Другая жизнь

Лонгрен, вздрогнув от внезапного стука, подошел к двери и, открыв, выскользнул наружу, чтобы не впускать парня в дом. — Доброе утро, — процедил Хин, — вы впустите меня или так и будете держать на пороге? — Зачем ты пришел? Моя дочь не желает тебя видеть, — он сложил руки на груди и наклонил голову вбок. -Я прошу вас, дайте мне с ней встретиться, — переступая через свою гордость и самоуверенность, парень, казалось, впервые в жизни был таки притихшим и спокойным. — Зачем? — не унимался мужчина. — Я хочу с ней поговорить. — Да мало ли, что ты хочешь, — хмыкнул Лонгрен, опираясь на стену. — Тебе вообще не стыдно появляться здесь? — Нет, ваша дочь — теперь моя жена, и я имею полное право ее видеть, когда и сколько пожелаю, — терпение Меннерса постепенно заканчивалось, заставляя его выходить из себя. -Может и так, но вот пройти в закрытую дверь еще не удавалось никому, кроме призраков. — Хорошо, я буду ждать ее здесь, если хотите, мы поговорим в вашем присутствии и вы убедитесь, что я не сделаю ей ничего плохого, — он перевел взгляд на букет в своей руке и тяжело вздохнул. -Иди-ка ты отсюда обратно домой и не досаждай больше нашей семье, — строго сказал мужчина и грозно посмотрел на парня. — Я люблю ее, — тяжело вздохнул тот. — Ладно, не впускайте, но передайте ей мои цветы, — Меннерс протянул Лонгрену букет, ожидая, что тот его возьмет. Мужчина недовольно фыркнул и забрал розы. -Все? А теперь проваливай и чтобы духу твоего рядом не было, понятно? — он хлопнул дверью, скрываясь в недрах маяка. — Скажите ей, что я люблю ее! — парень, взбешенный своим бессилием и злобой, с силой ударил ладонью по двери. — Скажите, что хочу ее видеть и не причиню ей боли! — удар за ударом обрушивались на эту небольшую, но отделяющую влюбленное сердце вещь от предмета воздыхания. — Скажите ей, скажите! — заскулил он, сползая на колени и обхватывая голову руками. Все этот состояние походило на безумие, на приступ лихорадки, бред или чуму, то отступая и позволяя трезво мыслить, то заставляя биться в бессилии и умолять. Крики доносились до Ассоль, которая, сидя за столом, вздрагивала от каждого звука такого ненавистного голоса. В ее душе что-то шевельнулось, изменилось по отношению к этому парню, ей впервые в жизни стало жалко Хина после того случая, когда мальчишки его задирали, а она вызвалась его спасать, за что получила лишь ругань и насмешки. Она вдруг встала, но тут же села, не решаясь спуститься вниз, пока слышались удары. — Это Меннерс тебе принес, — отец небрежно бросил букет цветов на стол и сел напротив дочери. -Розы? — удивилась она и осторожно коснулась одного из бутонов, а потом взяла букет в руки и понюхала. Он пах восхитительно приятно и нежно. — Главное, откуда он знает? — усмехнулся Лонгрен и принялся за завтрак. -Не знаю, — пожала плечами девушка, — может быть, это не самая большая тайна. Она поддалась минутному влиянию чувств и поставила букет в вазу, наполнив ее пресной водой. — Я отнесу их в комнату и приду к тебе, — растерянно протянула Ассоль и удалилась. Ее терзали страшные чувства: с одной стороны, она еще прекрасно помнила, сколько бед и неудач принес ей Хин, как издевался над ней и ее мечтами, с другой — она слышала, как отчаянно он кричал пару минут назад под ее окнами, что любит ее. Может быть, Меннерс изменится, может, он станет ей хорошим другом, ведь большего дать ему не получится. Девушка в смятение опустилась на кровать и взглянула на цветы. Они оказались невероятно красивыми. Тогда Ассоль подошла к окну и нерешительно выглянула, надеясь увидеть там Хина, но никого там не оказалось. За это время парень, немного поборов свое отчаяние, будто пьяный поднялся с колен и нетвердой походкой ушел в то укромное место, откуда его никто не мог видеть, но он слышал все и замечал малейшее движение на маяке. Сев за старую, уже местами прогнившую бочку из-под пива, Меннерс потянул ноги к груди и уперся в них локтями. «Она точно пойдет сегодня опять наверх, чтобы ждать этого проклятого Грея, Лонгрен уже ляжет спать и будет темно, значит, мне не составит никакого труда подняться снова и там поговорить с ней. Я же не собираюсь делать того, что вызовет у нее слезы, значит, в этом поступке нет ничего предосудительного. Господи, неужели я стал думать, что