Минимум Иронии

***

Время замерло и перестало дышать в окружении сотни, миллионов звезд и холодной луны. Шум, что был вокруг до этого и заливался игрой заводного ритма, будто испарился и слился с тихим сердцебиением времени, от чего дышать становилось лишь тяжелее, словно что-то сковало легкие, а шея горела в раскаленном пламени. Пальцы, да и тело полностью - онемело и лишилось чувств, вызвав в ясном разуме панику, укрытую шлейфом помутнения. Лица, до этого четкие и яркие, стали мутнеть и трансформироваться в блеклые пятна. Но сейчас было странным то, что тепло, бывшее до этого, исчезло и его заменило нечто шершавое, хранящее лишь воспоминание того, родного тепла. От этого стало печально, от этого стало лишь тяжелее на сердце, которое замедляло свой ритм, и душа, что смотрела на все это сквозь обездвиженное тело, разрывалась на части от невозможности что-либо сделать. "Яд, Яд..." - твердил рассудок, а пересохшие губы, едва раскрывшись, пытались вобрать побольше столь драгоценного и холодного воздуха в горящие легкие. "Яд, яд, яд..." - повторял, понимающий весь ужас происходящего разум, от чего тело самопроизвольно выгнулось в борьбе против яда за ту жизнь, за которую столь цепко держалась покалеченная душа хозяина, выдыхая разгоряченный воздух с губ мимолетными воспоминаниями, что мелькали перед невидящими глазами. "- Агент Романова, Вы же знаете, что это за яд? Если не ответите верно на вопрос, то спасти Вас нам точно не удастся, - стальной голос, полный насмешки и превосходства, звенел в моей голове не одним колоколом и отдавался звоном в ушах, от чего боль, что проходила по расцарапанной ноге подобно электрическому разряду, становилась все более нестерпимой. Я сквозь пелену, застелившую мои глаза, видела таких же, как и я, прикованных к стульям, девушек. Девушек, которых я знала. Девушек, с которыми жила эти три месяца, чьи мечты сейчас растворились в воздухе Смерти. Незримый для всех, он кружил над их опущенными головами и медленно стремился достичь меня. До боли знакомые лица - прикрыты длинными и короткими, слипшимися от пота и крови, волосами; ладони, что до этого сжимали до крови рукояти стульев, были расслабленны и бледны. "Мертвы" - мысль, едва созданная моим воспаленным разумом, мельтешила навязчивой идеей в голове: а не умереть ли вместе с ними? Однако, моя единственная мечта и цель, из-за которой я так жаждала выбраться во что бы то ни стало, возвращала вновь и вновь, заставляя пальцы сжимать эту проклятую деревянную ручку стула, а зубы зло скрипеть в бессилии: яд медленно поражал меня, забирая возможность двигаться, вслед за этим, непременно, я не смогу говорить, и точно не смогу выговорить это чертово слово. Сама ситуация, которая сейчас разворачивается вокруг меня, до внутреннего кошмара напоминает мне "Русскую рулетку" - ведь, ошибись я хоть в букве, непременно буду мертва. Что же это за яд, который заставляет задыхаться и судорожно ловить воздух? Нейротоксин? Тетродотоксин? Тайпоксин? Четно-четно! Я четно пытаюсь поймать воздух, а вместе с ним и свою жизнь. Самым отвратительным было то, что мой мозг все воспринимал и принимал, в то время, как обездвиженное тело умирало. Я чувствовала это. Из всех, мать его, догадок до меня доходит лишь одно, короткое слово, которое растворяется в воздухе, пропитанном горькой смертью: - Кураре...- оставалось лишь мгновение до смерти, прежде, чем я почувствовала чьи-то руки на своей груди..." - Нат! Нат! Нат, дыши, детка, дыши! - вместе с голосом, взволнованным, потерянным и грубым, девушка, что лежала на темной ткани теплого, но медленно холодеющего плаща, чувствовала сильные толчки в области груди, от чего легкие, под давлением сильных рук, высвобождали последние капли отравленного воздуха, а губы, что примкнули к ее раскрытым губам, дарили все больше нового. Пальцы онемели и замерли, в невозможности пошевелиться; когда-то нежно-персиковая, матовая кожа смертельно побледнела, на фоне чего алые волосы стали еще ярче, рассыпавшись багровыми локонами на черном плаще. Брюнет никак не мог поверить в случившееся, продолжая сжимать