Приходящий с луной, уходящий с солнцем

      Йоичи Саотоме, один из членов армии Лунных Демонов под руководством непоколебимой, хотя и немного ветреной девушки Хиираги Шиноа, с самого начала отличался от иных солдат и его товарищей. Маленький и скромный, до жути неуверенный и скованный, больше мешающийся под ногами, чем помогающий. Старающийся изо всех имеющихся при нём сил, он не имел цели ведения войны как таковой. Иногда ему казалось, что лучше бы он остался в стороне и не привязывал себя к армии, но потом, глядя на друзей… Мальчишка понимал, что должен им помочь.       Как и все другие, Йоичи не любил вампиров. Но и ненависти к ним как таковой не испытывал. Ему казалось, что убивать их — вполне себе естественный процесс, как истреблять паразитов, поражающих землю. Несмотря на то, что именно из-за вампиров он потерял свою семью, что именно из-за них мир погряз во тьме и теперь многие вынуждены страдать, парнишка, в меру своего характера… не умел ненавидеть. Это было странное и не присущее ему чувство, которым солдат мог лишь оправдывать себя и свои действия. И, наверное, он бы так и дальше теплился надеждами на то, что ненависть — ведущее его, как и товарищей, вперёд чувство, но понял, что ошибался. Когда в одну из обычных и ничем не отличающихся ночей к нему не нагрянул весьма странный и неожиданный гость.       Киото было ограждено высокой стеной, патрулируемой десятками солдат из армии по борьбе с вампирами. Поэтому, узнай кто-нибудь о том, что один из кровососов проник в жилую и защищённую зону — узнали бы об этом все и сразу. Из-за этого люди, проживающие здесь, могли, как говорится, спать спокойно. Но в ту ночь спокойствие Саотоме могло только сниться.       С самого вечера ему плохо спалось. Стоило лечь в свою кровать и закрыть глаза, как он понял — сегодня явно не уснёт. Сна не было ни в одном глазу, и постоянное желание перевернуться на другую сторону выводили подростка из себя. В какой-то момент он думал даже встать и пройтись, но… не подозрительно ли, вот так шастать средь ночи? Поэтому лучшим и принятым решением стало отлёживание на кровати, глядя в потолок и закинув руки поверх одеяла. В какой-то момент Йоичи почувствовал, как сон тонкой пеленой окутывает его тело… но стоило чему-то загородить окно, погружая комнату в полнейшую темноту, как тот, вздрогнув, внезапно распахнул глаза и, резко приняв положение сидя, начал осматривать комнату.       Большое окно с левой от него стороны, письменный стол, заваленный учебниками и школьными тетрадями. Шкаф, две полки, одежда, наваленная на стул — Йоичи хоть и был покладистым, но уборкой как таковой пренебрегал. Из приоткрытого окна дул прохладный ночной ветерок, тормошащий лёгкие светлые занавески, но кроме этого… кроме этого больше ничего не изменилось. «Наверное, показалось», — подумалось тогда подростку, и он, облегчённо выдохнув, подтянул одеяло, заваливаясь на правый бок, и почти тут же замер, встречаясь с взглядом ярко-алых глаз чуть ли не в упор.       Когда рот распахнулся в немом крике, его тут же зажали ладонью, а руку, потянувшуюся к оружию, лежащим под кроватью, перехватили, сжимая пальцами и прижимая к жёсткому матрасу. Внезапный ночной гость, самый настоящий вампир, прижав хозяина покоев к собственной постели всем телом, тихо шикал, не обращая внимание на второю руку, которой Саотоме безнадёжно пытался отпихнуть того от себя. Низкий, круглолицый, с большими глазами и озорной улыбкой, облачённый в белые одеяния городских стражей и отчего-то так смутно знакомый самому Йоичи… Точно! Ведь он же!..       — Эй-эй, тише ты, не поднимай криков почём зря, — растянув губы в улыбке, так, что стали видны его клыки, сказал тогда вампир. Йоичи, испуганно распахнув глаза, ничего не ответил. — Я здесь не для того, для чего ты мог подумать. Убить? Уничтожить ваших солдат? Я что, самоубийца по-твоему?       «Судя по тому, что ты пришёл сюда, — да», — подумал солдат Лунной армии, но вслух этого не высказал. Мало ли каким этот вампир может быть… вспыльчивым.       — Я понимаю, наша прошлая встреча была не в самой лучшей обстановке, — продолжил тем временем вампир.       «Конечно, ты чуть не убил меня, выпивая столько крови!» — от воспоминаний по спине прошлись мурашки. Кажется, так плохо, как тогда, Йоичи себя ещё никогда не чувствовал.       — Но я не смог забыть, поэтому пришёл к тебе с одной небольшой… просьбой.       — Просьбой? — удивлённо спросил Йоичи, но голос его прозвучал приглушённо и невнятно из-за того, что ко рту его всё ещё прижимали ладонь. Вампир, вспомнив об этом, резко убрал руку, поднимая её перед собой. Однако вторую не разжал. — Поч…почему ты приходишь ко мне с просьбой? Зачем? — немного испуганно спросил подросток, понимая, что всякое лишние слово, движение, да вообще всё сейчас может стоить ему жизни!       — Твоя кровь, — отвечает тогда красноглазый, вызывая недоумение на лице лежащего под ним.       — Ч…что? — переспрашивает тот.       — Позволь мне вновь отведать твоей крови.       Лакус Уэльд — последнее существо, которое должен был подпускать к себе Йоичи. Тот, кто разрушил ему жизнь, забрал семью, заставил пойти по тропе так нелюбимой им войны, а затем приходящей среди ночи с такой эгоистичной и на самом деле ужасной просьбой! Он должен был дать отпор, он должен был прогнать его, позвать на помощь, обманом вытащить оружие и пронзить стрелой, но… но вместо этого он согласился. Просто из-за того, что испугался. Испугался за свою жизнь, за жизни своих друзей и живущих здесь, в Киото. Ему казалось, что своим согласием он спасётся от участи быть убитым. И спасся, толком не понимая, что так или иначе остался бы в живых.       С того самого дня Йоичи приходилось нести страшное бремя на своей душе и совести. Сидя рядом с друзьями, разговаривая с ними, идя на очередную войну с кровопийцами, вечерами, возвращаясь в свою комнату, он подолгу сидел на своей кровати, до тех пор, пока лунный свет собой не загородит низкий силуэт в мешковатых одеждах, сверкая при этом яркими голодными глазами. А затем, терпя боль, отдавал немного крови, думая, что тем самым защитит пару-тройку иных людей, которым не придётся кормить одного вампира. Одного из сотни тысяч.       Через несколько таких визитов Саотоме стал ловить себя на мысли о том, что сам дожидается прихода ночного гостя. Что нервничает, когда тот задерживается слишком долго, переживает, думая о том, что его могли схватить по дороге и, возможно, он уже даже мёртв. Любой бы другой сказал, что только подобной участи заслуживает это существо! Но сам Йоичи так не думал. Капризное, эгоистичное дитя, улыбающееся широко и задорно, иногда, пребывая в хорошем расположении духа, даже пытающееся разговорить свою, вроде как, жертву, но никак не кровожадный убийца. В это просто не хотелось верить, даже несмотря на то, что данное утверждение было не более, чем факт. Йоичи уже даже не помнил, когда стал привязываться к этому неугомонному вампиру, и поздно понял о том, что позволил себе в него влюбиться.       Йоичи уважал Юичиро, как того, кто заставил его взять себя в руки и справиться с самим собой. Брал пример с Шихо, умного и сообразительного, того, кто всячески помогал парню справиться с его проблемами. Был благодарен Шиноа и Мицубе, которые всячески поддерживали его и старались помочь с самыми малыми или трудными делами Саотоме. И сам подросток больше бы поверил в то, что будет испытывать это чувство к кому-то из своих друзей, чем к страшному, жаждущему лишь крови и развлечений кровопийцу.       «Ты ведь ему нужен только… только для того, чтобы пить кровь», — подумалось Йоичи, и от этого на душе стало тяжело. Такому эгоисту, как Лакусу, принижающему всех людей поголовно к бесполезному скоту, нравится жить лишь для себя. Для самоудовлетворения, для развлечения, для того, чтобы просто веселиться. Человек это понимал. Но понимание не приносило ему облегчение.       — Сегодня ваши армейцы… убили двадцать наших патрульных, — заговорил как-то Лакус голосом тихим и задумчивым. — Наверное, мне просто повезло быть отправленным с того поста в Нагою, иначе бы… такого недотёпу, как я, точно бы поймали.       — Я слышал… что оттуда не вернулось одно подразделение разведочного отряда, — вставил своё неуверенное и такое же тихое слово Йоичи. И оба, переглянувшись, вдруг замолчали.       От подобных разговоров не то, что становилось не по себе — было просто смешно. Два врага, сидящих друг напротив друга, решивших обсудить потери собственных союзников; тех, кому они, вроде как, даже помогают. Полные противоположности, они не должны сидеть рядом, не должны разговаривать, не должны… но сейчас голова подростка немного кружится от нехватки крови, в горле пересохло и единственное, чего хотелось, — это спать. Правда, он не мог спать. Не хотелось потратить время, когда он может хотя бы молча, но побыть рядом, на сон.       Рано или поздно они встретятся на поле битвы… такая мысль посетила голову Йоичи. Да, так уже было однажды, и так повторится вновь: скоро или не очень, но рано или поздно ему придётся навести прицел именно в эту цель и выстрелить, чтобы спасти сотни жизней. Тогда-то всё и закончится: и ночные приходы, и разговоры, и шея его не будет изнывать от боли, и больше не нужно будет скрываться. Больше не нужно будет лгать, но как же ему хотелось, чтобы это «не будет» произошло как можно нескоро.       — Эй, Йоичи. Ты уже спишь? — послышался негромкий голос со стороны.       