***
Огромный особняк горел как соломенный шалаш, а прислуга давно столпилась на улице, вздыхая и совершенно переставая попытки потушить конструкцию. Поодаль, практически у ворот, столпилась странная группировка людей во главе с жестоким юношей, что восторженно и совершенно по дикому, сумасшедше, смеялся и прыгал от радости, наблюдая за языками пламени, что разбивают окна, рассыпая стекло осколками вокруг. — Гори! Гори, чертов Драгнил! Сдохни, сдохни, сдохни наконец! Ублюдок! — голубоволосый вцепился себе в лицо, царапая кожу ногтями и прогибая спину, смеясь в темное от дыма небо над головой. — Было так просто! Так просто! Несколькими часами ранее, Оливер увидел сюжет в новостях про официальное спонсирование Драгнила и покупке акций его головной компании, что очень сильно разозлило юношу, от слова совсем. Он старался, старался, старался и старался! А что в ответ?! Ничего! Он лишь хотел отомстить! Отомстить за годы унижений и насилия… Он просто хотел ответить Нацу тем же! Но с каждым разом этот ублюдок был на шаг впереди… А что же сегодня?! Все оказалось таким простым! Нужно было просто сразу же подорвать эту хижину! И вытравить ублюдка… А лучше убить. Сжечь! Да, смерть Драгнила принесла бы истинное наслаждение Оливеру. — Гори в аду, сука! — в пламя полетели старые ключи от их общей квартирки в отдаленных от центра трущобах города. А на бирке, затертой и пожелтевшей от времени красовалось яркое, написанное когда-то самим розоволосым слово. Этим отвратительно правильным. каллиграфическим почерком. «Хэппи». Маленькая и милая кличка для лучшего друга с самого детства и до… Того жестокого дня. Юноша упал на колени, стискивая глаза руками и громко захрипел, выливая всю злость, всю ненависть и жажду ледяными каплями в мелкую гравийку чуть дальше разнесенных им и его приспешниками крепких металлических ворот чужой собственности. Облегчение… То, чего он ждал так долго…***
Дым и пламя охватили особняк с неимоверной скоростью. Читавшая в спальне девушка вскрикнула, затыкая уши ладонями. От страха затрясло как лист на ветру, а в голове металась из угла в угол одна лишь мысль: Нацу! Нужно к нему! Дверь поддавалась с трудом, что-то подперло ее с той стороны, а комната слишком быстро наполнялась едким, щиплющим легкие и глаза дымом, закрывая обзор пеленой пыли и пепла. Несколько ударов хватило, чтобы проклятый деревянный прямоугольник отворился, с громким стуком ударяя в стену, заставляя петли скрипеть впервые за все существование этой двери. Плечо неприятно потянуло болью, кажется, даже достаточно привычной для нее. — Нацу! — Хартфилия закричала, что есть мочи, так наивно и пусто потратив драгоценный воздух. Девушка сориентировалась, разорвав рукав собственной рубашки, прижимая тот к лицу. От сухого куска ткани мало толка, но хоть немного облегчить ситуацию должно было. Либо парня уже не было в доме, либо… А что если он давно ушел, оставив ее?.. И ей тоже нужно… Бежать. Вот ведь… До выхода пять метров… И… Нет! Она бы непременно услышала его, ведь единственный спуск со второго этажа — лестница подле ее комнаты. Руки затряслись, а по лбу потекли капли пота. Было неимоверно жарко и тяжело дышать, но… Быстро поднимаясь по ступенькам, кареглазая продолжала звать парня, царапая и обжигая ноги об тлеющие куски древесины, некогда бывшими дорогой итальянской мебелью. Розоволосый нашелся, хоть и не быстро, но… Он лежал в коридоре, около заваленного прохода в свой кабинет, кажется прямо возле этой комнаты и прозвучал хлопок. Нет… Взрыв. Это был он самый… — Нацу… — девушка упала рядом, пытаясь привести лежащего под бетонной плитой Драгнила в чувство, тряся его и ударяя по щекам. Говорить было больно, глотка горела огнем, а на языке осел отвратительный привкус плавящейся пластмассы. — Дура, — юноша захрипел, поморщившись от действий «игрушки» и отпихнул Люси от себя. — Беги отсюда, тупая ты сука! Совсем с катушек… — кашель прервал его и заставил блондинку дернуться назад, прижав к лицу розоволосого еще один кусок, кажется, его же бывшей рубашки. Она была пуста и совсем не думала о себе. Ее чувства… Такие сильные к этому человеку, проявившиеся с такой неимоверной силой только сейчас — рвали на части юную душу, что громко билось в груди вместо почти остановившегося и скованного страхом сердца. Он умрет… Здесь и сейчас… Умрет у нее на руках… Тот, кто так сильно издевался над ней, бил и насиловал… Тот, кто