пальцы и прилагать все усилия для того, чтобы заставить девушку дышать. Самым отвратным для него, пожалуй, было то, что, как ему казалось, никакого эффекта его действия не приносили, а он сам стал до боли ненужным и бессильным. До боли жалким, не способным на что-либо. Каждый раз, как его живые, горячие губы касались ее, он чувствовал, как тепло медленно исчезало, заставляя пухлые, алые губки женщины бледнеть. В ужасе он все больше и больше усилий прилагал для того, чтобы помочь ей выкарабкаться из удушающих объятий яда, внутренне моля ее дышать. - Дыши, Таша, дыши! - кажется, это единственное, что он может сейчас выговорить. Голос охрип и снизошел до шепота, в котором можно было прочувствовать не одну тонну волнения и скребящей сердце боли, - Дыши, Таша, дыши! Все, столпившиеся вокруг люди, с ужасом в широко раскрытых глазах смотрели на то, как Энтони Эдвард Старк пытался вернуть к жизни, медленно, но верно холодеющую женщину. Бледное лицо Наташи Романовой - легендарной женщины, было за гранью фантазии и понимания: ибо она была бессмертна, бессмертна для всех и сильна. Сильна настолько, что не могла бы позволить себе, даже в мыслях, умереть таким образом. Она бы со смешком на губах и уверенностью в зеленых глазах, взглянула бы на саму себя и эту нелепую причину смерти. Она бы не позволила. Не позволила бы себе так жалко умереть. Это не для нее, не для Наталии. Бартон в шоке упал на колени перед подругой и трепетно коснулся ее лба ладонью, пытаясь уловить то тонкое чувство тепла, что осталось на бледной коже. Лучник, дрожа, шептал бессвязные слова, в то время, как нависнув над ней, гений сосредоточенно, скрестив пальцы дрожащих ладоней, надавливал на грудь, вызывая хриплый кашель из укрытых предсмертным инеем губ. - Если это яд "Кураре", как прошептала Наташа до обморока, то действия Тони должны иметь эффект, - дрожащими пальцами сжимая рукав своего костюма, лихорадочно, на грани сумасшествия шептал Брюс Беннер, боясь, чтобы не сорваться и, превратившись в огромное чудовище, не сломать девушку, что лежала неподалеку под своими напарниками, который обреченно смотрели на легендарную шпионку. Они слышали об этом смертельном яде, и поэтому с сожалением смотрели на упрямого, почти отчаявшегося Железного человека. Ученый был твердо уверен в том, что это поможет, хоть и говорил много, в утешение, как для себя, так и для окружающих, - Попади пуля в плечо, то она бы погибла моментально, а это царапина. Всего лишь царапина, от которой можно спасти: яд не попал в кровь, а, значит, эффект небольшой. Кроме того, в крови Нат есть сыворотка супергероя, как у Стива. Значит, сыворотка поможет ей победить и выкарабкаться. Даже бравый Капитан Америка и бесстрашный Бог Грома замерли, подобно статуям, не зная как помочь, не зная, что предпринять. Побледневшие, не хуже той, что лежала, сверхчеловек и Бог не могли поверить в случившееся, поверить в то, что они оказались настолько бессильны. Потерянные, они напоминали брошенных на улицу детей, которые смотрели вслед уходящей, любимой матери. Наташа, была для них, как сестра, как мать. Была? Тихий всхлип, что вырвался с губ испуганной и растерянной Пеппер, для которой Наташа была подругой, заставил всех вздрогнуть и опустить взгляд, а Энтони - бороться вдвое сильнее. Не выдержав такого зрелища: борьбы миллиардера за тлеющую жизнь своей супруги, блондинка, которая на мгновение представила себя на месте Тони, заливаясь слезами, прошептала: - Она мертва, Тони... Слова, сказанный девушкой, пробежались тихим шепотом по помещению и заставили всех, кто находился здесь, задрожать крупной дрожью, а брюнета зло прорычать: - Замолчи, Пеп! - Старк впервые нагрубил ей, от чего блондинка отошла на пару шагов и попыталась прекратить поток слез. Он прав. Она должна верить в лучшее, как это делает Тони.