***
Человек в черной толстовке стоял около своего стола, распечатывая фотографии сегодняшнего дня. Его помощники хорошо справляются со своей задачей, особенно его личный фотограф. Первой фотографией на стене оказалась Ария Монтгомери, целующаяся с Эзрой Фитцем. Затем на стене оказалась такая же фотография, только увеличенная. А с улыбкой смотрел на них. Такие наивные. Беспечные. Глупые. В голове Анонима появлялись разные мысли. Выслать фотографию директору школы? А может отправить её Эзре? Или лучше Байрону? Он оценит прыть собственной дочери к изучению английской литературы. Интересно, как к этому отнесется пассия Байрона? Она ведь тоже учитель. Но тут внимание человека привлекла девушка, увеличенная фотография которой печаталась следом. Она была удивлена. И она была новенькой. Наверное, с ней тоже можно будет сыграть в игру. — Кто же ты? — задал сам себе вопрос А, прикрепляя её фотографию на стену, рядом с фотографией Арии и Эзры.3. the scArlet letter. part two
30 августа 2015 г. в 15:59
«Стой? Стой? Действительно, Эзра? Неужели тебе было сложно дождаться хотя бы трех-четырех часов дня, когда большинство учеников уже покинуло стены школы?» — думала Нина, спускаясь по лестнице.
Она хотела бежать без оглядки, забыть о случившемся, забыть эту отвратную картину, потрясшую её сознание. Девушка не могла поверить, что учитель, взрослый человек, способен на подобную низость по отношению к своей ученице. Как такое вообще возможно? Маларки пыталась не скидывать подобные отношения на глубокую и чистую любовь, она ведь знала, что влюбиться могут два совершенно не подходящих друг другу человека, но главным фактором любого совершенного поступка является исключительно желание или нежелание совершать этот поступок. Несомненно, что бы Ария не говорила Фитцу, в каких бы глубоких чувствах не клялась, он не должен был поддаваться подобному искушению, не должен. Он прежде всего преподаватель, а не герой драматического произведения Уильяма Шекспира.
Нина была готова сию же секунду рассказать обо всем директору, хотя лучше и правильнее всего было бы обратиться в полицию. Она ведь и сама полицеский. Но может? .. Что если лучше пока что не зацикливаться на этом? В подобной тайне были и свои плюсы. Она могла теперь сблизиться с Монтгомери, а также её подругами. Она могла узнать больше об Анониме, о ночи исчезновения Элисон. Казалось, что сама судьба послала Маларки в тот кабинет именно после уроков. Ей был дан шанс побыстрее со всем разобраться, и она не могла вот так его отпустить, отдавшись во власть своим моральным ценностям, или кричащей совести.
— Все в порядке? — спросила девушку Дженна, как только Маларки вышла на улицу весьма сконфуженной.
— Да, да, — с придыханием ответила та. Нина заметила, что Дженна была в темных непроницаемых очках, и про себя подумала, что Маршалл скорее всего противопоказаны прямые солнечные лучи. Солнце была слишком слабым для обычных глаз, но задавать вопросы о зрении одноклассницы Нина всё же посчитала неэтичным.
— Скарлетт, познакомься с моим братом Тоби. Тоби, это Скарлетт Нильсон, моя подруга, — Нина улыбнулась, услышав, что Дженна описывает ее не как простую новенькую из Филадельфии, а как свою подругу.
— Рада знакомству, Тоби, — поприветствовала она Кавано, но тот лишь буркнул что-то в ответ, на секунду улыбнувшись для приличия.
Он был красивым: темные каштановые волосы, с пепельным отблеском, светлая кожа, больше свойственная выдуманным вампирам из книг, а еще — невероятной красоты голубые глаза. Он выглядел старше Дженны, года так на два. И он понравился Нине. Конечно, не в роли парня, на которого она вдруг запала, а в роли настоящего произведения искусства для девушки, которая замечает красоту людей. Вот насколько красив был Тоби Кавано.
— Забрала задание у Фитца? — спросила Дженна, когда они сели в машину.
