Песня заката

      Люди Пейрана были заняты уборкой урожая. Основную часть остававшихся хлебных запасов из Гельона Раймон сначала велел отвезти в Конфлан, а потом забрал оттуда в пещеры. У пещер ничего сажать нельзя, чтобы не выдать укрытия, привезенные запасы уже тают, а значит, со следующего урожая они станут нахлебниками для Конфлана.       Осознание этого тяжелым камнем давило на плечи Раймона. Как только обустройство убежища в пещерах завершится, старики, женщины и дети останутся тут, а мужчин, способных сражаться, он поведет за собой. В бой за Гельон или просто нападать и грабить обозы крестоносцев — там видно будет. Конечно, Раймон предпочел бы сразиться за свой замок и вернуть его, но даже если обстоятельства не позволят сделать этого в ближайшее время, он будет сражаться, чтобы прокормить своих людей. Решимость сделать это придавала сил и помогала переносить однообразие строительных будней.       Раймон не был так уж хорош в строительстве укреплений, как выяснилось. Благо, Пейран отрядил с ним пару опытных каменотесов-строителей, и они терпеливо объясняли, где лучше обустроить место для стирки, отхожее место, место для сна. Раймону было откровенно скучно думать об этом и обсуждать это, и чаще всего он просто соглашался с тем, что предлагали мастера. Но в то же время старался запомнить их советы — они могли понадобиться в будущем. Если вдруг по причинам, о которых Раймон тоже не хотел задумываться, ему понадобится обустраивать еще одно убежище.       К чему он подошел с азартом, так это к обустройству подступов к пещерам. Незаметность, охрана. Ложные входы, ловушки у настоящих. Все это должно было быть действенным, но в то же время не слишком сложным для тех, кто будет тут жить. Жоффруа теперь служил Раймону не только оруженосцем, но и подопытным кроликом, безропотно перелезающим через ходы и ловушки столько раз, сколько велено.       Настоящая война имеет очень мало общего с турнирными играми — окончательно пришло понимание. На войне, когда отстаиваешь свой дом, то, что по-настоящему дорого, все средства хороши. Морщиться и быть переборчивым означает всего лишь позволить врагу получить преимущество. Раймон учился отбрасывать лишнее и видеть главное, вновь и вновь не позволяя злости становиться тоской.       Иви скучала по Раймону так сильно, что ее тоска отзывалась болью в теле. Снова оказаться рядом, чувствовать друг друга, прикасаться… Он сейчас где-то в пещерах. Если бы Реми был в Горном укрытии, Иви попросила бы его проводить ее к Раймону. Мысль показалась такой правильной, что Иви аж привстала на кровати среди ночи. Но тут же опустилась обратно на простыни. Трубадура в башне нет. Остается лишь ждать, когда он вернется. Или… найти себе другого проводника?       Соблазн — страшная сила. Теперь Иви не могла думать ни о чем другом. Ни во время занятий с н-Эсклармондой, ни за вышивкой, ни… Но ведь в конце концов, она же н-графиня де Ге и может повелевать. Или нет? Ведь все-таки настоящая н-графиня — Аликс… Было страшно боязно, а еще в голове ни на минуту не смолкал искушающий голос, повторяющий: «Ты сможешь его увидеть. И удивить, ведь он не ждет тебя. И ты госпожа графиня теперь и имеешь право». Иви искусала себе все губы, не решаясь ни оставить эту затею, ни послушаться безумного голоса в своей голове.       — Ну почему нет, конечно, вы можете, — сказала Флор, с которой Иви поделилась, не выдержав внутреннего напряжения. — Надо только подумать, кто бы мог вас провести. Наши-то все ушли с н-графом.       Да, мужчин из Гельона в Горном укрытии не осталось — они все ушли с Раймоном обустраивать новое зимовье в пещерах. А из тех воинов, что охраняли Горное укрытие по приказу н-Пейрана… кто мог отлучиться и кто вообще знал, куда ехать — оставалось только гадать.       Иви рассказала о своем плане н-Ано. Кормилица Раймона отнеслась к ее словам и вовсе одобрительно:       — Муж и жена — одна плоть и кровь. Негоже им быть в разлуке. Да и заучилась ты тут совсем, без продыху. Езжай.       — Только проводник нужен, — сквозь довольную улыбку заикнулась Иви.       — А вот с этим иди к н-Эсклармонде. Она здесь хозяйка, без ее ведома не должно ни покидать башню, ни распоряжаться ее людьми.       Это Иви и так понимала. И в этом для нее заключалась самое трудное, ведь несмотря на каждодневные занятия и неизменно доброе отношение н-Эсклармонды, Иви ее боялась. Не то, чтобы боялась даже, а уважала и почитала настолько выше себя, что обратиться к ней по собственной воле, да еще и по такому поводу, было страшно до дрожи. Но и Раймона увидеть хотелось до слез.       