Как можно дольше

      Очнулась в темном, тихом и теплом месте. Чувствую себя странно, но, кажется, я в порядке. Тут же ищу рукой сумку. Её нет. Глаза еще не привыкли к темноте, но я уже различаю перед собой чью-то фигуру. — Прости, я не думал, что так получится, — извиняющийся, очень извиняющийся голос моего брата. — Андзэн, что происходит?! — громко спрашиваю слегка охрипшим голосом вместо того, чтобы закричать. Ан закрывает мне рот рукой. — Я же извинился! Просто хотел тебя напугать, говори тише, пожалуйста.       От злости у меня даже выступают слезы на глазах. Вероятно, Ан думает, что расплакалась я от обиды, потому что он тут же убирает руку. Оглядываюсь. Теперь понимаю, где нахожусь. Это наш гараж. Я сижу на чем-то не очень мягком, привалившись спиной к машине. — Какого черта?! Ты же знаешь, что я ненавижу, когда меня пугают! Эм…, а как я тут оказалась? — А вот теперь я замечаю, что сижу на его куртке. — Ну… я подумал, что если заявлюсь с твоим бездыханным телом домой, то родители слишком сильно перепугаются. — Бездыханным?!       Брат наиграно смеется, вероятно, пытаясь меня развеселить и, тем самым, загладить вину. — Ты, кажется, потеряла сознание. Знаешь, как я перепугался? — Ну ты и идиот, Андзэн!       Встаю и начинаю колотить его спину, так как он тут же от меня отворачивается, закрыв голову руками. — Прости, прости, прости! — Да что за дурость тебе в голову ударила? Ты не пытался меня пугать со средней школы! И где моя сумка? — У тебя была с собой сумка? — Лицо брата, кажется, выражает еще больший ужас, чем моё собственное. — Прости, Хороми, прости! Я вернусь и поищу её! — Я сама! — Выхожу на улицу, брат следует за мной.       Возвращаемся по той же дороге, по которой шли утром к станции. Я вижу, что ему очень стыдно, но мне по-прежнему хочется его придушить. Как же бесит! Вчера лез со своей жалостью, а потом заставлял мыть посуду. Сегодня эта глупая выходка! А что будет завтра? А ведь могла бы поступить в токийскую школу и жить в общежитии, подальше от этого дурака. Эх, нет смысла жалеть о том, чего не случилось. — Слушай, я просто хотел наладить наши отношения, — вдруг говорит Ан.       Да-да, я только ради этого и пошла, чтобы выслушивать очередной твой бред. — Таким способом? — теперь уже наиграно смеюсь я.       Нет, ситуация совсем не смешная. — Да, таким! Мне надоело постоянно с тобой ругаться, я устал, понимаешь? Всё было нормально до того, как к нам приехали Ракузан… — Опять ты об этом, — вздыхаю. — Но если Акаши сказал что-то такое обо мне… — С чего ты взял, что мы вообще о тебе говорили?! — А разве нет? — Нет!       Смотрю на Ана. Он явно пытается узнать у меня насчет того разговора. Что за черт? Мы же решили, что не будем это обсуждать. — Тогда о чем вы… — Если я скажу, ты успокоишься? — перебиваю, не дав ему досказать. Злюсь, я очень злюсь. Наверное, поэтому сейчас готова рассказать ему что угодно. Ан неуверенно кивает. — Акаши пригласил меня на свидание, — говорю, и меня тут же накрывает волна смущения. Злость проходит, и мне вдруг почему-то становится ужасно стыдно. — Нет, скажи серьезно! — смеется Ан. Злость тут же занимает свое законное место. — Фуцурэ Андзэн! Меня что, по-твоему, никто не может пригласить на свидание? — Ну… эм… наверно, может, я думаю. Подожди, это что, правда?       Ага, вот почему я тебе об этом не говорила. Потому что ты — дурак! — Да… правда. — Смущаюсь и злюсь одновременно. — И как, сходили? — по-прежнему удивленно. — Пока нет! — почти рычу, но тут же добавляю уже смущенно и тихо: — Акаши сказал, что пойдем после того, как он освободится от игр Зимнего Кубка. — Тогда я совсем ничего не понимаю… — разводит руками брат, пытаясь показать высокую степень своей растерянности. — Почему ты с тех пор такая грустная? Радоваться же вроде должна. В ожидании… и всё такое… — Эх, ты просто ничего не смыслишь в тонкой женской душевной организации, — вздыхаю и снисходительно хлопаю его по плечу. — Надеюсь, у тебя никогда не будет девушки, иначе ей очень не повезет, — смеюсь, и Ан вдруг тоже начинает смеяться вместе со мной. Ладно, кажется, я тебя простила… более-менее. – Эй! А что, Акаши мог рассказать мне о тебе что-то, от чего бы я расстроилась? — Ну… эм… нет. Не мог. Точно не мог, — мотает головой Ан.       