"Black butler: lose control"

Лондон почти не изменился за те годы, что он провёл вдали от Великобритании. Вернее, не изменился для него. Пятьдесят лет — срок в жизни людей, но никак не демонов или других сверхъестественных созданий. Для людей город был совсем не тем, каким они его знали полвека назад. Для черноволосого молодого человека, шедшего сейчас по одной из окраинных улиц, он был таким же, каким тот его и покинул. За эти годы Себастьян побывал во всех уголках земного шара. Но практически никаких плодов его изыскания не принесли. Ни у одного из магов, с которыми он говорил, не получалось не то, что вдохнуть жизнь в гомункула, а даже создать тело. Пожалуй, если бы не Алишер, демон бы давно опустил руки. Но маг верил в успех их предприятия. И вот совсем недавно они напали на след. Тристан Винчестер. Это имя сообщила Себастьяну очарованная молодая ведьмочка, которой он, впрочем, тут же стёр память, и которая, собственно, и являлась родственницей этого самого Тристана. То ли троюродной племянницей, то ли двоюродной — точно демон не помнил. Да это и не было важно. Главным было то, что, как сказала ведьмочка, Тристан создавал искусственных своих копий. И те были живыми. Она ещё что-то щебетала про вечную жизнь, но это уже не было ему интересно. Демон узнал главное: имя того, кто может ему помочь. Жил нужный ему маг в Лондоне. Возвращение демона не настораживало — Ариман вряд ли всё ещё следит за ними, ведь для всех Дельфиниум мертва, а он просто исчез. Определённый риск натолкнуться на его соглядатаев всё же был, но что это по сравнению с тем, что демон мог обрести? Потому-то, попрощавшись с Вармой, Себастьян вновь отправился в Англию. Но, едва он пробыл на место назначения, как тут же появились новые трудности. Дом мага никак не удавалось найти. Ведьма сообщила тогда лишь улицу, и демон на том и успокоился, полагая, что магическое сканирование запросто решит эту проблему. Но нет. Все дома на улице не имели никакого магического фона. Даже самого слабого. Какими бы силами ни обладал этот Винчестер, скрывался он отменно. Нервно запустив пальцы в коротко — до подбородка — остриженные волосы, Себастьян на секунду остановился. Похоже, придётся спрашивать о нужном ему человеке у соседей. Нехорошо, конечно, привлекать лишнее внимание, но ничего не поделаешь. В доме, располагавшемся примерно в пяти метрах от того места, где он сейчас стоял, жила молодая женщина со своей маленькой дочерью. Идеальный информатор. Настраиваясь на нужный лад, демон слегка прикрыл глаза. Признаться, эта улочка за всё время, что он провёл на ней, успела изрядно его утомить своим однообразием. Нет, по меркам людей, тут было довольно мило, но уж слишком одинаково. Как вот например этот белый домик: приятный, уютный, но абсолютно такой же, как и вереница других. Разве что цветочная изгородь выше, чем у остальных, едва ли не до самой крыши… Стоп. Когда это он ещё видел зелёные розы? Усмехнувшись собственной рассеянности, Себастьян прошёл к калитке и, распахнув её, оказался на узкой дорожке, ведущей к дому. Ему следовало догадаться об этой уловке раньше и не прибегать к магии, а окинуть улицу простым взглядом. Те самые зелёные розы оказались простой и очень эффективной уловкой для того, кто не желает, чтобы его обнаружили при помощи магии. Савалтей, или цветок отвода магии. Обычно хватало одного цветка, чтобы защитить себя от воздействия сканирования мага среднего уровня, а тут целая изгородь из них. Впрочем, тому, кто жил здесь, было, что скрывать. Не успел демон прикоснуться к дверному молотку, как внутри дома послышались шаги и дверь резко отворилась. Тот, кто был за ней, шагнул на залитое утренним светом крыльцо… и Себастьян уважительно склонил голову. Признаться, ожидал он увидеть иное. Ведьма упоминала, что Тристану уже за сорок, но стоявший перед ним мужчина на вид едва перешагнул двадцатилетний рубеж. Высокий — Себастьян лишь на голову выше -, одетый в белую рубашку и чёрные брюки, он смотрел на гостя бесстрастно, ничем не выдавая своего истинного состояния. Лицо его с широкими скулами, прямым носом, слегка отпущенной бородкой и огромными льдисто-голубыми глазами явно послужило приманкой для многих юных дам. Длинные волнистые каштановые волосы, спускающиеся до поясницы, казались очень мягкими и почти невесомыми. Как у… Нет. Пока нельзя даже думать об этом. Если судить чисто внешне, Тристан Винчестер вполне мог сойти за какого-нибудь юного графа, уставшего от городской суеты и решившего отдохнуть поближе к природе. Пресытившийся жизнью щёголь — вот как он выглядел. Однако это мнение исчезало, лишь стоило заглянуть ему в глаза. Это взгляд — внимательный, цепкий, пронизывающий, мудрый, — не оставлял сомнений. Перед ним стоял человек, проживший на свете не двадцать и даже не сорок лет. Магу явно было больше двух столетий.  — Весьма специфичный гость заглянул ко мне, — тем временем, поприветствовав брюнета кивком головы, заговорил Тристан. — Уже одно то, что ты смог обойти защиту савалтея, говорит о многом. Чем обязан визиту, Рыцарь. или правильнее назвать тебя полудемоном? Расхохотавшись, Себастьян покачал головой. Не говорить же, что он сейчас и сам не знает, как себя называть.  — Полудемон… Словно я нечто ущербное, право! Зовите меня Себастьян. Себастьян Михаэлис. Ухмылка мага свидетельствует о том, что в своих предположениях он не ошибся.  — Михаэлис… Звучная фамилия. И со смыслом. Что же тебя привело ко мне? Твои силы, насколько я могу судить, много могущественнее моих. Брюнет кивнул, вмиг становясь серьёзным. Они подошли к теме, от которой зависело дальнейшее… всё дальнейшее его существование.  — Я знаю, что Вы являетесь создателем гомункулов. Мне нужно одно: секрет их оживления. И вновь взгляд льдисто-голубых глаз скрещивается со взглядом винно-бордовых. Словно бы пытается установить эмпатический контакт. Впрочем, падший и не ставит блок на свои мысли. Так быстрее.  — Хм… — после затянувшегося молчания маг наконец заговаривает вновь. — Желание обрести вечную подругу. Похвально. И умно. Но ты не сможешь. На секунду Себастьяну показалось, что его хлестнули по глазам кончиком острой шпаги. Он едва устоял на ногах. Мир разом померк для него. Тристан и его знания были последней надеждой демона, а теперь… Нет! Не может быть, чтобы всё закончилось вот так! Тем временем Тристан всё пытался увязать воедино все кусочки этой мозаики. Тот, кто стоял перед ним… с таким существом он встречался впервые. Падший ангел, претерпевший страшные изменения и ставший одной из адских тварей. Он знал о демонах достаточно, чтобы уяснить: кроме своих потребностей их не интересует ничего. Лишь голод. Однако этот для чего-то решил завести себе спутницу. Странно. Но вполне объяснимо, если брать в расчёт то, что демоны похотливы, а красота гомункулов непревзойдённа. Да и удобно иметь под рукой всё, что нужно. Но оживление… Демон явно имел в виду не простое функционирование тела, хотя даже это было под силу совершить немногим. Его целью было не признание, не триумф от того, что сумел создать жизнь. Он желал… вернуть ту, кого любил. Это и стало причиной дальнейшего разговора.  — Видишь ли, Себастьян, я живу на свете уже больше двухсот лет, — тихо произносит маг и в этот момент голос его — это голос старика. — И с детских лет бредил я идеей создания живого человека. Никто в меня не верил, но я добился! Я доказал, что способен на большее, чем рядовая алхимия! Но никто не знает, чем для этого мне пришлось пожертвовать. Видишь ли, для эксперимента я использовал свою плоть. И, когда моё создание, повинуясь магии, открыло глаза, я сам был едва жив. Но не мог допустить, чтобы те, кто насмехались надо мной, не увидели мой триумф! И я переселил свою душу в тело гомункула. Так он обрёл истинную жизнь, а я, как оказалось в дальнейшем, фактически секрет бессмертия. Видишь ли, мои создания были не совсем совершенны из-за неправильного подбора материала. Тела изнашивались. Потому я и создавал новых и новых кукол, переселяя в них свою душу. Так и дожил до своих лет. Но сейчас я устал. Очень устал. Демон, отведя взгляд, кивнул, думая, впрочем, о своём. Тристан зажился. А Дельфиниум не жила толком.  — Я, как никто, могу Вас понять. Но Вы сказали, что мне не под силу оживить гомункула. Как мне известно, для того, чтобы тело начало функционировать, в него нужно влить изрядное количество магической энергии. Я способен и на большее. Дело ведь в ином? Резко вытянув руку, Тристан сорвал одно из изумрудных соцветий, а затем резко сжал его в ладони и, наблюдая, как к ногам падают хрупкие измятые лепестки, продолжил:  — Я знаю, о каком гомункуле идёт речь. Её создатель, Эдвард Макалистер, шагнул в этом деле выше даже меня. Он сумел подобрать правильные ингредиенты для тела, смог осуществить трансфер энергии в тело создания и не умереть при этом. Возможно, это из-за привязки куклы к себе, не знаю. Видишь ли, есть ещё один маг, страстно желающий раскрыть секрет создания искусственных людей. Ариман Кромвель. Но ему неизвестны даже ингредиенты и магические манипуляции, необходимые, чтобы сотворить тело. И не будут известны — Макалистер, насколько я знаю, не оставил записей, а я скорее умру, чем расскажу ему это. Но сейчас не об этом, я отвлёкся. У тебя, я так понимаю, есть её тело. Сейчас оно, если помещено в амниотическую жидкость, обеспечено энергией лишь для того, чтобы не начать гнить. Жизни там нет. Жизнь появляется от огромного количества магической энергии, которая и запускает в теле все нужные процессы. Но не всякий способен её даровать. Маги — могут. Ты же — нет. Тебе владеть дано лишь сферою смерти. Не сможет подарить жизнь тот, у кого нет сердца. Тебя выжгло пламенем ада. Какими бы силами ты не владел, это тебе неподвластно. «Странно. Он ведь прав. Я никогда и никому не дам жизнь — лишь смогу забрать. Но почему же тогда я чувствую, что не всё ещё потеряно? Почему эти слова вселяют в меня надежду?» Тристан внимательно наблюдает за гостем. Тот прикрывает глаза и опускает голову, словно бы признавая правоту мага. Губы сжаты в тонкую линию, лицо белее мела, тонкие руки, затянутые в белоснежные перчатки, нервно сжимаются и разжимаются. Маг даже понимает его: нелегко, обладая таким могуществом, признать, что где-то ты бессилен. Вот Себастьян уже поворачивается, точно собираясь уйти… но затем вдруг распахивает глаза. И в них видит Тристан всё то, что сам давно утратил. Веру. Надежду. Желание жить. Полудемон…  — А я всё-таки попробую, — голос создания, вышедшего из преисподней, звучит как прекраснейшая мелодия. — Скажи, как пробудить её. «Я всё же не ошибся.»  — Что ж, воля твоя. Короткие заклинания всегда действеннее длинных. Просто позови её. По имени. Себастьян кивает, чувствуя, как робкий росток надежды, готовый было уже зачахнуть, вновь распускается в его сердце… которое, вопреки мнению многих, билось, и билось сейчас, казалось, слишком громко. Да, возможно, Тристан и прав. Но он попытается. Ведь есть же шанс. У него… у Дельфиниум есть то, о чём Тристан и не догадывается. То, из-за чего она уже почти одержала победу над смертью. Её душа. И наличие оной явно было заслугой не Эдварда.  — Благодарю за информацию. Тристан деланно равнодушно пожимает плечами. Всё же не выйдет у падшего задуманное. Игры с жизнью и смертью рискованны. И ничем хорошим они не заканчиваются. Ему ли не знать об этом? Тому, чьей души, кажется, уже и нет вовсе.  — Твоя жизнь — тебе её и губить. Уже вышедший за калитку демон слышит эти слова. И понимает их истинный смысл. Да, если затея провальна, он погибнет сам. Оставит мир то, что делает его таким, какой он есть сейчас. Однако если получится… Себастьян Михаэлис обретёт спасение. … Погода в Германии в июне довольно противоречива, если судить по центральным её районам. Однако именно этот месяц является самым благоприятным для отдыха. Даже здесь, в месте, окружённом горами и лесным массивом, было довольно тепло — газоны радовали глаза всеми оттенками зелёного, а на в изобилии посаженных вокруг их нового замка кустах цвели пышные белоснежные розы. Себастьян довольно улыбнулся, ещё раз осмотрев территорию с балкона. Нет, ни ему, ни Дельфиниум холода не доставили бы ровным счётом никакого дискомфорта, просто… Просто девушка никогда не видела, как цветут цветы. А он желал показать ей это. Это… и многое, многое другое. Впрочем, для начала требовалось её разбудить. Ощутив, как вновь при этих мыслях откуда-то из глубин сознания вырывается противный скользкий страх, демон сжал кулаки и, решительно развернувшись, направился в гостиную. Сомнения и страхи так и будут терзать его, пока он не завершит ритуал. Так что чем скорее всё произойдёт, тем лучше. Проэкция замка была самой лёгкой частью задуманного им плана, нужно было только выбрать уединённое место. С защитой дело обстояло сложнее, но Себастьян мог собой гордиться. Сам замок и территория на несколько десятков метров вокруг были закрыты Замкнутым Барьером, на который было наложено восемь дополнительных печатей защиты. Никакое известное Волшебство не в состоянии было его пробить, а обойти защиту так, чтобы ничего не заподозрил сам демон, на котором и были замкнуты контр-форсы Барьера, тоже не представлялось возможным. По периметру вне купола бродили призванные Алишером в качестве прощального подарка два десятка духов и призраков. Неплохая замена Церберам, которых Себастьян удерживал с огромным трудом… но это и к лучшему. Главное, что белоснежный замок был неприступной цитаделью для Волшебников и магов. Некоторые могли бы сказать, что демон перестраховывается — одного Замкнутого Барьера обычно было достаточно, — но уж слишком хорошо он помнил всё случившееся почти пятьдесят лет назад. И не хотел рисковать. Даже в мелочах. Замок был планом на тот случай, если у него всё получится. Если же нет… что ж, Себастьян знал, что он сделает при таком исходе событий. Распахнув двери, ведущие в гостиную, он на мгновение замер от льющегося, казалось, отовсюду ослепительно-белого света. Солнечные лучи, проникавшие через большие арочные окна, занавешенные сейчас лишь невесомым кружевным тюлем, не оставляли ни единого уголка, где могла бы укрыться тень. Люстры, богато украшенные золотом и подвесками из хрусталя, переливались бликами, собравшими в себя все цвета радуги. Почти все предметы мебели в комнате были белыми с золотыми узорами: высокий шкаф для посуды, стоявший у дальней стены на возвышении рояль, столик с двумя стульями с синей бархатной обивкой, диван и два кресла. Стены нежно-кремовые с узорами-цветами, идеально и ненавязчиво вписывающиеся в интерьер, пол тёмно-синий, словно ночное небо, гладкий и ровный. В больших хрустальных вазах у окон вновь цветы: розы, казалось бы, всех цветов — винно-алые, розовые, бежевые, белые, жёлтые, даже синие. Великолепная гостиная сейчас казалась драгоценной чашей, начищенной до блеска и приготовленной для какого-то очень важного ритуала. Но взгляд демона лишь на секунду задержался на роскошном убранстве, а затем отыскал ту, для кого это всё и было предназначено. Ещё утром он извлёк её из колбы и вот теперь девушка сидела на диване, опустив голову. Неподвижная; точёную фигуру облекает узкое полупрозрачное платье с пышной верхней голубой юбкой, украшенное множеством голубых бриллиантов, напоминавших морозные узоры на окнах. Белоснежные волосы распущены: Себастьяну нравится, когда они вот так свободно, ничем не сдерживаемые, облекали её фигуру, ниспадая почти что до пола. Украшений почти нет — лишь подаренный им кулон да алхимический браслет. Да и большего не было нужно: гомункул сама была как драгоценный камень, совершенный в своей сути. Чистая белая-белая кожа светится изнутри, словно пронизанная ярким серебристым сиянием. В ней столько грации, столько изящества, что на какой-то миг демон тоже замирает, боясь нарушить эту хрупкую гармонию. Но затем всё же делает несколько шагов вперёд и аккуратно касается тонких пальцев девушки. Ничего. Она всё так же неподвижна; лишь по слегка вздымающейся груди можно понять, что блондинка дышит. Глаза её закрыты, а длинные ресницы даже не трепещут. И дикое желание вновь увидеть синеву прекрасных глаз Дельфиниум заставляет Себастьяна начать ритуал. Он вступает в игру со смертью, где ставкой являются одновременно несколько жизней. Сдёрнутая перчатка летит в дальней угол комнаты. Сделав несколько шагов назад, демон протягивает руку по направлению к девушке и сжимает пальцы. Чёрные ногти погружаются в плоть и вот уже первая капля крови летит вниз. И в тот момент, когда она касается пола, тот весь расцветает сложными серебристыми узорами гексаграмм. Линии сходятся, переплетаются, образуя целую магическую сеть. Сеть, наполняющуюся жизненной энергией. И центром её является Дельфиниум. Себастьян мог бы использовать кровь жертв: Дельфиниум бы никогда не узнала об этом. Но, едва подумав об этом, демон сразу же отмёл этот вариант. И не столько из-за того, что вынужден был бы солгать девушке. Удержала его иррациональная в своей логичности мысль. На смерти нельзя построить жизнь. Убив кого-то, он бы навсегда потерял шанс вернуть девушку. А, кроме того, ему отчаянно хотелось сделать всё именно самому. Отдать Дельфиниум часть себя. Жизненного огня в нём хватит на двоих. Демон бы с радостью отдал ей всё, что имеет, всю свою силу. Лишь бы она была жива. Кровь всё капала и капала на пол. Линии вспыхивали ярче и ярче, напряжение, вызванное колебанием магического фона нарастало. Но Себастьян ждал. Он занимался этим полвека. Он научился ждать. И, как бы ему ни хотелось нарушить правила и произнести имя уже сейчас, он лишь смотрит на Дельфиниум. Малейшая ошибка — и он проиграет. Но вот свет вдруг гаснет, точно во время солнечного затмения. Хотя, вернее