- Я знаю, что она будет жить! - от слов Старка голубоглазая прикрыла ладонью губы и едва сдерживала рыдания, выходящие наружу потоком безутешных слез. Клинт невидящим взором смотрел на бледное лицо шпионки, в то время, как Тони, склонившись над ней, прошептал: - Дыши, Нат, дыши... - Наташа... - пораженно, с нескрываемой долей страха прошептал Старк, почувствовав, как дрожит женщина, примкнувшая всем телом к нему. Его пальцы сжались на ее плечах и скользнули к спине, прижимая к себе, ставшую столь похожей на девочку, шпионку. Это сравнение, мелькнувшее в его голове, вызвало добрую усмешку, а агентесса, услышав этот шепот и смех, не сдержав своих эмоций, тепло улыбнулась, уткнувшись лицом в темные доспехи Тони. Он сейчас ей казался таким родным и таким... заботливым? Это было, несомненно, интересно. Особенно, если учесть то, что таковым она его даже представить не могла. Однако, теплые, дрожащие руки, которые прижимали ее к крепкому телу, говорили об обратном, словно опровергая ту мысль, что мелькала в ее голове за много-много дней до этого: "У Тони Старка нет сердца - вот поэтому он создал реактор!". Видимо, монстр Франкенштейн, коим она его втайне называла, все же подобрал себе большое, теплое сердце, которое так смешно стучало под черными доспехами его костюма. - Это на тебя не похоже, Старк, - тихо прошептала она, не поднимая взора. Почувствовав, как его теплые ладони скользят по ее телу в поисках ранения, Романова улыбнулась еще шире и удовлетворенно вдохнула его аромат: терпкий запах одеколона и виски, до которого тот, видимо, все же дотянулся до представления, от чего она все с той же хрипотцей добавляет, - Ан, нет... похоже. Ты пахнешь виски. - Вместо того, чтобы нюхать меня, могла бы и о себе подумать, - нахмурившись, упрекнул ее миллиардер и, тихо выдохнув, улыбнулся, опершись подбородком об рыжую макушку женщины. Его пальцы, скользнув от лопаток к плечам, нащупали легкую царапину, что вызвало бурю эмоций и приказ, - Джарв, врача! Романова чувствовала, как вокруг толпятся люди, как они что-то шумно обсуждают и пытаются коснуться ее, чтобы проверить - в порядке ли она, но женщина ближе прижимается к брюнету и обвивает дрожащими руками его шею, словно прячась от всего мира. Удивленный этим, но в душе, почему-то счастливый, Старк крепко обнимает ее, прижав к себе и перебирая отросшие, огненные волосы пальцами. Ему, определенно, сейчас есть что почувствовать и, более того, сказать. Пожалуй, первое, что он скажет ей, как только все уйдут и оставят их наедине, это то, что она чертовски хороша сегодня, и та шишка, что неприятно напоминает о себе давлением на затылке - самое милое, что он когда-либо получал в подарок от женщины. - Тони... - тихий шепот ее заставляет его склонить голову и коснуться губами ее лба, запечатлив нежный поцелуй, а в голове слова - "Я так рад!". Ему стало очень приятно от того, что она зовет его по имени. Уже дважды "Тони" слетал с ее губ, и, черт возьми, это дважды требует бесконечного и столь желанного продолжения. - Ммм? - вопросительно мычит он в ответ, сжав слегка пару прядей и глядя на ее опущенный взор зеленых глаз. Где-то неподалеку что-то произнес Клинт, нависнув над ними; чуть дальше - агенты связывают свою напарницу; где-то, и непонятно для Тони откуда, доносится голос раздражающего его Роджерса, и испуганная Пеппер тихо плачет, шепча, что все обошлось. Брюнет не обращает на них всех внимание и, склонившись, вслушивается в то, что говорит ему Наташа: - Можно... - женщина чувствует, как к горлу небольшими волнами накатывает горечь, отдаваясь сухим огнем, но не придает этому значения, сфокусировав все свое внимание на том, чтобы высвободить с губ столь желанные, но бредовые для нее - шпионки, слова, - я... - Его тепло, исходящее из губ, греет отчего-то похолодевшую кожу. Романова чувствует, как ее тела касается до боли знакомый озноб и пальцы, которые сейчас ласково касаются темных прядей на затылке гения, немеют. Она с горечью понимает, что пуля была пропитана ядом, от чего лишь больше усилий прилагает для того, чтобы просто сказать те слова, что не спасут ее, но потушат ее внутреннее волнение, сказать это, - ...