Мы становимся крепче там, где ломаемся. Эрнест Хемингуэй
Проснувшись утром, первое, что увидел Драко это спину своей жены. Он даже как-то внутренне обрадовался, что Гермиона этим утром не сорвалась ни свет, ни заря к Северусу, а позволила супругу насладиться своими тонкими изящными чертами в лучах утреннего солнца, пробивающихся сквозь полузадернутые портьеры. На фоне танцующих в солнечных лучах пылинок, тонкий стан гриффиндорки выглядел очень завораживающе, тонкая линия талии, переходящая в мягкий изгиб бедра… Малфой протянул руку и бережно, лишь чуть-чуть надавливая, провел линию от девичьего плеча вниз. Но стоило ему пройтись по боку, как девушка проскулила и посторалась извернуться, словно это действие приносило ей нестерпимую боль. Малфой только об этом не знал. Одернув руку, мужчина выругался себе под нос и решил, будто бы его супруге просто приснилось что-то не совсем хорошее, а не то, что это от его прикосновений ей было неприятно. Встав с кровати, волшебник накинул халат, лежавший на пуфе, и ушел в ванную комнату. Сегодня ему предстояло расправиться с некоторыми делами в первой половине дня и поле провести остаток четверга в кругу семьи.***
На самом деле Гермиона проснулась задолго до того, как проснулся Драко. Она лежала на боку, спиной к супругу, и вслушивалась в его спокойное и размеренное дыхание. Вчера он пришел домой, словно ничего не было. Он вел себя так, словно ничего не помнил. И даже замечание Нарциссы по поводу его вечных задержек он пропустил мимо ушей, хотя в иной раз всегда упоминал о новых клиентах. Но даже если ее подозрения верны, и в его поведении виноват перстень, она не могла себя пересилить. Этот человек измывался над ней. Пусть даже с помутненным рассудком, но он надруг… нет, именно изнасиловал ее. Потому что то, что произошло недавно нельзя назвать просто «надругался». Он насиловал. Остервенело. Так, словно от этого зависела его чертова жизнь. В какой-то момент, когда волшебница была полностью погружена в свои размышления, дыхание мужчины поменялось и перестало быть таким глубоким, как раньше. А это значило только одно — он просыпался. Притворившись, что она все еще спит, Гермиона чувствовала на себе его взгляд. Правда, волшебница совершенно не представляла, о чем он мог думать. Но вдруг нежное прикосновение пальцев. Этих длинных, тонких пальцев, к которым всегда хочется прикоснуться. Они начали вести от ее плеча, вниз, по лопатке, на талию… Ай. Совершенно случайно Малфой нажал именно на центр синяка, и девушка не придумала ничего лучше, чем скрыть свою резкую боль полустоном. Словно бы во сне ей приснилось что-то нелицеприятное. И это, благо, подействовало. Драко отнял руку, а вскоре скрылся за дверями в ванную.***
За завтраком была та же тишина, что и за ужином. С одним лишь отличием, что Гермиона была облачена не в черное платье, а в такое же монашески закрытое, но бежевого цвета, мать же оделась в брючный костюм, а Северус завтракал не вечной кашей, а перетертым яблочным пюре, овсяным печеньем и молоком. Ощутив привкус «сурка» на языке, Драко сдержался от того, чтобы стукнуть по столу, и спросить какого черта здесь происходит. Зная обеих этих женщин, одна из которых была умнейшей волшебницей своего времени, а другая чистокровная Блэк (звучит как диагноз в последнее время), мужчина догадывался, что так просто он не выяснит причину этой забастовки. Поэтому было решено действовать иначе. — Сегодня после обеда, когда Северус будет спать, Гермиона, я хотел бы прогуляться с тобой и поговорить насчет Нового Года. А когда сын проснется, чтобы мы все вчетвером сходили прогуляться по окрестностям. Пока хорошая зимняя погода и не начались липкие холода, Северус мог бы неплохо наиграться в снегах. Ты так не считаешь, мама? Нарцисса просто кивнула, неоднозначно отмахнувшись столовым ножом. Гермиона же замялась перед тем, как ответить. Но в отличие от вчерашнего, во время своего ответа она все же посмотрела на супруга. И что-то в ее взгляде тронуло блондина. — Думаю, это хорошая идея.***
