I see the Real You.

В глазах Нила показалась искорка победы, но затем её сменило что-то другое. Пальцы остановились в воздухе, ритм прекратился. В комнате повисла тишина, я напряжённо ожидал дальнейших действий, и, чувствуя некую неловкость, с трепетом наблюдал за его действиями. Сандерсон сделал задумчивое выражение лица, приподняв одну бровь, и надменно взглянул в окно. Он положил руку, отбивавшую ритм себе на колено и медленно начал стучать пальцем, создавая ощущение тиканья часов. Я разочаровался. Наклонив голову вниз, чувствуя свой провал, я уставился на деревянные доски под креслом Нила. В голове мелькнула тысяча, а может и больше, вариантов, что он сейчас мог бы думать, но я не знал, какой именно реален. Не решаясь взглянуть на Нила, приложил руку ко лбу. Надо было что-то делать. Волосы упали на лицо с обеих сторон, так как ровного пробора я сегодня не сделал, и прикрыли глаза. Удобно. Я думаю, он не видит, что сейчас происходит на моём лице. И прежде чем я придумал план действий, и только открыл рот, что бы сказать что-то в духе «Я не хотел», как Нил уже опередил меня. Я увидел какое-то движение с его стороны. — Не волнуйся, — низкий, до жути приятный голос. Я так же не решался на него взглянуть, но понял, что он подвинулся ближе. Тёплые, мягкие подушечки пальцев прикоснулись к моей щеке. Я вздрогнул от неожиданности. Нил с такой ощутимой нежностью провёл пальцами по щеке, я чувствовал, как багровый румянец заливает моё лицо, и невольно прикусил нижнюю губу. Он издал какой-то тяжёлый вздох, но выдохнул расслабленно. Лёгким движением подушечки пальцев, от которых пахло пиццей, провели невидимую, но такую чувствительную и оставившую ощущение всё ещё присутствия, линию до моих губ. Я почувствовал, что слишком сильно прикусил губу, и отпустил её. Привкус крови – вот, что было неожиданней всего. От напряжения, или волнения, или чувства растерянности, видимо, я перестарался с прикусыванием. Нил провёл пальцем по моей нижней губе, вытирая кровь. Каждое его прикосновение посылало тёплые волны по телу, и было так приятно, что хотелось чувствовать ещё и ещё. Положив большой палец мне на подбородок, а другими придерживая его снизу, Нил приподнял мою голову. Я не сопротивлялся, но пришлось перевести взгляд, заглянуть в глаза Нилу. В такие чистые, озарённые утренним солнцем, поглядывающие на меня глаза. Казалось, что уголки его глаз словно приподнялись вместе с растянувшейся улыбкой, а тень от ресниц падала на веки. Я пытался разглядеть то, что сейчас происходит с ним в его глазах, но ничего необычного не заметил. Я был слеп. Ибо в этот же самый момент, Нил лёгким движением руки пододвинул меня чуть ближе к себе. Я и одуматься не успел, как мы сошлись в сладостном поцелуе. Я почувствовал его губы, такие мягкие и обжигающие, пробуждающие все чувства. Закрыв глаза, я наслаждался моментом и таял. Внутри тела происходила какая-то химия, то одурманивающая сознание, то подталкивающая на решительные действия. Нил зарывался рукой в мои волосы, перебирая пряди сильными пальцами, а тёплые подушечки касались кожи, придавая ещё большее удовлетворение. Я ощущал на себе его горячее дыхание, колкая щетина Нила касалась моей кожи, что вызывало плавное поднятие уголков рта в лёгкой улыбке. Я пододвинулся ближе, колени упирались в твёрдые доски, и, дабы не разъехаться на полу, я положил руку на ногу Нила. Он слегка дёрнул ею, но не отстранился, и, свободной рукой придерживая меня за шею, прильнул ещё сильнее. Хотелось, чтобы поцелуй длился вечно. В этот момент я чувствовал себя живым и до конца не понимал что происходит. Когда-то, молодой ударник ещё непопулярной рок-группы сидел со мной за одним столом, писал тексты песен, выслушивая мои предложения, и рассказывал про свою любовь — Джанин. Тогда он даже не догадывался, что через несколько лет будет сидеть в гостиной того юного Мэтта, и оживлённо захватывать его губами. Я ощущал Нила, чувствовал его всего. И только запах его шампуня, свежий и ароматный, лимонный, заставил меня отодвинуться от него. Нил опустил руки, положив одну из них на мою. Аромат ударил мне в нос, и пришлось прервать столь завлекающий момент. Я чихнул. Волосы упали мне на лицо, а ладонь слегка сжала тёмные джинсы Нила, но его горячая рука даже не сдвинулась. Он широко улыбнулся, выдохнул, слегка приподняв плечи и сразу опустив, и проговорил: — Будь здоров. Я улыбнулся в ответ и тряхнул головой. Волосы были отодвинуты назад, и не мешали мне разглядывать Сандерсона. Я пытался найти в его глазах отблески тех же чувств, что и испытывал сам. И заметил их. Во взгляде были так же и смущение, и растерянность, но больше всего он требовал продолжения. Страсть искрами мелькала в серых глазах, а теплота и нежность так и чувствовалась. Решив оставить Нила с раздумьями, дабы он осознал всю ситуацию, я встал. Он схватил меня за запястье, и я повернулся. — Что? — Ты уходишь? — Он был немного растерян и явно не ожидал, что я соберусь уйти. — Нет. Я в ванну, — коротко и