останусь здесь, даже... даже если все закончится? - ее губ касается нежная, столь неприсущая ей, но, несомненно, красивая улыбка, от которой плейбой, видевший ее впервые, чувствует странную нежность к агенту. Кареглазый с долей детского восхищения, который когда-то был знаком ему в далеком детстве, коснулся пальцами ее щеки. Не поднимая ее лица, словно боясь, что все его чувства отразились на его лице, и она - опаснейшая шпионка, разбившая не одно сердце, увидит их, мягко прижал к себе с наигранным смешком в словах: - Куда ты отсюда денешься, детка? У меня, конечно, миллиарды, но строить еще один небоскреб после развода или делить это произведением искусства - это уж увольте! - засмеявшись, брюнет тихо выдохнул, а Натали с доброй усмешкой в голосе прошептала: - Какой ты, все же, жадный... - "Экономный собственник" - больше подходит для того, кто тратит кучу денег на вечеринки и отказывается делиться с женой долей имущества, заперев ее на одном из своих этажей, - с облегчением в сердце сострил Старк, решив, что он точно поблагодарит ее за это после, когда все гости уйдут. Ему захотелось, чтобы все испарились сейчас же, улетев в дыру, созданную Одинсоном. Однако, Тони был чертовски озадачен тем, что он чувствует дрожь, исходящую от тела шпионки. Его очень беспокоило то, что дышала Романова тяжело и эта хрипотца, исходящая из ее губ, заставляла, обычно спокойного, миллиардера нервничать. - Ку...ра... ре... - хрип, донесшийся в ответ, заставил сердце Железного Человека пропустить мощный удар, а глаза цвета древесной коры расшириться в догадках, посетивших его гениальную голову. "Яд! Пуля была пропитана ядом!" - с этими мыслями брюнет мгновенно поднялся, словно молния, прижимая к себе дрожащую женщину. Все с удивлением смотрят на то, как Старк лихорадочно касается пальцами правой ладони застежки своего плаща. Его растерянный, напуганный взгляд бегает по помещению и после, сосредоточенно останавливается на Беннере, который, почувствовав неладное, приблизился к паре. - Кураре, док! - с паникой в голосе произносит Энтони и чувствует, как плащ, скользнув, падает на пол, а русская онемела в его объятиях. Брюнет крайне бережно кладет супругу на плащ, и, подбежавший к миллиардеру ученый, твердо, что не свойственно ему, командует: - Искусственное дыхание, Тони! Быстрей! У нас есть еще шанс! Необходимо искусственное дыхание, иначе она задохнется! Дрожащими от страха пальцами кареглазый расстегнул молнию ее костюма на груди и, нависнув, скрестил пальцы. Нет, не сейчас. Только не сейчас. Наташа не могла покинуть его прямо сейчас, когда он привык к ней. Пусть это и звучит смешно, немного пафосно и нелепо по отношению к нему - к известному эгоисту и цинику, но он привык к ней. К ее укоризненному взгляду, к ее наглым и дерзким ответам на его шуточки и сарказм, к ее непривлекательным внешне, но вкусным блюдам. Да, даже к этим странным русским блюдам, к которым эта женщина, что лежала под ним, стремилась его приобщить. Даже к ним. Ему впервые не было одиноко в собственном, огромном доме, местами наполненном людьми. Впервые был еще кто-то помимо Дубины и Джарвиса; кто-то, кто так же, пусть и по-своему, заботился о нем. - Дыши, детка, дыши! - в страхе шептал гений, продолжая делать все возможное, чтобы вернуть к жизни единственного человека на его этаже. Человека, который почти два месяца живет с ним и терпит его общество два года. Сильный толчок в грудь и очередная порция горячего воздуха заставляют почти бездыханное тело ожить и разразиться кашлем, который бальзамом скользнул по сердцу Железного человека. Все так же склонившись над бледной агентессой, Старк благодарно за то, что она осталась жива, с ним коснулся губами ее лба и прикрыл в облегчении глаза. Капли пота от пережитого волнения и адреналина, скатившись с его лица, упали на бледную кожу рыжеволосой, скользнув вдоль бледной щеки тонкой дорожкой. Брюнет ласково и трепетно касался ее лица с кривоватой, ироничной улыбкой на губах: надо же было такому случиться, чтобы он понял, как на самом деле дорога ему эта женщина. Он не знает, как будет просить у нее прощения за эти два года пренебрежения и открытой вражды. Он не знает, как он, гордый и эгоистичный человек, высвободит из себя слова сожаления. Он просто не умеет этого делать: просить