Ночь прошла во внутренней борьбе.       — Я… я подумала, что мое место… — Иви чуть было не сказала «мое место рядом с мужем», но осеклась, вспомнив, что н-Эсклармонда не видела своего супруга вот уже несколько месяцев. — Я подумала, что мне следует отправиться к Раймону, ведь я… так и не понесла… еще…       С каждым словом Иви говорила все тише и чувствовала себя все более виноватой. В том, что в отличие от н-Эсклармонды просит себе такой милости, а не молча и терпеливо дожидается любимого, в том, что не может подарить Раймону наследника, в том, что вообще неизвестно, способна ли она произвести на свет ребенка, в том, что прикрывает необходимостью свое желание, свою страсть… Слезы стыда и вины выступили на глазах.       — Вы правы, дорогая сестра, не стоит терять возможность, когда она есть, — ответила н-Эсклармонда так спокойно и рассудительно, что Иви стало еще стыднее за свою несдержанность, хотя, до этого казалось, что стыднее уже быть не может. — Я отберу вам провожатых. Они отвезут вас к супругу и вернутся — как вы понимаете, у Горного укрытия не так много защитников, чтобы часть из них могла долго отсутствовать. На обратный путь н-Раймон выделит вам охрану сам.       Иви торопливо закивала. Меньше всего ей хотелось доставлять н-Эсклармонде беспокойство и лишать башню охраны. К тому же н-Эсклармонда сказала «долго отсутствовать», а значит, Иви сможет остаться с Раймоном, пока он сам не решит отправить ее обратно.       — А… как же занятия? — совесть не позволила Иви не спросить. Ведь если она уедет надолго, то обучение прервется.       — Что касается ведения хозяйства в замке, то вы знаете достаточно, и теперь у вас будет возможность свои знания применить. Наши же с вами занятия вы можете продолжить с супругом, — ответила н-Эсклармонда.       — Да, верно, — Иви с трудом верилось, что все складывается настолько удачно. — И я могу взять с собой н-Ано. Могу… ведь?       — Разумеется, вы в праве сама решать, кого из своих людей взять в это путешествие, — все так же спокойно ответила н-Эсклармонда.       — Тогда я возьму Флор и н-Ано.       — Как пожелаете.       — Благодарю вас. От всего сердца, от всей души… — Иви казалось, что ни слова, ни тон ее голоса, ни поза, ничто не в состоянии передать той радости, облегчения и благодарности, которые она испытывала. — Благодарю, н-Эсклармонда.       Н-Эсклармонда чуть склонила голову, этим жестом будто бы призывая Иви умерить свои чувства, и та замолчала. Иви хотелось уже сейчас выбежать из покоев и сказать Флор собираться, но она не хотела разочаровывать н-Экслармонду своей несдержанностью. Поэтому продолжила сидеть и заниматься вышивкой, хотя мысли ее витали уже очень далеко.       — Есть одна вещь, о которой я давно хотела с вами поговорить, сестра, — услышала замечтавшаяся Иви мягкий голос н-Эсклармонды. — Вы упорны в своем желании дать Раймону наследника, и это хорошо. Но если по возвращении вы так и не понесете — хотя я надеюсь, что Господь будет милостив — вам следует подумать о других… путях. Понимаю, что это неприятно, но это также и необходимо.       Иви кивнула. Конечно, она понимала. Но думать о том, чтобы самой подобрать Раймону женщину, как это сделала в свое время госпожа Аликс, было противно и неловко. И больно. А еще страшно. Когда н-Эсклармонда в прошлый раз заговорила о том, чтобы Иви показалась повитухе, Иви умолила ее подождать немного, в надежде, что у нее получится зачать. Она боялась такого осмотра. Боялась услышать, что пытается напрасно. Пока у нее оставалась надежда, и Иви цеплялась за эту надежду. Но сейчас н-Эсклармонда дала понять, что времени немного. Если по возращении лоно Иви все еще будет бесплодно…       — Я очень надеюсь… — начала Иви. И больше ничего не смогла сказать, потому что горло перехватила острая боль.       — Вы сильная. И любовь поможет, — сказала н-Эсклармонда, положив ладонь поверх Ивиной ладони.       Иви сразу поняла, что ее решение взять с собой н-Ано было верным — кормилица хоть и старалась не показывать вида, но уже извелась в башне, где ей по большому счету некуда было приложить свои силы. К тому же она тоже наверняка хотела увидеть Раймона. А Иви было спокойнее отправляться в путешествие, зная, что н-Ано может помочь и подсказать там, где она сама запутается или будет сомневаться.       