— Да, мне нужно прочитать несколько книг, наперед, и написать пару дополнительных эссе, — солгала Нина, улыбаясь Маршалл. Казалось, что обманывать для любого жителя Роузвуда было ничем иным, как обычным рутинным хобби, чем-то сродни коллекционированию марок или монет. Так и Нина постепенно начала коллекционировать ложь, которую ей приходится рассказывать людям из-за своей профессии. Правда, какая-то её часть всё же боялась того, что в определенный момент она просто станет одной из этих людей — начнет обманывать для хобби, потому что ей будет нравиться играть с людьми.
— Отлично, если ты не против, то мы можем зайти ко мне на чашечку чая. У меня редко кто-то бывает, так что…
— Конечно, я буду очень рада этому, — с улыбкой ответила Нина, не дав договорить шатенке.
Дом Дженны был достаточно большим для семьи из четырех человек. Правда сейчас там жило только три человека — мама Дженны Хлои Кавано, а также её отчим — Дэниел Кавано.
— Привет, Джен, Тоби — чуть ли не в самых дверях троицу встретила улыбчивая брюнетка с теми же зелеными глазами, что и у Дженны. — И здравствуй… Спенсер, верно?
— Нет, меня зовут Скарлетт, Скарлетт Нильсон, я новенькая в Rosewood High, — ответила Нина, когда Хлои заключила её в объятиях.
— Ох, прости, я было уже подумала, что ты та Спенсер Хастингс, которую Тоби от нас так изощренно прячет, — с долей грусти произнесла миссис Кавано, но тут же отмахнулась, и предложила всем перекусить.
— Я не голодна, но спасибо большое, миссис Кавано, — с улыбкой сказала Маларки.
— Мы будем в моей комнате, мам, — сообщила Дженна, и уже через минуту они сидели в комнате Маршалл и разговаривали ни о чем.
Здесь было достаточно уютно. И Нина, конечно же, не смогла не заметить многочисленные шарики с искусственным снегом, или просто с блестками. Оказалось, что в жизни Дженны было несколько месяцев, когда она вовсе не могла видеть, тогда она открыла для себя шары с разными статуэтками внутри, через которые свет очень красиво приломлялся, и хотя шатенка не могла ничего видеть, отличать свет от темноты она всё же могла, и ей нравилось смотреть в окно, хоть она ничего и не видела, кроме странных бликов. И это настолько глубоко тронуло Нину, что она чуть не расплакалась. У каждого человека есть зрение, пусть кто-то носит очки, а кто-то линзы, но всем дан шанс видеть. Но есть люди, у которых и вовсе нет зрения, они навечно погружены в темноту. И это грустно. Как для 17-летней Скарлетт, так и для специального агента Маларки.
— Всё же я принесу чай, — Дженна вышла из комнаты, чувствуя, что сама сейчас заплачет. Она боялась, что когда-то она опять погрузится в темноту, и больше никогда не сможет видеть.
Нина сидела за электронным пианино, но внимание её привлек звук телефона. Дженне пришло сообщение. На экране высветились первые строки: «Нашла новую информацию о…», что было очень интересно. Была маленькая вероятность, что это связано с Анонимом или Элисон, и Маларки отметила, что следует узнать о входящих сообщениях Маршалл, когда она придет домой. Необходимо было запросить разрешение на считывание информации телефона подруги у отца, хотя скорее всего это разрешение им с Карой уже выдали.
— Слушай, если тебе вдруг понадобится помощь с этими эссе, я могу помочь, — Дженна передала одну из чашек Нине. — Литература — мой любимый предмет. Конечно, до Спенсер мне далеко, но читать я люблю.
— Спасибо, буду очень признательна.
Нина не нуждалась в помощи, но ей нравилась Дженна своей стойкостью. И вне зависимости от задания, она хотела продолжать общение. Но через час ей всё же пришлось отправиться домой.
Холодный ноябрьский ветер дул в лицо, заставляя поправить шарф и прибавить шаг. Хотелось горячего чая, желательно зеленого, с мелиссой или мятой с долькой лимона. Прикрыв глаза, которые начинали слезиться, Нина остановилась, а после чуть ли не бегом направилась домой. Всего лишь две минуты, и вот она рядом с двухэтажным небольшим домиком, на Грин Стрит. Всё выглядело слегка расплывчатым, и Нина сначала и не заметила девушку, сидящую на ступеньках, перед самым входом.