прощения, но сожалеть, как оказалось, может. Он не знает. Но он знает, что она жива - этого вполне достаточно. Сейчас он знает, что впервые реактор работает вместе с сердцем заодно. Впервые машина в его груди заработала с его эгоистичным и циничным сердцем, исправив его и заставив волноваться. А, может, все это филантропия? Может, он, как истинный святой и филантроп с головы до пят, волновался сейчас, в-первую очередь, за человека, а не за женщину? Ведь он... ведь он не может чувствовать что-либо теплое, забытое (или никогда неизведанное) к этой столь же гордой русской? Верно? - Отойдите, мистер Старк, нам нужно обследовать агента Романофф! - гений, почувствовав, как коснулись его плеча, зло смахнул ладонь врача "Щ.И.Т."-а, прибывшего по вызову искусственного интеллекта. Прикосновения чужого человека вызвало бурю негатива и открытой вражды. А что если он, этот врач, тоже завербован и подослан Беловой для того, чтобы убедиться, что Наташа мертва? Нет уж ки, он не даст коснуться к, с таким трудом спасенной им и дорогой ему, жизни. Коснувшись замка костюма жены, Эдвард немного ревниво застегнул замок, прикрыв прелести аловолосой и для верности бережно укутал в плащ со словами: - Я сам проведу Вас в свой мед.кабинет, и сам отнесу туда Наташу. Ее жизни сейчас ничто не угрожает. Не сомневайтесь. Врач, отпрянув в недоумении, с теплой улыбкой наблюдал за тем, как гордый и эгоистичный миллиардер, бережно подняв свою супругу, направился в сторону двери, прижимая ее к себе. - С Наташей все будет хорошо, Тони, - с нескрываемым волнением в голосе произнес, подошедший к гению, стоявшему напротив стеклянной двери мед. кабинета, Капитан. Роджерс почувствовал, как напрягшись, Старк выпрямился и зло спросил, глядя сквозь стекло, как врачи соединяют дыхательные трубки и провода кардиомонитора к Натали: - Что с тем агентом Фьюри? Словив отражение разъяренного взгляда Энтони, Стив нахмурился и твердо ответил, положив ладонь на плечо брюнета: - Она не виновата. От сказанных Стивом слов Энтони легче не стало. В его душе кипели эмоции, которые он, как бы ни пытался, скрыть не мог: и ненависть, и бессилие, и злость, как на самого себя, так и на агента, сотворившего это. Однако, больше всего Старк злился на организатора всего этого - Елену Белову. Почему-то Тони не мог смотреть на то, как над сильной шпионкой склонились врачи. Бледность с ее кожи не спала, хотя тяжелое дыхание, к счастью, взглядом Тони уловить мог; прикрытые глаза с дрожащими ресницами сейчас вызвали лишь волнение и страх от того, что она может не проснуться; бледная ладонь и бинты, обвязанные вокруг руки, вызывали лишь горечь в груди. - Мне наплевать кто виноват, - вдохнув в легкие побольше воздуха, произнес кареглазый, наблюдая за тем, как, кивнув друг другу и закончив свое дело, врачи вышли из помещения через служебную дверь, оставив Наташу одну. Голубые глаза Стива с сожалением и пониманием скользнули вдоль приборов и аловласой, в то время, как Старк зло процедил, - По зубам получат все: и агенты, не сумевшие защититься и подготовиться вовремя от зомбирования; и Фьюри, который столь вольно отнесся к дисциплине "Щ.И.Т."-а; и я, который позволил этому случиться, не проконтролировав все. Пораженный герой Америки обернулся к Старку и с удивлением отметил, как сильно тот изменился. Не было места цинизму, эгоизму, столь присущему ему, не было места сарказму или иронии, к которым так часто обращался брюнет. Всего этого не было. Их место заняли: решимость, которая отражалась и блестела в карих, потемневших глазах; злость, нарисованная на тонко очерченных, плотно сжатых губах; ответственность, что легла на расправленные плечи. Это было удивительно и необычно наблюдать за тем, как Энтони, не сломавшись, твердо смотрел перед собой и взгляд его говорил о том, что он готов к решительным действиям и ответственным поступкам. - Ты не виноват в этом, Тони, - попытался смягчить приговор гения к самому себе Стив, на что получил резкий взмах ладонью и твердые, непоколебимые слова: - Я виноват в том, что не уберег собственную супругу. Я должен был