Как можно дольше

      Хороми не разрешает мне выйти на поле вплоть до окончания второго тайма, обещая выпустить в третьем. Снова дает какие-то указания команде во время перерыва. Что толку? Отрыв уже за двадцать очков! Честно пытаюсь её слушать, но как-то не получается. Все мысли об Акаши и игре.       Столкнувшись с ним у самого входа, я и не предполагал, что он захочет дать парочку дельных советов, причем открыв для этого второй зал. Теперь я еще больше боюсь не оправдать его надежд. Пора сосредоточиться на копии моего единственного капитана, а для этого нужно… — И перестань уходить в броски Мидоримы, — доносится голос сестры.       Именно об этом я и думал! — Ага… — протягиваю почти лениво. Поскорей бы начать. — Соберись, Андзэн! — трясет меня за плечо Хаттори. Почему они все думают, что я не сосредоточен? Очень даже… Только и думаю, как бы навалять Акаши, скопировав его самого. — Да все со мной в порядке! Выхожу, копирую, забиваем, выигрываем. — Больше серьезности, Ан, — вздыхает сестра в очередной раз, прикрывая ладонью лицо. Я что, так безнадежен?       В начале третьей четверти Широгане сообщает о заменах. Вместо Акаши и Окавы на площадку выходят Хаяма и Хасэгава. Акаши что, издевается? Эй! Времени на возражения мне не дают. Со свистком игра начинается и быстро набирает обороты.       Чертов Котаро встает в мою опеку, возникая везде, где только можно и нельзя. — С дороги, Хаяма. — Собираюсь его обойти совсем рядом с их кольцом. — Признайся, что я тебе не по зубам, Фуцу-кун, — широко улыбается Котаро. — Сколько ни старайся — всё бесполезно.       Останавливаюсь и, видя за его спиной их центрового, делаю пару шагов назад. Отдаю пас Хаттори, который сейчас открыт, и он без проблем забивает. Мои движения… это я?       Камия набирает очки, в то время как мне, кажется, просто нужно отдавать пасы в нужное время. Это и есть работа разыгрывающего?       Тем не менее, разрыв сокращается слишком медленно. Когда мы снова сталкиваемся с Хаямой под кольцом, этот… форвард продолжает демонстрировать снисхождение. — И что в тебе разглядел Акаши? — он спрашивает, пытаясь меня обойти, но удивляется, когда сделать этого не может.       Просчитываю движения раньше. Всё точно так, как говорила сестра. С Акаши такое не пройдет, для меня он слишком быстрый, а вот Хаяма… — Не зазнавайся! — кричит он и теперь обходит. Сталкивается с Такаем, но наш центровой этому форварду не ровня. Ракузан снова забивает.       Черт, черт, черт! Из них хоть кто-то играл против нас в полную силу? Почему меня недооценивают? Даже Хаяма… Не смейте смотреть свысока! — Всё в порядке, — говорит Хигаши. — Сейчас отыграем. Соберись.       Провожаю взглядом его спину. Да, всё в порядке.       Не знаю, что со мной, как? В начале четверти я вытягивал из себя последние силы, а теперь… в теле появилась какая-то легкость. Это потому, что я доверился команде? Переложил на них своё стремление победить?       Бред.       Смотрю на табло: разрыв не уменьшается, хотя Акаши давно уже на скамейке. Без него… это всё не имеет смысла. Я хочу победить не Ракузан, а своего бывшего капитана, но, кажется, не могу победить даже их. Снова играю с Хаямой один-на-один.       Как же бесит… заткни свой рот и уйди с дороги!       Ноги легкого форварда подкашиваются, и он падает назад, успев выставить руки. Выскочка настолько удивлен и ошарашен, что я не спеша успеваю обойти его, забить, еще и словить пас от выигравшего подбор Такая.       Но к концу четверти мы лишь немного сокращаем отрыв. Я хочу большего. Разница в четырнадцать очков — отвратительный результат и совсем не победа. — С тобой точно все в порядке? — спрашивает Хоро, протягивая бутылку с водой. — Работаешь на износ. — Ты не поверишь! Я уже совсем не чувствую усталости, так легко! — Раскидываю руки в стороны, чуть не задев сидящего рядом Охаяси. Все смотрят на меня как-то… подозрительного? Что опять не так? Плевать, их претензии меня не волнуют; теперь уж точно на скамейку не сяду. Сестра, мы были правы. Вот только… — Акаши сейчас выйдет, ведь так? — спрашиваю, обращаясь к Хороми. Он должен! Должен! Как же я хочу. — Выйдет. Я почти уверена. — Почти?       Хоро грустно усмехается: — Сложно предугадать действия того, кто предсказывает действия других.       Со свистком состав Ракузан остается тем же, и я чувствую, как во мне кипит ярость. Акаши! Сволочь… ты не имеешь права отсиживаться на скамейке! То, что Мибучи и Хаяма теперь играют в полную силу, меня не успокаивает. Наоборот, эта подачка со стороны капитана лишь бесит еще больше. Сгиньте! Не стойте у меня на пути! Опущу на колени каждого…       Ради Акаши.       