The story of my love

- Я познакомился с ним десять лет назад, когда мне было уже шестнадцать, а ему всего пятнадцать. Да, год – разница не большая, но ведь тогда мы думали, что мы уже совсем взрослые, а один год – несоизмеримая пропасть между нами. Но все же это оказалось лишь глупым стереотипом. Если бы мне тогда сказали, что я встречу любовь и главный стимул моей жизни на подготовке к экзамену по английскому, то я бы наверное просто рассмеялся в лицо этому человеку. Но сейчас, оглядываясь назад через все эти года, я понимаю, что это именно он был моим лучиком света, моей надеждой на светлое будущее все это время, хотя может я тогда этого еще не осознавал. Он с первой минуты стал тем, кто постоянно вселял жизнь в мою слишком умиротворенную и спокойную душу, а я никогда не пренебрегал воспользоваться случаем, чтобы получить хоть немного его этой волшебной «энергии», которая заставляла биться мое сердце быстрее. Да, он понравился мне с первой секунды, с первого взгляда на него, с первого слова, услышанного мной, хотя я еще долго не мог понять, что это за чувство, зародившееся с его появлением. *Flashback, десять лет назад* - Ребята, запишите пожалуйста название темы нашего сегодняшнего занятия ,– звонкий голос молодой учительницы раздался в нашем кабинете. Что я вообще здесь делаю? Мои экзамены будут минимум через год, так куда так спешить? Мама слишком сильно за меня беспокоится. Эта женщина ведь распрекрасно знает, что я превосходно сдам все, а тем более английский. Это как дважды два для меня. Я с раздражением поворачиваюсь к окну и вижу, как солнце прикрывают тяжелые осенние тучи. Надеюсь, будет сильный дождь, может даже ливень. Наконец-то. На улице жара, которая по идее уже должна постепенно спадать, но вопреки всем законам физики, почему-то, только возрастает. Видимо жадное лето, просрав все свои три месяца за дождями, решило отыграться в сентябре. Что ж, это даже к лучшему. О чем это я вообще?... Оглядываюсь через правое плечо, в надежде найти хоть какую-нибудь поддержку Рэя, в виде скучающего взгляда или хоть протяжного вздоха, но он устремлен глазами лишь на нашу новую преподавательницу. Она, кстати, хорошенькая – блондинка, с волосами, собранными в короткий хвостик, приятной улыбкой и небесно-голубыми глазами. Эх, Рэй, Рэй! Как ты смог променять свободу дерзкого прогульщика на этого ангела, который старше тебя, думаю, эм, вдвое? Да, и я все еще не понимаю, что сам делаю здесь – все же странно, почему я как обычно не прогулял этот гребанный урок, не приносящий мне никакой новой информации… *наше время* - Я думаю у меня было какое-то неосознанное предчувствие, что этот день станет особенным для меня , поэтому я и пришел– я невольно улыбнулся, вспоминая то время, наше время. Впрочем, его пока никто не отнял у нас – все также мы вместе – я у него, а он у меня. Наверное, это время будет нашим до самой смерти. - Папочка, ну когда ты уже наконец-то расскажешь, как ты познакомился с папой Джи? – мой сынок возмущенно поднял маленькие бровки, усаживаясь мне на колено – ты ведь расскажешь, да? - А я что по-твоему делаю, Люк? - Ты, по-моему, мне просто голову морочишь непонятными словами – мальчик заерзал на моих ногах, насупившись, чем вызвал мой смешок. Он уже стал у нас таким большим. - Ладно, обещаю объяснять все попроще – я поцеловал сына в макушку, и прижав к себе продолжил рассказ, который обещал быть длинным. Я и не возражал – мне всегда было приятно вспомнить те года и наше общение в то время, когда мы были еще совсем детьми. *Flashback* … Это продолжалось час, два, три, четыре, пять… Дней. Боже, ну ведь реально такое ощущение, что этот урок длится уже неделю, если не больше. Когда уже ее рот захлопнется, или хотя бы произнесет: «Запишите домашнее задание, и свободны». Но нет же, прошло лишь сорок минут от начала, и мне придется просиживать свой зад здесь еще часа два, вместо PSP или прослушивания любимой музыки. Отлично, как будто мне в вечер субботы больше заняться нечем, как этим английским. Я оглянулся по сторонам, повторив движение получасовой давности, и заметил, что кроме Рэя почти весь класс (состоящий почти из одних пацанов-дебилов, не знающих родной язык; и - ах да! - , я вроде тоже здесь сижу) пускает слюни, смотря на училку. Бля, как же отвратительно это выглядит со стороны – подросток сидит, вылупившись на взрослую девушку с приличными такими буферами, фактически