***
Нет, похоже, я все-таки не умер. Подо мной был песок с камнями, а кожу приятно обвевал холодный ветерок, хотя под водой не должно быть никаких ветерков. А еще я чувствовал боль. Все тело, казалось, превратилось в одно сплошное средоточение боли. Болело абсолютно все. Я попробовал разлепить глаза, чтобы узнать, куда меня занесло. Удалось это с огромным трудом. Перед собой я увидел серые камни, а дальше… Зеленоватый мутный лед. И еще я чувствовал чью-то сильную энергию. Мне понадобилось доля секунды чтобы понять, что это вожак. Король драконов. Тут мой слух улавливает чьи-то шаги. Человеческие шаги! Но не такие, как у людей на Олухе, а легкие, почти невесомые, но все же человеческие. Я хотел зарычать, но у меня не хватило сил даже на то, чтобы показать свои клыки. Слабый… беспомощный… И тут я увидел этого человека. Это была женщина неопределяемого возраста, с рыжевато-каштановой шевелюрой и добрыми бирюзовыми глазами. В глазах ее было что-то такое… что очень живо напомнило мне Иккинга. По сердцу словно прошлись ножом. И вообще, она была неуловимо на него похожа… как мать похожа на своего детеныша. Но додумать эту мысль я не успел, потому что перед глазами полетели разноцветные Ужасные чудовища и через секунду все потонуло во тьме. Опять.***
Когда я очнулся в следующий раз, тело уже не было пульсирующим сгустком боли и мне легко (относительно) удалось открыть глаза и даже приподнять голову и осмотреться. Я находился в какой-то ледяной пещере, а впереди маячил свет. Любопытство овладело мной, захотелось узнать, что находится в том большом гроте. Я попытался подняться на лапы, но ничего не вышло, острая боль не дала мне этого сделать. Я застонал от боли. Затем осмотрел себя. Могло показаться, что из Ночной Фурии я превратился в тряпичную. Все тело было заботливо обмотано тряпками, переломы закреплены. Я уже знал, чьих то рук дело, той женщины, которую я видел перед тем как отключиться. Некоторое время назад я бы испытал чувство благодарности, а сейчас с нее хватит и того, что оставлю ее в живых. Я ненавижу людей. Всех, до единого. Иккинг не был человеком, он был драконом, как и я. И они убили его, увидев, какой он на самом деле… Тут раздались шаги, и в мою пещеру вошла та самая женщина. Она направлялась прямо ко мне. Я приподнял верхнюю губу и слабо зарычал, предупреждая, что лучше ей не приближаться. — Не бойся, я не причиню тебе вреда! — ласково сказала она. Голос у нее был мягкий и добрый. Я перестал рычать, и позволил ей подойти. Она подошла ко мне на расстояние вытянутой руки. Я уловил ее запах. Запах рыбы и драконов. И что-то неуловимое, но так похожее на запах моего Иккинга. При воспоминании о нем внутри что-то словно оборвалось и сжалось в тугой комок тоски и отчаяния. Я больше никогда его не увижу. Не услышу его смех, не вылижу на радостях. Мы больше никогда не будем лететь к земле в головокружительном пике, и я не поймаю его больше у самой земли. А все лишь из-за нее… От моих «радостных» мыслей меня отвлек сильный запах свежей рыбы. Я сфокусировал взгляд на источнике запаха, и понял, что рыбу мне протягивает та самая женщина. Рыба находилась у самого моего носа, я легко мог бы отхватить ее вместе с рукой, но вместо этого я осторожно взял рыбу зубами за хвост и стянул ее с ладони. Потому что понял, она такая же, как Иккинг. Поразительно похожа, и не только внешне. Она — дракон.***
— Бедняга где же ты мог так пострадать? Что же за люди такие? Прошло три дня. Моя спасительница представилась Валкой, и сказала что я нахожусь в гнезде. Я смирился с ней и позволял ей себя гладить. Упрямства ей, как и Иккингу, не занимать. Сейчас она снимала с меня тряпки, чтобы заменить их новыми. Ее дракон, Грозокрыл, стоял у входа в пещеру и внимательно за мной следил, не доверяет. Вдруг она замерла. Я услышал, как она удивленно вздохнула. — Это… неужели это то, о чем я подумала? С-седло?! Она провела ладонью по моей голове и, кажется, догадалась обо всем. Удивительно, что она не заметила его раньше. Она внимательно изучила седло, рассмотрела искусственный элерон. Я не мешал. — Надо снять все, — сказала женщина. А вот это не надо! Я зарычал. — Пойми, так нужно! — верно истолковав мое рычание, сказала Валка. — Не волнуйся, я все оставлю здесь, но нужно снять, чтобы я могла лучше залечить твои раны. Я перестал рычать, и позволил ей снять с меня седло. Затем она переменила все тряпки и уселась рядом со мной, разглядывая снаряжение. — Все так… аккуратно сшито! И тебе не мешает? — я утвердительно кинул. — Интересно, кто же это сделал?.. о, сумка! Хм-м, знакомый герб. Скажи, — ее голос как-то странно дрогнул, — название того острова случайно не Олух?.. Я зарычал. Грозокрыл тут же подскочил к нам и обвил хозяйку хвостом. Валка вздрогнула, а затем неуверенно спросила: — Это значит… да? — я лишь кивнул, и положил голову на пол. Валка, тяжело дыша, открыла сумку. И первое, что она достала, был блокнот Иккинга. Валка раскрыла его и пробежалась глазами по первым строчкам. Лицо ее побледнело, дневник выпал из ослабевших пальцев. — Иккинг… мальчик мой… — я взглянул на нее с нескрываемым удивлением. Она знает Иккинга? — Ох… — произнесла она, заметив мой любопытный взгляд. — Дело в том что… он мой сын. Ах, Иккинг-Иккинг… кто ж знал, что ты пойдешь по моим стопам… Вид у нее был совсем растерянный. Я подполз чуть ближе и хотел ее утешить, но Грозокрыл не подпустил меня к ней, грозно зарычав. Ну и ладно, не больно-то мне это надо! Валка посидела со мной еще несколько минут, а затем вдруг встала и ушла, не сказав ни слова.