"Бумажные" друзья

— Слушай, ну кто ж так кушает? — удивлялся я, смотря на Кисопа. — Сядь и поешь спокойно, а не стоя. — Я не могу, дурацкий ты Мино. — Кисоп, ну сколько можно капризничать? — А я тебя предупреждал! Я не могу сидеть. Я могу стоять. А сидеть — тяжело. Ребёночек недоволен, когда я сижу. И я всё равно всегда улыбаюсь для него. И эта улыбка не вынужденная, нет, эта улыбка искренняя. Не смотря на то, как мы сейчас живём, я счастлив. Кисопа устраивает моя квартирка. К тому же, я теперь тоже сплю на матрасе. А кровать мы перевезли к нему. И, соглашусь с Кисопом, на матрасах спать действительно удобнее. А если ещё и утеплить своё «гнёздышко«… Сегодня мы отправились за покупками. Глобальными покупками, я бы сказал. Кисоп выбирал кроватку для малыша, да коляску. — Мино-я, ну не прелесть? — умиляется омега, рассматривая одежду для новорождённых. — Прелесть, Кисопа-а, прелесть. Да вот только не покупай лишнего, ладно? Мне не жалко, но, знаешь ли, я тоже приготовил для нашего малыша кое-что… — Я и не собирался, правда. Просто эти вещи выглядит очень и очень красивыми. — Омега очаровательно улыбается, переплетая пальцы рук с моими. Я сжимаю те в ответ, замечая, как около нас постоянно возится консультант. Консультант знающий. К тому же, тоже в положении. Кисоп быстро нашёл общий язык, а я благополучно опустился на диван, стоящий посреди магазина. Магазин был пуст, лишь несколько парочек рассматривают какие-то вещи. Я устало улыбнулся. Беременность — это серьёзный шаг, на который мы с Кисопом решились осознанно. Наш ребёнок запланированный, и мы считаем, что сделали всё правильно. Кисопу уже 23. Отец-альфа узнал, что его сын — беременный. И вроде бы порадовался, а вроде бы и оскорбился от того, что так рано. На самом деле, мой омега хотел ребёночка. Очень давно. Даже в письме это упоминал. Кисоп даже говорил, что сможет уже дать ребёнку многое. Это верно. Омега разносторонний и слишком много понимающий. Он трепетно относится к своему здоровью, ко мне… Приятно. Жаль, что только судороги берут моего омеженьку. Плод большой. Довольно-таки. Это даёт о себе знать. Кисоп только не понимает, почему боль в пояснице отдаётся судорогами в ногах. Он считает, что есть у него какая-то патология, и он обязательно посоветуется с врачом. И наши отношения не то, чтобы развились слишком быстро и спонтанно, нам просто всегда было хорошо вместе. И мы долго общались. Узнавали друг друга. Всё, как положено. Но порой кажется, что я делаю что-то не так. Будто с рождением нашего ребёнка всё это разрушится. К тому же, Кисоп и сейчас стал нервным. Вечное хождение по врачам утомляло, а жар во всём теле не давал спокойно уснуть. Кисоп двигал матрас как можно ближе к моему, удобнее укладываясь и прижимаясь к моему телу со спины. Его руки и ноги овевали меня полностью, а неровное дыхание говорило о том, что ему просто-напросто нужна поддержка, которую я с радостью предоставлял. Мы читали книги до полночи, смотрели фильмы и дорамы, целовали друг друга в губы; также часто я говорил с малышом, покрывая живот мимолётными и сладостными поцелуями. Кисоп любил ласку, и тактильность для него и сейчас — это один из немаловажных факторов. Мы любили переплетать руки и вечно спорить о чём-то, заливаясь искренним смехом, но когда ребёночек начинал пинаться, мы сразу затихали, наблюдая за всем действом. Мы с омегой верили, что малыш всё слышит, поэтому я победно читал ему антиутопии, которые советовал Кисоп. И всё хорошо. Но что-то не так. Я переживаю. И ведь это нормально? Я позаботился о родильном доме, который Кисоп исследовал очень тщательно. Он разговаривал с тем врачом, который собирался принимать у него роды. Омега был очень насторожен и вёл беседу деликатно, без каких-либо резкостей. Но Кисопу даже понравился врач. Врач-альфа, чьи руки принимали уже много-много жизней. Кисоп даже щупал эти самые руки, а врач-альфа лишь посмеивался, понимая тревогу моего омеги. Мы также любили с омегой ходить на УЗИ, на которое не жалели денег вообще. Мы подолгу рассматривали нашего альфочку, улыбаясь и демонстративно целуя друг друга при враче. Кисоп обрадовался альфе, как и я. — Мино-я, кажется, когда я рожу, у меня будет два малыша. Я нисколько не оскорблялся, потому что понимал, что всё будет так, как говорит Кисоп. Омега знает о моей серьёзности, но иногда у меня сносит голову, и я возвращаюсь в детские годы. К тому же, моя коллекция резиновых уточек в ванной… Кисоп улыбался. Кисоп был счастлив, что, конечно, не могло не радовать меня. Я поднялся с кожаного дивана, взглядом ища своего омегу. Тот явно присмотрел что-то и также взглядом искал меня. А найдя, мы лишь улыбнулись друг другу. — Как тебе? — Простенько и чудесно. — А для чего нам что-то вообще непонятное? Он там только спать же будет. — Я солидарен. Кроватка обычная, деревянная, с трансформирующимися особенностями, безопасна. Нам понравилась. Также, мы и присмотрели коляску. Стандартная