Семена лотоса

Уже час я стою на одном месте в Восточной оранжерее. С некоторых пор беру с собой блокнот и делаю зарисовки, чтобы люди не косились. Должен заметить, я достиг определенных успехов в рисовании. Это не так уж и сложно, учитывая то, что изображаю я одно и то же. Nelumbo nucifera. Круглое зеленое лицо с десятками робких глаз-семян. Символ азиатской мудрости. Для меня же – источник зуда под кожей, обкусанных ногтей и странных снов. Женщина бросает на меня взгляд из-под шляпки и что-то говорит кавалеру. Я замечаю, что рву бумагу грифелем, десятки раз обводя каждый из глазков, пока они не превращаются в дыры. Силой воли заставляю себя спрятать блокнот и уйти. Все началось с того, что Агата привела меня однажды в Королевский Ботанический сад, хотя это последнее место, где мне хотелось бы оказаться в выходной день. Я равнодушен к растениям, а восторги моей невесты по поводу их расцветок и форм считаю признаком нервной женской натуры. Единственное растение, от которого, по-моему, есть прок – это табак. Округлые, остроконечные, многогранные головы, лапы, корни смешались перед глазами в удушающий ароматами тропический клубок, от пестроты которого у меня заболела голова. И вдруг посреди этого водоворота флоры возникло плоское, без единого лепестка, плодоносное лицо готового разродиться лотоса. Я насчитал на нем порядка сорока отверстий, откуда на меня смотрели тяжелые семена – одни постарше, потемневшие, другие бело-зеленые, более юные. Будто птенцы в переполненном гнезде, они хотели выбраться наружу, теснились, ворочались, но не могли пробить путь в сочной родительской плоти. – Семена лотоса с давних времен используются в народной медицине Китая, – голос экскурсовода зазвучал прямо над ухом. – Им приписывают оздоравливающий эффект. Я не удержался и дотронулся до семени пальцем. Оно было по-женски гладким, непристойным, и я отдернул руку. Возможно, это событие и не произвело бы на меня такого странного эффекта, если бы дома во время переодевания к ужину я не обнаружил на лице столь банальное явление, как прыщ. Маленький паразит воцарился на гладком и белом моем лбу почти посередине, будто третий глаз. Пережив в нежном возрасте настоящую войну с собственной кожей, я крайне болезненно относился к своему внешнему виду. Примерившись и сдавив ненавистный бугорок пальцами, я подумал вдруг, что на его месте могло оказаться то круглое, гладкое семя, и мне понадобилось бы больше времени, чтобы исторгнуть его. А сколько же времени нужно лотосу, чтобы разродиться всеми своими ядрами? Когда я представил, как падают они с тяжелым плеском в воду, облегчая жизнь своему родителю, как освобождаются от груза нежные пустоты, то немедленно ощутил легкий зуд в руке и с наслаждением почесался. Должно быть, чувствуешь себя так хорошо, разродившись от бремени. Агата еще девственница и не может мне рассказать, но я догадываюсь. В ту ночь мне снилось лицо восточного божка, покрытое болезненной сыпью. День шел за днем, я вел обычную жизнь, но всегда находил время подумать о том, как наливается под весом растущих семян плоский цветок. Они тянут его к земле, но при этом не желают покидать уютный дом, питаясь его соками, словно плод, который цепляется за стенки материнского лона, пока его тащат акушерскими щипцами. Я видел эти семена повсюду: вместо булыжников на мостовой, в пузырящейся кофейной пенке; они походили на желуди, которые глупые птицы прятали в древесной коре. Я посчитал нужным выковыривать столько, сколько смог, чтобы облегчить жизнь деревьям. Без сомнения, мое поведение становилось ненормальным. Надеясь избавиться от наваждения, я вернулся в Ботанический сад и быстро отыскал растение. Как только я увидел, как притаились эти нерешительные хитрецы в своих круглых норках, то осознал, что дело было, разумеется, не в том, что мне хотелось рассеять морок, а в том, что я желал пощекотать взгляд видом скоплений маленьких твердых телец. Я почесался. Я думал: каково было бы мне ощущать всю тяжесть их созревания в своем чреве? Я стоял и стоял, пересчитывая плоды. Они походили на угревую сыпь, и я бы хотел избавить это растение от страданий, ведь когда лотос цветет – он невероятно красив. Может ли быть, что такая красота рождается из многочисленных распирающих родительскую плоть темных телец? Что если они полны гноя? Я вернулся на следующий день, чтобы опять размышлять об этом. Во снах я прорастал круглыми семенами. Я расстегивал сорочку и видел, как из скоплений черных точек разрастаются, прорываясь сквозь эпидермис, черные, как смоль, глаза азиатского божка с двойными зрачками. При свете дня я ощупывал каждую часть тела, втайне желая почувствовать под кончиками пальцев твердые бугорки. Я подготовил нож, чтобы помочь плодам родиться. Я решил: тайна, так привлекающая меня, есть тайна освобождения. Плоть освобождается от давления плодов и, облегчившись, поднимает лицо к самому солнцу. Однажды вечером, сидя рядом с моей милой Агатой в гостиной при свете камина, я увидел, как в ее чудесных карих глазах вместо зрачков наливаются соками массивные семена лотоса. У меня вспотела и зачесалась шея под воротничком, затем колено и, разумеется, кисти рук. Я чешу их так часто, что кожа постоянно саднит. Агата отодвинулась, будто ей что-то не понравилось в моем лице. Но я поспешил ее успокоить. – Все в порядке, дорогая, – сказал я. – Тебе тяжело носить эти глаза, но я тебе помогу... Выдержка из «Дейли Мейл», 12 октября, 1938 года. «... был задержан некто Джейкоб Н. (фамилия не разглашается по просьбе родственников) при попытке убить свою невесту путем выдавливания глазных яблок. Жуткую сцену обнаружила тетка невесты, услышавшая крик и с помощью слуг успевшая взломать дверь в гостиную. Джейкоб повалил несчастную на софу и пытался выдавить или вырвать девушке глаза. Следствие постановило, что Джейкоб Н. не в состоянии отвечать за свои действия по причине завладевшего умом юноши навязчивого состояния – бреда, отягченного галлюцинациями, и по этой причине Н. направлен в клинику доктора Беркли на лечение новейшим методом электрошоковой терапии.»