хорошо, а что плохо? Ведь раньше поступал только так, как сам захочу, и не думал о всяких глупостях. А сейчас…А что сейчас? Влюбился в сумасшедшую. Нет, постой, она не сумасшедшая, она просто…просто…не такая, как все, другая…» — мысли обрывались и менялись бешеным каскадом, желая найти выход и сложившейся ситуации. Но ничего умнее ночного проникновения он так и не смог придумать. Вдруг в окне на третьем этаже появилась Ассоль, ища кого-то взглядом. «Опять одну из своих любимых птичек ищет, чтобы накормить», — зло подумал парень, но из-под взметнувшейся от ветра шторы увидел свой букет, который стоял на прикроватной тумбочки девушки. «Она приняла мои цветы — это добрый знак!» — он чуть не вскочил из своего убежища, но вовремя остановился. — «Значит, я дождусь, не уходя отсюда, вечера и увижу ее уже ближе, услышу ее голос.» В пасмурные дни время летит незаметно: свет за окном не меняется, моросящий дождик идет постоянно. Как заметить, что уже обед, а может, и ужин? Меннерс за весь день промок до нитки и тер руку о руку, пытаясь согреть хотя бы ладони. На берегу было теплее, но в такой близости к воде и при порывистом ветре очень легко быстро замерзнуть. Парень принялся дышать на ладони, пытаясь унять дрожь. Наконец сумрак медленно заполнил подножие маяка, легко обманывая людей тем, что в старой коряге или дереве они видели монстра или привидение. Хин поднялся с камней и подошел к одной из сторон маяка, где виднелась лестница наверх. По ней он и поднялся, никем не обнаруженный и лелеемый надеждой встретиться с Ассоль. Свет тут горел ярко и на мгновение ослепил привыкшие к темноте глаза парня. Он растерянно моргал, привыкая, но уже через пару мгновений перелез через бортик и, войдя в открытую дверь, потушил огонь стоящим в углу комнаты ведром воды. -Прости, но мне только так тебя удастся увидеть раньше, — Хин вернул его на место и, открыв дверь, стал за ней в ожидании шагов. Правда, что делать, если сюда придет Лонгрен он не подумал. Но порой жизнь или судьба бывает к нам снисходительна и прощает такие мелкие оплошности. Через пару минут ничего не подозревающая девушка поднялась по ступенькам и вошла в небольшую комнатку. В руках у нее был обычный фонарь с ярко-горящей свечей внутри. Вдруг дверь сзади нее медленно и бесшумно закрылась, и кто-то задвинул засов. Ассоль попыталась вскрикнуть, но этот некто закрыл ей рот и прижал к себе. — Не кричи, я прошу тебя, — прошептал Хин, склонившись над ее ухом. — Я просто не хочу, чтобы твой отец все снова испортил. Девушка забилась в руках парня, отчаянно извиваясь и тихо всхлипывая, но ее попытки освободиться оказались тщетными. -Я умоляю тебя, выслушай меня, просто выслушай и ничего больше, — продолжал парень хриплым от долгого молчания голосом и осторожно отпустил ее. Девушка отошла к противоположной стене, но не закричала. — Знаешь, я думал, что эти слова про появление на маяке и моя кроткость — не больше, чем отчаяние, но оказалось еще хуже, — бесцветно начал он. — Ты ведь меня не полюбишь никогда в жизни, я понял. Но тогда, тогда позволь мне приходить к тебе на маяк. Я, как цепная собака, буду сидеть рядом с тобой и ждать этого ненавистного Грея, — его голос становился все тише. — Только не запирайся в этой проклятой башне, Ассоль… Девушка ахнула и посмотрела на парня. Она и представить себе не могла, что услышит он него подобные слова. А он лишь стоял напротив, вперив в нее влюбленные и безумные глаза, ожидая своего приговора. -Ты и этого мне не позволишь, — его губы дрогнули, и Меннерс отвернулся от девушки. Ему не надо было слов, чтобы понять, что его ждет отказ. — Почему? Скажи мне, почему?! — взвыл в отчаяние Хин и бросился перед ней на колени. — Я уничтожен, видишь, уничтожен, доведен до безумия твоей холодностью. Притворись, слышишь?! Притворись, что любишь меня, я поверю, поверю! Девушка осторожно коснулась пальцами его лба, он тут же замолчал, глядя на ее руку, и взял ее в свои, прикоснулся губами. Ассоль, пораженная всем произошедшим, молча наблюдала за ним. — Приходи, я разрешаю, — придя в себя, решила девушка, все также не отнимая руки. Хин, не веря своим ушам, поднял на нее глаза, в которых плескалась надежда. — Только не пугай меня больше, — слабо улыбнулась она, сжалившись над несчастным юношей.