коляска. Регулируемая спинка, легко содержать в чистоте. К тому же, наш консультант посоветовал именно её. Недорогая. Кисоп всячески её потрогал, повозил по магазину, проверил колёса. Со своим-то животом… — Мино-я, прекрасно. Аж камень с души упал, знаешь? Тебя не переполняет такое чувство? — Переполняет. Правда. Но я всё равно встревожен. Кисоп остановился. Остановился и я. Его изящные пальцы притянули меня сначала за руку, а затем пробежались по кардигану и остановились на щеках. Тонкими пальцами омега оглаживал мои губы, улыбаясь. Я видел тени под глазами — ему бы поспать. Да вот только тот вовсе не может. Кисоп притянул меня ближе, становясь на носочки и, наконец, касаясь моих губ. Целовал он меня неумело и как-то уж совсем осторожно. Мне понравилась толика такой вот нежности. Ладони мои легли на живот, бережно оглаживая тот и ощущая толчки. Я улыбнулся. Кисоп — тоже. Я опустился перед омегой на колени, приподнимая свитер и рассматривая живот. И всё равно, что вокруг люди. Кисоп был явно смущён, но вечно перебирал пряди моих волос. Губы пару раз коснулись места толчков, а затем мы направились домой, ещё раз зайдя в магазин детского ассортимента. Мои родители теперь тоже знают о том, что скоро я стану отцом, а у них, наконец, появится внук. Кисопа они знают. Давно познакомились, убедились, что смогут поладить, как отец-омега, так и отец-альфа. Кисоп был восхищён и даже сказал, что мой отец-омега слегка похож на «потерю». И кто бы знал, что у омеги перехватит дыхание именно в тот момент, когда мы в сотый раз рассматривали кроватку и коляску, которые стоят около окна. Сначала Кисоп просто дрогнул, чему не придал значение, а затем сказал, что ребёнок толкается настолько сильно, что и плакать хочется. Омега дышал глубоко и часто, пока мы ожидали врачей. Я собирал все необходимые вещи, часто подходя к Кисопу и по просьбам, да и без них целуя того в лоб. Кисоп замаялся, а когда увидел санитаров, облегчённо выдохнул. И его не было долго, что пугало. Я стоял около двери, прислонившись ухом, дабы хоть что-то услышать. Если услышу плачь ребёнка, то успокоюсь. Но тогда ведь не услышу Кисопа… Волнение снова охватило душу. Я сел на стул, слыша сотое «Всё будет хорошо!» от медсёстер-бет. Верю. Верю в Кисопа. Он сильный, уж точно справится. Я проснулся к четырём утра в палате. Кисоп мирно дышал, а я лишь взволновано подбежал к омеге, мысленно борясь с головной болью. Оказывается, малыш был уложен в специальную постельку. И эта самая «постелька» находилась в нашей палате. Я был невероятно счастлив и мой желудок настолько сильно болел, что я понимал, как же было тяжело это всё выносить. В любом случае, судорога желудка прошла именно в тот момент, когда моему взору предстал наш малыш. «Наш малыш». Это прекрасное выражение. Тот как-то неровно дышал и, казалось, он может проснуться в любой момент, что оказалось правдой. Потому что целуя того в щёку, маленькие глазки разлепились ото сна. Я был готов к плачу, но и тот не услышал. Он просто смотрел на меня, а я пальцем осторожно касался маленькой ладошки, которая то сжималась, то разжималась. Малыш схватил мой палец, не отпуская. Я вздрогнул, потому что такое вообще бывает? Кажется, маленький снова проваливается в сон, а потом его и вовсе забрали врачи. Кисоп очнулся ближе к полудню. Я как раз вышел, ибо всё равно кушать придётся и ему, и мне. Уже принудительно. Я всегда боялся тревожить сон Кисопа. И мой омега мне напомнил сейчас маленького. Кажется, я знаю, в кого он пошёл… — Здравствуй, Кисоп-а. — Мино-я, я это… как его… живота не чувствую. — Кисоп так отчаянно это произнёс, что готов был расплакаться, но я, как всегда, вовремя. — Конечно, ты же родил. И Кисопа охватил страх, чувство радости и недопонимания. — И… всё хорошо? — Ну, конечно! Альфочка у нас. Я знаю, в кого он пошёл. Просто по первым впечатлениям. — Ты его видел?! — Безусловно. — У меня всё болит. — Тебе уже кололи антибиотик. Сейчас нужно сесть. Маленького принесут. Кисоп скромно улыбнулся и схватился за мои руки, говоря, когда нужно поднимать. И с какой силой, соответственно. Омега дрожал, но сидел на постели. Я укутал того в простыню, потому что нужно, конечно, для начала воды попить, а потом уже приступать к трапезе. Маленький рядом. Кисоп плакал, улыбался, обнимал малыша, облегчённо выдыхая и неоднократно понимая, сколько трудностей ждёт впереди. Кажется, это его бодрило. А затем пришли гости — друзья, родственники. Он улыбался, чему я был счастлив. Сейчас он уже повеселел. Малыш, хоть и капризничал, но в обществе других людей вёл себя скромно, что нас всегда поражало. Кисоп часто прижимался ко мне, благодаря за всё и демонстративно целуя меня, отчего уже смущался я. И у нас множество фотографий. Множество воспоминаний. У нас невероятная жизнь. И как бы сложно не было, мы держались вместе, ни за что не смея отпустить друг друга. «Здравствуй, Ли Кисоп. Теперь мы счастливы.

Твой Сон Мино»