истерзал ее снаружи и внутри, лишив человечности к самой себе… Тот… Кого она любила так сильно и так пылко. Хрупкие ладони уперлись в раскаленную подступающим пламенем плиту бетона, а Нацу застонал от боли в сломанной и обожженной ноге, прибитой меж двумя цементными кусками. — Ну же, давай! — одна из деревяшек свалилась на девицу сверху, уткнувшись в нежную щечку Люси, но та и не заметила этого. Еще немного, ей нужно нажать еще чуть-чуть, и бетон поддастся. Плита двинулась, а Хартфилия отшатнулась, прижав не менее обожженную ладонь к пекущей щеке. Глаза заслезились, но от чего больше? Девичий голос и слезы — то, чего он никак не мог ожидать. Приняв свое положение, осознав все ошибки и смирившись со смертью. Одиночеством. Сейчас… Собственный мир, упрямо выстроенный на простом «поглотить» — треснул как стекла окон от подступающего к ним огня. Так просто и так мгновенно… А потом он вдруг вспомнил, что вся ее привязанность — просто синдром. Засмеявшись громко и дернувшись, Драгнил вытащил переломанную и окровавленную конечность, отползая в сторону и плотнее прижимая тряпку у лица. Она сама захотела этого. Сама! И он примет ее. Пустит туда, где ей самое место… Хартфилия… Ты сделала выбор. И он одобрил его. С трудом поднявшись, Нацу подозвал блондинку к себе, заваливаясь на нее и медленно передвигаясь к запасному черному выходу, до которого пламя еще практически не подступилось. Но впереди еще крутая отвесная лестница и тяжелые двери… Он всегда был готов ко всему. Или же это удача на его стороне? Удача по имени «Люси». Его маленькая и хрупкая игрушка, спасшая его из лап смерти своей наивной преданностью и привязанностью. Он хорошо ее приручил… Этого хватит.***
Темное помещение встретило Оливера тусклым светом и недовольной парочкой вышибал у двери. Парень скривился от обстановки, проходя глубже и останавливаясь напротив мужчины в странной черном кресле. Тень от ткани над собеседником закрывала лицо, и голубоволосый не мог понять не то, что возраст — внешность своего, как ему казалось, будущего партнера. Состоятельный владелец кораблей, специализирующийся на контрабанде наркотиков и оружия. На черном рынке его почитают, а многие и вовсе не произносят его имени вслух. Лишь зовут его «Пламенным». Хах. Горячее имечко под стать профессии. Мужчина подался немного вперед, открывая вид на ноги и торс. Меж штаниной скользнул металлический штырь, и Оливер сам себе прикинул, что владелец заведения, в которое он пришел, явно пережил что-то очень дерьмовое раньше. Рядом с креслом стояла шикарная трость. Не думал парень, что в ней не было плюсов к недугу. Атмосфера накалилась в момент, когда юношу стиснули за плечи и обездвижили, а женская фигура за спиной того самого контрабандиста распахнула темные шторы чуть ближе с выходу, открывая вид на насмешливо улыбающееся и такое до безобразия отвратительное, знакомое и ненавистное лицо. — Ублюдок… — голубоволосого затрясло в руках охраны, и слезы обиды рассекли исцарапанные когда-то щеки. Живой… Он был жив все это время! С того самого дня! И сейчас… Что он сделает? Унизит? Изобьет? Убьет? — Милая, — голос звучал мягко и тихо, от чего женщина в длинном платье, совсем не под нынешнее время, мягко и бесшумно ступая по полу, оказалась рядом, но уже с бокалом виски, протягивая тот и открывая вид на руки: гладкие, абсолютно гладкие ладони. И кольцо. Обручальное кольцо с россыпью камней по периметру… Мужчина напротив потянулся, целуя супругу в чистую щеку, а обездвиженный парень испуганно наблюдал за лицом девушки. Ужасные шрамы от виска и до губ… И картинка сложилась. Как пазл для маленьких детей с большими кусками. Эти двое… Они… Женщина выпрямилась и встала у плеча, касаясь пиджака розоволосого и складывая ладони на дорогой ткани костюма, мягко улыбаясь, словно… Марионетка. Почти сочувствующе. Почти. — У меня есть подарок для тебя, Хэппи, — едкая и жутчайшая улыбка разрезала повзрослевшее за эти года лицо Драгнила, а последнее слово было выделено нарочно, словно зеленоглазый его смаковал, наслаждаясь. — Он ждет тебя внизу. Ему нравятся такие молодые парни, как ты. Глаза Оливера расширились от ужаса и воспоминаний, а громкий дикий крик животного пронесся по комнате, заставляя держащий его ребят напрячься сильнее. Ему отомстили… И эта месть превосходила то, что мог сделать парень… «Плата за сделку не должна убегать. У них ведь такой выгодный для всех договор…»