Четверг пронесся быстро. Так быстро, что Драко даже не заметил, как наступил ужин пятницы. Спускаясь по лестнице, он выдохнул. Когда в четверг они с Гермионой гуляли по саду, по большей части говорил он. Хотя обычно все было наоборот. Волшебница почти на все его вопросы говорила что-то вроде: «хорошо», «я согласна», «все в порядке». Но зимняя прогулка по саду, шуршащий под ногами снег были слишком приятной обстановкой, чтобы портить все скандалами и выяснением отношений. Поэтому сначала Малфой отложил это на вечер, а потом вечер так быстро кончился, что ночью никому не было до этого дела. Никому, кроме самого мужчины. Пятница тоже выдалась вся в делах, хотя волшебнику казалось, что он толком не делал ничего. Какие-то бумаги, домашние дела, отчеты эльфов, приход семейного гоблина… И вот наступил ужин пятницы. По подразумеваемому плану, после него Гермиона должна была пойти готовится к вечеринке, которую задумали Забини и Лавгуд, Нарцисса планировала отлучиться в розарий, так как ей не понравилось днем состояние некоторых магических сортов, а Драко должен был поиграть с ребенком не более получаса и уложить его спать, предварительно напоив его теплым молоком.***
Малфой одернул полы черного пальто и посмотрел на время на напольных часах. Гермиона в своих сборах несколько задерживалась, и он опасался, что к нужному времени в «Шторм» они прибудут с опозданием, не присущим их паре. Однако спустя пару минут ожидания, пока он разглядывал то маятник часов, то домовиков, поливающих в больших вазонах цветы, Гермиона появилась на лестнице второго этажа. Мерный стук ее каблуков по каменной лестнице эхом разлетался по пустынной прихожей. Подняв глаза на супругу, блондин нимало удивился ее виду. Нет, она была прекрасна: элегантна, красива, хоть и застегнута как обычно на все пуговицы. Ее высокие кожаные сапоги на высоком каблуке закрывали ее острые колени, округлившиеся после родов бедра обтягивала красная кожаная юбка, с разрезом спереди, открывающим вид на верхушки сапог. Сверху же была небрежно заправленная асимметричная кофта насыщенного черного цвета. Тонкую шею прикрывал красный, в тон юбке, платок. Закрытая ото всех любопытных взглядов, но такая изящная в своей скрытности… Мужчина смог выдохнуть только тогда, когда его супруга недовольно на него взглянула. Только после этого, встрепенувшись, он слегка улыбнулся ей и надел на ее плечи, неуместное к ее образу, бежевое пальто. Натянув на свои тонкие, без синяков, запястья перчатки, девушка нахмурилась, когда ее супруг снова «задумался» над чем-то, усердно разглядывая ее движения. — Так мы идем? — наигранно резво спросила она, и мужчина толкнул дверь впуская в теплый Мэнор холодный Уилтширский зимний воздух. Дойдя по мощеной каменной дорожке до кованных ворот, они вышли за них и, ухватившись друг за друга, аппарировали прямиком к клубу.***
Как Малфой и предполагал, за одним из столиков собралась вся делегация хогвартских выпускников. Даже Нотт, которого привел Лонгботтом, разговаривал увлеченно с Полумной, пока не заметил прибывшую пару. — Малфой! Драко! — он встал из-за стола и подошел к прибывшей паре. — Не видел тебя с выпускного, а жаль. И Грейнджер, ты прекрасно выглядишь, хоть и являешь самой старшей мамой на нашем потоке! Мужчины обменялись рукопожатиями, тем временем Гермиона нырнула на место Нотта за столиком и обнялась с девочками. — Что за вздор несет Нотт? Невилл, ты не уследил за своим другом и он уже напился? Мы опоздали меньше, чем на десять минут! — с легким и надуманным укором произнесла волшебница, кидая игривый взгляд на смутившегося Невилла. Тот, кстати, за пролетевший год очень похорошел, и Гермиона поймала себя на мысли, что не удивится, если в скором времени он найдет себе хорошенькую девушку. — Сейчас узнаешь! — воодушевленно воскликнула Джинни, размахивая руками, — Теодор! Драко! Живо садитесь, у нас же новость! Новоприбывшие (в том числе оказался и запыхавшийся Блейз, прилетевший со стороны барной стойки) внимательно смотрели то на рыжую Уизли, то