действительно пуская слюни. Это же просто жесть. Нет, конечно, меня привлекают девушки, но точно не те, которые вместо обычного «Привет» говорят: «Айеро, листок с домашним заданием за прошлый урок мне на стол, живо!». Это как минимум дискомфортно, как максимум – очень странно. Мои идиотские размышления мелкого извращенца прерываются легким стуком в дверь. - Да, войдите! – голос мисс Стэйт все так же звонко разносится по душному помещению. Я все так же смотрю на дверь, как ,впрочем, и весь класс. И вот он, момент истины, перевернувший всю мою жизнь вверх тормашками, изменивший мою судьбу навсегда – в дверной проем просовывается голова, с растрепанными иссиня черным «гнездом» на ней, и негромко спрашивает: - Можно войти? *наше время* Я часто размышлял о том, что было бы, если бы этого всего не произошло. Нет, не перехода от дружбы к любви, это бы случилось в любом случае. Я думал о том, что было бы, если бы Джерард тогда не зашел в наш кабинет? Что если бы его записали в другую группу, в другое время, в другой день? Мы бы разминулись, и скорее всего наши пути бы уже никогда не пересеклись. И что было бы? Джи нашел бы свою ненаглядную, а я – свою, и у нас бы никогда не было этих замечательных детей – Эми и Люка. Не было бы всех этих моментов, воспоминаний, которые вызывают у меня настолько сильную ностальгию, что хочется плакать. Хоть я и понимаю, что этот человек, мой любимый человек сейчас готовит какую-то стряпню на кухне, (которая всегда подгорает, но которую я всегда буду есть и любить), попутно отвлекаясь от своего занятия из-за маленькой Эмили, которая прибегает к своему папе, чтобы показать очередной рисунок. Да, может эти дети и не наши, но мы настолько любим их и настолько к ним привыкли, что мне кажется, что Эми действительно похожа на Джи, и, что мне точно не кажется, а я точно знаю – у нее определенно есть талант к рисованию. А Люк, в свою очередь, часто бывает серьезным, и задумываясь о последствиях и опираясь на свой собственный горький опыт, поучает сестренку. Прям как я этого неугомонного Уэя. Я знаю, что всегда буду бояться их потерять, они – самое дорогое, что есть в моей жизни, они – три моих маленьких чуда, без одного из которых я не смогу прожить ни дня, даже не секунды. Для уверенности мне все время хочется привязать их к себе тугим канатом, что бы точно быть уверенным, что с ними никогда ничего плохого не произойдет, что они не исчезнут. Что было бы, если бы мы не встретились?... - Папа, папочка, ты меня слышишь? Все в порядке? – я чувствую, как маленький Айеро-Уэй теребит меня за рукав ветровки и понимаю, что глаза застилает пелена волнительных слез. Надо научиться прогонять все эти плохие мысли подальше от себя, Айеро. Ты просто идиот. Они никуда от тебя не денутся, не пропадут. Ты их защитишь и спрячешь от всего мира, если понадобится. Ты сможешь это, как и всегда делал. - Прости, Люк, я отвлекся, - рукавом я вытираю влагу с глаз долой, улыбаясь сыну – Так на чем я остановился?... *Flashback* Все подростки переглядываются и тихо перешептываются, разглядывая паренька в дверях. То же, естественно, делаю и я. Черные как уголь, как я уже сказал, волосы, черная рубашка с красным галстуком; опять же, черные джинсы, с разорванными коленками, конверсы на ногах – выглядит он довольно-таки модно. Затем я взглянул на его лицо, и мягко говоря охуел. Во-первых, оно было невероятно бледным, почти что белым, что ярко контрастировало с остальным образом, то есть с черной одеждой и темно подведенными глазами. Во-вторых, оно выглядело на удивление женственным из-за вздернутого, прямого носика и тонких губ (ну и из-за макияжа на глазах, конечно). Очень даже приятная мордашка, это точно могу вам сказать, но выглядит неожиданно. Парень робко стоит, закинув портфель на правое плечо и дожидаясь ответа учителя, которая сама по-видимому прифигела от вида этого фрика, но все же через неловкую паузу произнесла: - Да да, Джерард, заходи… - она рассеянно взглянула на «темного», приближавшегося к доске – Ребята, это Джерард Уэй, теперь он будет учиться вместе с вами – боже, да она общается с нами, как с настоящими детьми. - Джерард, можешь рассказать нам что-нибудь о себе? – поинтересовалась моя одноклассница (если эту группу по английскому можно назвать классом), наконец-то выводя всех из «легкого» шока, при виде новенького. - Привет, для начала, – он неловко помахал нам, и пара человек