Дети ночи: возрождение

В этом году осень встретила людей ливнями и грозами, поэтому запоздалое бабье лето пришлось очень кстати. Эта пора словно готовит всех к затяжным холодам, согревая напоследок. Наверно, за это люди так любят такие дни, как этот. О них говорят, будто июль одолжил сентябрю кусочек того тепла, летнего, еще пропитанного теплым воздухом и прожаренного на зное. Погода с самого утра толкала паладина провести время с семьей, выбраться на север, к реке в долине научить, наконец, сына работать молотом, а главное, находиться как можно дальше от лесов. Но Громобой еще не знал, что там таится, поэтому без промедления отправился в город, где на главной площади собрались все главы семейств, живущих здесь. Они громко спорили, перебивая и не слушая друг друга. Ругань была прервана громким окриком Карроха: — Тишина! Сегодня нам понадобится больше караульных, — он толкнул вперед, в толпу охотника, остальные отступили назад, глядя на него с немым вопросом и неподдельным интересом, — он единственный, кто вернулся со вчерашней охоты в юго-восточном лесу. Расскажи, что вы там увидели. Десятки ожидающих глаз уставились на бледного, как растущая луна, человека. Он побледнел еще сильнее, нервно сглотнул и поднялся на ноги, обведя присутствующих взглядом. — Все знают, что друиды запретили нам охотиться в Арбаристоне, лесах на Западе, поэтому мы вынуждены бороться с крупными и опасными хищниками юго-восточных лесов за редкую дичь, — голос его впервые слегка дрогнул, но он попытался продолжить, — и поэтому встреча с волком или медведем не редкость для нас. Но то, что мы увидели тогда, не может сравниться и с дюжиной разъяренных волков. — Рассказчик закрыл глаза, переводя дух, и все более дрожащим голосом продолжил: — Все началось с огромного прохода, он показался нам довольно странным. Кто-то огромный, как добрый дорогой шкаф, ломал ветки и даже крупные суки. Мы пошли по следу и нашли его. О, лучше бы мы это не делали. Я шел в конце и услышал впереди вопль, дикий, полный ужаса. Оно было синего цвета, выше обычного человека на две-три головы, громадные крылья в шрамах и разрывах, а когда оно повернулось, — его голос окончательно сорвался, ком в горле и трясущиеся поджилки не дали договорить. — Очень похоже на персонажа детских кошмаров — Баланара, меня им мама в детстве пугала. Видать, вы нехило перепили и решили спихнуть на него отсутствие дичи, — громко рассмеялся один из слушателей, — а тебя похоже им до сих пор перед сном пугают? — Но я уверен... — Не пори чушь, Баланар не существует, это пустая страшилка, а вы просто с перепоя испугались крупного медведя. Мало ли что во мраке привидится, — охотник был бесцеремонно перебит тем же человеком, что насмехался над ним, — а завтра мы сходим и прочешем лес, если ты, малыш, конечно, не боишься его. Собрание было окончено, охотник выставлен на посмешище. Но может зря? Людская недоверчивость может обойтись очень дорого. Но у зверя были свои планы, и некоторым в этом городе было не суждено увидеть рассвет. С наступлением ночи Баланар покинул разоренный лес и двинулся в неблизкий путь в сторону следующего обеденного стола. К несчастью людей, его путь лежал близко к городу, слишком близко. Караульные, заметив в глухой темноте движение, хотели поднять шум, но Сталкер схватил одного из них за грудки и снял скальп зубами, а второй, увидев челюсть Баланара во всей красе, зашелся в немом крике и рухнул без чувств с приступом. Кажется, сын Громобоя больше не сможет познать оружейных тайн отца. Все же людям сегодня тотально не везло. Юморист и храбрец собрания, живший неподалеку, заметил, что стражи пропали и, подняв шум, вылетел на улицу. Там к нему присоединились несколько мужчин. Заинтересованный Сталкер с оскалом подошел ближе, поражаясь глупости этих существ. — Что за... — смельчак пытался рассмотреть нарушителя, размахивая факелом в сторону зверя. Мгновение. И пугающий оскал освещается светом огня. Безумный вопль, срывающийся на визг, разнесся по округе: «Копья! Вилы! Бегите! Он не миф!» Уронив факел, он пятился назад, пока не споткнулся о сухой корень и не затих. Навечно. Но все же удача не слишком злорадна и позволила себе слабо улыбнуться людям, ибо на востоке забрезжил рассвет. Едва луч света коснулся Сталкера, как его крылья сложились, а пасть сомкнулась. Пора уходить, а ведь так хотелось поиграть немного еще. Те, у кого нервы покрепче стальных канатов, пустились в преследование с непонятной целью. Остальные просто старались не сойти с ума от увиденного. Баланар стремительно уходил на запад, но его скорость была значительно меньше, чем час назад, поэтому стрелы хоть и не могли пробить луженую кожу зверя, но успешно долетали до него, а вот копья и факелы, швыряемые преследователями, замечательно оставляли ссадины и ожоги. Когда до леса оставались считанные метры, два копья пробили левое крыло Баланара, вызвав тихий полустон-полурык. Граница Арбаристона была непреодолима для людей, поэтому, как только раненный зверь вошел под сень деревьев и скрылся из виду в тенях, он стал недосягаем для них. И людей это вполне устраивало. Ведь теперь это не их проблема, а друидов и изгоев. Лес — худшее из убежищ для монстра его габаритов, да еще и эти крылья, крошившие все от тоненьких веточек до немалых суков, которые, осыпаясь на землю, шумно хрустели под тяжелой поступью. Это нередко привлекает внимание, но сейчас не до этого. Ужасающий вид и огромный рост часто помогали Баланару против нескольких впечатлительных соперников, но у людей появляется некая болезненная, убийственная в прямом смысле этого слова храбрость в толпе. Они готовы идти на убой, как скот, точно зная, что умрут одной из самых жутких смертей, если чувствуют за спиной себе подобных. Они готовы идти до конца. Даже на грани смерти или уже за ней. Как мертвецы, пока живые, агонизирующие мертвецы. Зверь тихо усмехнулся. От такой толпы не спасает даже каленая кожа. Это грань, когда количество перерастает в качество. Поэтому Баланар был донельзя удивлен, когда преследователи просто остановились; они не ломанулись за ним следом. Их не пришлось водить кругами, заводя в дебри. Нечто держало их на границе леса, не позволяя пересечь ее. Сталкер опустился на землю, облокотившись на ближайшее дерево, которое под тяжестью зверя накренилось и заскрипело. Ожоги все еще пылали, а раны саднили, да и копья порядком мешали. Потребовалось время, чтобы вытащить их. Кроны деревьев скрывали от солнца, помогая прийти в себя. В поле зрения зверя попала молодая, еще совсем глупая косуля. Увидев нависшую над собой опасность, она предприняла верную, но запоздавшую, а потому бесполезную попытку бежать. Юное парнокопытное успело лишь испуганно броситься в противоположную сторону, захрустев сухими ветками и спугнув птиц, прежде чем было мгновенно убито и поглощено. Но что-то постоянно напрягало его. Смутное чувство, что не только Сталкер угрожает лесу, которое, впрочем, редко его подводило. Где-то вдали от него закрытые от чужих взоров глухим лесом, кристально чистые и вечно спокойные воды Ларвы помутнели и вспенились, а Арбор потерял прежнюю свежесть листвы. И это означало, что гонка за добычей начата, и время жителей леса очень и очень ограничено.