты права, — застенчиво пробормотала Эмили и, тяжело выдохнув, откинулась на кровать. Элисон засмеялась и присоединилась к ней. — Почему всё так тяжело? — она застонала так, словно ей физически больно определиться с выбором одежды. Эмили выпустила смешок. — Поверь, это не самоё тяжелое, с чем ты столкнёшься в жизни. Тебе-то лучше знать, подумала Элисон. После той игры они не говорили об этом, да и Элисон не знала, что она должна была сказать. Однако недосказанность душила её, она понимала, что должна сделать что-то. Что-то сказать. Элисон повернула голову в сторону Эмили. — Эм, я... — она задумалась. То, что она хотела сказать, не укладывалось в слова. Оно укладывалось в прикосновения, возможно, в обещания, но это было тем, чего она не могла себе позволить. — Я рада за тебя. — Нет, не то. Это не то, эти слова неправильно ощущаются на кончике языка, заставляя Элисон нахмуриться. — Я горжусь тобой. Элисон прикусила язык, чтобы не ляпнуть Я бы никогда так не смогла. Эмили поджала губы, серьёзно смотря на Элисон. Через несколько секунд на её лице всё же появился намёк на улыбку. — Спасибо. Сейчас, лёжа на кровати и смотря друг на друга, Элисон наконец осознала, что она теряет. Она знала и раньше, но в полной мере никогда не понимала этого. Вот только изменить что-то было не в её силах. Элисон чувствовала, что Эмили хочет что-то сказать, и спустя две минуты тишины она решилась. — Я, эм... Я чувствую, что должна поблагодарить тебя. Элисон еле удержала себя от усмешки. Кого-кого, а её явно не стоит благодарить. — За что? — вместо этого спросила она. — Без тебя я бы никогда не смогла этого сделать. — Но без меня тебе бы и не пришлось этого делать. Эмили покачала головой. — Когда-нибудь пришлось бы, и я рада, что прошла через это сейчас. Это... это было трудно, но знаешь, что я сейчас чувствую? Облегчение. Свободу. Это похоже на чувство полёта, и мне остаётся лишь прикрыть глаза и счастливо улыбнуться. Это такое прекрасное чувство. Элисон с сожалением смотрела в глаза Эмили. Жаль, ей никогда не испытать этого чувства. Эмили знала, что не должна это говорить, но не смогла удержаться. — Я бы так хотела, чтобы ты тоже почувствовала себя свободной, — прошептала она. Элисон выдохнула. — Я бы тоже этого хотела. Она долго смотрела в глубокие глаза Эмили, сдерживая слёзы, и выдохнула, чувствуя себя разбитой. — Но я не могу. Эмили закрыла глаза и сгорбила спину, словно стараясь уменьшиться в размерах. Элисон поморгала несколько раз, не давая слезам вырваться наружу, и, горько улыбаясь, заправила прядь волос ей за ухо. Она позволит себе эту минутку слабости. — Мы встретимся в другой Вселенной, — тихо прошептала она. — Там, где пахнет круассанами и кофе с молоком, где на улицах всегда солнечно, а на мостах полно влюблённых парочек, прикрепляющих замки со своими именами к перилам. Мы встретимся в Париже, — Элисон выпустила вздох, чувствуя, как что-то внутри неё разбивается на тысячу маленьких осколков. — Мы встретимся, когда обе будем готовы к этому. И не будет никаких сомнений, что мы предназначены друг другу, потому что мы обе знаем, что так и должно быть. По щекам Элисон потекли слёзы, которые она не смогла сдержать. Громко всхлипнув, она сжала руку Эмили в своей. — И наша история будет одной из самых прекрасных историй любви, существующих на этой планете. И в той Вселенной я никогда не оставлю тебя. Я обещаю. Элисон стёрла слезу, которая скатилась по щеке Эмили. Она понимала, что сейчас не время для истерики. Она позволила себе сломаться перед кем-то, и это ужасно. Но потом она вспомнила, что это же Эмили. Эмили, которая любит её светлой и наивной любовью, которая верит в то, что счастливый конец приготовлен для каждого. Только вот Элисон в это не верит. — Мне так жаль, — всхлипнула она. Раз уж она начала свою исповедь, Эмили должна знать всё. — Однажды, — её речь прервал истеричный вздох, — однажды ты встретишь кого-то другого, кто будет заботиться о тебе и любить тебя. Кого-то, кто заслуживает тебя. На последних словах Элисон закрыла глаза и опустила голову, заходясь в рыданиях. Она услышала всхлип со стороны Эмили, и та притянула её в объятия. — Но я хочу только тебя, — сломленно прошептала она. — Ты не можешь быть со мной, — ответила она, разбивая им обеим сердца. Они ещё долго так лежали, вслушиваясь в рыдания друг друга и тиканье часов на полке. Это были самые болезненные минуты в жизни Элисон, когда она признала, что потеряла любой всей своей жизни. И когда спустя несколько часов Элисон стояла перед Эмили в облегающем роскошном синем платье, которое практически доставало до пола и было похоже на звёздную пыль, с волосами, аккуратно убранными наверх таким образом, что спереди спадало лишь несколько маленьких локонов, и глазами, словно она прошла через войну, Эмили лишь сдержанно пожелала ей удачи, опасаясь, что если она начнёт говорить, то из её рта вырвется пожалуйста, останься, останься со мной навсегда, я люблю тебя, пожалуйста. Они сами разрушили друг друга, и они не могут исправить это. ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ Её мама всегда говорила Элисон бороться за то, чего она хочет. Элисон думала об этом, читая параграф учебника, на что учитель им выделил восемь минут, чтобы потом опросить их. Элисон не было до этого никакого дела. Слова её мамы снова всплыли в голове, и Элисон нахмурилась, обессиленно откидываясь на спинку стула. Как она может бороться, если она слишком слаба для этого? Она не может этого сделать даже ради Эмили. Ради идеальной Эмили, которая бы горы для неё свернула. Но она, чёрт возьми, не может. Элисон бросила взгляд на Эмили, которая сидела на соседнем ряду на две парты впереди. Каким-то образом почувствовав, что она на неё смотрит, та обернулась, даря Элисон крошечную улыбку. Элисон не понимала этого. Эмили должна её ненавидеть, ведь она разбила ей сердце. Но это же Эмили. Она всегда добра и мила ко всем, даже если ты будешь ей угрожать, она, скорее всего, вежливо скажет тебе идти лесом. Она была похожа на принцессу. Словно она сама вышла из сказки, призывая всех творить добро и быть милосердными друг к другу. Хотелось бы, чтобы люди вокруг следовали этим советам. Эмили достойна лучшего. Она достойна человека, который сможет сражаться за неё, который не будет бояться общественного осуждения. Элисон хотела бы быть этим человеком. Но она не может. Она не может представить себя, свободно целующей Эмили перед всей школой. Но почему-то ей кажется, что она была бы счастлива сделать это. ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ Однажды Эмили и Элисон были на несвидании. Это произошло в начале весны, когда Элисон позвала Эмили в кафе, чтобы провести вместе время. Им обеим было неловко, потому что никто не знал, что нужно говорить или что нужно делать. Но это быстро прошло, стоило им лишь начать разговор, как они тут же перешли на одну, другую, третью тему, весело смеясь и соприкасаясь ногами под столом. Было много флирта и недвусмысленных улыбок. Элисон не могла перебороть себя, не тогда, когда перед ней сидела её прекрасная Эмили, смотрящая на неё с такой надеждой в глазах, даже после всего того, через что она заставила её пройти. — Я восхищаюсь тобой, — с искорками во взгляде и тихим шёпотом, словно это важнейший секрет, Элисон рассказала об этом Эмили. Та покраснела, опуская взгляд на стол и начиная теребить в руках салфетку. — Не вижу причин для этого, — пробормотала она. — А я вижу, — с присущей ей твёрдостью ответила Элисон. — Ты такая сильная, ты знаешь об этом? Хотела бы я быть такой же, как ты. Это всё ещё была больная тема для них, так что Элисон вовремя остановилась и предложила им заказать по коктейлю, заранее предугадывая, что Эмили выберет шоколадный. Эта предсказуемость и, в каком-то роде, привычность очень нравились ей в ней. Эмили не была похожа на перекати поле. Она, скорее, была лилией на воде. Прекрасной лилией со слегка розоватыми лепестками цвета заката. Для Элисон Эмили всегда символизировала постоянство. Это постоянство было присуще ей во всём: в выборе напитков, в стиле одежды и в любви. О последнем Элисон сожалела больше всего. — Я никогда не говорила тебе этого, — начала Эмили, — но я думаю, что ты тоже сильная. Элисон покачала головой. — Нет, сильные люди не поступают так, как я. Они остаются до конца. Эмили прикусила губу, с сожалением смотря на Элисон. — Хотела бы я, чтобы ты осталась, — прошептала она в надежде, что Элисон её не услышит. Но она услышала. Да, я тоже — слова, которые Элисон предпочла не говорить, чтобы не сделать и себе, и Эмили ещё больнее. ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ А потом всё стремительно пошло ко дну. Всё началось с простой записки, которую Элисон нашла у себя в шкафчике. «Я видел вас» Она нервно оглянулась, но поблизости не было никого, кто наблюдал бы за ней. Что... что, чёрт возьми, это означает? О ком вообще идёт речь? У Элисон похолодели руки. Неужели речь о ней и Эмили? Но кто мог их видеть? И зачем кому-то спустя столько времени сообщать ей об этом? Элисон попыталась успокоиться, но у неё с трудом получалось. Перед глазами всё поплыло, и паника охватила её, заставляя вцепиться в записку до побеления костяшек. Кто-то играет с ней в игры. И на этот раз она не главная. Это не её игра. Элисон мелко порвала записку и выбросила в мусорное ведро на выходе из школы. Но это не закончилось. Спустя несколько дней Элисон нашла у себя в шкафчике новое послание, от которого у неё перехватило дыхание. «Ну же, просто признай это. Или ты боишься?» Всё внутри словно сдавили кнутом, и она начала задыхаться, отчаянно зажмуривая глаза и хватаясь за дверцу шкафчика. Если у неё начнётся при всех паническая атака, она не выдержит этого. Элисон не знает, что ей делать с этим. Как ей узнать, кто отправляет ей эти сообщения? Её охватило это чувство... чувство, словно эту битву она проиграет. И Элисон не нравится это чувство. Записки продолжали поступать каждый день, и Элисон продолжала рвать их в клочья и отправлять в мусорную корзину. Она решила никому не говорить об этом. Она должна справиться с этим сама. Однако что-то ей подсказывало, что она не сможет. Она устала ощущать это чувство... чувство бессилия. Словно у неё нет контроля над ситуацией, и это было самым ужасным. Она не должна чувствовать себя подобным образом, но чувствовала. А через неделю случилось самое страшное. На этот раз в шкафчике не было записки — там была фотография. И не просто фотография. На ней был запечатлён поцелуй. Поцелуй Эмили и Элисон. Качество было не очень хорошим, фото было размыто, но очень легко можно было догадаться, кто из них кто. Они обе сидели на камне, рука Элисон была в волосах Эмили, и они страстно целовались, сбежав с какой-то школьной вечеринки. Элисон показалось, что вся её жизнь пронеслась у неё перед глазами. Она огромными от шока глазами смотрела на эту фотографию и чувствовала, как внутри неё поднимается буря. Значит, кто-то действительно знает. Кто-то видел их и даже сфотографировал. Это конец. Это чёртов конец, и не дай бог кто-то ещё увидит эту фотографию, потому что жизнь Элисон будет разрушена. Она побоялась выбрасывать её в мусорное ведро, поэтому аккуратно спрятала во внутреннем кармане куртки, направляясь домой и стараясь не разреветься на глазах у всей школы. А ещё через неделю мир Элисон окончательно рухнул. Потому что стенд объявлений был полон копий этой фотографии. Не две, не три. Десятки одинаковых фото были выставлены на всеобщее обозрение, и Элисон почувствовала, словно умирает изнутри. Все подозрительно косились на неё и перешёптывались, а кто-то даже в открытую закричал: — Лесбиянка! Элисон зажала уши руками и зажмурила глаза, сдерживая истерические всхлипы. Теперь все знали. Все знали о том, что она натворила. Все знали, кто она. Чёрт возьми, это никогда не должно было произойти. — Нет, нет, боже, нет, — как заведённая повторяла она, пробираясь через толпу к выходу из школы. Крики становились всё громче, а шаги Элисон всё тише. Они смеялись над ней. Они смеялись, презрительно тыкая в неё пальцами и кидая осуждающие взгляды. Ещё вчера она была здесь королевой, а сегодня она изгой. Никто. Элисон, наконец, выбралась на улицу, вдыхая полной грудью и позволяя нескольким слезинкам скатиться по её щекам. Она обернулась на школу и поняла, что больше никогда сюда не вернётся. — Элисон! — услышала она, и чёрт, нет. Отчаянно выкрикивая её имя, навстречу ей бежала Эмили, сбивая с ног глазеющих школьников. Она подбежала к ней и взяла за руки, внимательно вглядываясь в лицо. — Мне так жаль, мне так жаль, — повторяла она. — Это не твоя вина, — ответила Элисон. Она оглянулась на всю толпу, окружающую их, и поняла, что собирается оставить Эмили одну. Кажется, Эмили тоже это поняла, потому что на её глазах выступили слёзы. — Пожалуйста, не уходи. Мы справимся со всем этим, мы сможем, пожалуйста- Элисон взяла лицо Эмили в руки и оставила лёгкий поцелуй у неё на лбу. — Я люблю тебя, — прошептала она, резко разворачиваясь убегая подальше от этого места. Последним, что она слышала, был леденящий душу слёзный крик Эмили. ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ ~ Позже в этот день, когда Эмили возвращалась домой, она обнаружила на своей двери записку, содержащую лишь одно слово. «Прости» Она была написана таким знакомым каллиграфическим почерком, что Эмили сорвала её с двери и приложила к сердцу, будучи не в силах остановить слёзы. Когда на следующий день она узнала, что Элисон покинула Роузвуд, она заперлась в школьном туалете, позволяя боли выйти из неё через рыдания.

Мы встретимся в другой Вселенной.