Не дерзи Южному Чикаго

      — Это чё за хуйлан? — поднял бровь Милкович, затягиваясь остатком сигареты, подпаливая фильтр.       — Мой брат, — пояснил Лип.       — Чёт не очень похож, — скептически хмыкнул Микки.       — Долгая история, — вздохнул Филипп, не желая вдаваться в подробности. — Тебе не похуй?       — Похуй, только мы не бабушкам цветочки идём дарить, блять, — придирчиво оглядев тощее тело рыжего уебана, скалящего зубы, изрёк Микки.       При упоминании о цели общего сбора, приведшего небольшую группу молодых людей отвязного характера и нахальных манер, стоявшие невольно обратили взгляды на расхуяченную поверхность стены из коричневатого кирпича, охватывающую часть часто посещаемого ими бара. Пустые квадраты в окнах и двери зияли чёрными дырами в блёклом предрассветном тумане; красное дерево фасада было испещрено отверстиями различной величины; поверх названия бара было выведено баллончиком с синей краской «room for gays». Значительно искорёженная входная дверь, испытавшая на себе всю мощь атаки, выдержала натиск, чем спасла внутренность помещения от грабежа и вандализма.       — Ёбушки-воробушки, — оторопело протянул подоспевший Кевин Болл, от изумления раскрыв рот, с отчаяньем воззрившись на участников жуткого зрелища — изуродованного детища, приносящего одни убытки его семье.       — Давайте отмудохаем этих гандонов, — произвёл Милкович воинственный клич, оторвав взгляд от пронзительно изучающего его зелёного взгляда, который казалось отпечатался на сетчатке радужки, окрасив весь мир в малахитовые тона так, что пришлось тряхнуть головой, чтобы избавиться от наваждения.       — Да-а-а, — поддержали его остальные парни, выказывая недовольство по поводу разорителей, смеющих ошиваться в их районе, приподнимая над головами биты, ножи и другое оружие, привычное для чикагских разборок.       — Спасибо, ребята, — расплылся в улыбке владелец бара после того, как прошёл первый шок от увиденного, но его уже никто не слышал - парни ринулись в бой, словно озверевшие дикари, размахивая тяжёлыми и острыми предметами в руках. Воодушевлённый желанием клиентов отомстить, Кев получил лишь похлопывание по плечу от Филиппа и выразительный взгляд от Йена, поспешивших нагнать ускользающую толпу вояк, садившихся в пару белых фургонов.       Сидящий чуть поодаль от всех остальных, скрывавший свою фигуру за спиной брата, младший Галлагер ощущал на себе придирчивый взгляд синих глаз, скользящий по телу, обшаривая каждый сантиметр. Где-то в мозгу неприятно покалывало, словно во внутренней системе оголился проводок, который теперь искрил и извивался под напряжением. Йен ухватился крепкими ладонями за изувеченное и прожжённое сигаретными окурками сиденье, когда особо сильно тряхнуло на извилистой дороге так, что пару человек повалились на измызганный грязными ботинками металлический пол машины.       — Они же в говно, — буркнул Филипп, наблюдая, как парни, шатаясь, возвращаются на свои места и метнул укорительный взгляд на зачинщика будущего побоища.       — С градусом в венах теряешь всякий страх, — дерзко вскинув брови, пояснил Микки, словно объяснял неразумному ребенку простую истину.       — Я думал, вы ничего не боитесь, — усмехнулся Лип, поймав разгорающееся синее пламя, бурлящее яростью.       — Ты кого трусом назвал? — приподнялся Милкович, но тут же был отправлен обратно, благодаря искусному водительскому мастерству Игги. — Сука, жопу отбил, блять. Ты не товар везешь, кретин.       — Угу, — промычал в ответ братец, пыхтя отравляющими парами никотинного яда и пытаясь сохранить хрупкую башенку из тлеющего пепла.       Минут через сорок завизжали тормоза, оставляя на асфальте чёрные полосы жжённой резины. Боковая дверца фургона съехала в бок, открывая проход вываливающимся парням, которых изрядно растрясло по дороге, приблизив желание поссать или проблеваться.       — Отбросы общества на моих улицах, — продекламировал уверенный голос со стороны модного паба, откуда и выбрался молодой человек в костюме. — Вы отравляете не только взгляд своим присутствием, но ещё и следы оставляете. Какая мерзость!       — Пожалуй оставлю пару следов на тебе, чтоб запомнил меня, — выплюнул Микки, приближаясь к щеголю, ничуть не смущенному массивной битой в руках противника.       — Кажется, мы не поняли друг друга, — высокомерно вскинув острый подбородок, парень презрительно прищурился, рассматривая покрытую всевозможными пятнами майку героя, шествующего к нему. — Проваливайте, выродки, пока я не достал ствол.       — Держи свой «ствол» в штанах, будешь его девкам показывать, — не удержался Игги от подкола, развеселив свору южных вояк, загоготавших от души.       Пижон окатил ораву холодным взглядом серых глаз, подняв тонкую руку, он прошёлся пальцами по откинутым на затылок завиткам выбеленных волос, ощущая травяной аромат шампуня, не успевший ещё выветриться. Замаячившее перед ним лицо невысокого брюнета, с дерзкими синими огоньками глаз, заставило опустить голову и тяжело вздохнуть. У него промелькнула мысль о том, что он предпочёл бы пообщаться полчасика с тем длинным рыжим существом, которое с любопытством воззрилось на них, не подозревая каким образом принять участие в ситуации складывающейся не слишком удачно.       — Твои дружки оборзели, Коди, — процедил сквозь зубы Милкович, выбешиваясь от того, что приходится задирать голову, чтоб видеть наглую рожу блядского богатенького сынка. — Они впёрлись на мою территорию и позволяют себе вольности. Никто не смеет трогать то, что принадлежит мне.       — Перестань, Мик, — улыбнулся блондин, озаряя мир сверкающими белизной зубами. — Ребята пошалили немного и что с того? Да, разгулялись, но иногда без этого никак, правда ведь?       — Я думал, что мы пришли защитить Кева, — обратился Йен к брату, напряженно вслушивающемуся в разговор издали.       — Мы – да, — не поворачивая кудрявой головы произнёс Лип. — У каждого свои причины, но цель одна.       — Чего тогда языком чесать? — громко выпалил рыжий, чувствуя тяжесть монтировки в своей руке.       Он добился желаемого, обратив на себя взгляд серых глаз, медленно продвигаясь вперёд, растолкал замерших бойцов, прикативших вместе с ним. Из широких окон паба за плексигласовыми стёклами на улицу взирали несколько десятков парней в дорогих костюмах, лакированных туфлях и неизменным атрибутом Севера — Ролексом. Казалось, что эти утончённые молодые люди в любую секунду могут сорвать с себя маску видимого блеска и превратиться в подобие оборотней, скалящих хищный рот полный жадных до крови зубов.       Йен не спеша дошёл до отполированного воском ярко-красного «ягуара», припаркованного за спиной Коди, решив, что такая колымага не иначе как тянет на высокий пост, занятый её обладателем. Тот лишь завороженно наблюдал за действиями рыжего, очарованный движением мускулов, проступающих под футболкой, когда руки приподнялись, чтобы нанести первый сокрушающий удар по лобовому стеклу автомобиля. Столкновение прочного железа с хрупкой поверхностью было такой силы, что на асфальт с веселым перезвоном посыпались крохотные сверкающие искорки, осыпая капот и резво скатываясь по нему.       — Пацанчик-то ничего оказался, — хмыкнул Микки, преодолев первую волну удивления. — Такая забава по мне, — он перекинул биту в левую руку, чтобы правой нанести удар в переносицу Коди и услышать, как с противным треском лопнула кость, моментально наливая место перебитого носа фиолетовыми кровоподтёками.       Парень застонал, застигнутый врасплох, и, откинувшись всем телом, приземлился рядом с собственной машиной, которую продолжал уничтожать огненно-рыжий нарушитель порядка. Послышались дикие возгласы и будоражащие подначивания, подстрекающие устроить небывалую бойню на чисто вылизанных улицах богачей. Из паба выкатила толпа ещё не оклемавшихся с прошлой ночи парней, срывающих с себя стесняющие их пиджаки и душащие горло галстуки.       — Оставь его мне, — предостерёг Милкович, когда сзади схлестнулась лавина кулаков и подручных средств, а Йен почувствовавший адреналин, бурлящий по венам, закончил с «ягуаром», направляясь к его владельцу. — Поделим расправу над ним, — кивнул брюнет на искорёженный автомобиль, не поддающийся восстановлению после обрушившейся на него мести. — Тут полно падали заслуживающей хорошего пропиздона.       