Анонимность - не порок

- И снова ты прогуляла информатику, - присаживаясь на соседний стул, произнесла Анюта. С таких вот слов подруги начинался мой учебный день каждый вторник, так что схема подмазывания была отработана чуть ли не до автоматизма. Я, дабы задобрить девушку, с виноватой улыбкой подвинула к ней тарелочку с аппетитной булочкой, на которую, признаться, сама заглядывалась, и, посчитав, что таких извинений достаточно, взяла в руки мобильник, на который как раз пришло новое сообщение. Заинтригованная подруга мигом забыла о моих прогулах: - Все со своим анонимом переписываешься? - отчего-то шепотом спросила девушка, заглядывая в экран телефона, который я тут же ревностно прижала к себе, не давая прочитать содержимое. На такой выпад с моей стороны она обиженно надула губки и, отвернувшись, принялась за купленное мной угощение. Просидев в тишине, на сколько это слово вообще употребимо в университетской столовой, пару минут, я все же решилась идти на перемирие: - Анют, - я слегка толкнула ее локтем, привлекая внимание. - Анют, ну прости. На жалостливый, если не плаксивый тон моего голоса девушка не обращала внимания, продолжая флегматично жевать хлебобулочное изделие. Мне не оставалась ничего, кроме как выхватить из ее рук булочку и с самым что ни на есть серьезным видом уставиться на подругу. - Куда ты свои ручонки тянешь? У тебя диета, если ты не забыла, - с наигранной злостью проворчала подруга, для наглядности потыкав указательным пальцем в мою немного пухлую щеку. Дело привычное, так что я ни капли не обижалась, но вид глубоко оскорбленной барышни все же изобразила. Девушка вздохнула: - Мир только через рассказ со всеми подробностями. - По рукам, - я, ликуя от того, что обошлась малой кровью, хлопнула по протянутой ладони и, прежде чем отдать похищенную булку, откусила небольшой кусочек лакомства, за что схлопотала легкий подзатыльник. Рассказ не вышел и на пять минут. Зато девушка теперь знала, что мой новый друг, скрывающийся под незамысловатым ником Кот, является двадцатилетним, живущим в этом же городе парнем. Выслушав мои упоенные речи о его чуткости, доброте и веселом нраве (а так же прочитав добрую часть нашей переписки), подруга сделала неутешительный вывод: я влюбилась. Отрицать не стала, так как сама давно заметила, что растекаюсь восторженной лужицей при виде беленького конвертика в углу экрана. Ну а почему бы и нет? Собеседник из него действительно замечательный: и поддержать может, и развеселить. Совсем не удивительно, что я в него втрескалась, хотя тщательно от него скрывала. - Довольна? - прошипела я, бросая завистливые взгляды на подругу, доедавшую уже вторую булочку. Что-то пробурчав - с набитым-то ртом! - девушка, допив сок, с громоподобным ударом поставила стакан на стол. Скорее от неожиданности, чем от страха я втянула голову в плечи. - Господи, Громова, - над моей головой раздался мужской голос, от чего я испуганно вздрогнула, - столовую не разнеси. - Не разнесу, Ян Александрович, - подмигнув собеседнику, весело ответила подруга стоявшему за моей спиной мужчине, - не переживайте. - Смотри мне, Громова. Из любопытства решив посмотреть на обладателя столь шикарного голоса, я, мельком обернувшись, успела разглядеть светлые волосы и белую рубашку до того, как мужчина повернул за угол. - Кто это? - с плохо скрываемым любопытством поинтересовалась у подруги. - Если бы ты не прогуливала информатику, то знала бы, Лисевцева, что это твой новый препод по ней. - А Бабуля? - с толикой ужаса спросила я, прикрывая ладошкой рот. - А Бабулю в другой ВУЗ позвали. На самом деле, Бабуля бабулей вовсе не была. Своё прозвище преподавательница, которой не исполнилось и сорока, получила из-за своего имени - Зинаида Макаровна. Она, являясь маминой знакомой, закрывала глаза на все мои пропуски, но зачёты спрашивала со всей строгостью. - Место рядом со мной свободно, - проговорила Анюта, в утешительном жесте похлопывая меня по плечу. *** На вторую информатику я все же пошла. Учитель задерживался, поэтому пара опоздавших смогли спокойно пройти на свои места, а я вовсю переписывалась с Котом, попутно отгораживаясь от слишком любопытной соседки. "Хочешь сказать, что мы и сегодня не встретимся?" "Извини, Кот, мне еще в библиотеку сходить нужно..." "Я обиделся". - Какой чувствительный молодой человек, - прокомментировала подруга, все же сумев прочитать последние сообщения. Я обреченно кивнула и открыла новое письмо: "Фотографию-то хоть скинешь? Ты мне вчера обещала! Да-да, я не забыл". - Сфотаешь? - поправив челку, я, с протяжным вздохом, протянула телефон подруге и, стараясь мило улыбаться, посмотрела в камеру. Дверь с противным скрипом отворилась, пропуская преподавателя в помещение. Резко выхватив сотовый из рук девушки, я спрятала его в пенал, попутно отмечая, что тишина в аудитории стояла непривычная. Дав небольшое задание, Ян Александрович сел за стол. "Ну и?" Тихое жужжание телефона напугало до полусмерти. Дрожащими руками взяв телефон, кидая вороватые взгляды на учителя, я быстро напечатала, чтобы первым присылал фотографию