Она смотрела что-то в своем телефоне, и почему-то кусала губу. Это была Ария Монтгомери — та девушка из школы, подруга Элисон, что крутит роман с учителем. Она была милой, и что-то в ней заставляло любого человека чувствовать себя уютно.
— Скарлетт, я Ария, я хотела поговорить с тобой, — начала она немного неуверенно. — То что ты видела сегодня в школе…
— Не моё дело, — закончила за Монтгомери Нина, открывая ключами входную дверь. Она напоследок повернулась к шатенке. — Если бы я хотела что-то кому-то рассказать, то Фитц бы уже давно сидел в полицеском участке. Тебе не о чем беспокоиться. Разве что, знай, эти отношения ни к чему не приведут, ты в пустую теряешь своё время.
Нина закрыла двери, не желая больше разговаривать с Арией. Она ещё слишком молода, чтобы осознать, насколько токсичным был для неё Эзра. Но Маларки вовсе не считала своей прерогативой втемяшивать ей идею нормальной жизни ученицы учебного заведения, которая вовсе не должна быть связана с учителем или профессором.
— Ты вернулась, — в проходе на кухню показалась Кара Мэшберн, с кофеваркой, в очках и халате. Она должно быть уже вернулась из собеседования по поводу своей работы в больнице.
— Как видишь, — Нина сняла ботинки и надела свои любимые мягкие тапочки, которым был без малого месяц, и пошла мыть руки.
— Как все прошло? — Кара последовала за Ниной, неся в одной руке чашку с кофе со сливками, а в другой газету. — Познакомилась с кем-нибудь?
— Знаешь, для первого дня, всё действительно прошло достаточно неплохо, — Нина и Кара вместе вернулись на кухню, где Маларки начала заваривать себе чай. — Я познакомилась с Дженной Маршалл, нам нужно будет проверить её телефонную историю. Также видела подруг Элисон. Одна из них находится в интересных отношениях с Эзрой Фитцджеральдом. — женщина с удивлением посмотрела на Нину, когда та упомянула имя преподавателя. — Да, как видишь, здесь и такое считается вполне нормальным. Не удивлюсь, если убийцей окажется кто-то вроде работника городской библиотеки.
— Кстати о Элисон, — Кара открыла одну из папок, лежащих на столике. Там находилась фотография Элисон, а также её медицинская карта. — Элисон действительно ломала руку в детстве. Неудачное падение с велосипеда брата, Джейсона. Рука срослась не очень хорошо. А вот, — блондинка открыла следующую папку, в которую была вложена фотография тела убитой. Лицо практически нельзя было распознать. — Отчет о найденном теле. Ни одна из костей не сломана, также расходится размер ноги. Это совершенно другое тело.
— Браво, Тереза Нильсон, вы удивляете меня, — Нина отпила немного чая, внимательно изучая оба документа с данными Элисон Дилаурентис.
— Не льсти мне, Нинс, — Кара забрала себе папку с анализом ДНК тела убитой, а также многочисленными фотографиями с места преступления. — Интересным является и то, что сегодня в больнице показался Даррен Уилден. Главврач как раз проводил со мной собеседование. Когда я уходила, то заметила, что Даррен передает тому достаточно толстый конверт. А теперь посмотри оригинал документа, вот здесь, — Мэшберн указала на вторую страницу документа, — здесь не достает целого листа.
— Что нам делать?
— Для нас кража документов из местной больницы не имеет никакого значения — как только тело той девушки было найдено — Филадельфийское бюро расследований запросила копии всех документов: они хранятся в закрытой базе. Такие копы, как Уилден не смогут и близко к ней подобраться. Сомневаюсь, что они вообще знают о существовании копий.
— Получается, мы остаемся в выигрыше, несмотря ни на что, — с улыбкой заметила Нина.
— Конечно, — Кара опять перелиснула пару страниц. Там было расписание работы Редли. — С завтрашнего дня ты можешь отправляться в Редли. Я уже позвонила им, предупредила о том, что ты намерена заняться волонтерством.
— Что они ответили?
— Медсестра, с которой я разговаривала, Лиса Борг, сказала, что последнее слово за Элизабет Мейнвей, владелицей Редли, а по совместительству с Джессикой Дилаурентис, и главным спонсором, сама рассматривает кандидатуры волонтеров. К счастью, она была в офисе сегодня, и тебя приняли.
— Боюсь представить, как ты меня расхваливала…