***
Мерно поскрипывали доски. Пол мерно наклонялся то туда, то сюда, вторя едва ощутимой качке корабля. Море было спокойно, и никто не ощущал движения под ногами, хотя, сказать честно, подобные мелочи сейчас занимали Флору, Натани и Кита меньше всего. Трое друзей рассредоточились по свободной, идеально подходящей для спарринга каюте. Еще минуту назад здесь стоял шум и слышались глухие удары — Натани и Кит занимались как раз тем, для чего подходило это помещение. Но теперь повисла едва не гробовая тишина. Только сонное поскрипывание досок и балок где-то в недрах судна не давало каюте погрузиться в безмолвие. Кит с беспокойством оглядел прислонившуюся к углу Натани; едва уловимый запах плесени раздражал мокрый нос. И волчица, и баситинец имели пару свежих синяков да царапин, однако оба не обращали на это внимания — Натани общалась с братом. И, судя по скривившейся морде, разговор был не из приятных. И не из коротких. За первой минутой плавно протекла вторая, ее перекрыла третья, а после вступила в марафон и четвертая. Волчица же все пялилась в одну точку. Никто не издавал звука, наблюдая, как она временами скалится, хмурится и на полную используют всю доступную ей мимику, подключая нос, щеки, подбородок и уши. Так прошла еще минута. Наконец, Флора, явно обеспокоенная состоянием подруги, произнесла: — Слушайте, парни, может стоит позвать Трэйса? Он уже как-то больно долго в одну точку смотрит… и не моргает. — Нет, он тут погоды не сделает, — отмахнулся Кит. — Да и надо ли? Проще подождать, пока вся эта ментальная чертовщина пройдет сама собой, как уже много раз бывало. Кстати, Флора, насчет Трэйса: разве он не просил тебя зайти к нему в каюту? — Не… — А ты точно уверена? — с нажимом перебил ушастый, как бы ясно давая понять, что Флоре здесь делать нечего. Тигрица немного обиделась на столь явную попытку избавиться от нее, но тут к ней в голову, оперативно хихикая, заползли недавние обрывки возгласов за дверью, тут же вогнавшие ее в краску и, по совместительству, заставившие спешно покинуть помещение. Кит посмотрел на полосатую кайдрэн, закрывшую рот лапой и чуть не снесшую пол стены, с привычным ему каменным выражением лица. Ни радость, ни грусть не проскользнули по флегматичной желтоглазой морде. Хотя нет, не совсем правда. На песчаного цвета физиономии промелькнуло едва заметное, спрятанное в складках мимических морщин и шерсти, но все же беспокойство. На душе баситина было неспокойно. «Что сейчас, мать его, вообще было?!» — этот немой крик лучше всего характеризовал все его раздумья. Нет, подумать только — какой-то мужик в теле Натани только что угрожал ему, при этом назвав милым. Класс. Это даже затмило недавнее происшествие в бане, до сих пор заставляющее бегать бледный румянец по щекам Кита. «Натани прошел через множество трудностей, и последнее, что ему нужно — это еще больше. Он этого не признает, но он раним, и сильно тебе доверяет». Доверяет… И когда это Натани начала доверять ему? Нет, глупый вопрос. Наверняка еще со времен поцелуя в таверне. Боже, как давно это было. Да… с тех пор утекло много воды, но если проследить за поведением волчицы, можно заметить, что со временем к Киту она становилась все более привязанной. Даже не так, она словно искала встречи с ним. Общее мытье, пара ночей в одной кровати, такое сильное беспокойство по поводу иллюзорной Лауры, высасывавшей из баситинца жизнь… После осознанного поцелуя все это сложилось в одну картину, словно мозаика. Только вот швы между деталями были слишком темны и хрупки — любое слово, любое сомнение заставляло их расходиться еще шире, распыляться в ничто, разъединять едва сросшуюся картинку. Странное дело это все. Вроде как они и пара, но при этом Натани, сама же и попросившая ее поцеловать, отчаянно это