В тот миг, когда скрестятся наши клинки — едины станут наши сердца

И почему мне еще ни разу не удавалось одолеть тебя? Ни в одном из показательных боев, не говоря уже о том, если бы, нелегкой волею судьбы, по неведомым причинам, мы бы столкнулись в сражении по разные стороны. Стыдно признавать, но меньше всего в этой жизни хотел бы выступить в роли твоего врага, никогда бы не позавидовал их участи. Как же безжалостен ты можешь становиться в пылу битвы, как разящий клинок, сметающий все и всех, кто посмел встать на твоем пути. Так четки и молниеносны твои смертельные удары. Так грациозно и плавно каждое движение атаки. Словно всем своим существом ты сливаешься со сталью меча, становясь единым целым — весьма опасным орудием, отнимающим жизни. Ты всегда настолько яро и с такой страстью отдаешься бою, что в такие моменты, мельком уличенные, я не могу признать в тебе того привычного хладнокровного, спокойного и мало эмоционального товарища. Столь разительные отличия, что, кажется, будто два совершенно разных человека. В обычной повседневной обстановке, ты ведешь себя по большей части замкнуто и молчаливо, без особого интереса к происходящему, складывается впечатление, что ты несколько отстранен, и мысли твои где-то далеко, в недосягаемости. Многие порой и присутствия твоего даже могут не заметить, но только не я. Не помню уже с каких пор, но мне доставляет странное и непонятное удовольствие — вот так просто украдкой наблюдать за тобой. Словно в этом я нахожу свое личное наслаждение, следя за твоим абсолютно бесстрастным бледноватым лицом, с полуприкрытыми синими очами, на которые спадает густая челка. В эти мгновения на моих губах, помимо воли, застывает легкая, игривая улыбка, а перед глазами сами собой всплывают образы тебя, но уже совершенно другого. Со сброшенной маской напускного равнодушия и холодности. Таким, каким ты становишься в бою. Будто необъятное пламя разгорается где-то внутри тебя, готовое вырваться на волю в любую секунду и обрушиться на тех, на кого направлен твой острый клинок. Эта головокружительная синева твоих очей вспыхивает яростью и гневом, на бледный лик ложится тень одного единственного желания — уничтожать! Ты словно оживаешь в подобные моменты, наполняя тело такими яркими эмоциями, что, кажется, они просачиваются сквозь кожу, и словно атмосфера вокруг тебя становится наэлектризованной. Скажи, а сердце твое в такой миг так же пылает, растапливая лед, коим был до этого окован? Ох, как же мне тяжело порой отвести свой взор в сторону, ведь так сильно ты приковываешь мое внимание именно на полях сражений, где не место расслабляться, беспечно забывая об опасности. Но я не могу не восторгаться тобой! Таким искусным воином, чья грация и красота, пусть и для кого-то смертельных движений, просто пленит. Я всегда был несколько тщеславен, считая себя одним из лучших мечников Шинсенгуми, но ни на грамм не преувеличивая своих возможностей. Однако, первый раз столкнувшись с тобой в дружеском спарринге, с удивлением осознал, что ты не только можешь сравняться со мной, но и даже превзойти. Что и случалось с той поры постоянно, когда бы я не вызвал тебя на повторный бой, дабы все-таки взять свой реванш. Поначалу меня поддевала задетая гордость и самолюбие. В последствии это переросло в неподдельный интерес и некое маниакальное желание — снова и снова видеть твое в раз изменяющееся лицо, оживающие темно-синие глаза. Ловить и фокусировать их взгляд именно на себе. Упиваться этим небывалым ощущением, что именно я в данный миг смог зародить эту неистовствующую бурю эмоций в тебе. Хотя я так же в тайне радуюсь, что не являюсь для тебя недругом, и наша битва всегда проходит на деревянных боккенах. Ибо обычно в азарт мы входим практически одновременно, что остановиться, пока один из нас не примет поражение, довольно трудно в пылу разгоряченных движений наших тел. И почему мне еще ни разу не удавалось одолеть тебя? Как бы ни старался, но в итоге ты достигал меня, а мое оружие лишь рассекало воздух. Мне даже иногда начинает казаться, что ты не просто человек, пусть и весьма искусный воин, но есть в тебе нечто