сказать, он перемещается, разгораясь вновь невидимым светочем в груди гомункула. В наступившей тьме ярко распускается огромная алая огненная роза… «Пора.» Никто из них не движется, но ладонь брюнета ложится на грудь блондинки. Сейчас никакие законы пространства и времени не властны над ними. Алое пламя разгорается всё ярче… и взрывается фейерверком из огненных звёзд в тот момент, когда демон произносит формулу возврата души. Магический фон меняется, кажется, по всему миру. Причины этого непонятны обычным магам, но проигнорировать столь огромный выброс маны не может никто. В Индии Алишер, оторвавшись от своего последнего в этой жизни трактата, облегчённо прикрывает глаза. В Лондоне Ри, внезапно проснувшись в предрассветных сумерках, вскакивает с кровати и, повинуясь странному порыву, прижимает к себе любимую куклу; измученное сердце девочки впервые за прошедшее время наполняется покоем. Эрик, вскрикнув во сне, прижимает руку к старой ране, но именно в этот миг дорожки из слёз, что каждый раз во время сна появлялись на его лице, высыхают навсегда. Ариман подходит к окну в своей резиденции и долго смотрит в даль, сжимая своей рукой кулон на цепочке. Никто не видит, как изумруд в другом кулоне разгорается ярким светом. Поистине беспрецедентное событие — возвращение демоном отнятой души. И вот всё приходит в норму — солнце, словно ничего и не происходило, вновь щедро дарит им свой свет, за окном о чём-то щебечут птицы. Магические линии гаснут, от огненного цветка остаётся лишь одно напоминание: чёрная роза, которая вновь появляется между грудей гомункула. Печать контракта возвращается, чтобы навечно остаться на этом месте. Лишь когда последняя из гексаграмм гаснет окончательно, демон завершает ритуал. Как говорилось, короткое заклинание действеннее длинного.  — Дельфиниум. И ничего не происходит. Девушка всё так же неподвижна. Но теперь в этом Себастьян видит не надежду. Это не тот момент, когда время на секунду замирает, чтобы затем восстановить свой ход. Это знамение смерти. Всё было напрасно. «Смерть всегда побеждает.» Не в силах более смотреть на залитое солнечным сиянием тело любимой, демон оборачивается к окну. По бледным щекам непрерывно катятся слёзы… давно ли? Он даже не замечает хода времени. Да и не важно это теперь. Нет ничего, даже боли. Лишь всепоглощающая пустота и одиночество, давящее на него точно тяжёлая каменная плита. Он не спас её. Он не спас и себя. Выход был только один. Себастьян на секунду закрывает глаза. Из рукава тёмно-алого фрака появляется острый серебристый клинок с тонкой сплошной рукоятью. Холод металла чувствуется даже сквозь одежду. Одно из немногих орудий, что может убить его. Ангельский клинок. Но перед тем, как оружие пробьёт его сердце, демон всё же решается нарушить ритуал. Пусть. Сейчас это ничего не изменит. А он услышит её имя в последний раз. Пусть и от себя.  — Дельфиниум… … Сначала была лишь тьма. Приятная, успокаивающая. И в ней, где-то на границе с сознанием, звучала тихая и какая-то грустная мелодия. Дельфиниум желала найти источник этой прекрасной музыки, но ровным счётом не могла ничего сделать для того, чтобы хоть как-то приблизиться к ней. Поэтому ей только и оставалось, что вслушиваться в чудесные звуки. Больше у неё ничего не было здесь. А потом… словно ослепительно яркая вспышка разорвала тьму. Гомункул пыталась было закрыть глаза от слепящего света, но не чувствовала своих рук. Свет разрастался и разрастался… и тут она УВИДЕЛА. Беспорядочное мелькание лиц. Поначалу казалось, что в этом не было никакой системы: просто смена картинок. Но потом Дельфиниум начала различать эмоции, испытываемые ею при каждой смене лиц в этом калейдоскопе. Мужчина с длинными белоснежными волосами и серебристыми глазами был ей более чем неприятен: она ненавидела этого человека. А вот двоих девочек: одну с каштановыми густыми локонами, а другую — с белыми длинными волосами она любила. Всем своим сердцем, хотя, несмотря на то, что обе они были потрясающе красивы и имели синие, словно драгоценные камни, глаза, лишь одна из них была частичкой её, её дочерью. Но любовь Дельфиниум не делала между ними различий. Обе они занимали важное место в её жизни. Так же, как и серьёзный мальчик с потрясающе яркими зелёными глазами. Кажется, он любил животных; во всяком случае, она видела его то с котёнком, то со смешным зверьком с длинными ушами, названия которого вспомнить не могла… Темноволосый юноша был таким собранным, таким деловитым и основательным… и с ним постоянно была кудрявая девчушка. Дельфиниум даже порадовалась: пока они вместе, им не грозит никакая беда. Но чаще всех ей попадались два образа. Оба мужчины. Один из них — высокий, золотоволосый, невероятно притягательный. Несмотря на его молодость, уже сейчас можно было сказать, что он будет покорять женские сердца столь же легко, сколь и дышать. Характерный прищур изумрудно-золотистых глаз, плавный изгиб тёмных бровей, квадратный подбородок и слегка заострённый нос — всё вместе это сплеталось в удивительно притягательные черты. Каждый раз, когда этот образ появлялся в её мыслях, девушка ощущала тепло, разливавшееся по её телу. Будто бы он был солнцем, светившим лично для неё. Она помнила и то, что рядом с ним, пусть встречи были и недолгими, ей было приятно находиться. Словно бы он был очень близким ей человеком, с которым можно болтать обо всём, смеяться и дурачиться, но понимать, что в нужный момент он сделает всё, чтобы отвести беду. Она любила его… словно бы они были родными. Его звали Эрик. Однако лишь один образ был тесно переплетён со всеми остальными, лишь один был наиболее… важным из всех. Словно бы нить её судьбы настолько тесно была переплетена с его, как если бы они были единым целым. Все воспоминания, связанные с ним, были ясными и отчётливыми. Вот он спасает её в лесу в первую их встречу, показывает замок, поддерживает во время визита