отрицает, называя Кита лучшим другом и никем более. А потом обвивает его хвост. А потом как ни в чем не бывало вызывает на поединок. А потом уходит в отключку. — Мда… — вздохнул Кит, думая обо всем этом. Баситинец невесело ухмыльнулся, осознав, что так и не научился вновь думать как истинный представитель своего народа — не думать совсем. Со времен изгнания мир старательно отучивал его от вдолбленных догм о приличии, законах, службе родине. Заставлял анализировать поступки. Что же, теперь Кит с успехом использовал полученные навыки, чтобы терзаться сомнениями и злиться на Натани. Достижение, ничего не скажешь. Кстати, о волчице: та наконец вышла из транса. Кайдрэн мотнула головой, рассеивая остатки видения, и с невеселым видом обратилась к баситину, привычно приспустившему веки в ложном безразличии: — Класс. Брата поймали какие-то придурки и хотят надеть на него сдерживающий магию ошейник. Типа. Он вроде как смог доказать правдивость того, что, если отключить магию, я грохнусь без чувств и буду лежать как овощ. — Стоп, что ты сейчас сказала? — встревоженный внезапным заявлением, Кит переспросил Натани, очень надеясь, что ослышался. Но, к сожалению, это было не так. — Да, — слегка смутившись, подтвердила волчица. — Э… наверное, надо было сказать тебе это раньше. Душа брата во мне поддерживается магической связью, а если не будет магии, то не будет и связи, не будет и меня. Натани, будто и не обеспокоенная подобной перспективой, усмехнулась. Кит стоял с тем же «мне на все фиолетово», однако волчица заметила, что уши его опустились. Дурной знак. Она знала баситина уже довольно давно, дабы знать, что опущенные уши — признак грусти и меланхолии. Натани стало чуть неловко, что она расстроила его, и ей в голову пришла единственная мысль, которой она могла бы растормошить Кита. В своем фирменном стиле. — Ну и чего ты папоротники свои нечесаные развесил, — проговорила волчица и издевательски оскалилась. — Уж не значит ли это, что великий и ужасный генерал Кит Кайзер поддался грусти, как последняя баба? А хотя, что я тут рассуждаю… мисс девчачьи ручки! Кит надулся и поджал губы, брови его предупреждающе опустились. Натани поняла, что добивается своего, и, не раздумывая, бросила в лицо баситину самую обидную из заготовленных на сегодня фразочек: — И чего молчим? Язык в ушах запутался, мистер если мне не завяжут лапы, я грохнусь в обморок, томно вздохнув и прикрыв дрябленькой ручкой лобик? Давай, иди сюда и покажи, что умеешь не только свои коротенькие лапки подвязывать! Кит зарычал, он разозлился не на шутку. Такой явной попытки вывести его из себя он еще никогда не видел. Но, несмотря на свою открытость, она отлично работала — баситинец вновь чувствовал то, что ему заложили еще в далеком детстве, — отсутствие мыслей и ярость, тяжелым комком сгустившуюся в груди. Что-что, а бесить у Натани получалось превосходно. Она, к тому же, дабы еще больше позлить парня, растопырила пальцы и приложила ладони к ушам, корча рожи; у волчицы оказался длинный язык, который она с радостью показывала свирепеющему Киту. Он выбросил из легких воздух, фыркнув, словно бык, и встал в боевую стойку, щелкнув хвостом. Звук был, как от звонкого кнута. Натани оскалила зубы в притворной ярости и тоже встала по-боевому, сжав крупные, больше чем у Кита, лапы в кулаки и выставив их вперед. Ее хвост махал не переставая — волчице явно все это нравилось. Вот только что больше — новая драка и возможность наставлять синяков Киту, или взъярившаяся в нем обидчивая злоба? Баситину было плевать. В глубине души он радовался тому, что, как обычно у него это происходит с Натани, сможет выплеснуть свою грусть и раздумья в драку. Кит, сорвав маску безразличности злобой, кинулся на спарринг-партнера, собираясь провести подсечку. Волчица