Нехарактерное молчание

      Когда Стайлз вернулся из больницы, он даже не подумал о том, чтобы поужинать. Он сразу направился в свою комнату, стараясь не думать о произошедшем. Стилински незамедлительно решил принять душ.       Стайлз рассеянно включил его. Ледяная вода заставила его дернуться, стимулировала его обратить внимание на происходящее, сосредоточиться на своих мыслях. Когда закончил, высушился и надел черные боксеры с поношенной футболкой.       Сел на кровать. Он все еще был напряжен из-за договора о молчании с Тео — его мышцы отказывались хоть как-то расслабиться, Стайлз понимал это, потирая свое плечо. У него кружилась голова из-за тех галлюцинаций про свою маму, в его сознании это снова и снова проигрывалось словно какой-то фильм. Он был опустошен, поэтому просто шлепнулся на кровать и попытался расслабиться.       Стайлз любил ночь. Это было такое время, когда он не мог думать о чем-то. Он чувствовал, что отдаляется от тех, кого любит, ему казалось, что находится в одиночестве большую часть времени. Не спал, думал, связывал, что произошло… прокручивал проблемы опять и опять. Хотя ночью все было относительно спокойно. Он и раньше не спал, когда был одержим Ногицуне. Хотя теперь позволил себе забыть об этом. Сон, лишенный цвета, овладевал им, и он был погружен в темноту несколько часов. Стайлз думал, что разучится видеть сны. Задавался вопросом об этом и возвращался к нему через какое-то время снова. В любом случае, сожалел, потому что и бодрствующий мир был кошмаром. Если бы у него только был хоть один хороший сон.       В какой-то момент, Стилински уже почти провалился в сон, когда в окно постучали. Стайлз удивился этому и подумал, что ему могло показаться. Дерек ушел, а помимо него никто не приходил и не заботился о нем. Он отвернулся от окна и закрыл глаза. Когда постучали вновь, подросток свернулся и закусил губу. Все-таки, Стайлз открыл глаза и решил, что ему не показалось. Поднявшись, он направился к окну и споткнулся.       Это был Тео. Рэкен был в волчьем обличии, но выглядел спокойно. Он сделал человеку жест, что хочет войти. Вопреки сомнениям, Стилински впустил его. Стайлз все еще не мог думать о чем-то, его мысли были затуманены. Оборотень быстро залез и закрыл за собой окно, поворачиваясь к сыну шерифа. — Стайлз, — произнес он так, будто бы тот должен был понять о чем говорит Тео. В это время Стилински почувствовал боль в своем животе, но проигнорировал ее. — Что ты хочешь, Тео? — ответил он, пытаясь выглядеть раздраженным, — просто скажи что тебе нужно. — Я хотел узнать, в порядке ты или нет, — Рэкен ухмыльнулся, но Стайлз не увидел этого. — Что же… вижу, что все хорошо. Я бы не позволил, чтобы с тобой что-то случилось, но ты так и не дал мне объяснить этого. — Объяснить что? — Стилински почувствовал подступающий гнев. — Как ты узнал о Доноване? Как ты хочешь скрыть содеянное от Ск… — Стайлз, будет лучше, если никто не будет знать! — прервал его Тео, подходя ближе, — Ты же знаешь, что это будет правильно! — И я, черт возьми, чувствую себя дерьмово! — на глаза навернулись слезы. — Как он будет теперь мне доверять? Как мне доверять тебе? — Стилински смотрел на Тео, а на его щеках уже были влажные дорожки. — Потому что я сделал это для тебя, — оборотень обхватил руками его лицо.       Стайлз затаил дыхание в то время, когда Тео его поцеловал. Они стали бороться, но Рэкен быстро одержал верх, настойчиво целуя сына шерифа. А тот старался плотнее прижаться к горячему телу оборотня. Тео осторожно прикусил губу Стайлза, чтобы тот раскрыл свой рот чуть шире и он бы смог проскользнуть туда своим языком. Рэкен аккуратно толкал Стилински назад, пока тот не упал на кровать вместе с ним. Человек его немного отодвинул от себя и взглянул в желтые глаза. — Я знаю, что ты хотел этого очень долго, — сказал Тео, возвращая глазам обычный цвет.       Стайлз почувствовал возбуждение, но это было неправильно. Он все еще не знал, может ли доверять Рэкену, Стилински сейчас должен думать головой, а не членом. — Я не… — начал он, но был прерван рычанием. — Оставайся на месте, — сказал Тео, прижимая руки Стайлза над изголовьем кровати. Стилински пытался сдерживать свои стоны, прикусив язык. — Я давно догадался. — Он улыбнулся и оставил засос на шее.       