Йен не стал спорить, отыскав в ревущей ораве брата, уворачивающегося сразу от двоих придурков, налетевших на него, он нырнул в море тел, прорываясь к Липу. Оказавшись за спиной одного из пижонов, достающих Филиппа, Галлагер отбросил монтировку в сторону, со скрежетом отлетевшую к фасаду паба. Он прекрасно владел своим телом, недаром маялся на изнуряющих тренировках военного сбора.       — А как тебе это? — поинтересовался он, резко развернув к себе лицом наглеца, посмевшего лягнуть Липа в живот, он выполнил разворот вокруг себя, высоко занеся ногу, выцеливая лощёную морду щёголя.       Грубая подошва армейских ботинок встретилась с ухоженной кожей, оставляя отпечаток рисунка на выбеленном лице и заставив парня улететь в изящно выстриженные кусты, окаймлявшие газон, где он оправился спустя пару минут. Йен словил благодарный взгляд брата, который уже без лишних усилий справился со вторым франтом, благоухающим как расцветшая роза.       Обе стороны понесли потери, но никто не хотел сдаваться, продолжая этот безумный танец из толчков и ударов, выдохшихся от усталости и измазанных в крови парней. Но первый же вой сирены полицейской машины, еле различимый сквозь шум ритма города, поселил в мозгу каждого южанина мысль о том, что пора сматываться. Они резво расселись по фургонам, запихнув потерявших всякую ориентацию друзей, каких оказалось не мало, на облупленный металлический пол между скрипящими сидениями, занятыми самым выносливыми участниками боя.       С кончика носа Милковича капнула алая капля крови, успевшая спустится туда с разодранного лба. Он наклонился чуть вперёд, чтобы не заляпать болтавшееся под ногами довольное лицо Игги, курившего найденную под сидушкой заначку в виде сигареты, и едва не соприкоснулся со лбом Галлагера, наткнувшись на рыжий чубчик, склеенный красными сгустками, и едва уловимый контакт заставил его резко отдёрнуться и встретиться с зелёными глазами.       — Ты не промах, — шевелить разбитыми губами оказалось невероятно тяжело, но Микки захотелось выразить свой восторг, ведь ему довелось наблюдать, что вытворял Йен на пятачке перед пижонским пабом.       — Ничего особенного, — отмахнулся Галлагер, тем не менее чувствуя, как внутри разливается приятное тепло от сделанного ему комплимента.       — Не пизди, было круто, — хлопнул окровавленной ладонью Микки по тощей коленке рыжего, вызвав тем самым стон боли из-за плотно сжатых губ. — Извини. С меня выпивка.       Йен не успел ответить, фургон тряхнуло, когда водитель, заменивший Игги, резко повернул на перекрёстке, увидев в зеркале бокового обзора патрульный автомобиль, сверкающий проблесковым маячком. В квартале от них завыла сирена, неумолимо приближаясь к цели, маячившей белым пятном в узком пространстве второстепенной улочки. Послышались смачные проклятия сидевшего за рулём паренька, отчаянно жмущего больной лодыжкой на акселератор и неумело избегающего столкновения с другими транспортными средствами, попадающимися на пути.       От залихватских манёвров пассажиров фургона мотало по салону, превратив в один сплетённый клубок, где уже было не разобрать твои это конечности или нет. Микки зажмурился от боли, пронзившей его отбитые ребра, осознавая, что кто-то навалился на него и отрывисто дышит в лицо.       — Слезай с меня, красавчик, это не оргия, — выдохнул Милкович, обнаружив на своей груди рыжего Галлагера.       Йен пытался найти точку опоры, чтобы подняться, но вокруг была такая мешанина из тел, что никакой надежды освободиться не было. Микки повернул голову, чтобы отодвинуться от нависшего парня и почувствовал, как под ним хрюкает от смеха Игги, словно его щекотало множество рук.       — Две пинты пива, — попросил Милкович Кевина, проходя мимо бара в сторону туалета, чтобы попытаться соскрести с себя засохшую кровавую корку. — Тот вон заберёт, — кивнул он на последний занятый столик, где расположился Йен.       — За счёт заведения, — подмигнул Болл, надеясь отблагодарить парней.       — Тогда четыре.       — У нас не благотворительная организация, — вступила в разговор Вероника, поднимая палец вверх, словно это могло убедить всех в её правоте. — Чем ты оплачивать ремонт собираешься? — обратилась чернокожая девушка к мужу.       — Мою рожу тоже не мешало бы залатать, — послышался голос Микки из-за закрывающейся двери уборной.       — Дорогая, ребятки за нас жопу рвали, — начал проповедничать Кев. — Каждому по заслугам.       — Ты меня сначала с ума сведешь этой ересью, а потом разоришь, — прищурила ярко намалёванные веки Ви, ухватив кружки с уже налитым обещанным пивом и понесла его Йену.       — Спасибо, — улыбнулся рыжий, потягивая холодный жизненный источник, восполняющий силы.       — Мог бы меня подождать, — притворно недовольным голосом бросил Милкович, усаживаясь рядом и хватая покрывшуюся конденсатом прозрачную ёмкость божественного наслаждения. — Ништяк.       Галлагер отпивая теплеющее пиво крохотными глоточками, наблюдал, как Микки глотает уже неизвестно какую по счёту кружку и в диком восторге рассказывает о небывалом таланте в драках одного паренька, который нехуёво его сегодня удивил. Йен понял, что Милкович перестал соображать, раз повествует ему о нём самом, частично расплатился по счёту и вывел навалившуюся на него фигуру на улицу.       — Где ты живёшь? — спросил Галлагер, не зная в какую сторону тащить пьяного новоявленного друга.       Но Микки уже храпел, прислонившись к нему и положив голову на грудь, пошатываясь на гнущихся ногах и удерживающегося только благодаря обхватившим его рукам рыжего. Йен вздохнул, прикидывая сколько ему тащить безжизненное тело, оказавшееся в плену змия, закинул безвольную тушу на плечо и направился в сторону дома. Висевшие руки Милковича за спиной Галлагера от каждого шага раскачивались, касаясь задницы рыжего, отчего пришлось подтянуть ноги, чтобы тело сзади оказалось выше.       Выбившись из сил, Йен толкнул знакомую низкую калитку, протискиваясь с ношей во двор и приготовился сделать последний рывок, преодолевая несколько ступеней лестницы, ведущей к входной двери. В доме его ослепил яркий электрический свет, который под его сощуренным взглядом сменился озадаченным лицом Фионы, готовящей ужин. Она раскрыла рот, чтобы что-то сказать, но передумала, покачав головой. На диване развалилось все остальное семейство присутствующих дома в этот час, с интересом и участием пропав в тупом телешоу, вызывая взрывы хохота и фонтаны попкорна, рассыпающегося им под ноги.       Йен свалил застонавшего Милковича на свою кровать и сел на полу, чтобы отдышаться. Грудь сдавило, мешая кислороду свободно гулять по организму, заставив парня согнуться пополам. Через несколько секунд он услышал шорох и понял, что отключившийся не вовремя паразит пришёл в себя.       — Поссать бы, — скрипучим голосом произнёс Микки, усиленно протирая щипавшие глаза.       Галлагер молча указал на коридор, надеясь, что когда сосуд опустеет, Милкович без лишних церемоний направится домой. Но после звонкого журчания, разлетевшегося во всему второму этажу из-за незакрытой двери, Микки вернулся в комнату.       — Помыться можно? — задал брюнет неожиданный вопрос. — Чешусь как плешивая собака.       — Ты на ногах еле стоишь, — предостерёг рыжий от глупой идеи. — Проспись для начала.       — Не учи меня, что делать, понял? — заплетаясь усиленно выговорил Милкович. — Разошёлся с советами. Лучше помоги мне.       — С чем?       — Постой рядом, пока я моюсь. Для подстраховки, — не забыл добавить он, глядя в расширившиеся зелёные глаза. — Полотенце не забудь прихватить.       — Шутишь?       — Блять, я ж тебя не прошу спинку мне тереть. Просто стой и смотри, чтоб не упал, — брюнет уже шаркал обратно к ванной комнате, сдирая с себя рваную футболку. — Сука, как же больно!       Галлагер юркнул в ванную прежде, чем кто-либо из семейства оценит масштабы наступающей катастрофы, с кряхтением пытающейся перекинуть ногу со сбитой коленной чашечкой через прохладную боковину эмалированного предмета обихода. Йен сжимал в руках большое полотенце, распространяющее весеннюю свежесть кондиционера для белья, заботливо сдобренного при стирке старшей сестрой.       — Будешь так пялиться, дырку прожжёшь, — стоя спиной к хозяину дома, буркнул Микки, пробуя настроить нужную температуру водной струи из крана. — Блять, спать охота. Слышь, Галлагер, не давай мне уснуть, а то башку расшибу, мне на сегодня хватит подобного удовольствия, пожалуй.       — Микки, я гей, — послышался тихий шелест, отдалённо похожий на голос, заставивший зрачки брюнета расширится, как только он подставил своё обнаженное тело под водопадом брызг из душевой.       — Чего? — разинув рот и тут же закрыв от попавшей воды, изогнул бровь Милкович, поспешив отвернуться. — Какого хуя ты припёрся сюда, блять?       — Ты сам меня попросил.       — Я те ясновидящий, чтоб знать кого ты пялишь по ночам? — взбесился Микки от мысли, что какой-то педераст пытался запудрить ему мозги своими выкрутасами в драке. — Уйди, чтоб я не видел тебя.       От горячей воды Милковича разморило и вертолеты, кружащие над головой, устремились с большей скоростью, закручивая вихри темноты перед глазами. Он покачнулся, неуверенно цепляясь пальцами за гладкую поверхность кафеля, и почувствовал, как падает, пока руки не подхватили его, прижав к телу рыжего. Брюнет истошно пытался вырваться, тратя последнюю энергию, ещё пульсирующую в одеревенелых конечностях.       — Успокойся, — прошептал Йен, залезая под душ, всё равно уже изрядно намок. — Ни один нормальный человек не захочет спать с тобой.       — Это ещё почему? — возмущенно вздёрнул подбородок Микки, подставляя лицо под нещадный водяной град. — Хочешь сказать, что я недостаточно хорош для тебя?       — Думаю, тебе лучше проспаться.       — А тебе нахуй пойти. Заебал одно и тоже трындеть.       На пару минут воцарилось молчание. Галлагер опустился на дно ванны, прижимая к себе тело брюнета, занявшего неудобную позу, от которой сводило мышцы ног, но упорно продолжающего наваливаться на рыжего, не смея шелохнуться. Йен провёл бледными пальцами по лбу Микки, убирая прилипшие волосы со лба, отчего тот зажмурился и как-то странно улыбнулся.       — Вот те раз, сижу с голубым вагончиком в ванной, обнимаюсь и кайфую, — просипел Милкович, запрокинул голову ещё выше, опасно подставляя открывающийся рот под низвергающуюся воду. — Если сильно зажмурить глаза, то может и ничего, будто с кем-то другим.       Его опять развезло - понял Йен, слушая пьяные песнопения.       — Ну, знаешь, так меня ещё никто не оскорблял, — крутанул брюнета за плечи Галлагер, чтобы тот повернул голову к нему. — Ты запомнишь меня. Ещё как запомнишь. Будешь просить ещё и видеть меня в эротических снах.       Он высвободился от привалившегося парня, срывая с себя прилипшую одежду, тяжелым грузом тянущую вниз. Разгоряченная гордость распалила рыжего, он ощутил, как вибрирует тело под напором наливающейся энергии в паху, приятно покалывающей эрогенные участки плоти, покрывающейся сбивчивой стаей мурашек. Волоски по всему телу инстинктивно встали дыбом, предвкушая эйфорию, которая захлестнёт всё естество, растекаясь волшебными приливами неги.       — Эй, не надо мне член в рот совать, — сообразив, что к чему, Милкович попытался увернуться, слабо отпихивая придвинутый к лицу на опасное расстояние набухший орган.       — Заткнись, — бросил рыжий, ловя мотающуюся из стороны в сторону голову Мика. — Тебя выдают с потрохами, — со смешком добавил он, кивая на стояк, торчащий между бёдер брюнета.       Милкович успел только простонать, проклиная собственную похоть, когда в чуть приоткрытые губы скользнула головка, заставив раскрыть рот шире. Член Микки подёргивался в такт движениям Галлагера, словно принимая игру и впитывая каждую частицу сладких ощущений, обильно одаривающих слизистую и язык брюнета. Он уже не чувствовал мерзкого отвращения, скользя губами до самого основания крепкого органа, чуть прикусывая зубами кожу.       Когда рот опустел, Милкович высунул язык, ожидая, как Йен проведёт головкой по нему, останавливаясь уздечкой на самом кончике, с ещё большим усилием нажимая на мягкую плоть. Брюнет чувствовал каждую вспухшую венку, которые стремились по всему пространству члена, пронося через себя кровь вперемешку с волнами наслаждения. Галлагер снова вошёл в переполненный слюной, жаждущий рот брюнета, трахая того, ощущая, как яички касаются подбородка, а головка проникает в узкой пространство глотки, когда он до отказа заполняет Микки, упираясь в горячие губы.       