ответила ему улыбкой – Я люблю рисовать, думаю, я займусь этим в будущем. Я надеюсь стать художником. – Рисовать? Это интересное занятие. Может мне удастся посмотреть на пару его работ? - Также, я учусь играть на гитаре, но игрой это пока даже близко назвать нельзя, – он ухмыльнулся и почесал затылок – Ну, думаю, этой информации пока хватит?... – с некоторой мольбой в голосе темноволосый взглянул на учительницу. - Да, конечно, можешь сесть за свободное место, ну какое понравится – она лучезарно улыбнулась парню и показала рукой на класс. Хм, даже интересно, куда приземлится эта пташка. Свободные места есть на третьем ряду за последней партой, во втором – рядом с Бобом, и еще одно – рядом с Марком, ну и в первом ряду за четвертой партой, то есть моей. «Пташка» смотрит на класс, постепенно переводя взгляд от одной парты к другой, будто примеряя себе напарника – он уже дошел глазами до второго ряда и смотрел то на Боба, то на Марка, ну а я просто сидел и следил за этим Уэем (так ведь вроде его зовут?). Если это можно назвать словом «следить» - я буквально впился глазами в этого Темного Лорда. Вдруг он резко посмотрел на третий ряд и сразу столкнулся взглядом с моим. Блин, я не знаю что это было, но, кажется, я нервно кашлянул, или крякнул, я не знаю, как назвать этот звук, и вроде бы покраснел. Мне вообще показалось, что я красный как помидор, как минимум потому, что наверное это странно выглядело – я тупо сидел и бесцеремонно пялился на него. Но ведь мне можно, он же новенький. Вроде можно? И, о господи, этот взгляд. Нет, я не влюбился в его глаза, но они настолько пристальны, что, кажется, заглядывают тебе прямо в душу. Я увидел их цвет, благо зрение хорошее. Вы бы это видели только. Темно-зеленый. Нет, даже не так – болотный, в оправе из черного карандаша. Это странное слово, по плану оно должно ассоциироваться с чем-то грязным и тухлым, но в этом случае оно приобрело какой-то благородный оттенок. Да, с этими глазами и вампирской бледностью Джерард выглядел именно благородно, даже несмотря на такие странные для парня вещи, как подводка и тени. - Можно я сяду в первом ряду рядом с окном? – неожиданно спросил парень, и у меня глаза полезли на лоб. С какого перепуга-то?! - С Фрэнком? – девушка вопросительно подняла брови, будто ожидая ответа от человека, который видит меня и вообще всех людей вокруг только в первый раз, тем более не знает наших имен. Но Джерард, на мое удивление, улыбается и негромко произносит: - Да… С Фрэнком. *наше время* Интересно, что же он все-таки нашел во мне такого, из-за чего подсел тогда ко мне за парту? Каждый раз, когда я спрашивал это у него, и поверьте – это было не раз за все эти годы - он просто отшучивался фразой, что-то вроде «Я оценил твою гейскую челочку и решил, что ты станешь моим мужем через шесть лет», а потом звонко смеялся вместе со мной. Но ведь это были лишь шутки, а мне была интересна сама причина, настоящая. Не было тогда еще никакой дружбы, а любви – тем более. Интерес? Почему тогда он не сел рядом с нашим тогдашним эмочкой-фриком - Гарри, который подошел бы ему больше, а предпочел меня? Надежда? Может он действительно увидел во мне какой-то потенциал что ли? Нет, он тогда меня еще совершенно не знал, это точно не может быть причастным к главной причине. Красота? Ум, так и выпирающий наружу? Что? Знаете, я высказывал ему все свои догадки, за эти годы уже фантазия иссякла, ну а Джи лишь каждый раз покачивал головой, шептал тихое «Нет» и улыбался, смотря куда-то себе на носки кед. Неужели я никогда об этом не узнаю? Будет обидно… *Flashback* - Хей! – улыбаясь парень сел на свободное место рядом со мной. - Хей… - задумчиво проговорил я, пытаясь больше не краснеть. - Ты ведь Фрэнк, да? - Фрэнк Айеро. - Прикольное имя! – жизнерадостно произнес он, выкладывая на стол пару учебников, ручку и какой-то небольшой альбом. - Как-то по тебе не скажешь, что ты можешь быть таким счастливым, - кажется я слишком пессимистично сказал это, потому что в следующую секунду брюнет повернулся лицом ко мне с приподнятыми в вопросе бровями. - Ты серьезно? - я даже не смог понять, что значит этот вопрос – грусть или восхищение, как он быстро проговорил – Мне никто еще не говорил таких комплиментов. Он серьезно? Комплимент? Этот парень не перестает меня удивлять. - Спасибо, я старался, – он проговорил тихо, сделав жест рукой, показывая на свои глаза и вздохнул – Тебе не кажется, что это слишком по-гейски? Ну, чувак, я вообще на самом деле не понимаю, как могло наше знакомство начаться с этого странного разговора, и хоть это выглядит немного странно для малолетнего пацана, но это действительно идет твоему имиджу. - Нет, не по-гейски, и тебе, в принципе, идет – вторя своим мыслям, произношу я. - Ну и хорошо! – он лучезарно улыбается во все тридцать два, и открывает альбом на одной из последних страниц. Ну а я делаю вид, что мне плевать, что там нарисовано, хотя я просто умираю от любопытства. - Прости, это личное – Джерард поспешно закрывает рисунок левой рукой, а я отворачиваюсь, ибо я спалился. - А тебе не интересно узнать тему урока, не? - Так на доске уже все написано – он взмахивает рукой куда-то в сторону учительницы, не отрывая глаз от альбома. Точно. Я дубина. - Ну… Ладно. А ты записывать не собираешься? – боже, Фрэнк, что за наступление на бедного новичка? Он тебе сделал что-то разве? - Я достаточно хорошо знаю свой язык, чтобы писать грамотно, а мне этого, поверь, хватает. И вообще, я даже не понимаю, как я здесь оказался. Что я тут делаю, Фрэнк? – он с огоньками в глазах поворачивается ко мне и разводит руки. Это выглядит и звучит в совокупности настолько странно и смешно, что я начинаю хихикать. - Я не знаю, Джерард, я не знаю, что ты тут делаешь. Я даже того же про себя не знаю, а про тебя – так вообще понятия не имею, - я продолжаю посмеиваться, глядя на него. Он усмехается мне в ответ. - Надеюсь, я не заскучаю с тобой. Ты же у нас веселый, да? – протягивает он, снова отрываясь от рисунка и поворачиваясь ко мне. Ну, как сказать. Я конечно не тихоня, но и особым шутником и весельчаком у друзей никогда не считался. Да и друзей как таковых нет , по крайней мере лучших - точно. Иногда я не знаю, как продолжить разговор, а когда у меня плохое настроение, что в последнее время происходит пугающе часто, я начинаю огрызаться на единственных приятелей и родных. Да, личность я, по правде сказать, не слишком приятная. Эх, переходный возраст, сладкая пора… - Ну, не знаю. Это на твое усмотрение. Кому как нравится… - Знаешь, мне кажется, мы поладим в любом случае – неожиданно выдает он. -Почему? - Просто такое предчувствие. Если ты веселый – значит, мы будем парой идиотов, а если веселый иногда – то я буду разбавлять тебя, пока ты не станешь таким же идиотом, как и я, и мы опять же будем двумя идиотами – он рассмеялся негромко. Странная, однако, логическая цепочка, но почему-то я тоже подумал, что это все не закончится после этого урока. Я улыбнулся ему в ответ. *наше время* Предчувствие – интересная штука. Ты повинуешься ему, надеясь на свою удачу, и это действительно странно, что в большинстве своем тебе везет. Везет в прямом смысле этого слова – ты угадываешь исход ситуации, в которую попадаешь, и можешь со всей гордостью сказать: «А я что вам говорил!». Ты повинуешься своему сердцу или разуму, у каждого свое предпочтение. Но в этом и вся загвоздка – чему ты будешь повиноваться, первому, или второму? Но главная проблема, что ты чувствуешь это. Это ведь предчувствие, не зря оно так названо. Чувствуешь, что произойдет – и это пугает, потому что твоя мысль может буквально выстрелить наобум, но попадет в самую страшную истину – горе. Ты можешь понять это – скоро произойдет что-то, из-за чего сожмется твое сердце, а душа опустеет. Это самое худшее чувство, предчувствие беды. Но мы были тогда еще совсем детьми, и настолько далеки от этого, что даже не могли представить, во что выльется наше общение. Тогда еще не могли… Так, Фрээээнк!!! Ты опять вспоминаешь все самое худшее. Один русский писатель в одном из своих произведений сказал: «Радость забывается, горе – остается». Я не считаю так. Хоть некоторые моменты из нашего прошлого действительно особо болезненны, но все эти происшествия затмевает счастье. Счастье от нашего общения, дружбы, любви, времени, проведенного вместе. И да, насколько сильно я не повзрослею, я не перестану постоянно вспоминать об этом, улыбаясь, и мечтать о еще большем количестве моментов с моим непоседой, как маленькая, влюбленная девочка. Я просто не могу идти против этого, наверное, это в моей природе - безумно любить парня, по имени Джерард Уэй. *Flashback* Наконец-то этот чертов урок закончился – мисс Стэйт сказала долгожданную фразу, которая первые сорок минут так сладко обрисовывалась в моих мечтах («Запишите домашнее