Рикардо, обучает магии, тот вечер на маскараде и момент, когда она узнаёт, что ни в чём он не был перед ней виноват. Вот они гуляют по Лондону, вот он защищает её от Тамиэля, даже зная, что это — смерть для него, рассказывает ей свою историю, они танцуют в замке, он сжимает её в объятиях в их последнюю ночь вместе… и целует, даруя ей избавление. Но, вопреки всему, воспоминания на этом не гаснут. Наоборот, становится всё светлее и светлее. И Дельфиниум изо всех сил тянется к этому свету, так как знает: рядом с ним — он. Гомункул не замечает даже, как возвращается к ней контроль над её собственным телом; всё заслоняет лишь один образ. Стройная высокая фигура, облачённая в чёрные брюки, чёрную рубашку и фрак винно-алого цвета. Иссиня-чёрные волосы обрываются неровным каре у середины шеи… странно, раньше они были длиннее. Он стоит к ней спиной, у окна, в какой-то незнакомой ей очень светлой комнате; глаза гомункула пока ещё не привыкли к свету окончательно. Поэтому она вновь сосредотачивает своё внимание на находившемся так близко и одновременно бесконечно далеко от неё. Почему он не поворачивается, почему не посмотрит на неё? Гомункул пробует было встать, но лишь чувствует, как дрожат её пока ещё слишком слабые ноги. И страх охватывает всё её существо. Что, если он сейчас исчезнет, и она останется здесь совсем одна? Нет, нельзя такое допустить! Надо что-то сделать… но она не может даже ходить! Решение приходит спонтанно, но оказывается верным.  — Себастьян! Клинок, уже пропоровший кожу, замирает, повинуясь дрожащему движению. Как-то отстранённо демон смотрит на металл, а затем опускает руку. Против воли его губы кривит усмешка: видимо, для того, чтобы достичь нужного эффекта, хватает и простой царапины. Интересно, где он сейчас, в аду или раю? Хотя какая, в сущности, разница? Какое имеет значение место, если здесь находится ОНА?..  — Себастьян!!! Вновь хрустальный звон нарушает тишину зала. Но на сей раз в нём явно слышится испуг. И, хоть Себастьян и понимает, что, в аду ли или в раю, но угрожать ей здесь ничего не может, всё же оборачивается. Желание защитить её сильнее голоса разума. Складки невесомого платья волнуются, когда девушка поднимается с дивана. Обутые в аккуратные нежно-голубые туфельки ноги касаются пола. Сейчас Дельфиниум целиком и полностью сосредоточена на управлении этим, кажущимся ей всё ещё чужим, телом. Но это с непривычки; она обязательно справится. А Себастьян ей поможет. Как и всегда. Шаг. Ещё один. Не вышло. Ноги гомункула, непривыкшие к такой нагрузке, подкашиваются. Раздаётся звон металла — Себастьян, отбросив клинок, бросается на помощь. Его руки смыкаются на её талии… и тут он понимает, что, несмотря на то, что гомункул по-прежнему ничего не весит, она слишком реальна, чтобы принадлежать потустороннему миру. Но тут же эту мысль вытесняет охвативший всё его существо страх. Для того, чтобы удержаться, Дельфиниум обхватила его руками за плечи и слегка наклонила его голову. Демон замер, проклиная себя за излишнюю медлительность, но уже ничего не мог сделать. Мягкие губы Дельфиниум осторожно коснулись его губ.  — Нет… Нельзя, моя дорогая… «Что же ты делаешь?! Я объяснял, говорил, что мой поцелуй — это смерть! Почему же?..» Оторвавшись от столь желанных губ, Дельфиниум смущённо улыбнулась. Изначально она и не думала о том, чтобы решиться на подобный шаг, но теперь внутри у неё всё словно пело от ощущения полного и безграничного счастья. Теперь всё встало на свои места. Ей ничто больше не угрожало. Незнакомое место, судя по всему, было её новым домом. Все её мучения закончились. Она была мертва, но Себастьян вернул ей жизнь. Он смог. Он победил смерть не только в её случае, но и сумел изгнать тьму из собственного сердца. Иначе бы она не осталась жива после этого поцелуя. Её ангел… Себастьян молчал. Надо было что-то сказать, но все фразы, приходившие ему на ум, казались чересчур простыми для этой ситуации. Поэтому он лишь смотрел в сапфирово-синие глаза Дельфиниум, не решаясь даже двигаться, чтобы не нарушить это мгновение. А она улыбалась ему, как когда-то… и теперь она навсегда будет рядом с ним. Они живы и всё это — реально. Как и то, что он теперь может поцеловать её, не убив при этом. То самое первое проявление любви теперь доступно и ему. Он спас её. А она — его.  — Дельфиниум… Я люблю тебя, Дельфи. И вновь руки блондинки ложатся на его плечи, а в чистых синих глазах отражается он сам, Себастьян. И теперь демон спокоен. Ему через многое пришлось для этого пройти, и многое ждёт их впереди, но сейчас он может себе это позволить. Ведь с ним — та, заключив контракт с которой, он и не заметил, как сам стал зависеть от неё. Он был её спасителем. Она же стала его создателем.  — И я очень люблю тебя, Себастьян. Теперь же он сам тянется к её губам. Поцелуй нежный, томительный, сводящий с ума. Его губы так осторожны, словно бы демон боится, что всё это — иллюзия и сейчас она развеется. Дельфиниум лишь крепче прижимается к нему и полностью растворяется в абсолютно новых для себя ощущениях. Вот он — их настоящий первый поцелуй… Спустя некоторое время поцелуи стали жарче, объятия — крепче, прикосновения — требовательнее. Дельфиниум вздрогнула, когда, прижавшись к Себастьяну ещё сильнее, ощутила его напряжённую плоть. Застонав, он заставил её слегка приоткрыть губы и углубил поцелуй, искусно дразня девушку и доводя её почти до исступления одними только этими ласками. Если бы это был их первый раз, гомункул, возможно, и испугалась бы подобного напора и некоторой поспешности, но она знала, что её ждёт. И желала, чтобы это случилось. Тонкие пальцы мужчины ласкали её лицо, даря блаженные прохладные прикосновения, которые всё же не могли утихомирить тот огонь, разгорающийся в теле девушки. Вот его руки спустились к её плечам и Дельфиниум почувствовала, как тончайшая ткань её платья сползает вниз, обнажая грудь, талию, бёдра… а вскоре она стояла перед ним абсолютно обнажённая. На секунду он отстранился от неё, оглядывая прекрасное девичье тело, купавшееся в солнечном свете, затем, не отрывая от девушки восхищённого взгляда, снимает с себя одежду и небрежно отбрасывает на пол. Дельфиниум восторженно ахнула, увидев Себастьяна полностью обнажённым. Она, разумеется, помнила, как он красив, но одно дело — воспоминания. И совсем другое — увидеть это собственными глазами. Впрочем, восхищение в её взгляде было копией того, что читалось в глазах Себастьяна.  — Моя дорогая… И вновь он обрушился на неё в исступлённом поцелуе. Дельфиниум не поняла, когда это произошло, но внезапно она оказалась прижатой к стене, а Себастьян, поглаживая её обнажённые плечи, спустился вниз к груди и, захватив пальцами темнеющие соски, слегка их сжал. Дельфиниум ахнула, чувствуя, как всё нарастает и нарастает её возбуждение, а демон, довольно улыбнувшись, склонил голову и захватил один из сосков губами. Он словно бы дразнил её этими ласками, доводя почти до экстаза, но так и не дав почувствовать самого главного. Дрожа от нетерпения и предвкушения, девушка обвила его руками за талию и слегка потянула к себе. Его член упёрся в складки её плоти, такой влажной, зовущей, горячей… Она была готова принять его.  — Дельфиниум…  — Я хочу тебя… Себастьян… пожалуйста… И он не мог не ответить на этот призыв. Она обвила ногами его талию, а демон, прижав её к стене, укрытой персиковым гобеленом, ещё крепче, вошёл в неё одним сильным движением… И тут же замер, почувствовав, как тонкая преграда внутри тела девушки порвалась, уступив его напору, а по её бедру потекла тоненькая струйка крови. Дельфиниум слабо вскрикнула и закусила губу от боли. «Не может быть… Мы ведь столько раз были вместе… И ребёнок… Такого просто не может быть!» Видимо, может.  — Себастьян… что это было? Почему так больно? Опомнившись, демон аккуратно, стараясь не причинить ещё больше боли, вышел из неё и, подхватив Дельфиниум на руки, перенёс на диван, про себя с облегчением отметив, что страха в её глазах не было — лишь непонимание. Дьявол, ему бы следовало догадаться, что амниотическая жидкость может восстановить не только полученные недавно повреждения! Тем более, Дельфиниум столько времени провела в ней! А он действовал на поводу у своих инстинктов и в результате только напугал девушку. Но вместе со стыдом Себастьян ощущал и некое довольство. Теперь Дельфиниум стала его женщиной. Во всех смыслах. Почти во всех. Но вскоре он был намерен исправить и это. Натянув брюки, демон оторвал рукав у рубашки и, подойдя к стоявшему на столе графину с водой, слегка смочил ткань и, бережно обтерев тело девушки от крови, сел на диван, прижав её к себе. Дельфиниум склонила голову ему на плечо и счастливо зажмурилась. Почему-то, несмотря на боль, она чувствовала, что всё произошедшее — правильно. Словно бы так и должно быть.  — Прости, я не думал, что такое может быть, — Себастьян говорил, перебирая рукой длинные волосы гомункула. — Видишь ли, такое… так бывает, когда девушка в первый раз занимается любовью. Это… это девственность, подарок, который она отдаёт любимому мужчине. А ему, в свою очередь, это очень приятно — ведь невинность означает, что до этого у неё… никого не было. Видимо, за то время, что ты провела в амниотической жидкости, твой организм родился заново, а я и представить не мог такого, думал, что излечатся лишь повреждения, полученные в битве с Маргарет… Не волнуйся, больно бывает только в первый раз. Потом всё придёт в норму. Поудобнее устроившись у демона на руках, Дельфиниум положила ладонь ему на плечо и кивнула. Раз он говорит так — значит, это правда. Себастьян ведь обещал не лгать ей.  — Я рада, что так вышло. Правда. Раз мы с тобой теперь вместе, мне бы хотелось соединить нас всеми возможными узами… Себастьян?  — Ммм?  — Сейчас на улице тоже снег? Демон улыбается в предвкушении реакции девушки на окружающую замок природу. Дельфиниум ведь никогда не видела лета.  — Нет. Хочешь, прогуляемся? Заодно я расскажу тебе, что произошло за то время, пока ты спала. В сапфирово-синих глазах зажигаются искорки живого, по-детски наивного любопытства. Как же хорошо, что, пройдя через все те испытания, Дельфиниум не утратила этой своей душевной чистоты, безграничной нежности и веры в лучшее. Если бы не она… Если бы не она, Себастьян бы не смог стать тем, кто он есть сейчас.  — Да! Я бы очень этого хотела. Всё повторяется. Как тогда, в первый день их знакомства. Но одновременно с этим всё и начинается с чистого листа. Ведь Начало одной истории невозможно без Конца другой. … — Значит, Ариман нас ищет. Дельфиниум произнесла это без страха — просто констатируя факт, а затем вновь, словно бы не в силах удержаться, дотронулась рукой до нежных лепестков одной из белоснежных роз. Цветы на данный момент занимали девушку больше казавшихся сейчас призрачными проблем с главой лондонского ковена. Девушка даже представить не могла, что в природе существует такая красота. Розы были такими красивыми, мягкими, чистыми и буквально дышали жизнью. А от их мягкого аромата у гомункула положительно кружилась голова. От цветов невозможно было оторвать взгляда. Всё же, то, в чём есть жизнь, то, что сотворено — прекрасно уже в своей сути. Расположившись на белой резной скамье в тени раскидистого ясеня, Себастьян наблюдал за девушкой, порхавшей словно бабочка от одного куста роз к другому. Она переоделась: сейчас на ней красовалось длинное нежно-розовое платье с многослойной юбкой, на талии украшенное белыми тканевыми цветами; белоснежные волосы заплетены в ажурную косу. Розовые туфли давно были сняты и заброшены под скамейку, но девушке, похоже, нравилось быть босой. Вот она оторвалась от созерцания полураскрывшегося бутона и, повернувшись к Себастьяну, заложила руки за спину и счастливо улыбнулась так привычной демону улыбкой. Удивительная девушка. Она нисколько не испугалась, услышав об истинном положении дел от демона — просто приняла это как должное, без слёз и истерик. Гомункул просто была счастлива здесь и сейчас. И Себастьян поклялся, что ничто и никто не нарушит её счастья.  — Не совсем. Думаю, он решил, что я вернулся в ад, а контрактер мой давно мёртв. Однако на всякий случай осторожность нам не помешает. В тот момент, когда я вернул тебе душу, вспышка праны была такой сильной, что не могла остаться незамеченной. Но не бойся — здесь, в этом замке тебе ничего не угрожает. Что же касается наших общих знакомых — они живы. Но большего сказать не могу. Думаю, ты понимаешь, почему. Подойдя к нему, Дельфиниум села на край скамейки и, подставив лицо солнечным лучам, кивнула.  — Да, конечно. И я ничего не боюсь, когда ты рядом. Ты обещал, что будешь защищать меня, и держишь своё слово. Я верю тебе. Себастьян на минуту помрачнел. Вера. Да, Дельфиниум обладала ею, кажется, даже в избытке. Однако он не был в себе настолько уверен. Люцифер, конечно, не будет вмешиваться, но вот на небесах их в покое не оставят. А, раз он вернулся к свету, то был уязвим и для их воздействий. Что если они смогут сломить его волю и заставить причинить Дельфиниум вред? У неё должна быть защита и на этот случай.  — Ангел мой, — голос молодого человека слегка дрожит. — Обещай, что выслушаешь меня. Это важно. Дельфиниум поворачивает к нему голову и тут же испуганно вздрагивает, заметив в руках любимого длинный серебристый клинок. Себастьян внимательно на неё смотрит; в винно-алых глазах лишь безграничная нежность… и мольба. Словно бы загипнотизированная, блондинка не замечает более ничего, пока её ладоней не касается холодный металл.  — Настоящая угроза исходит не от Кромвеля. Вернее, не только от него. С ним я смогу справиться. Но если в игру вступят мои братья… они на многое способны. Поэтому если почувствуешь, что я… изменился, что хочу причинить вред тебе… возьми это. Только с помощью этой вещи можно остановить меня. Бей, не раздумывая. О том, что будет, если погибнет он, связанный с гомункулом ещё крепче, чем Эдвард, демон умалчивает. У неё будет месяц или два, чтобы решить эту проблему. А она девушка умная, выход найдёт. Блондинка кивает, а затем берёт клинок в руку и вытягивает её вперёд, будто бы любуясь тем, как играет свет на металле. Себастьян расслабляется было, решив, что Дельфиниум приняла его слова к сведению… но дальнейшее поражает даже его. Доля секунды — и клинок оплетают алхимические нити браслета, словно бы стремясь его сломать. С удивлением брюнет дотрагивается до обнажённого плеча девушки, чтобы сообщить, что это бесполезно, но вот на его глазах ангельский клинок вдруг рассыпается серебряной пылью. Украшение возвращается в своё обычное состояние, а Дельфиниум, сдув с рук оставшиеся там блёстки, вновь поворачивается к нему.  — Скажи, любовь моя, смог ли ты когда-нибудь сам, по собственному желанию причинить мне боль?  — Ты же знаешь. Нет. Для меня даже подумать о таком — пытка.  — Значит, эта вещь мне и не была нужна. Избавиться от неё — верное решение. Абсолютное доверие. И падший понимает: пора. Лучшего момента и придумать нельзя.  — Дельфиниум, у тебя ведь сегодня день рождения. Прямые брови девушки слегка приподнимаются в недоумении.  — День рождения? По сути, ты прав, но почему ты говоришь об этом так, будто это… праздник… Дальнейшие события она будет помнить вечность. Вот Себастьян встаёт и, опустившись перед ней на одно колено, берёт её ладонь в свою. От обилия переживаний прекрасные черты лица кажутся суровыми. Чувствуя, что сейчас произойдёт что-то очень важное, девушка внимательно следит за всеми его действиями, стараясь ничего не упустить. Вот молодой человек засовывает руку в карман фрака и демонстрирует девушке маленькую коробочку в форме сердца, обитую тёмно-синим бархатом. Безымянный палец демона аккуратно нажимает на ловко спрятанный замочек и взору Дельфиниум предстаёт изящное кольцо в виде венка цветов из серебра с большим звёздчатым сапфиром в центре, обрамлённого маленькими жемчужинами. Понимая, что Себастьян ждёт от неё хоть какой-то реакции, но, как и несколько часов назад, тело ей не подчиняется. Она даже не может поднять руку, чтобы утереть бегущие по щекам слёзы. Но слёзы это не горькие. Что означает такой жест, девушка знает. Видела однажды во время прогулки по Лондону.  — Дельфиниум, — взгляд уже не алых, а, кажется, рубиновых глаз Себастьяна прямо-таки обжигает, а голос слегка подрагивает от обилия переживаний. — Твоё рождение — в любом случае праздник, а для меня особенно. Ты — моя жизнь. За то время, что я знаком с тобою, я многое осознал. Я изменился, вернее, принял свою суть, вновь стал тем, кем был рождён. Ты смогла примирить две враждующих части во мне, причём сделала это так незаметно, будто я сам с этим справился. Но у меня бы ничего не вышло, не будь тебя рядом. Твоё неугасимое мужество, твоя нежность, твоя вера в меня… Ты — первая, кто воспринял меня не как тварь из ада, для тебя я был просто другим. Нет слов на свете, способных передать, как я благодарен тебе. Твоя искренность и чистота навсегда покорили меня. Я полюбил тебя, полюбил впервые в жизни и так сильно, как, наверное, не способен никто. И теперь, в начале нашей новой жизни, я хочу сделать всё по правилам. Я люблю тебя, Дельфиниум Макалистер. Окажешь ли ты мне честь и согласишься стать моей женой? Дыхание гомункула стало прерывистым, руки задрожали. О таком она и мечтать не смела. Ей было за счастье просто быть рядом с Себастьяном, но теперь… этот шаг — гомункул чувствовала! — значил многое. Он хотел соединить их навечно, сделать две идеально подходящих друг другу половинки одним целым. Она всегда будет его, а он навечно останется её. Муж и жена. Дельфиниум Михаэлис… -Да… — шёпот девушки был едва слышен. — Да, Себастьян. Я согласна стать твоей женой. «Отец… я искренне благодарен тебе за это.» Аккуратно надев кольцо на безымянный палец левой руки девушки — подошло оно идеально -, демон вдруг подхватил её на руки и начал кружиться вместе с нею. И Дельфиниум, почувствовав, как покидает её то оцепенение, вызванное неожиданным поведением любимого, звонко рассмеялась. Сейчас для неё в мире ничего не имело значения, кроме Себастьяна. Её будущего мужа. Всё не будет хорошо. Теперь всё будет идеально.  — Я люблю тебя, Себастьян. Поставив девушку на землю, падший, аккуратно придерживая её за талию, склонился к любимому лицу.  — Ты — моя жизнь, Дельфиниум. Показалось ли девушке или нет, но перед тем, как губы Себастьяна вновь увлекли её в водоворот чувственных наслаждений, она слышала ликующие звуки труб… … — Как Вам нравится в новом статусе, мадам Михаэлис? Подойдя к кромке прибоя, Дельфиниум сняла белоснежные туфли с бантами и перемычкой, украшенной жемчужинами, и, поставив их на песок, осторожно ступила в, как оказалось, тёплую воду. Да, Алишер был прав — на пляже в Пури было замечательно. Себастьян, взявший на себя всю организацию свадьбы, изначально хотел играть её в Дании, но через месяц после её пробуждения, вернувшись из Копенгагена, сообщил неприятные новости: всё отменяется. Со слишком уж подозрительным священнослужителем он там столкнулся. Он был готов обвенчать их где и когда угодно, пошёл бы на любые уступки и условия. И это рвение и насторожило падшего. Оно — и едва уловимая магическая аура вокруг святого отца. Возможно, они бы до сих пор просматривали варианты, но в тот же вечер получили весть через одного из духов Алишера. Демонолог приглашал их к нему в Индию — дескать, увидеться в последний раз. И Себастьян, будто бы что-то вспомнив, объявил, что там и состоится их свадьба. И вот, спустя полтораа месяца на одном из пляжей Индии они стали мужем и женой. Церемония была тихой: лишь пять человек в этот день присутствовали у моря на ограждённой Замкнутым Барьером территории. Жених, невеста, священник, Алишер и его знакомая из магического сообщества, Айша. Признаться, саму церемонию, проходящую в закатных сумерках, Дельфиниум запомнила плохо: видимо, сказались волнения предсвадебных дней. Но произнесение клятв она помнила хорошо. Её согласие прозвучало тихо и смущённо, Себастьян же произнёс своё «Да» уверенно и с выражением торжества на лице. Потом обмен кольцами — теперь на месте помолвочного кольца, перемещённого на правую руку, красовалось тонкое обручальное колечко из золота и чёрной ювелирной эмали -, поцелуй, знаменующий начало их жизни как мужа и жены, поздравления гостей… и вот наконец-то они остались одни. Более всего Дельфиниум ждала этого момента. Сегодня исполнилось сразу несколько её заветных желаний и обо всех своих ощущениях она хотела рассказать мужу. Впервые Дельфиниум увидела море.  — Себастьян, я… — девушка повернулась к нему… и в который раз за этот день залюбовалась молодым человеком. Поистине, сегодня он выглядел обворожительно. Одет строго по этикету высокопоставленных семей: в белую, расшитую золотом, военную форму с синей лентой на груди, белые перчатки и чёрные ботинки. И так шёл ему этот наряд, что он казался Дельфиниум принцем, сошедшим со страниц волшебной сказки. Совершенная гармония тонких черт лица, выделяющихся скул, тонких губ, сейчас довольно улыбающихся, миндалевидных винно-бордовых глаз и иссиня-чёрных волос, с которыми играет тёплый летний ветер. Демон, вышедший из глубин ада… и одновременно спустившийся с небес прекрасный ангел. Тьма и свет, слившиеся воедино.  — Я очень счастлива, — просто признаётся девушка. — Вся эта церемония… и это место… Тут очень красиво. Смотри, как прекрасно отражение ночного неба в воде. Однако Себастьяна интересовало другое. Всю эту несомненную красоту природы он видел уже несколько тысяч раз. Но сейчас всё это — белый песок, тёмная гладь воды, отражающая мириады и мириады звёзд, полная луна — всё меркло в сравнении с его красавицей-женой. Дельфиниум стояла по щиколотку в воде, совершенно не обращая внимания на промокший подол платья. Для церемонии она, несмотря на уговоры Алишера, выбрала совсем простое белоснежное платье с пышной юбкой и закрытой горловиной, однако было сшито оно из дорогого шёлка с нитями, содержащими вкрапления бриллиантов, от чего платье будто бы светилось изнутри. Из украшений — маленькие жемчужные серьги и жемчужная же диадема, к которой крепилась длинная, расшитая жемчугом фата, единственная деталь декора на платье — пояс-бант на талии спереди. Длинные белоснежные волосы убраны в аккуратную причёску, напоминающую два ангельских крыла, в руках букет из белых и алых роз, перевитый синей лентой. Удивительная и прекрасная, словно сама богиня луны, в глазах — чистое сияние сапфиров. На какое-то мгновение Себастьян подумал, а достоин ли он находиться рядом с этим прекрасным созданием, но в тот же момент мысль эта была оставлена, когда Дельфиниум доверительно и нежно улыбнулась ему. Она сочла его достойным. И этого достаточно.  — Да, здесь красиво. Хочешь ещё немного прогуляться?  — Честно? Нет, — тут невинная улыбка, цветущая на лице блондинки, плавно перетекла в хитрую. — Но мне бы хотелось остаться здесь. Букет падает на песок; лента, сдерживающая его, развязывается. Изящные пальчики тянутся к золотистым пуговицам на камзоле, расстёгивают одну, вторую. И Себастьян подхватывает энтузиазм девушки. Барьер продержится ещё около часа, этого должно им хватить. Сейчас не нужно думать ни о чём, что может омрачить этот день. Они вместе — и ничто не сможет этого изменить. Вдвоём они совершили то, что до этого считалось невозможным — они победили смерть. И неважно, что ждёт их потом — пока они рядом, они всё преодолеют. Он — отказавшийся от рая и обретший его на земле. И за это он будет бороться. Что бы ни случилось, они с Дельфиниум будут счастливы. Для этого у них есть целая вечность. Ветер подхватил забытую ленту от букета и унёс её в темноту.