улыбнулась во всю морду и, мигом разгадав замысел парня, отпрыгнула назад, уклоняясь от мощного удара лапой. От прыжка ее прическа разметалась веером. Оказавшись в углу каюты, она вновь показала руками унизительные «уши», а затем издевательски поманила баситина когтистым пальцем. Тот аж покраснел от злости и начал проводить серию ударов в живот. Натани играючи отклонила его рассерженные, не очень-то замысловатые удары, сбивая локтями и запястьями летящие к ней кулаки. Последнюю атаку Кита она решила сделать особенно унизительной — волчица ударила кулаком по его кулаку, противореча всем известным боевым техникам и правилам логичного боя. Видимо, она хотела показать, что в спарринге с баситином можно делать всё, что душе угодно — всё равно победишь. Замотанные в ткань костяшки столкнулись. Дзынь! По пустым деревянным коридорам прошлось звонкое высокое эхо, отскакивающее от скрипучих досок и вторящее самому себе. Звон достиг вытянутых локаторов Кита и аккуратных треугольных ушей Натани, заставив обоих быстро расцепиться и с полнейшим недоумением заглянуть друг другу в расширившиеся зрачки. Кит ошарашенно спросил: — Э… это что, мы так нашумели?.. — Даже и не спрашивай, — ничего не понимая, ответила Натани, резко схватив себя за запястье. Ее разноцветные глаза вгрызлись в ладонь; мозг лихорадочно пытался найти объяснение неожиданному звуку, по пути доказывая, что звон от двух кулаков — бред. Вдруг звон повторился. Две пары ушей вновь лихорадочно вскинулись, ища источник шума. Когда звук, не прошло и секунды, повторился в третий раз, Кит расслаблено опустил уши и, насмехаясь над собственной глупостью, заявил: — Да это же обычный корабельный колокол. — Оу, думаю, ты прав, — почувствовав себя в неловком положении, поспешила согласиться Натани. Секунду подумав, она добавила: — Но ведь это значит, что что-то случилось! Морда волчицы приняла решительное выражение и она, схватив опешившего от властного обращения Кита, потащила его за собой: — Давай, ленивые длинные уши, надо узнать, что случилось! И если это еще один пожар, то даже не надейся, что я полезу к тебе целоваться! Баситинец со стоном закатил глаза. Едва ли жестом он показал свою реакцию на слова волчицы. Какие поцелуи? Она же сама попросила! Ох, боже…***
На воздухе было светло. Даже очень светло; после темных кают без иллюминаторов, в которых ошивались Кит с Натани, яркое полуденное солнце буквально выжигало глаза. По лазурному небу невозмутимо шествовали стайки перистых редких тучек, под порывами ветра направляясь к горизонту. Воздух был чист, свеж и отдавал солью. Вокруг стремящихся к небесам мачт сновали краснолапые чайки, мерзко крича и садясь на реи. Этот звук дополнялся неясным шумом с правого борта, похожим на далекие ругательства двух грузчиков, уронивших тяжелый ящик. Паруса были убраны. Сложив в голове все эти факторы, Кит быстро понял, о чем звонил колокол. — Приплыли, — бросил он водившей носом и активно принюхивающейся Натани. Та, видимо поняв это же самое из новых запахов порта, города и людей, согласно кивнула. Баситин устремил взор на палубу. Перед ним стояли все обитатели корабля, за исключением Майка и Ивэлса. Размышлять, где шляются эти плуты, было не его заботой, потому Кит просто выкинул их из головы, словно какой-нибудь ненужный мусор, он зафиксировал безразличный взор на Флоре с Трэйсом. Бывший тамплиер выглядел более-менее безэмоционально, хотя морщинки на лбу все равно выдавали его; тигрица же откровенно беспокоилась в нетерпении обсудить что-то важное, и, по тому, как она смотрела на баситина, можно было догадаться, что обсуждение пойдет с ним. Кит вздохнул: — Натани, эти двое хотят мне что-то сказать. Я вернусь минуты через две. С этими словами парень сдвинулся с места, демонстративно прижав уши к