задание, и свободны»), и мы наконец-то встали с наших отекших задов. Нет, на самом деле вторая половина урока прошла просто потрясающе – мы с Уэем, который оказался совершенно больным на голову, просто болтали и ржали весь урок над чем попало. Единственное обидно, что мы потратили последние пятнадцать минут нашего двухчасового веселья на… Ну, на раздельное сидение. Я не знаю, как это объяснить, кароче – нас рассадили. Видимо когда Джерард вставил в нос карандаши, изображая моржа, а я при этом издавал звуки именно этого животного, это было последней каплей для нашей все-выносящей учительницы, и под дружный гогот класса она кинула что-то вроде: «Быстро расселись, иначе больше никогда вместе не сядете!». Это было бы действительно жутким наказанием, ибо теперь я просто не мог больше представлять скучных уроков без компании в виде Джерарда, и решил пересесть за последнюю парту, то бишь за Рэя. Именно так познакомились мой ненаглядный парень-облако, и новоиспеченный друг-весельчак. Дружки просто заебись. Но, к сожалению, нужно было расходиться, и мне пришлось попрощаться с Рэем, и вот я уже повернулся к Джерарду, чтобы протянуть ему руку и сказать «Пока», как он вослкикнул: - Ты что, совсем больной? – он распахнул глаза, как будто увидел приведение, чем реально меня напугал. Да, глаза красивые, особенно с черной подводкой, но когда они почти выкатываются из орбит, особенно учитывая то, как резко парень подскочил ко мне – блять, я чуть не обосрался. - Что?! – я дернулся и отпрянул назад. - Там же темно! – господи, только из-за этого? Обязательно надо было меня пугать до седых волос? - Иии…? – я непонимающе приподнял одну бровь. - Иии, это значит, что я тебя непременно провожу! – он дебил. Точно дебил. И гей, наверное. Поэтому у него макияж на глазах. - Эм, Джерард, я не думаю… - я оценивающе оглядел парня с ног до головы и покивал, собираясь продолжить – Ты, это, не дури… - и тут я одурел. Он поднес к моим губам указательный палец и буквально придавил им мои губы, не давая ничего сказать, и я просто мычал. - Тшш, не бойся меня! Я просто провожу тебя и все, о’кей? Я не гей, можешь меня не бояться напрасно. Все нормально – он выразительно посмотрел в мои глаза, а я, убирая его руку, рассмеялся. - Ты уверен? Тебе же потом домой из-за меня придется долго возвращаться – блин, мне не нравится эта дьявольская улыбочка. Что она означает?... - Ты еще не знаешь, в чем весь смак… - Я ведь тебя почти не знаю, Уэй! Если ты думаешь, что только по твоей улыбочке я должен понять твои планы, то хрен тебе. Как я могу быть уверен, что ты не соврал мне, насчет ориентации? Это только к примеру… - Да замолчи ты уже! Давай, идем, и сам все увидишь… - он схватил меня за запястье, и потащил к выходу, а я еле успел схватить сумку и не споткнуться об собственную ногу. Этот парень не перестает меня удивлять. *** Уже девять вечера. Какими бы якобы короткими не были летние ночи, уже совершенно стемнело, и из-за туч даже выглянула луна. Мы вышли из школьного здания, в котором у нас проходили наши дополнительные занятия. Нас обдало прохладным ветром, и на свою футболку я накинул темно-синюю ветровку – все-таки не очень приятно гулять в такую погоду в слишком летней одежде. Мы подошли к краю тротуара, и я уже собирался перейти по безлюдной (в данном случае, по безмашинной) улице в сторону дома, как Джерард резко хлопнул себя по лбу и схватив меня за рукав, произнес что-то вроде «Вот дурень!», и развернувшись побежал обратно к школе. - Эм, Уэй, ты куда? – я недоуменно крикнул ему вслед, на что он лишь махнул рукой и ответил: - Я через две секунды вернусь, жди здесь! – он уже вбегает в здание. Вот дурной. Нафига ему туда возращаться? Не знаю, и что-то даже знать не хочу, хотя очень любопытно. Достаю сигарету и закуриваю. Ха, теперь кроме моего возраста и имени он узнает, что я курю. Правильно, Фрэнки, пусть первая информация, которую он узнает о тебе, будет курением. Просто класс. Да, мы болтали с ним целых два часа подряд, но это был разговор не о чем. Мы не узнали почти никакой информации друг о друге. Ну, может лишь то, что Джерард сказал у доски, ну и я сказал что отлично играю на гитаре и немного пою. Удивительно, но его просто нереально обрадовало и то и другое. Видимо я нашел родственную душу… *наше время* Хотя нет. Думаю, если припомнить, он многое рассказал тогда, как и я. Это было мельком, невзначай, никто тогда