проконтролировать вход, проверяя каждого на наличие оружия. Я должен был запрограммировать Джарвиса на это, наплевав на то, что дал пропуски всем. Мне не стоило кому-либо доверять. Я доверился, Стив, и что произошло? - горечь в его словах отдалась эхом в коридоре и звоном на стекле двери, - Это привело к тому, что сейчас Наташа лежит там, по ту сторону стекла! Я виноват в том, что недооценил силы противника, решив, что с этой сучки хватит и одной перчатки. И знаешь, что, Стив? - обернувшись к удивленному, но согласному с ним солдату, Энтони процедил, ткнув Роджерса пальцем в плечо, - Я убью эту тварь. Нью-Йорк. Башня Старка. 16.05. 2013 г. 12:00 a.m. Солнце давно кануло в объятия горизонта и укрылось за сумеречным покрывалом небосвода. Город, продолжавший свою бурную, полную празднества и веселья жизнь даже ночью, сиял миллиардами ярких, разноцветных огней, призывая в свои объятия всех, кто не спал. Пусть время и медленно двигалось за полночь, тикая своими небольшими каблучками по циферблату, двое, что находились на последнем этаже огромного, знаменитого небоскреба Энтони Эдварда Старка, не спали. Само здание, отражавшее сияние как ночных светил, так и городских огней, было мирным и спокойным, лишенным своего собственного сияния. Кроме последнего этажа, разумеется, и огромных букв фамилии хозяина этого небоскреба. - Вот скажи на милость, Романофф... - язвительный голос, дошедшей из-за огромного строения "Домика" бумаг, заставил шпионку, что вольно лежала на диванчике, свесив ноги, раздраженно прикрыть глаза и спросить, не скрывая своих далеко не дружеских чувств: - Чего тебе, Старк? - Что я делаю не так? Что я пропустил? Почему я не могу понять: что их связало-то? Как они, вообще, додумались встречаться? - из под кипы бумаг с чертежами новых изобретений сначала высунулась голова гения с торчащими в разную сторону волосами и с хитрым прищуром, после - он сам, с пиццей в руках. Агент Романофф промолчал, решив проигнорировать не только вопросы, но и самого Энтони, от чего прикрыла глаза ладонями и, вообще, решила, пусть это и казалось нелепым в данный момент, притвориться спящей. Тони, как настоящий, публичный человек, привыкший к вниманию людей и четким ответам, данным вовремя на его вопросы, сейчас никак не удивился тому, что шпионка проигнорировала его слова. Наташа, вообще, по мнению Тони, была немного того, с тараканами в голове. Просто потому, что не было в мире человека, способного бы игнорировать его обаяние, его наглость, его вызывающий и дерзкий характер. И тут, неизвестно откуда, появляется эта женщина, и не только обводит его вокруг своего пальчика, но после - открыто игнорирует и выражает свою неприязнь. И почему это, собственно, неизвестно откуда? Известно! Очень даже известно! Из России. Старк для себя, на карте, изобразил четкую, толстую, алую границу вдоль России и написал на ней - "Сюда ни ногой! Здесь размножаются почкованием и живут Наташи!". Хоть это и выглядело смешно, да и Джарвис, не удержавшись, прокомментировал это действие словами - "Родина Наташ Вас не ждала, сэр!", Тони все равно не мог проигнорировать того, что такое отношение к нему его... задевало. О, да, это, несомненно затрагивало его эго и гордыню, что выливалось не одним потоком шуточек и подколов в сторону русской шпионки, которая, впрочем, довольно достойно отвечала на них или в крайнем случае - игнорировала, чем лишь больше раззадоривала американского гения. Так и сейчас. Она просто игнорировала его, прикрыв лицо ладонями в попытке притвориться спящей. - Романоооофф, - протянул брюнет и насмешливо цокнул, махнув ладонью с пиццей в сторону рыжеволосой со словами, - Из тебя плохая актриса. Не знаю какими ты там методами разводишь мужчин, но сейчас твоя игра просто отвратна. - Старк, отвянь, - в ответ шпионка шикнула и, резко привстав на диване, отодвинулась в дальний угол оного, при этом сделав такое выражение лица, будто это не сам Тони Старк - Железный Человек, гений, миллиардер, плейбой и филантроп стоит перед ней, а заразный чумой человек. Озадаченно откусив кусочек пиццы, брюнет решил сыграть