Теперь сын шерифа уже не смог удержать стон внутри и широко распахнул глаза, когда издал его, испугавшись. Он чувствовал обжигающее дыхание на себе, он чувствовал, насколько все реально. — Тео, мы не можем, — шептал Стайлз, практически не дыша и не сопротивляясь, а оборотень оставлял легкие поцелуи от его подбородка до шеи. — Мы можем делать то, что хотим… Я буду делать то, что хочу, — сказал он и снова поцеловал Стилински в губы.       Этот поцелуй был отличным от других. Стайлз снова начал бороться, но ничего не получалось, он был придавлен весом Тео. Одной рукой тот держал его запястья, а другой — лицо. Человеку было трудно сопротивляться, поэтому позволял вылизывать свой рот. Он чувствовал себя виноватым, что испытывал возбуждение, боялся, что волчий нюх уловит это. Сын шерифа хотел сдаться, ведь ему было так хорошо, но не мог. Должен был защитить стаю, Скотта. Было ошибкой разрешить Тео делать то, что он хотел, это неправильно.       Стайлз не успел сказать и слова, когда Рэкен отстранился и резко перевернул его. Это было неожиданно, оказаться уткнутым в матрас. В это время Тео, не теряя времени, взял и положил под его живот подушку. Стилински чувствовал, как к его заднице было прижато что-то горячее, несмотря на то, что он был в джинсах. Это было неловко. Тео прижался к его спине и лизнул мочку уха. — Было бы лучше, если бы ты не сопротивлялся, — сказал он холодно, — возьми его, как маленькая сучка.       Стайлз пытался что-то сказать, но рука Рэкена не давала ему этого сделать. Тео завел запястья ему за спину и скрепил их наручниками. Это ему напомнило время, когда он был одержим Ногицунэ и был заперт внутри своего же тела. Его практически охватил приступ тревоги. Он пытался вырваться, но у него не получалось — был прижат телом сверху. Тео выпустил когти и провел по его телу, тому не было больно, ведь ничего не ранит так сильно, как слова.       Рэкен надавил ему на плечо и Стайлз вскрикнул от мучительной боли, ведь его плечо было все еще повреждено. Вскоре он стянул с него штаны и боксеры, и кинул их на пол. Тео же был все еще одет, но расстегнул молнию на джинсах и чуть их опустил вниз. Оборотень убрал свою руку от рта Стилински и взялся обеими руками за его бедра. Он смотрел вниз с восторгом. — У тебя отличная задница, Стайлз, — сказал насмешливо, — ты же знаешь, что такие, как я, могут почувствовать твое состояние? Это вызывает жалость.       Тео плюнул себе на ладонь, затем провел ею по члену, смазывая его. — Я рад, что ты девственник, это имеет значение, — сказал самодовольно. — Будешь для меня хорошей сучкой, Стайлз? Расслабься, — продолжал он, входя в него.       Стилински почувствовал, как в него входят и еще сильнее сжался, чем причинил себе боль. От нее хотелось кричать, что он и сделал, вызывая этим только смех у Тео. Вскоре он понял, что совсем обессилел из-за своего крика. — Я говорил, чтобы ты расслабился, — напомнил он и попытался войти дальше.       Когда Рэкен медленно входил в него, то Стайлз кричал, и тогда Тео схватил его за волосы, и вжал лицом в подушку. При каждом крике по кровати расходилась вибрация. — Чёрт, — сказал он, — это так круто.       Оборотень вошел до конца и остановился на несколько секунд, чтобы привыкнуть. После этого момента Стайлз окончательно сдался. Тео обрадовался, что обрел над ним полный контроль и начал двигаться, постепенно наращивая темп. Стилински понимал, что ничего не сделает, поэтому просто оставался лежать неподвижно. Больше не сопротивляясь, он тихонько плакал в подушку. Просто ждал, когда все это закончится, противясь чувствам внутри себя.       Тео сменил угол проникновения и теперь каждый толчок разбегался разрядами по его телу. Через какое-то время Стайлз почувствовал, что твердеет. Заметив это, Рэкен продолжал вбиваться в него под этим углом, доставляя тому хоть какое-то удовольствие. Через несколько минут Стилински почувствовал, как пачкает собой кровать. Все стало липким. Тео стал вбиваться в него еще быстрее. Человек чувствовал себя еще страннее, чем когда был одержим Ногицунэ. Оборотень непроизвольно зарычал и схватил Стайлза так, будто бы тот мог убежать. Он разразился струей в задницу парня, почти теряя сознание от удовольствия. Тео не сразу вышел из него, поглаживая спину Стайлза и наслаждаясь отголосками оргазма. Он хотел убедиться, что Стайлз понимал, что произошло, но он уже потерял сознание.       Когда Стайлз очнулся утром, то он не заметил бы какого-то присутствия, если бы не наручники на столе и грязные простыни.