Ага, звучит очень убедительно, так и поверила! — Андзэн… — Ладно-ладно… понимаешь, ну я… это не совсем обо мне… случайно, это было абсолютно случайно! — быстро говорит Ан, а затем останавливается, делает глубокий вдох и так же быстро добавляет: — Я рассказал, что ты его любишь! — Почему-то снова прикрывает голову руками. Правильно прикрывает, кажется, во мне проснулось желание убивать… — Фуцурэ Андзэн! — О, Хороми, твоя сумка, смотри! — Андзэн! — Мы её все-таки нашли, ты не рада? — Андзэн! — Ай! Прости, прости меня, пожалуйста! — Перестань извиняться, бесишь! — А что мне тогда делать? — Просто стой и не двигайся, пока я тебя убиваю. — Прости, сестра!       Домой мы вернулись замерзшие и... веселые. Да, именно так. Потому что, если Ан рассказал Акаши о моих чувствах, а тот пригласил меня на свидание — это не может не радовать. Если, конечно, наш бывший капитан сделал это не из жалости. Но я не думаю, что Акаши такой человек. Он исходит только из своих желаний, а не из желаний кого-то еще. Я постараюсь узнать о нем больше, как и хочу. Но буду делать это постепенно, без чьей-либо посторонней помощи. — Вы поздно, — говорит мама, наливая нам с братом чай. — На станции было много людей, — пожимаю плечами и принимаю горячую чашку. — Ясно. А я решила отправить Ана тебя встречать. Сразу, как ты мне позвонила и сказала, что подъезжаешь, — говорит мне мама, а потом обращается к брату: - Ты, наверно, очень замерз, пока ждал? — Так, немного, — отвечает Ан, а затем излишне увлеченно начинает пить чай. — А вам тут почта пришла, — вдруг сообщает мама и куда-то уходит.       Мы с братом удивленно переглядываемся, потому что по почте нам изредка приходят лишь заказы из интернет-магазина. Лично я ничего не заказывала. Судя по лицу Ана, он тоже.       Мама кладет на котацу прямо перед нами два конверта. Беру свой, и с огромным удивлением замечаю очень знакомые мне иероглифы. Отправитель — Акаши Сейджуро. Вижу, что брат смотрит на мой конверт. Смотрю на его — то же самое. Одновременно открываем и достаем оттуда каждый по плотному гладкому прямоугольному листку. — Ну, что там у вас? — слышу голос папы из-за спины. От удивления я даже не заметила, как он спустился и подошел к нам. — Какие-то билеты… — Это не какие-то билеты! — кричит Ан. — Это же билеты на полуфинал Зимнего Кубка! — На баскетбол, что ли? — удивляется мама. — А почему по почте? Кто их прислал? — Наш капитан из бывшей школы! — снова радостно кричит брат. Я же в это время испытываю не меньше радости, чем он. Однако просто смотрю на свой билет, не в силах поверить. — Пф… и зачем это вам? — спрашивает папа, проходя мимо нас на кухню. — Как это зачем?! — возмущается Ан. — Конечно же, чтобы туда пойти… — Эти билеты… трудно достать, если ты не из школы, которая участвует в матче, — наконец говорю я. — Но все же можно, конечно. Просто у Ракузан и Сютоку очень много болельщиков, а у их родственников, учеников токийских школ и школ, участвующих в турнире, есть преимущество на покупку этих билетов. — Камия явно ни к тем, ни к другим не относится, — вздыхает брат и любовно гладит свой билет. — В общем, мы с Хороми пытались, но не смогли их достать. — У вас такой заботливый капитан был в Ракузан, — широко улыбается мама. — Это так мило. — Да уж, мило, ты просто его не знаешь… — говорит Ан, а я незаметно пихаю его под котацу. — Я имел в виду, что он нормальный, — добавляет брат почти сразу. — Кстати, насчет Ракузан… — папа налил на кухне чай и теперь тоже садится к нам за котацу, чтобы согреться. — Вы ведь все еще хотите там учиться?