не обратил на это должное внимание. Например, когда он рассказывал историю, как зимой в одних штанах выпрыгнул из балкона собственной комнаты в сугроб, из-за брата, которому он уронил в кухонную раковину с водой телефон; тогда он сказал: «Я убегал от него по всему переднему двору, пока он меня чуть не догнал, и мне пришлось бежать по улице подальше от дома. Майки был достаточно разъярен, а я достаточно замерз. Мы убегали в закат, наверное это было бы даже романтично, не учитывая факта, почему мы вообще бежим, и почему я одет в одни лишь джинсы. Может мне и было жутко холодно, но это один из лучших моментов, который ассоциируется у меня с братишкой. Люблю его. И закаты». Раз – он рассказал о своем брате, чего вообще мог не упомянуть. Два – он сказал, что это самое главное его воспоминание, связанное с братом (я говорю так, как будто Майки больше нет. Ага, если бы это было так – он постоянно приезжает к нам со своей девушкой на каникулы, и мешает нормально заниматься сексом. Ладно, шучу, я люблю Майкса). Три – он сказал, что любит закаты. Он мог не сказать, но он это сделал. Так же как и я понемногу рассказывал о себе – о том, что я люблю зеленый чай, делать фотографии; о том, что я слушаю альтернативный рок и мечтаю сколотить свою собственную группу. А он, в свою очередь рассказал о том, что невероятно обожает кофе и не может и дня прожить без того, что рисует новые и новые комиксы (но я же идиот, не осознал этого, и понял, что именно он рисует, лишь когда он это показал). Так, потихоньку-помаленьку мы насыпали первые песчинки нашего общения в наши огромные песочные часы жизни, которые никогда не устанут пополняться. Отец говорил мне об этих часах в детстве: «Сынок, только представь, что твоя жизнь – большие песочные часы. В них есть крупные песчинки и поменьше, галька и простая пыль. Камешки – это проблемы. Они большие и занимают много места в твоих песчаных часах, забивают пространство. А песчинки – это радости, прекрасные моменты, которые медленно, но верно заполняют твою жизнь. Если ты слишком много времени и места будешь уделять камням, то они, со временем, просто забьют все твои часы, и на кону совей жизни тебе не останется ничего хорошего, чтобы вспомнить. Но если ты постараешься очистить песочные часы от такого большого и ненужного мусора, как мелкие и крупные проблемы, то твоя жизнь будет яркой и полноценной. Фрэнки, обещай, что ты не заполнишь свои часы горестями и бедами. Пообещай, что когда в конце своей жизни ты взглянешь на эти песочные часы, то ты увидишь лишь песчинки без камней, каждая из которых будет светиться своим, особым воспоминанием». Я запомнил эти слова тогда, и пронес сквозь свою сознательную жизнь, сквозь эти двадцать лет, и понял, что моим часам еще долго не суждено заполниться. Количество песка в них растет с каждым днем, часом, минутой, мгновением. Этот человек никогда не даст им заполниться до конца, и у меня даже создается впечатление, что эти часы растут с каждым годом, и что даже когда я умру, Джерард и на небесах будет продолжать заполнять их вместе со мной, как делал это все это время. Грустно звучит «на небесах», но с этим человеком мне плевать, в каком я мире буду существовать. Плевать, пока у нас есть наши песочные часы, которые, кажется, только начали собирать в себя воспоминания. *Flashback* Да где его там черти носят уже гребанных минут пятнадцать?! Я уже, сука, замерз, как Уэй, убегая от Майки. О господи, что я несу. Это видимо у меня уже мозги заледенели. Да, определенно. - Фрэнкиии!! – вижу темный силуэт Джерарда (кто еще это может быть, как ни он?) и то, что у него в руках что-то странное. Круглое. Большое. Что это? Пока я безуспешно пытаюсь разглядеть несущегося, подпрыгивающего Уэя, он резко подскакивает ко мне и восклицает: - Вот знакомься! Это Фелиция! – я опускаю взгляд и понимаю наконец, что это было. Большое, круглое. Это шлем. Ярко красный. Нет, не такой, на котором ездят на велике, а для спортивного мотоцикла, или, на крайняк, мопеда. - Во-первых, не называй меня так- я припоминаю ему свою кличку – Во-вторых – нафига тебе это? И это все, что ты мне хотел показать? - Фрэнки, что же ты так тупишь, - он закатывает глаза, и идет куда-то в тень, подальше от фонаря, под которым мы стояли. Тут я слышу рев заводимого мотора, и зажигается фара. Джерард с трудом разворачивается на этом небольшом участке и подъезжает ко мне. Похоже это