голове — он не желал выслушивать очередные возражения, сказанные только лишь для того, чтобы последнее слово не осталось за ним. Кит быстро пересек отделяющее его от Флоры с Трэйсом расстояние, по пути подмечая остальных собравшихся на палубе. Вот справа от него на перила облокотился его прислужник и посыльный Линн — невозмутимый, как скала, баситин в возрасте, носящий круглые чопорные очки и дипломатические одеяния; рядом с ним кружилась Мэдэлин — озорная девчонка, тайком пробравшаяся на корабль. Улыбка не сходила с веселой морды, а изо рта вырывались удивленные возгласы при виде первого в ее жизни человеческого поселения. Чуть поодаль от них, тоже облокотившись на перила, стоял владелец судна — работорговец Эрик. Его длинные желтые волосы, подвязанные бордовой лентой, лениво кивали освежающему бризу; он постоянно поправлял гораздо более крупные, чем у Линна, очки, силясь разглядеть что-то в глубине порта. К нему доверительно жалась Кэтрин — пятнистый гибрид пса и кошки. Кит, в своей обычной манере приспустив веки, флегматично спросил, что от него требуется. Флора и Трэйс недоуменно переглянулись. Баситину ведь даже еще не сообщили, что с ним хотят поговорить. Тигрица пожала плечами, мол, черт их разберет, этих баситинов, и, зачем-то выдав свое «Няа», заговорила, изредка дергая полосатыми ушками: — Слушай, Кит, тут такое дело… В общем, надо поговорить насчет Натани. Баситинец напрягся. И, в душе браня самого себя, осознал, что непроизвольно краснеет. — Нет, это не затрагивает тему ваших э… вашей дружбы, — тоже смутившись, поспешила добавить Флора, увидев румянец на щеках парня. — Да-да, обычная дружба, — облегченно выдохнув, спешно подтвердил Кит. Только вот почему-то сказанные им же слова «обычная дружба» заставили сердце непроизвольно сжаться. С каждой секундой баситинец все больше сердился на себя. И на Натани. И на Флору. И вообще на весь мир, полный разборов отношений и неудобных ситуаций. — Ну так вот, — тем временем продолжила тигрица, — ты вроде как давно в землях людей и должен знать, что кайдрэн, и особенно тех из них, кто псы и волки, они… не очень привечают. А Натани… — То есть, ты предлагаешь оставить его сидеть здесь, да? — чуть не спрятав зрачки за саркастично опустившимися веками, закончил предложение за Флору Кит. Затем он с невероятной долей сарказма, но таким же каменным лицом добавил: — Давайте тогда вообще все на корабле останемся. Ты Кайдрэн, я имею мех, а следовательно для них ничем от тебя не отличаюсь, Кэтрин, Линн, Мэдэлин, Майк и Ивэлс — та же история. Давай подумаем насчет остальных: Трэйс могущественнейший тамплиер с начисто отбитой памятью, за башку которого назначена гора золота, Эрик — помешанный на кайдрэн извращенец, который при спуске на землю сразу наживет себе кучу проблем, дергая всех встречных кайдрэн за хвосты и предлагая «порисовать». Знаешь, с такими картами нам только и остается весь остаток жизни провести в море подальше от людей. — Кит, ну опять ты за свое. Со своим пессимизмом ты кому хочешь настроение превратишь в лужу. — Это не пессимизм, а рациональные суждения. — Это ужасный, ничем не прикрытый и непонятно из-за чего появившийся сарказм. — Зато правдивый. — Боже, Кит, ты абсолютно неисправим… Флора со вздохом закрыла морду лапой и махнула второй в сторону от себя, показывая, что баситинец может идти. Тот даже плечами пожимать не стал — просто развернулся и ушел. Натани ждала его с недовольной мордой, скрещенными на груди лапами и парочкой вопросов: — Я, конечно, как волк полагаюсь в основном на нюх, но уши у меня тоже есть. И я отчетливо слышал свое имя. Что на этот-то раз не так, что их не устроило? — Заявляют, что тебе нельзя сходить на берег, потому что тебя люди недолюбливают, — ответил Кит. — Эвона как, — присвистнула