Саотоме показалось, что он ответил. Ведь, находясь в сознании, он просто прикрыл глаза, но губы его не двигались от усталости, и сон, наваливаемый со страшными и неприятными для подростка мыслями, медленно пленил его, утаскивая в полудрём. Он слышал всё: как тихо завывает ветер, как Уэльд что-то говорил, как жёсткая кровать скрипнула под тяжестью тела. А затем Йоичи почувствовал, как его губ что-то касается: почти невесомо и незаметно, но и это заставило того распахнуть глаза, и сон, почти забравший его в мир грёз, тотчас как рукой сняло. Лакус, заметивший испуганный и удивлённый взгляд человека, отпрянул от того с тихим ой’каньем, а затем, невинно похлопав глазами, попытался оправдаться:       — Я думал, ты уже спишь.       — Э…это разве что-то меняет?! — несколько громко воскликнул Йоичи, прикрывая рот рукой. Но осознав, что произнёс это слишком громко, вмиг затих, однако не перестал смотреть на сидящего напротив поражённым взглядом. — Ты… зачем ты…       — Мне просто захотелось попробовать. А что? Нельзя? — искренне удивившись, спросил Лакус.       — Не…не то, чтобы нельзя… — он замялся, чуть опуская голову вниз. От смущения его щёки и, кажется, даже уши покраснели, а в груди загорелось так, что даже сердце забилось быстрее. Ему было не по себе. И не хотелось, чтобы вампир об этом прознал.       Однако тот, сощурив глаза, вновь призвал внимание человека к себе. Наклоняясь, заглядывая тому в лицо, заставляя Йоичи чуть приподнять голову и глянуть в его глаза: будто бы гипнотизирующие, не позволяющие отвернуться и отвести взгляда.       — Можно мне… — Лакус оборвал себя на полуслове, не зная, как назвать тот свой поступок, и от этого солдат, казалось, смутился ещё сильнее. Но, сжав руками одеяло, которым он был укутан наполовину, на мгновение отвёл взгляд и кивнул: коротко, еле заметно, насколько был способен.       Кровать вновь скрипнула от движения, и Йоичи увидел лицо вампира до неприличия близко. И от этого, от взгляда и холодного, буквально ледяного, дыхания у него закружилась голова и, если бы он стоял, ноги бы непременно подкосились, подводя своего хозяина. Чтобы не думать о ненужных в данный момент вещах, Саотоме закрыл глаза, глубоко вдыхая в себя воздух, а затем вновь почувствовал, как его губы накрыли чужие, чуть потрескавшиеся и покусанные.       Мелкие ссадины чуть царапали кожу, но парень этого будто бы даже не замечал: внезапно напрягаясь всем телом и с силой зажмурив глаза, он совершенно не знал, как себя вести и что делать. На этот раз Лакус не остановился на лёгком касании: положив ладонь подростку на плечо, он чуть надавил на того, проводя по сомкнутым губам кончиком языка. И Йоичи, вздрогнув от этого, попытался расслабиться, поддаться на встречу такому желанному, но, как ему казалось, запретному жесту. Стоило ему расслабиться и приоткрыть рот, как вампир, проникая в тот, сжал пальцы на плече сильнее, а затем, надавив на человека, припал к его губам плотнее.       Поцелуй был неумелым, неуклюжим, но пылким и глубоким: настолько, насколько это могли позволить себе неопытные в этом, на самом-то деле, ещё дети. Зная о поцелуях лишь из слухов и каких-то комиксов или книг, они, переплетая языки, нередко задевали друг друга зубами, неуклюже прикусывали губы и, забываясь, еле как успевали вдохнуть в грудь воздуха. Распылившись, Йоичи не сразу заметил, как с силой вцепился в белый вампирский плащ, и не сразу почувствовал, как когти того, — острые, длинные, — впились ему в плечо, оставляя на них неглубокие, но кровоточащие круглые ранки. Только лишь когда они оторвались друг от друга, и парень стал часто и прерывисто дышать, он, разжав пальцы, внезапно прижал их к груди. Щёки вновь запылали от стыда, а взгляд, отведённый в сторону, не мог сфокусироваться на одном объекте. Но, стоило Лакусу убрать от него руку, отчего плечо пронзила несильная боль, солдат чуть нахмурился, а потом глянул на вампира. Тот вновь улыбался: как обычно, весело и задорно.       — Мне уже пора идти, но… — он, коротко глянув в окно, небо за которым принимало светлые оттенки, вновь перевёл взгляд на Йоичи. — Можно мне будет прийти ещё раз?       Чуть вздрогнув от этого взгляда, Саотоме, взяв себя в руки, коротко кивнул. И вампир, растянувшись в поистине счастливой улыбке, вновь приблизился к нему, целуя не то в щёку, не то в угол губ, и, попрощавшись, быстро скрылся из виду, выпрыгивая в окно, убегая туда, где восходит солнце. Йоичи ещё некоторое время просто смотрел на то место, где недавно скрылся низкий силуэт, окутанный в слишком большой и просторный плащ, а потом, чему-то улыбнувшись, тихо захохотал себе в кулак.       Рано или поздно они встретятся на поле битвы… но сейчас он был просто счастлив от того, что это время ещё не наступило.