ясно выговорил я и потрепал его свободной рукой по волосам. Таким мягким и причёсанным, излучающим аромат, заставивший нас остановиться, — не скучай. И я медленно скрылся за дверью в ванну. Защёлкнув замок, я опёрся руками на раковину, давая бой с мыслями. Всё кружилось в голове, как после долгого сна, и тут же таяло, заменяясь другим. Я открыл кран. Вода, такая свободная и такая холодная заструилась в раковину. Она, как время, быстро утекает, оставляя за собой только капли — воспоминания. Набирая в ладони воду, чувствуешь, как она сочится между пальцами, как остужает твою кожу. Я умыл лицо, и стало прохладнее, свежее. Всё, что казалось сном, отступило, и явь взяла своё. Я скинул одежду на холодный бежевый пол и открыл дверцу душа. Холодная вода была уже неприятна телу, и я отстранился от струи в ожидании теплого потока. И когда вода всё-таки потеплела, я уставился в стеклянную дверцу душа и опять думал о Ниле. Это не давало мне покоя. Вода с грохотом падала на плитку душа, разбиваясь на мелкие капли и разлетаясь во все стороны. Долгое время я просто наслаждался водой, она струилась и смывала всё плохое, всё чуждое, отгоняя мысли. Пар исходил из душевой кабинки, оседая на стёкла и зеркала, на все блестящие предметы тонкой мутной плёнкой. Я подставил лицо под напор, вода растекалась по щекам, губам, освежая и ободряя. Капли оставались на бровях, волосы намокали сильнее и сильнее. Я выдавил остатки шампуня, который оставила Эш, так как мой растёкся по полу вместе с упавшим Нилом. Он был с каким-то малиновым ароматом, и тем самым нравился мне. Я принялся делать всякие причёски на намыленных волосах и петь: вот я с ирокезом, а вот у меня тут крендель какой-то. Моё баловство в душе прервал стук в дверь: — Блин, Мэтт, ну скорее, черт тебя подери! — Нежности от Нила. Видимо, кому-то приспичило. Я не стал отвечать, но в быстром темпе смыл всё с головы, рукой зачесал мокрые волосы на бок и выключил воду. Капли всё так же с шумом падали вниз, но уже создавая мелодию, а не просто грохот. Я попытался дотянуться до полотенца прямо из душа, но ничего не вышло, и пришлось выйти. Укутавшись в тёмно-зелёное полотенце, мягкое и приятное на ощупь, я написал на зеркале пальцем «Neil» и сердечко и открыл дверь. Нил уже весь заждался: — Что так долго? Теперь ты понимаешь, почему Барри так любит менять температуру воды, когда ты в душе? Ухмыльнувшись, я отошёл в сторону от двери. Меня обдало холодным воздухом, по телу пошли мурашки. Брр. В ванне было уютно — пар витал в воздухе, было жарко, а здесь — холодное просторное помещение, а на кухне даже было открыто окно. На улице уже было совсем светло, солнце продиралось сквозь ветви деревьев, и те бросали тени на полы гостиной. Нил уже захлопнул дверь, и я решил пойти одеться всё-таки. Пока поднимался по лестнице, услышал возмущения Нила, видимо, по поводу надписи на зеркале, но разобрать слов не мог. Я натянул чистые джинсы с белыми пятнами и тёмно-серую майку с надписью «Casual Sex», соответствующей названию песни, которую я исполнял с My Darkest Days, и завалился на кровать. Она казалась такой мягкой и подстраивалась под очертания тела. После горячего душа не хотелось ничего делать, и я просто лежал и пялился в потолок. Я вспомнил об Эшли и вновь пощупал щёку — не болит, и, наверное, отёк прошёл. Я заметил Нила сквозь приоткрытую дверь. Он поднимался по лестнице с каменным лицом, в руках держа телефон. — Мэтт, — начал он, войдя в комнату, — мне надо ехать. Я приподнялся на кровати, положив подушку под спину. — Что-то случилось? — Нил явно выглядел встревоженным, он нахмурил брови, поджал губы и поглядывал в телефон. — Да нет, просто мама хочет, чтоб я забрал Вайолет и Джета домой. Причём, почему-то срочно. — Ладно, тогда, — я задумался. Что он расскажет детям? «О, знаете, ваша мама вообще-то в больнице, а я всё время провожу с губами Дяди Мэтта». Я улыбнулся, и заметил нотку удивления в лице Нила, — да нет, ничего. До встречи? — Угу, — кратко буркнул Сандерсон, и я встал с кровати, что бы проводить его. — Мы неплохо провели время, надеюсь, как-нибудь повторим. Я заулыбался ещё сильнее. Что он имеет в виду? То, что мы напились, или..? Да, в прочем, не имеет значение. Одно вытекает из другого так же, как и они существуют по отдельности. Мы уже стояли у двери, он натянул кожаную куртку с нашивкой на плече знака 3DG, и повернулся ко мне. Повисло неловкое молчание, и никто из нас не знал, что делать дальше. — Ну, эм, ладно, до завтра. — Попрощался Сандерсон, и вышел. Я следил за его движениями, как он аккуратно спускается по ступенькам, и идёт вдоль дорожки. Но затем он остановился, развернулся ко мне, — я готов слушать вечно, как ты поёшь в душе. Я был слегка ошеломлён. К чему это он? Но Нил уже шёл к автомобилю, что так ослепительно поблескивал на солнце, нацепил свои крутые очки, и махнул мне рукой в знак прощания. Я ответил ему таким же жестом и наблюдал, как машина тихонько отъезжает и скрывается за углом. Я захлопнул дверь.