волчица. — Пусть засунут свою нелюбовь куда подальше. У меня закончились кристаллы маны, так что придется сходить в этот городишко и навестить продавца магических артефактов. А если им что-то не понравится… Натани злобно оскалилась и, согнув лапы в локтях, смачно ударила кулаком в ладонь, показывая готовность драться. Баситинец отвернулся от волчицы, незаметно улыбнулся (ибо он другой реакции от нее и не ожидал) и подошел к стоящим у перил Мэдэлин с Линном, что-то тихо прошептав им. Линн едва кивнул головой, а девочка вся загорелась от счастья да попыталась было повиснуть на лапе Кита, но тот, испуганно сощурив глаза, отпрянул назад, избежав объятий в самый последний момент. Сразу после этого генерал поймал на себе взгляд Линна, а длинные уши приметили его скромное покашливание. Кит, с мгновение подумав, зачем посыльному так пристально разглядывать его живот, хлопнул себя по лбу и смущенно пробежался взглядом по неаккуратной домашней футболке. Пробурчав «переодеться забыл», баситинец отвернулся от Линна и, игнорируя вцепившиеся в него непонимающие взоры, поспешил к себе в каюту. Прошло десять минут. Наконец, Кит вновь показался на палубе. Но теперь вместо дешевых тканей на генерале были надеты истинно величественные доспехи, подобающие его высокому званию — угольно-черная броня, отполированная до блеска, отражала мир, искажая ровные мачты в зигзагообразные линии; по дорогим доспехам бежали узоры из чистого, сверкающего в лучах солнца золота; на плечах красовался плащ из красного шелка, по краям обшитый тонкой желтой нитью. Сочетание черного, красного и золотого создавало пышную, но не обремененную лишними деталями композицию — изысканность и величие без прикрас. Баситинский генерал подошел к трапу. Он даже не стал утруждать себя словами — легкого кивка головы было достаточно, чтобы все присутствующие на палубе собрались около него. Почти все были одеты и готовы выдвигаться. Натани успела нарыть где-то на корабле старую и мешковатую мантию, которая скрывала ее чуть ли не до кончика носа, и теперь вызывающе смотрела на снующих внизу редких людей. Даже Флора потеснила свои принципы и нацепила на себя старую майку Трэйса. Кэтрин, как кайдрэн, могла выйти и нагой. Получалось, что только на Эрике до сих пор был домашний халат, не позволяющий группе отправиться в поселение. В ответ на нетерпеливые взгляды хозяин судна лишь невесело покачал головой: — Майк и Ивэлс, бездарные лодыри, куда-то запропастились. Я не могу покинуть судно, пока не найду их. Кто знает, что они задумали; может они прямо сейчас грабят мои драгоценные запасы! Я, конечно, понимаю, что им могло слегка надоесть ходить в ограничивающих волю ошейниках, и теперь они хотят оторваться по полной, но я не могу позволить им… — Эй! — радостно мяукнув, перебила его Флора, ткнув пальцем в сторону улиц. — Только посмотрите, там же… господи, сколько кайдрэн! — Что?! — Эрик развернулся со скоростью молнии и прыгнул к борту, перевесившись через перила; только хорошая реакция Кэтрин, схватившей хозяина за ногу, предотвратила его падение в воду. На улицах и правда было множество кайдрэн. По дорогам гордо шествовали разношерстные антропоморфные звери; по бокам от них двигалась отвлекающаяся на откровенные наряды самок стража. Буйство красок поражало глаз, однако только лишь красок, а не форм. В параде принимали участие одни кошачьи. Кэтрин втащила Эрика обратно на палубу, скромно улыбнувшись. Работорговец учащенно дышал. Внезапно он сорвался с места в карьер, сбив Мэдэлин с ног, словно легкую кеглю, и вызвав такой поток ругательств, который маленькая девочка уж точно не должна была знать. Присутствующие сначала удивленно покосились на баситинку, после на сверкающего пятками Эрика. Трэйс в замешательстве крикнул вслед убегающему