Prazer

Шерил был всем доволен. И убийством Тики, и переговорами с очередным брюзгой, которые вел, опять же, Тики, и своей милой дочуркой, которая сейчас буквально висла у Микка на шее. В сущности, у него было просто божественное настроение. А вот у Тики настроение было хреновое. Его опять оторвали от чертовски важного дела, и это должно было как-то возместиться. Тики был чертовым эгоистом, и даже недавно подаренное Шерилом шикарное стрельбище не могло возместить ему всех убытков. Тики снился сон. Сон о том, как он трахает сладко стонущего под ним Малыша, этого нахального рыжего говнюка, от которого у него просто ехала крыша, на котором он чуть не помешался за последние пару месяцев. Тики казалось, Аллен Уолкер целенаправленно сводит его с ума — медленно, вдумчиво, со вкусом. Это раздражало и возбуждало, заставляло ловить его в самых разных местах и думать о нем постоянно. Аллен его не отталкивал — но и навстречу ему не шел. Словно ему это было весело, но он не собирался тратить на развлечения с Тики слишком много времени. И от этого Тики сходил с ума. И ему снились сны. Шерил вздохнул.  — Ты меня слушаешь вообще или как? Тики мотнул головой.  — Не очень.  — Тогда это бесполезно. О чем ты вообще думаешь всю последнюю неделю, поделиться не хочешь?  — Вряд ли тебе будет интересна история моих прогулок по местам, где чаще всего появляется Аллен Уолкер. Надо отдать ему должное, Шерил его понял сразу. Он коротко хохотнул и направился к минибару, чтобы вернуться с бутылкой коллекционного коньяка и парой граненых бокалов.  — Он тебя зацепил, — Шерил не спрашивал, он утверждал. Тики принял бокал со спиртным и кивнул, не видя смысла как-либо отпираться.  — Я не знаю ничего о его жизни, но я точно осведомлен о том, что он любит карточные игры настолько, что стал шулером, и ему до одури нравится корейская кухня, — заметил он. — А еще некоторые его привычки кажутся мне как будто краденными у меня самого. Шерил уселся в кресло напротив и коротко усмехнулся.  — Хм, например? Расскажи мне, какой он.  — Он вываливает в пасту полбанки пармезана, — без промедления отозвался Тики. — Кроме того, он любит опасные игры, и его совершенно не заботит моя работа. А еще его просто уносит от неоклассики. Он недавно был на концерте у Абеля Коженевского, и ты бы видел его лицо. Шерил расхохотался.  — Такое же, как твое собственное, когда ты услышал его «Возрождение» в первый раз? Тики криво усмехнулся и кивнул.  — Именно. Но знаешь, это тот самый момент, когда твоя репутация в обществе играет против тебя, — он коротко отсалютовал брату бокалом с коньяком и сделал глоток янтарной жидкости. — Он считает меня неспособным на серьезные отношения.  — А ты способен на них? — с иронией отозвался Шерил. — Тики Микк, тебе тридцать лет, и ты не был ни с кем больше месяца. Почему? Тики усмехнулся, уставившись в свой бокал, и бездумно поболтал оставшийся в нем коньяк.  — Не знаю, — честно ответил он. — Наверное, с ними мне просто-напросто становилось скучно. Они все такие… обычные. Их ничто кроме них самих по сути и не интересует, — Шерил вскинул бровь и поставил локти на стол, подпирая ладонями подбородок и чуть улыбаясь. Он всегда слушал Тики внимательно и умел давать дельные советы — и за это Тики ужасно его любил.  — И ты хочешь, чтобы я все разложил по полочкам? — мужчина кивнул и потянулся к бутылке. — На самом деле при таком раскладе все очень просто, — Камелот коротко усмехнулся и лукаво прищурил глаза. — Не думаешь, что Аллен Уолкер просто боится показаться тебе обычным? Тики на всякий случай отставил бутылку подальше от края стола.  — Обычным? — с особенным акцентом произнес он и выразительно свел к переносице брови. — Ох, нет, ты смеешься? Разве такой человек, как он может быть обычным? Шерил покачал головой и тоже долил себе коньяка в бокал. Он явно не понимал хода мысли Тики, однако мужчина был вполне готов ему объяснить.  — Сын Маны Уолкера, ученик Мариана Кросса — разве человек, воспитанный ими, может быть хоть сколько-нибудь обычным? — хмыкнул он. — И это я еще не вспомнил про сумасброда-Неа. А его работа? Шерил, как можно стать таким специалистом в таких отраслях науки в таком возрасте?  — Так ему вроде двадцать три, — повел плечами Шерил. — Хороший возраст.  — Издеваешься, — Тики мотнул головой. — Я учиться пошел на физика, ты же помнишь — а потом не вынес муки формулами и сбежал в армию. Не могу назвать себя тупым хотя бы потому, что со своей-то работой до сих пор жив, но это, — он выделил голосом последнее слово, — дано не каждому.  — Ты влюблен, — чуть помолчав, вдруг веско произнес Шерил. — Ты очень сильно влюблен, Тики. И ты знаешь — меня это даже не удивляет. Мужчина нахмурился. Он считал любовь понятием весьма и весьма расплывчатым, и они с Шерилом никогда об этом не говорили. Но если Шерил заговорил с ним о любви… Что ж, с Тики и впрямь творится что-то не то.  — Поясни. Мужчина склонил голову набок, вперивая в Тики проницательный взгляд, и улыбнулся.  — А сам ты не понимаешь? Ты впервые на моей памяти превозносишь ум и достоинства человека, которого тебе хочется затащить в постель. Что ж, это был веский аргумент в пользу такой позиции. На это Тики долго не отвечал.