он. - По-любому со своей девушкой, - печально вздохнула подруга, заставляя меня отвлечься от монитора. Подперев подбородок рукой, девушка задумчиво смотрела на светловолосого преподавателя, который с легкой улыбкой на губах, читал что-то в телефоне. - Он тебя лет на десять старше, - скептически прошептала я, разглядывая мужчину, - не засматривайся. Переговаривались мы тихо, но в мертвой тишине помещения наши голоса раздавались слишком громко, чем мы и привлекли преподавателя, разом утратившего хорошее настроение. Не любит, наверное, когда на уроках болтают. - Громова и ... - Ян Александрович запнулся и опустил взгляд в журнал, выискивая нужную фамилию. - Лисевцева, - дрожащим голосом подсказала я преподавателю. - И Лисевцева, - повторил он. От прямого взгляда карих глаз я немного покраснела. - Если закончили с проверочной - сохраняйте и свободны. Пристыженная личным обращением, я принялась доделывать самостоятельную. Из-за частых прогулов многие темы были усвоены не так хорошо, поэтому задания вызывали некоторые трудности. Я отчаянно боролась с последней задачей, молясь всем богам, чтобы работа вытянула хотя бы на тройку, когда вибрацией о себе напомнил телефон. Удостоверившись, что в поле зрения преподавателя не было, я открыла сообщение. Из ослабевших рук мобильный не выпал каким-то чудом. С фотографии на меня смотрел улыбающийся Ян Александрович. - Я понимаю, что разговоры - часть женской сущности, Лисевцева, но телефон уже лишнее. Он стоял за моей спиной, как в столовой, пару часов назад, но теперь я не вздрогнула. Я оцепенела от ужаса. Ладошки вспотели, сердце гулко билось в груди, а по виску, казалось, медленно ползет капелька пота. Сейчас, сидя на неудобном стуле, слушая хаотичные удары сердца, я чувствовала, как из моих рук выскальзывает телефон, но ничего не сделала. Через пару мгновений аппарат лежал на краю парты, а учитель, не оборачиваясь, прошел к своему столу. Вскоре ребята потихоньку начали сдавать работы и собираться домой, так как информатика на сегодня была последней, а я, находясь в странной расслабленности, молча смотрела на курсор. На попытки подруги вывести меня из прострации методами щипков и щекотки я тихо шипела, стараясь не вызывать интерес учителя к моей персоне, все внимание которого было сосредоточено на лежащем перед ним телефоне. Когда прозвенел звонок в аудитории осталось четверо: я, пара одногруппников и Ян Александрович. Анюта, не добившись от меня нужных действий, видимо обиделась и ушла. Стараясь тенью проскользнуть мимо учительского стола к спасительной двери, я, бедром задев угол парты, взвыла от боли. План по незаметному исчезновению из стен кабинета провалился. Я, уже привычно замирая, наблюдала, как Ян Александрович прикрывает дверь за последним студентом. - Ну привет, Анонимка, - произнес мужчина, почесав затылок. - Вот и встретились, - с нервным смешком выдала я, рассматривая носки сапог. - Да уж, - растерянно произнес преподаватель, - не так я себе это представлял. - Ну я тогда пойду? - стараясь подкупающе улыбаться, я спиной вперед попятилась к двери. Информатик, заметив это, пошел на меня с самым грозным видом, на который, наверное, был способен. Взвизгнув, я, круто развернувшись, врезалась в так не кстати открывшуюся дверь. *** - Вы мне соврали! - осуждающе произнесла я, смотря в карие глаза преподавателя. - Мне двадцать, мне двадцать, - стараясь скопировать его тон, проворчала я, прижимая полотенце со льдом ко лбу. - Мы вроде договорились на "ты", Лисевцева, - с толикой усталости в голосе сказал мужчина, удобнее устраиваясь на кушетке в медицинском кабинете. - Если бы я сказал, что мне двадцать девять, то с вероятностью в девяносто девять целых девяносто девять сотых ты бы отказалась от дальнейшего общения. Я не мог этого допустить. - Двадцать девять! - воскликнула я, подскакивая на другом конце этой же кушетки. - Да ты старик! - Лисевцева, - угрожающе начал Ян Александрович, - сейчас получишь! - Поняла, не дура, - мирно ответила я, но шепотом продолжила: - Но ведь реально же старый. - Договорилась! Резко подавшись вперед с явным намерением поцеловать меня, мужчина, не рассчитав расстояния, стукнул мой многострадальный лоб своим. Ойкнув от острой боли, я попыталась оттолкнуть его, но вместо этого свалилась с кушетки на грязный пол, пренеприятно ударившись копчиком. - Знаете что, Ян Александрович, - процедила я, потирая ушибленное место рукой, - такими темпами вы меня через месяц хоронить будете. - Да брось, Лисевцева, мы будем жить с тобой долго и счастливо, а затем умрем в один день, - смотря на меня сверху вниз, хитро сказал информатик. - Ага, - стараясь побороть смущение, я ответила ему, - через месяц. - Вот за твой юмор, Лисевцева, я тебя и люблю, - с улыбкой проговорил Ян Александрович, помогая мне встать и протягивая выроненный лед. - И я Вас, - еле слышно прошептала, рассматривая пуговицу на изрядно помятой рубашке. - Что, прости? Повтори, а то я не расслышал, - откровенно издеваясь, давясь от смеха, выговорил учитель. Через пять минут со льдом, приложенным ко лбу, сидела не я одна.