на… рыжего Уизли, с которым переглядывалась сестра. Но к удивлению, заговорила и вовсе Паркинсон, прикрываясь бокалом сока: — Скоро не только Гермиона будет мамой, но и я. Короткое молчание компании, поглощенное звуками музыки в танцзале вдруг поглотилось радостными репликами и поздравлениями новоявленных родителей. — Поэтому мы хотим с Роном расписаться после Рождества, — произнесла Пэнси и посмотрела на юношу. Тот одарил ее счастливой улыбкой и оставил на ее виске целомудренный, но полный чувств и нежности поцелуй. — За это надо выпить! — подняла рюмку Луна, и все дружно поддержали ее порыв. Кто-то пил виски, кто-то глушил вино, кто-то смаковал легкие тоники, а Гермиона, поддерживая Персифону в ее новой роли, пила исключительно заказанные соки. Какое-то время спустя парни дружным коллективом из шести человек ушли в бильярдную, оставив девушек поговорить о своем. Однако в итоге за столом сидели те же Грейнджер и Паркинсон, разговаривая о некоторых тонкостях первого триместра, а Луна и Джинни ушли в зал танцевать. Девушки говорили почти шепотом, склонившись друг к другу. Шатенку сильно волновало, как чувствует себя брюнетка: как-никак она помнила откровение Пэнси, что та вероятнее всего не сможет забеременеть вообще. Порассуждав, они решили, что состоя в отношениях с любым из Уизли даже девушка с бесплодием родила бы минимум одного здорового малыша. Но когда девушки заговорили уже о рационе питания, лучших продуктах, зловещих для окружающих, но таких вкусных для беременных рецептах, к ним подлетели танцующие девушки и за руки вытащили на танцплощадку. Решив, что поговорить об этих тонкостях у них еще будет время, все четыре девушки отдались музыке и совсем не замечали окружающую действительность.***
Как ни странно, разговор у парней не шел о детях с самого начала. Они, не поддаваясь законам мужской логики, обсуждали их школьные времена, рассказывали забавные истории про Филча, гадали кто муж миссис Норрис и вообще никак не задевали аспекты взрослой жизни. Блейз внимательно наблюдал за поведением своего светловолосого друга и никак не мог взять в толк, что же все-таки произошло. Потому что как бы он не приглядывался к другу, он выглядел, поступал и говорил как раньше. Постепенно разговор поделился на части, Нотт и Лонгботтом увлеченно рассказывали Поттеру об их учебе, Уизли отлучился проверить их женскую часть компании, а Блейз остался один доигрывать партию с Малфоем. — У вас как с Грейнджер? Все в ажуре? — между делом поинтересовался мулат, опасливо добавив: — как поживает Северус? Еще не ходит по темным коридорам в мантии и не пугает домовиков? Ударяя кием по шару, Драко лишь на секунду сжимает губы, когда шар не попадает по цели, и качает головой: — Он все больше и больше влюбляется в библиотеку и мифы. Кажется, мой сын, чтобы не ссорить мать, отца, и весь род решил пойти в Когтевран. — Но разве это не лучше? — заметил Нотт, присоединившийся к беседе. — Поступит на Слизерин — недовольна Гермиона, поступит на Гриффиндор — недоволен Малфой, — заметил Гарри и усмехнулся. — Этот мальчишка поступит на Пуффендуй, и локти кусать будут все! — воскликнул вернувшийся Уизли и заржал. — Там наших девушек окучивает несколько десятков незнакомых маггловских мужиков. Я ничего не умею против простаков, я люблю их, но думаю нам стоит вернуться, — переходя с шутки на серьезный разговор протянул Рональд, и все с ним согласились.***
Теперь же Забини увлеченно наблюдал за Гермионой. Она то и дело поправляла платок на шее, чтобы тот максимально закрывал кожу, натягивала рукава на запястья, хотя в клубе было довольно жарко. Иногда их взгляды пересекались, и девушка стремилась отвести глаза, вновь и вновь неосознанно закрывая свое тело. Зная со школьных времен, что гриффиндорка не переносит жару, мулат уверенным шагом направился в сторону женского туалета, когда Гермиона отлучилась припудрить носик. Глядевший на все это Гарри недовольно морщил нос и сильнее обнимал Джинни за талию. Какого черта происходило он не понимал, и по всей видимости спрашивать придется у Блейза. Услышав серебрящийся смех справа от себя, он поправил очки. Или у Луны.***