Доехали они быстро, за две ночи. Иви поверить не могла, что ее казавшаяся совершенно сумасшедшей затея так неожиданно и легко осуществилась. Повезло ей и с первым встреченным — им оказался Жоффруа, которого она попросила ничего не говорить Раймону, вместо этого сопроводив ее к нему.       Иви подкралась к Раймону со спины, пока он разговаривал с кем-то из мастеров-строителей, и, подпрыгнув, на мгновение смогла закрыть ему ладошками глаза. Из-за разницы в росте лишь на короткое мгновение прыжка, но все равно получилась нежданная радость, и когда Раймон обернулся, улыбаясь, она подпрыгнула еще раз, на сей раз, поддерживаемая подхватившими ее руками, и обняла его за шею.       Когда мастер вдруг исчез из поля зрения, Раймон хотел было отмахнуться от помехи, мешающей ему видеть, как от мухи, но тут же понял, что закрыть ему глаза руками могла только она — Иви. Сердцем понял, или кожа узнала кожу при прикосновении, или услышал знакомый запах… неважно, потому что оборачивался он, уже счастливо улыбаясь и совершенно не думая об удивленно застывших мастере и его помощнике. Лицо довольной донельзя Иви сияло, и не было решительно никакой возможности спросить, как она умудрилась оказаться в пещерах, ведь не тратить же первые счастливые мгновения на такую ерунду, вместо того, чтобы утянуть ее в укромный уголок и, оставшись наедине, вдышаться в запах волос, глазами рассмотреть, губами прощупать раскрасневшиеся щеки, тонкие веки, влажный, пухлый рот.       Раймон прижал ее к стенке и зацеловывал, зацеловывал… все лицо, глаза, нос, губы. Иви смеялась, отвечала на поцелуи, делала вид, что хочет вырваться из хватки его здоровенных рук, а потом обмякала, повиснув на Раймоне сама, и тогда он тоже смеялся, а потом они опять принимались целовать друг друга.       Ему не терпелось взять Иви, сразу, прямо сейчас, но явилась кормилица, тоже жаждущая его обнять, и Раймону пришлось ждать, пока женщины приведут себя в порядок с дороги. Ждать дольше, пока им с Иви обустроят отдельный уголок — подобие спальни, Раймон не стал. Утащил Иви как когда-то, еще в пещерах у Гельона, подальше, в давно облюбованную для размышлений наедине одну из верхних пещер, и там любил так и эдак, долго и со всей нерастраченной, накопившейся силой, пока наконец не довел Иви до повторения столь любимым им протестующе-беспомощным тоном своего имени: «Раймон! Ну Раймон же! Перестань!».       Потом они просто лежали на расстеленных на земле плащах, и Иви, поудобнее устроив голову на его предплечье, рассказывала о том, что происходило в его отсутствие в Горном укрытии, что нового она успела узнать из занятий с Эсклармондой и как вообще получилось, что они с н-Ано оказались здесь.       Раймон слушал не очень внимательно — отдельные слова Иви заставляли его задумываться, а когда он отвлекался от навеянных ими мыслей, оказывалось, что Иви уже говорит о чем-то другом. Но, в конце концов, она ведь останется, так что они все равно успеют поговорить обо всем и не раз.       — Реми еще не явился? — спросил Раймон. Мелкие горести и радости обитателей Горного укрытия интересовали его меньше новостей о Гельоне и крестовом походе.       — Нет, — ответила Иви и следом поправилась: — Я не видела его в башне.       Может, трубадур и явился в Конфлан, к н-Пейрану, но в Горном укрытии пока точно не появлялся. Иви ждала его не только как проводника к пещерам. Те буквы, что показал ей Реми, она уже запомнила и хотела попробовать запомнить новые.       — Говорят, крестоносцы взяли Альби, — сказал Раймон, и Иви почувствовала, как в пещеру и в их крошечный мир для двоих ворвался большой мир с его походами, крепостями и угрозами.       — Что это значит? — спросила она. Для него, для нее, для всех, кто рядом с ними.       — Что крестовый поход продолжается. По крайней мере до тех пор, пока де Монфор не подчинит себе все замки, принадлежавшие Транкавелю.       Точнее сказать, что происходит и что все это значит, мог бы Пейран, ведь новости сначала приходят в Конфлан, и он лучше понимает, что к чему. Но и того, что знал Раймон, хватало, чтобы понять — франки еще не насытились, им мало.       — Замки Транкавеля, — сказала Иви и начала тихо перечислять: — Ластур, Бран, Терм, Фанже, Ломбер… Кастр… — она наморщила лоб, пытаясь припомнить еще.       Да, у Транкавеля было много замков. И Иви, похоже, выучила их все. Она старается и делает все правильно. Теплота, которую Раймон чувствовал в душе сейчас, несмотря на обрисованное мрачными красками будущее, тоже была благодаря ей.