Prazer

Тики было откровенно скучно в этот вечер. По-честному говоря, светские сборища Шерила уже давно не забавляли его, но этот прием особенно угнетал своей однообразностью и невозможностью ускорить время. Все окружающие люди были знакомы ему и по большей части давно уже опротивели, однако Тики делал вид, что наслаждается их обществом, потому что в своем кабинете в эту минуту его брат, вполне возможно, заключал с одним из этих напыщенных снобов какой-нибудь очень полезный для их семьи договор. Так как в свое время Тики не захотел обучаться тонкому искусству дипломатии, хотя Шерил прочил ему с его природной харизмой какие-то высокие правительственные посты, сейчас он оставался поверенным брата во всех делах и служил смазливым украшением его дома на подобных вечеринках, оставленным в зале для того, чтобы отвлекать внимание. Не сказать, что это было слишком уж утомительно, но иногда беседы лиссабонских снобов доводили Тики до зубовного скрежета, который мужчине удавалось сдержать только чудом. Сегодня Тики присутствовал на приеме, исправно развлекая томных барышень в длинных обтягивающих платьях уже четвертый час, хотя давно мог бы сбежать под каким-нибудь предлогом, только из-за того, что Шерил рассказал ему про ученика Мариана Кросса. Учеников Кросс, как известно, не брал никогда, а посему молодому человеку было просто интересно увидеть этого парня, который смог каким-то чудом уверить ученого в своей несомненной гениальности. Дело в том, что Мариан, будучи ученым в области химии, сделавшим и запатентовавшим уже массу новых открытий, всех своих ассистентов смешивал с грязью и никогда не заикался ранее о том, что будет делать с отсутствием преемника. А принять от Кросса можно было не только научные исследования, но еще — весьма солидный счет в банке, а вместе с ним — весомое положение в обществе. Время, однако, шло к полуночи, а Кросс, якобы пообещавший Шерилу сегодня заглянуть на огонек, все не желал объявляться. Гости постепенно разбредались по разным углам — большинство женщин по своему обыкновению изволили сплетничать, большинство мужчин — обсуждать дела насущные в правительстве. Тики не особенно заморачивался по этому поводу, но слышал, что многие из присутствующих недовольны в последнее время внешней политикой Португалии. Видимо, об этом и шли в большинстве своем разговоры за коньяком, картами и сигарами этим вечером. Мариан Кросс объявился в первом часу нового дня — как раз тогда, когда Тики уже потерял надежду на то, что он соизволит почтить своим присутствием сей скромный междусобойчик на пятьдесят с лишним персон. Объявился он с помпой — дверь в залу распахнул ногой и зашагал прямиком к киснущему в данный момент в обществе какого-то политика Шерилу — единственному интересующему его здесь человеку. Следом за Кроссом подобно лакею шел мальчишка лет семнадцати с поджатыми губами и на редкость колючим взглядом. На ученика Кросса мальчишка не тянул совершенно — зашуганностью его ассистентов не отличался, их рядовой неказистостью не обладал (а в ассистенты Мариан никогда не набирал обладателей смазливых мордашек) и далее по списку. Зато кумира в Мариане он увидел определенно — химик был длинноволосым и кислотно-рыжим, вечно носил широкополые шляпы по типу роммерсовского Ван Хельсинга и обожал кожаные плащи с заклепками. В образ рядового (и даже не рядового) ученого в области химии за счет этого он определенно не вписывался, но кому какая разница? Мальчишка пошел по стопам учителя. Тики понятия не имел, натуральный ли это цвет волос (а если так, не является ли «ученик» каким-нибудь внебрачным сыном Мариана), но мальчишка был настолько же рыж, насколько и учитель. Его рыжина была, правда, больше близка к каштановому оттенку, но взрыву сплетен вокруг это не помешало. Кроме всего прочего, если Мариан выделялся еще за счет какой-то непонятной полумаски (которая, по словам воздыхательниц, придавала ему загадочности), то его ученику маска не требовалась. У него на лице отливала багряным в свете от массивной люстры огромная татуировка. В одежде мальчишка придерживался того же странноватого стиля, что и учитель — у него на ногах красовались совершенно не подходящие для светского приема высокие сапоги на шнуровке, в которые заправлялись штаны, а на плечах, скрывая под собой кипенно-белую рубашку, болтался свободно наброшенный кожаный плащ с серебряными заклепками. Тики хмыкнул. Уж чего-чего, а подобного от Кросса он точно не ожидал. Он и этот мальчишка и правда смахивали на отца и сына. Интересно, чей это на самом деле отпрыск? Шерил словно угадал его мысли, жестом подзывая к себе. Кросс и мальчишка стояли в кругу обычных почитателей министра Камелота, однако никакого почтения ему, разумеется, не выказывали. Когда Тики подошел и приветственно кивнул новым гостям, Кросс на правах того, что они знакомы, соизволил даже пожать ему руку (щенячьего восторга Микк, правда, не испытал), а вот его ученик ограничился только ответным кивком и весь последующий разговор молчал. Шерил и Мариан говорили о политиканах, об ощетинившейся на Россию Америке, о новой системе научных грантов и много еще о чем. Продолжался сей разговор по меньшей мере минут сорок, пока мужчины не решили, что прелюдия окончена, и не удалились в кабинет Камелота для обсуждения куда более важных дел. Мальчишка, которого Кросс представил как своего «никчемного ученика Аллена Уолкера», что примечательно, остался среди людей в зале. Разговоров он почти не завязывал, только отвечал на задаваемые ему вопросы, расшаркиваться с кем-либо, как и его учитель, тоже особого желания, видимо, не имел, а потому от него вскоре отстали, предпочитая разглядывать и строить теории издалека. «Ох, этот юноша — сын того самого Маны Уолкера?» «А я слышал, когда Мана умер несколько лет назад, его дом был запечатан, а наследника так и не объявили». «Интересно, этот мальчик обладает таким же талантом? Я слышала про его дядьку — Неа Уолкера. Ни разу не видела его в деле, но пианист он, говорят, потрясающий». «Ребенок из музыкальной семьи подался в науку?» «Что он вообще делает рядом с Кроссом? Говорил я Мане — дружба с ним добром не кончится». «А вы знаете, что до этого…» Зал взорвался возбужденными шепотками как только Кросс покинул его. Стоящий у стены мальчишка отсутствующим взглядом изучал говорящих о нем людей через стекло пузатого фужера, который держал в руках, и с удивительным умением прикидывался, что разговоры окружающих, обрывки которых он стопроцентно слышал, совершенно никоим образом его не касаются. Надо сказать, Тики был одним из немногих, кто решился к нему подойти, и более того — единственным человеком, который в первую очередь не поинтересовался у него, отчего же «юный мистер Уолкер» (а ведь сына Маны в нем почему-то признали сразу) решил связать свою жизнь с химией. На милягу вроде внука старика Дика этот мальчишка не тянул так же, как на ученика гениального химика, потому стратегия мужчины была проста и прямолинейна. Почему бы сразу не перейти на «ты», если эти расшаркивания никому не нужны? — Ты фрик, что ли? Однако, кажется, Тики ошибся в своих предположениях. Потому что мальчишка повернул голову в его сторону и улыбнулся как оскалился — зло и солнечно.  — Заткнись. Такого очаровательного отпора Тики определенно не ожидал.