По щекам Милковича текут невидимые слёзы, которые смывает тёплая вода, он старается не дышать, но, когда плоть упирается в стенку гортани, глаза непроизвольно намокают, унося с собой чувство тревоги, ещё колышущееся в груди. В паху нетерпеливо зудит, напоминая о себе, призывая накрыть ладонью, алчущий прикосновений член. Брюнет исполняет немую просьбу собственного центра наслаждений, содрогаясь от пробивающего всё тело жара истошной страсти.       Йен упираясь одной рукой о стену, выложенную плиткой, зажмуривает глаза, не ощущая, что вода, льющаяся из душа, стала прохладной. Он на грани срыва в блаженный экстаз, но стонущий под ним брюнет ещё не получил всего обещанного, что заставляет рыжего сдерживаться из последних сил и выйти изо рта с распухшими губами.       — Я хочу тебя, — шепчет Микки, прикрыв глаза, словно бредит и тянет руки к Йену.       На какую-то секунду рыжий замирает, его сердце сжимается в тугой бешено бьющийся комок страдания из-за мыслей о том, что Милкович не осознает с кем находится, но потом брюнет широко распахивает глаза, не отрывая взгляда от бледного лица с россыпью веснушек, он неловко карабкается наверх, чтобы оказаться по возможности на одном уровне с Йеном. Истерзанные губы тянутся к ошеломлённому рту, накрывая его, проникая внутрь и властвуя разошедшимся языком, требующим больше ласки.       Галлагер закрыл глаза, пропадая в ощущениях мягкости поцелуя, реальность вихрем проносится над ним, заставляя покачнуться от волны находящих на возбуждённое тело энергетических вспышек. Их губы словно сцепились друг с другом, как бойцовские псы, мёртвой хваткой склеены прочной смесью похоти и страсти. Задыхаясь, они отрываются, резко дыша, глотая воздух большими порциями, подгоняя привычный ход жизни.       Йен разворачивает брюнета к себе спиной, приподнимая бедро ладонью, ставит его ногу на боковину ванны и выключает хлещущую на них холодную воду. Тела покрываются мурашками от смены окружающей температуры, но по ним пробегает электрический ток, ищущий выхода. Галлагер проводит пальцами по анальному кольцу, ощущая, как сжимаются тугие мышцы, вызывая дрожь по телу брюнета. Йен проскальзывает указательным внутрь, испытывая на себе давление стенок, плотно облегающих инородное тело в пульсирующей плоти.       — Давай же, — торопит его охрипшим голосом Микки, сжимая кулаки.       Рыжий меняет предмет проникновения, втискиваясь в узкий проход головкой, проталкиваясь в тесном пространстве трепещущей плоти анального прохода. Натиск на орган настолько высок, что Галлагер не может сдержать возглас изумления, переходящий в протяжный предоргазменный стон.       Милкович скользит рукой по своему члену, превратившемуся в твёрдый камень, где на подступах накапливается горячая порция спермы, отчего яички сжимаются, готовясь выплеснуть из себя толику бурного оргазма. Брюнет ощущает, как его начинает парализовать, подогретый стонами партнёра и собственной какофонией перемешивающихся ощущений, он больше не в силах сдерживать бойкий напор экстаза. Как только сперма проходит свой путь, извергаясь искрящимся фонтаном, тело расслабляется, отдаваясь захватившим его чувствам блаженства и наслаждения.       Последнее, что он ощущает, то как внутри него напрягается член рыжего, изливаясь мощным потоком белесой жидкости, а крепкие руки сжимают его в тесных объятиях, обдавая близкой теплотой тела.       — У тебя там всё в порядке? — раздался за дверью настороженный голос Фионы.       Йен поблагодарил себя за то, что предусмотрительно заперся, ответив сестре по возможности убедительнее, перетаскивая молниеносно отрубившегося Милковича за борт и кутая того в полотенце.       Яркий солнечный луч бил прямо в лицо Микки, пробуждая ото сна и заставляя ёрзать для того, чтобы занять более удобное положение, но даже зажмуренные веки не спасали от убийственного утреннего вестника. Он, прищурившись, открыл один глаз, в голове пульсировала боль, прошивая острой иглой череп, а сзади лежал кто-то, повторяя его позу и прижимая к себе сильной рукой. Милкович откинул посягающую на его свободу конечность, хмурясь, сел, потирая виски.       — Чё за нахуй? — оторопело воскликнул брюнет, обернувшись на мирно сопящего Галлагера, пока память не заполнила его мозг, неумолимо вгрызаясь со всеми деталями прошлого вечера.