пит-байк, только с дополнительным сидячим местом сзади. Уэй, этот темный Уэй, с ярким шлемом в руках и на красно-черном мотоцикле с рисунком в виде пламени сбоку, выглядит просто невероятно и впечатляюще. Он как какой-то темный всадник восседает на своем огненном коне, несущем смерть. Призрачный гонщик. Или Темный Лорд, как я уже его называл. И знаете, это действительно совершенно не преувеличено. Но все же я сдерживаюсь от восторженных комментариев на этот счет и лишь усмехаюсь: - Его тоже как-то зовут? - Да, его зовут Томми! - Как-то ему не очень это имя подходит. Может хотя бы Том? – неуверенно спрашиваю я, пытаясь сдержать смешок – видели бы вы сейчас лицо Джерарда, полное негодования и обиды. - Я. Ему. Часами. Имя. Выбирал. – с расстановками говорит он задыхаясь. Вот больной. - Ну ладно, ладно, не кипишуй. Ты где пропадал-то четверть часа? Как я понял, ты забыл его в школе? – я подхожу к технике, чтобы поближе разглядеть ее и оценить при свете фонаря и луны. - Ну да, забыл. Только загвоздочка вышла, – он почесал затылок, – Я попросил охранника последить за ним, за что он потребовал соразмерную плату – он цокнул языком и вздохнул, натягивая кожанку с защитой. - И ты ему заплатил? – я вопросительно поднял брови. Странный у нас однако охранник. Наглый какой-то слишком. - Нет, с какого это перепуга-то? Чтобы сам Джерард Артур Уэй, да такому, как он… - о, вот и второе имя его узнал. - И что? – я не могу не сдержать улыбки. - Я пообещал, что занесу перед следующим занятием, ибо «Хатико ждал, и ты подождешь!» - в воздухе он показал пальцами кавычки и закатил глаза. - Ты ему так и сказал? - Ну да, а чего такого-то? И че от тебя перегаром несет, мой несовершеннолетний друг? – он ухмыльнулся и похлопал по месту сзади, приглашая меня сесть. Теперь уже мой черед закатывать глаза. - Ой, все, иди в жопу - сажусь, хватаясь руками за сиденье. - Ты дебил? - Что опять не так? - Ты че, по дороге грохнуться хочешь, чтобы я тебя потом не нашел? – ага, а если я голову разобью, то норм, да? - И что ты предлагаешь? – я уже просто смеюсь. Сам он дебил. - Как минимум, одень Гаррюшку. - Кого? – переспрашиваю я, не понимая. «Гаррюшка»…? Это очередная кличка неодушевленному предмету? Хотя, о чем ты, Айеро – сам вон какие имена Уэю понапридумывал. - Ну вон, Гарри, привязан сзади к твоему креслу – я наконец замечаю черный шлем, поменьше Уэева, но не хуже его – с классным черепом сбоку. - А почему ты не в нем ездишь? – я разглядываю предмет, который по идее должен помешать моим мозгам размазаться по асфальту, хотя не думаю, что в большинстве случаев он помогает. - Он любительский, и к тому же – уже просто надоел – Джерард надевает свой шлем на голову, опуская свое рыцарское (Темно-Лордское) забрало ,– Готов к веселой поездке? - Да… Только стой, как минимум – шлем, а что еще мне нужно сделать да «безопасности» ? – я показал кавычки прямо перед его носом, дабы показать, что я ничего не боюсь, но видимо я не сильно устрашаю, потому что парень произносит: - А ты схватись за меня покрепче, и не отпускай. *наше время* - Да, я схватился, и не отпускал. Не отпускал больше никогда. Он стал моим через долгое время после этого, но мы оба знали об этом еще с самого начала. - Папочка, и что было дальше? – с настоящим интересом в голосе спросил Люк, вскидывая бровки. - Ээ нет, брат, на сегодня хватит историй! Беги в свою комнату, я и так сегодня тебя пожалел – Эмили уже час как дрыхнет, а ты все тут сидишь! – я улыбаюсь, вставая и подталкивая сынишку к лестнице. - Папа, но папочка Джи еще не пришел! Он сказал, чтобы я дождался его сегодня, сказал, что это важно! – Люк упрямо сложил руки на груди. Это у него от меня. Он стоит, выражая собой все зло и упорство этого мира, но ему это не важно удается– пижамка ему слишком велика и свисает везде, где только можно. Это у него тоже от меня… Вдруг раздался голосистый звонок в дверь, и мой сын уже мчится ко входу в дом, вовсю крича: «Папуля пришел домой!», забыв о том, что его сестренка спит наверху. Дверь отпирается, и на пороге стоит он – измученный, до последней мышцы на теле, но все равно лучезарно улыбающийся своей семье. Красноволосый, в кожанке, в джинсах, порванных на коленях – в нем я снова и снова узнаю того мальчишку, с которым познакомился в далеком прошлом, того мальчишку, который стал примерным отцом и любящим мужем. Он ведь не изменился, совершенно не изменился за эти