Не знаю, на какой минуте, но Мибучи и Хаяма одновременно падают на колени. Они — помеха, которая не дает мне выманить тебя на поле. Ну же, пойми, я уже достоин…       Выйди, а я опущу тебя вместе с ними.       Смотрю на счет, и сердце начинает громко стучать где-то в висках. Почему мы снова так отстаем? Потому что я — единственный, кто справляется? «Девяносто три — семьдесят пять», середина последнего тайма, а Акаши все еще на скамейке.       Дышать тяжело. Жарко. И ноги… так болят. — Фуцурэ! Фуцурэ! — голос Коикэ. — Ты меня слышишь? Если не соберешься, тебя снова заменят. Там вроде кто-то просил тайм-аут.       Что? Хороми опять его взяла? Да, наверно, так надо… Мы должны что-то сделать. Должны же?       Собраться сложно. Смотрю на свои руки: пальцы дрожат. От усталости? Или волнения? Злюсь на самого себя, а еще больше — на команду. Я ошибся, полагая, что Мибучи и Хаяма — последняя преграда. Нет, есть еще одна — игроки, которые тянут меня вниз.       Ответ так прост…       Мне всего лишь нужно справиться со всем самому.       Тайм-аут берет Ракузан. Перед тем, как подойти к сестре, ловлю короткий, но пристальный взгляд Акаши. Знать бы, что он от меня хочет… Осознание накрывает стремительно и беспощадно: я все еще не на пределе своих возможностей, по-прежнему не показываю того, что должен! Ведь так? Хоро, что делать? Смотрю умоляюще, но она продолжает объяснять команде, как сократить отрыв.       Мы должны победить, неужели ты не понимаешь? — Просто покажи, как мы любим баскетбол, — произносит сестра, когда команда выходит на площадку. Её улыбка мне не нравится. Грустная. Думает, что мы уже проиграли?       Нет, это не так.       Вместо Хасэгавы выходит Акаши, и я понимаю, что самое сильное мое желание — быть в игре вместе с ним. Во мне кипит не ярость, а голое, неприкрытое, обостренное до предела чувство. Здесь и сейчас, стоя с ним на одной площадке, я обязательно покажу, на что способен.       Всё прочее исчезает, когда мы играем один-на-один. Как в замедленной съемке вижу его протянутую руку, раньше, чем она коснется мяча, обвожу мяч сзади и отступаю.       Я должен забить… и дело за малым: просто пади передо мной на колени. — С дороги, Акаши! — Вы уже проиграли, Андзэн. — Он отходит, словно пропуская меня к кольцу…       Прыгаю, собираясь забить данк. Кончики пальцев обжигает боль, когда ударяю ими по металлическому ободку. Приземляюсь на пол, едва не упав. Не удержавшись, опускаюсь на одно колено позади Акаши.       Мяч… у него. — Знай своё место, Андзэн, — слышу его голос словно сквозь какую-то пелену. — Даже в потоке… ты слишком слаб.       Нет. Всё не может закончиться просто так!       Я лишь хочу… играть с тобой как можно дольше. ***       Построение. Понятия не имею, насколько жалко выгляжу сейчас. Наверняка жалко. Мне так больно, словно я проиграл… впервые.       Акаши.       Изнутри по мозгам долбят его слова: «Всегда есть шанс на победу, пока ты не сдался». Это точно был он? Кажется, какой-то другой человек, которого я плохо знаю, но который всегда давал мне надежду. Так глупо было в неё верить; а еще глупее — верить в свои никчемные силы.       Конец. Счет на табло почему-то сильно размыт, но я точно знаю, что отрыв большой. Акаши каким-то образом оказывается напротив и крепко пожимает мою руку. Очень стыдно за проигрыш, но где-то в глубине души я все-таки рад, что вновь увидел его победу. — Спасибо за игру! — слышу Хаттори и немного прихожу в себя. — Надеюсь на повторную встречу.       Акаши отпускает мою руку и смотрит на капитана Камии.       Высокомерно: — Это был последний раз.       Его отказ действует оглушительно даже для меня. Пусть я и уйду, но такое заявление сейчас кажется жестоким. Хаттори хватает ума промолчать. Он натянуто улыбается, а потом все расходятся в раздевалки.       Оборачиваюсь. Хороми… насколько я сейчас ничтожен? Сестра стоит возле скамейки, сжимая в руках свою куртку. Лицо бледное, вид крайне подавленный. Вот я дурак! Только сейчас понимаю, что натворил! Они же встречаются с Акаши… Из-за меня сестра уедет от него в другой город! — Хоро… прости. — Всё в порядке. Поторопись, пожалуйста. Я тебя жду.       Голос спокойный, ничего не выражающий.       Дурацкий баскетбол! Проигрывать так больно… Ненавижу! Может бросить? Начал ради Акаши и закончу из-за него. К черту всё!