мистическое и загадочное, неподвластное разуму. Словно силы твои, скорость, с которой ты перемещаешься в пространстве, подобно призрачному видению — то растворяясь, то появляясь уже в другом месте — скрывают в себе что-то дьявольское и необъяснимое. Вот не знал бы тебя так давно и настолько хорошо, точно бы подумал, что ты один из демонов. А, может, в этом есть доля правды? А, Хаджиме-кун? Ты ведь мастерски умеешь подбирать нужные маски, чтобы скрыть истинную сущность глубоко внутри. А надо бы это еще раз проверить... Сам случай подвернулся как нельзя кстати. Ты прошел мимо, наградив меня все тем же повседневным холодноватым взором, чуть кивнув в знак приветствия. На что я улыбнулся, опять же поражаясь, как две столь разные ипостаси могут существовать в одном человеке. Ты не только во владении мечом превосходен! - Смотрю, заняться тебе совсем нечем, Хаджиме-кун. Скучаешь. А давай-ка устроим спарринг. - Мой полушутливый голос остановил тебя на полпути куда-то. Ты обернулся через плечо, сохраняя все ту же бесстрастность и отчужденность на лице. Ничего, я в который раз сорву эту пелену, что покрывает твою истинность. И вновь... вновь буду наслаждаться! Все так же безмолвно проследовав на тренировочную площадку, ты, казалось, совершенно не желал приобретать хоть какую-то толику интереса. А меня это раззадоривало еще сильнее. Мы взяли по боккену, встав друг напротив друга, замирая в первых боевых позах. Я улыбаюсь, прямо сияю весельем, ты же все еще хмур и так далек. Подожди, я добьюсь своего. Воспламеню твое сердце, аналогично разожгу свое. Ведь в такие моменты, как бы глупо и наивно не прозвучало, но мне кажется, что в миг, когда скрещиваются наши клинки - едины становятся наши сердца. И я смею даже надеяться, что и ты получаешь от этого удовольствие. Пусть оно несколько странное и непонятное для окружающих, но ведь это наша тайна — верно, Хаджиме-кун? Взметнулась пыль под нашими ногами, в движения пришли тела... Кажется ты стал еще более хорош. Немудрено, посвящаешь тренировкам большую часть своего времени. Но и я не отстаю. Выпад за выпадом, удар за ударом... Черт бы тебя побрал, но я снова побежден. Странно, но меня уже нисколько сие не огорчает, то ли привык, то ли интерес для меня теперь далеко не в победе над тобой. Скорее привлекает сам процесс. Процесс твоего пробуждения... «Словно ото сна, после зимы возрождается весна». Ты силен, я признаю это. Ни в коем случае не завидую, а даже несколько рад тому, что у меня есть такой товарищ по оружию, который всегда вовремя прикроет мою спину. В тебе я уверен, как в самом себе. И сейчас мое сердце бьется так сильно, не только из-за недавнего спарринга, но и потому что я снова ощутил его единение с твоим. Так трепетно и необычно. А все остальное не важно. - Похоже, у меня никогда не будет шанса взять над тобой верх. - Вот так двусмысленно я выразился, совсем не заметив, как слова сами собой слетели с губ. Ты, казалось, даже не вникал в их сокрытый смысл, и я продолжил, - но ведь я всегда могу рассчитывать на тебя? Ты ведь всегда сможешь защитить меня, да, Хаджиме-кун? Хотелось просто пошутить, но твоя реакция на эти слова настолько ошеломила, что даже дыхание мое оборвалось, а глаза слегка расширились, когда я увидел, как ты чуть склоняешь голову, словно что-то обдумывая. А потом встречаешься с моим взором, медленно и еще так робко зарождая на устах легкую, почти призрачную улыбку. Вот такого тебя мне довелось увидеть, наверное, впервые! И, кажется, я был не готов к подобному, ибо так и замер с открытым ртом, когда ты беззвучно приблизился почти вплотную. - Несомненно, Содзи, я в любой ситуации смогу тебя уберечь. Шальной проказник ветер не дал мне в волю насладиться этими твоими неожиданными, но такими сладкими речами, завьюжив их в своем танце и унося куда-то ввысь. Что не осталось и следа. Словно сохраняя тайну, нашу общую тайну. А ты был рядом, что, протяни руку, и коснись. И улыбка все освещала твой дивный лик. Я ощущал поистине невообразимые чувства, будто всю жизнь ждал именно этого! «В тот миг, когда скрестятся наши клинки — едины станут наши сердца».