Какая же ты ахуенная, Келли!

      Какой же я все-таки ебанько. Мои мысли запутались окончательно только при одной мысли о тебе, Келли. Милая, нежная… Что, блять, я вообще несу? Черствая, грубая, неотесанная, волевая, харизматичн… Как же я люблю тебя, Келли. Сейчас ты там, наверху, со своим бойфрендом. Что ты вообще в нем нашла? Разве он лучше меня? В чем? Неужели ты выберешь между мной и едва знакомым человеком его? Не такой я видел тебя… Блять, я налажал, ты права. И будет лучше, если ты останешься с тем парнем, чем с таким неудачником, хотя и чертовски сексуальным.       Слышу какой-то странный звук с крыши, в надежде отвлечься от своих мыслей бреду наверх и вижу тебя. Ты… Плачешь? Я не люблю, когда девушки плачут, вернее ненавижу. Кто посмел обидеть тебя? Я затолкаю его голову в зассаный толчок и заставлю жрать собственное дерьмо! Оглядываю крышу. Заебись просто! Мусора убили твоего кавалера. Конечно, ты плачешь. Я понимаю, хуево. Зато хоть сейчас, быть может, ты обратишь внимание на такого пиздатого меня, наконец! Нейтан, соберись, это свой шанс. Давай, не лохонись, уеба! Подхожу ближе.       Один из этих уебков направил на тебя пушку, вот же мразь. Набираюсь смелость и буквально вылетаю на крышу с лестницы, на которой только что жевал сопли. — Стойте, я ее знаю! Келли! — ору что есть мочи. Ты поднимаешь свой взгляд. Как же ты прекрасна сейчас, когда звезды робко освещают твое тело. Ох, как пиздато ляпнул! Да, блять, я чертов романтик, детка! Бросаюсь к тебе, пробираясь через полицейских, заботливо заключая тебя в свои объятия. Все у тебя будет хорошо, Нейтан рядом. Черт, ты же слышишь меня сейчас, мои мысли, вот же я ебанько. Эм, ну, привет, Келли.       Улыбаешься своей прекрасной улыбкой, конечно, ты слышишь мои мысли. Толпа на крыше становится меньше и через несколько минут ее не осталось вовсе. Я отпускаю тебя из рук, ты обессилено смотришь вдаль. — Ты как? — задаю я глупый дежурный вопрос, на который я и сам знаю ответ. Но с этого вопроса завязывается наш диалог. Я люблю разговоры с тобой, люблю твой голос, тебя тоже люблю. Ты снова улыбаешься моим мыслям и целуешь меня. Лучшего я и желать не мог! После той лажи, после всех косяков, ты снова целуешь меня! Какая же ты ахуенная. — Может, уйдем вниз? Мне кажется, ты замерзла, — заботливо говорю я, размыкая не столь долгий поцелуй. Ты одобрительно киваешь, и мы покидаем крышу.       Мы спускаемся молча. Каждый думает о чем-то своем. Ну, как о своем. Ты думаешь о чем-то, что я никогда не узнаю, а мои мысли целиком посвящены тебе и твоим ахуительным глазам. Мы пришли в кладовую, ты включаешь в ней свет, запираешь дверь, снимаешь с себя дорогой костюм, оголяя свою прекрасную грудь, затем принимаешься за меня. Разве я мог желать большего? Как же я люблю тебя и твою проницательность! Ох, Келли, какая же ты ахуенная! Ты лишь ухмыляешься моим мыслям и чуть слышно шепчешь на ухо: «Ты тоже.»