Ей было жарко и душно. Настолько, что дождавшись очередного тоста, она сбежала от друзей в туалет «поправить макияж». Вспотевшая шея чесалась из-за прилипающего пота, но платок она снять не могла — на шее еще виднелись следы пальцев Малфоя. Засучив рукава и оголив при этом истерзанные предплечья, Гермиона подставила ладони под холодные струи воды. И выдохнула облегченно. — Три. Два. Один, — тихо отсчитала она и спокойно продолжила остужать себя, краем глаза видя ботинки Блейза рядом с собой. Конечно, она заметила. Нельзя было не заметить, как на тебя весь вечер пялится лучший друг твоего супруга. Будь она глупой и наивной девушкой, решила бы, что она симпатична Забини. Но зная мулата, она осознавала, что он видит, знает и чувствует, что что-то не так. — Что не так, Гермиона? Вот видите. — Ничего. Ему не надо знать. Это их дело. Так, кажется, поступают в чистокровных семьях, оставляют все на суд главы семьи? Так это Драко, в их случае. — Будь все нормально, ты бы не наряжалась в клуб как последняя стыдливая девственница в бордель, не трепала бы рукава своей кофты, а Нарцисса бы не писала мне тревожных писем о поведении сына. Так что расскажи мне. Выдохнув, девушка выпрямила спину и повернулась к слизеринцу. Может, это и к лучшему. Может, он сможет ее успокоить. Она развязала платок и тот изящно упал на пол. Блейз забыл, как дышать. На тонкой молочной шее виднелись уже сходящие синяки от чьих-то пальцев. Малфоевских пальцев. Проследив лишь глазами за действиями замужней девушки он приходил в еще больший ужас. Его кулаки сжимались, кровь закипала. Он убьет этого придурка. Показав и так видные предплечья, вдоль и поперек рассеченные царапинами и ранами, Гермиона вытащила край кофты из-за пояса юбки и подняла до уровня груди так, что чашечки темного бюстгальтера едва виднелись. Она слышала как Забини рвано вздохнул, когда увидел чернеющие гематомы на ее теле. Его рука, которая слегка тряслась от неверия в увиденное, слегка коснулась ее синяков на животе. Увидев, как от боли ее живот дернулся, Блейз резко опустил кофту Грейнджер, которую она держала в своих руках и, шипя, спросил: — Что он сделал? Заправив кофту, Гермиона медленно присела и подобрала с пола упавший платок. Ничего не отвечая, она повернулась к зеркалу и стала возвращать его (платок) на место. — Не знай я ситуации, подумала бы, что ты ревнуешь… А если серьезно, то это последствие контакта с артефактом. Он ничего не помнит. Чертов кретин. Полоумный идиот. Конченный придурок. — Ты точно в порядке? Обращалась к целителю? Девушка вздохнула и еще раз поправила красивый узел на платке. — Все хорошо, Блейз. Я его не виню. Я ожидала чего-то, когда ему принесли «Слезу Анубиса», но не знала, что именно. Я почитала некоторые свитки и… Девушка достала палочку из кармашка юбки и протянула ее Блейзу. Тот, опасаясь последствий все же взял ее и происнес заклинание: — Легилименс. Когда его действие кончилось, он едва удержался на ногах от переполнявшей его злости. Моральный ублюдок. Вернув палочку, он прокашлялся. — Я понял. Морду ему бить я не буду, — только и буркнул Забини и покинул женский туалет. Когда дверь хлопнула, Гермиона едва сдержала подступающие слезы. Нужно было возвращаться к друзьям.***
Малфой спокойно шел за другом, который попросил его помочь с выбором закусок для беременной подруги и остальных. Причин отказывать у него не было. Подойдя к барной стойке, за которой орудовал бармен — полукровка, мулат махнул ему и заказал два виски. — Ты не помнишь, что было, да? Тут уж было не до праздного настроения, и Драко в миг нахмурился. — Ты о чем? — О твоей жене. Мулат посмотрел на друга и, поняв все по забегавшим глазам, выдохнул. — Достань палочку и примени свое чертово лучшее заклинание. Сглотнув, мужчина достал свою палочку из кармана брюк и направил ее кончик на лоб друга. — Легилименс.***
— Что это было? — Это то, что ты не помнишь. — Блять.