по правилам шпионки, а не играть в их бесконечную игру слов. - Я, действительно, не понимаю, - с серьезным выражением лица произнес гений и вновь откусил кусочек, на что получил скептический взгляд Наташи и вопрос: - Ты серьезно, Старк? - Я похож на шута? Мои слова похожи на шутку? - вопросительно и в то же время изящно изогнув бровь, спросил кареглазый, дожевывая любимое блюдо. В изумрудных глазах Наташи заиграл хитрый блеск и она твердо ответила: - Немного. - Я серьезно, - Великий Старк решил дать смертной шпионке шанс исправится, игриво склонив голову набок. Видимо, Натали не поняла столь неземного намека, потому как ответила: - Я тоже серьезно, - взглянув на вытянувшееся от ее наглости лицо миллиардера, Романова усмехнулась и пояснила, - Я, конечно, не сомневаюсь в твоей гениальности по профилю машин, но ты - лузер в области человеческой психологии и взаимоотношений. - А ты, я погляжу, спец в этом? - едва не подавившись лакомой корочкой пиццы от того, что к нему применили слово "лузер": ведь Тони до "лузера", как раку до Эвереста, спросил плейбой и мстительно сощурился, добавив, - То-то я погляжу у тебя на личном все шикарно... - Не начинай, - успев остановить поток стрелок в свою сторону, Вдова решительно ответила, - Ты же хочешь понять? Гений нехотя кивнул, решив все же не злиться и сфокусировать все свое внимание на любимой "Пепперони": лакомых, круглых кусочках салями "Пепперони", сыра моцареллы, плавно охватившего в свои соленые объятия тесто и лакомые круглешки, аккуратно сложенные поверх острого соуса. Микс, который тает во рту, вызывая истинное блаженство, кое он не был способен скрыть. Зеленоглазая, отметив, что Старк довольно аппетитно ест: ибо уже самой от такого соблазнительного вида пиццы есть захотелось, а Энтони лишь раззадоривает голодный желудок своим поеданием пиццы, продолжила, решив все же держаться до победного: - Я думаю, что он в ней нашел того, кого нужно защищать и оберегать... - в голосе сквозила легкая, но успешно замаскированная грусть. Услышав эти слова, брюнет задумчиво коснулся бородки пальцами свободной ладони, отольнув от аппетитного кусочка, сыр коего, растаяв, повис на корочке хрустящего теста. - Что ты имеешь ввиду? Бесшумно сглотнув и прикрыв глаза, Романова поспешила объяснить: - Все дело в том, что в окружении Клинта боевые, скажем так, женщины, которых защищать, в принципе, не нужно, а Пеппер... Пеппер простая девушка, мягкая и беззащитная. - Беззащитная... - глухо, задумчиво повторил кареглазый и вновь откусил кусочек пиццы под яркий блеск изумрудных глаз голодной Вдовы. Смачно откусив и медленно разжевав, брюнет, после минутного молчания, задумчиво спросил, - А ты не такая, что ли? Наташа с первого раза не расслышала вопрос: увлеченная и порядком уставшая от беготни за Пеппер и Бартоном вместе с Тони, она довольно измоталась и проголодалась. Только после того, как миллиардер повторил вопрос, крадущаяся к коробке с пиццей, шпионка замерла, прикрыв лицо огненными волосами. Беззащитная ли она? А что такое для нее слово "беззащитная"? Кто? Она? Тонкие пальцы ее дрогнули, едва коснувшись коробки с ароматным блюдом. Беззащитной она была в детстве, ребенком, да и-то, рядом с ней был Иван Петрович, способный защитить малышку, который научил ее бороться. Беззащитная ли она? С сывороткой суперсолдата в своем теле, являющаяся, по факту, прототипом Стива Роджерса - "Капитана Америки"? Серьезно? Беззащитная... возможно, да, и только в кошмарных снах. Снах, которых она пытается всеми силами избежать, тренируясь и засыпая только под действием снотворного. Беззащитная... Нет, это не про нее. Это не про супершпионку, которая в огне не горит и в воде не тоне; не про бывшую балерину со стальными нервами; не про русскую, простую девушку Наташу, чью волю никак не сломать. Беззащитная. Возможно. Немного. Во снах. - Ты о чем, Старк? - пухлые губки ее изогнулись в усмешке и пальцы, раскрыв коробку, коснулись лакомого кусочка пиццы, - Это не про меня. - взяв столь желанное блюдо и откусив его, она с хрипотцей, немного отстраненно добавила, - Ты же знаешь...