годы. Все та же дерзкая улыбочка, растрепанное «гнездо» на голове, и все те же блестящие глаза. Глаза, отражающие жизнь, насквозь пропитанные счастьем, с ярким светом внутри них, который никто никогда не посмеет затмить. Я не допущу его затмить. - Хей, кто тут у нас не спит, а? – Джи подлетает к Люку и хватает его, поднимая в воздух. А тот безудержно смеется , размахивая руками. Знаете, я даже иногда ревную Джерарда к нашим детям. И не потому, что мне он не уделяет мне должного внимания, а у них его в переизбытке, просто мне всегда будет мало Джи, я никогда не смогу насытиться им сполна. Он – как бокал вина, которое нужно смаковать, но тебе хочется выпить его до дна, потому что это просто мучение – смотреть и понимать, что хочется сразу ощутить весь букет, но ты должен лишь пробовать его. Это странное чувство, наверное, но это действительно так – мне все время кажется, что я ему надоем, если буду слишком сильно пытаться показывать всю свою любовь к нему, которой, кажется, слишком много. Я становлюсь слишком сентиментальным? Возможно, но это все дети виноваты, честно! - … Итак, Люк, ты честно дождался меня, поэтому тебя ждет награда… - он роется в рюкзаке и достает оттуда вертолет на радиоуправлении- Ты ведь красный хотел? – спрашивает Джи улыбаясь. Боже, вы бы это видели. Такой бурный взрыв восторга я видел последний раз, наверное, когда сделал самому Джерарду предложение. Ну, по крайней мере, он так же визжал – как поросенок. - Папочка, ты самый лучший!! - Эй, ты что?! А папа Фрэнки уже не в счет? – он подталкивает сына ко мне, и тот бежит, на ходу разрывая пакет с подарком. - Папуля Фрэнки, ты тоже самый лучший! – глаза Люка светятся, и он чмокнув нас обоих в щеки, и бросив «Спокойной, люблю!» убежал в свою конмату. Мы с Джерардом смеемся. Люк так быстро вырос, как и Эмили, мы даже не успели оглянуться. Этот Уэй наконец-то обращает свое королевское внимание на меня, и походкой вразвалочку подходит и обнимает за талию: - Если бы ты только мог представить, как я по тебе скучал. Он втягивает меня в нежный поцелуй, который через пару секунд превращается в страстный, требующий, ненасытный. Ей богу, как будто два года не виделись. Хотя, я сам вправду скучал настолько, что готов был лично пойти к Майки, Рэю и Бобу и потребовать хотя бы день отдыха от группы в компании… Меня. Я каждый день так сильно скучаю по нему, это уже просто невыносимо. Спустя пару минут мы наконец-то отрываемся друг от друга, переводя дыхание. От моих губ до его тянется лишь тонкая ниточка слюны, а Джи закусывает губу. Ох уже этот извращенец. Хотя… Я ведь и сам такой. - Может пойдем в спальню? Дети уже скорее всего заснули, точнее Эмили… А Люк… Ну, он еще повозится с игрушкой и тоже спать ляжет… - Расслабься. Намек понят, - я пошло улыбнулся и схватив его за запястье, потянул за собой наверх. *** POV: Джерард Мы лежим на кровати, вдыхая запах друг друга, не в силах насладиться им сполна. Сколько это будет продолжаться? Нам говорили, что мы надоедим друг другу. Нам говорили, что это как наркотик – с каждым разом все хуже и хуже, пока кто-нибудь из нас не сдастся. Но я не могу, я просто не могу бросить его, сдаться, потому что я люблю его, люблю так сильно, что ни одна песня, ни одна поэма, ни один фильм не может выразить мои чувства к нему. Они были правы, это наркотик – я не могу без Фрэнка, но отличие, между моей любовью и наркотиком в том, что это не убьет меня, оно наоборот – только оживляет, вдыхает в меня более новую жизнь каждый день. Фрэнк это то, без чего бы я погиб – в прямом и переносном смысле, и если бы не он, не было бы тех «песочных часов», как он любит говорить. - Фрэнки?... – я тихо позвал в темноту, ощущая тепло его тела рядом – Ты еще не спишь? Но в ответ я услышал лишь невнятное бурчание и продолжившееся сопение. - Спи, мой мальчик – я приподнялся, чтобы поцеловать его в щеку – Знаешь, почему я сел тогда к тебе? Ты искал важные причины, и хоть моя истинная причина покажется тебе обычной, но это были твои глаза. Твои глаза притянули меня к тебе. Твои глаза – главная причина, почему мы вместе сейчас – я прошептал это ему почти что на ухо, но он конечно не услышал. Я улыбаюсь, потому что знаю, что он сейчас рядом из-за того взгляда, который проник мне прямо в душу. Фрэнк этого никогда не поймет, даже если я признаюсь ему в этом, но я то точно знаю, что именно это стало первым шагом от «он, я» к «мы».