мужчине: — Эй, Эрик, ты куда это?! — Это очень важно! — провопил работорговец. — Ждите меня там, я скоро вернусь! Все, кроме Кита и Натани, переглянулись, почесали головы и пожали плечами. Парочка же осталась безучастной к всеобщему замешательству, без всяких разъяснений отлично понимая, что понадобилось этому извращенцу. Оба закрыли морды лапами и синхронно вздохнули. Наверное, никто еще не заключал столько стыда в обычный вздох. Вскоре их опасения подтвердились. Они даже и не сомневались: Эрик пулей выскочил из недр судна, прижимая к себе падающие и шмякающиеся на доски холсты и рисовальные принадлежности; он не успел переодеться — на нем была лишь короткая мантия без капюшона, еле скрывающая домашний халат. Желтоволосый вихрь в три прыжка оказался у трапа и радостно сиганул вниз, уронив в воду почти выжатый тюбик с краской. Он не обратил на это внимания. Помешанный на кайдрэн работорговец, сбиваясь с ритма, побежал к процессии всевозможных тигров и прочих кошачьих. Кэтрин, зная, что ее хозяин со своими заморочками непременно попадет в беду, ринулась за ним. Флора испуганно крикнула вслед убегающей девушке и тоже сорвалась с места, едва та спрыгнула с трапа на сырые скрипучие доски; в лапе тигрицы была зажата рука Трэйса, так что тот волей-неволей побежал вслед за ней, бурча себе под нос ругательства. Мэдэлин радостно воскликнула и хотела было присоединиться к бегущим и кричащим друг на друга людям с кайдрэн, но ее остановил хвост Линна, так удачно и вовремя, а главное полностью случайно подвернувшийся ей под лапы. Девочка не упала — природная ловкость баситинцев выручила ее и на этот раз — Мэдэлин зацепилась хвостом за перила и в буквальном смысле закинула себя обратно на палубу, использовав ранее набранную инерцию. — Спасибо, Линн, — поблагодарил Кит. — Не за что, сэр. — Мистер Кит! — встряла жизнерадостная девочка, едва успев приземлиться на лапы. — А можно мне? .. — Нет. — Но мистер Кит! — Нет, ты пойдешь под нашим сопровождением. Не хватало еще потерять тебя в людском городе и угрохать неделю на поиски. Линн, — генерал обратился к слегка поведшему ушами посыльному, — вы с Мэдэлин найдете местное посольство и представите ему баситинов, а так же наш план по возможному союзничеству. — А как же вы, сэр? — Я отправлюсь с Натани и помогу ему раздобыть магические кристаллы. Вечером встретимся на этом же месте и обсудим насчет дальнейших переговоров с людьми. И помни, Линн: ты отвечаешь за Мэдэлин. — Хорошо, сэр. Отличный план, сэр. Посыльный отвесил легкий поклон и взял девочку за лапу. Она явно не хотела быть под чьей-то опекой, но ни просьбы, ни фирменные милые глазки не заставили чопорного дипломата и ухом повести. В конце-концов юная баситинка смирилась со своей судьбой и понуро опустила уши, театрально всхлипнув. Тут же Линн спустился с трапа и, достав невесть откуда взявшуюся карту, направился в одну из улочек, ведя Мэдэлин за собой. Та так и вырывалась посмотреть поближе на яркое пушистое шествие, а ее хвост не переставая махал, взметая с улиц мелкий сор; идущие мимо редкие прохожие с удивлением взирали на подпрыгивающую от нетерпения девочку. Баситины медленно уменьшались, превращаясь в серые фигуры, а вскоре и окончательно скрылись из виду, зайдя за невысокое пузатое здание. Натани подошла к Киту и с нетерпением предложила «идти уже, пока ноги от ничегонеделанья в пол не вросли». Парень, ничуть не удивленный таким обращением, флегматично кивнул головой и направился вниз по трапу, от нечего делать смахивая с плаща несуществующие соринки. Волчица шла за ним; в большой мантии она казалась обыкновенным бедным торговцем.***
Когда оба сошли на землю, и их неясные силуэты скрала теснота одного из переулков, что-то тихо скрипнуло. Решетка, ведущая в трюм, с лязгом откинулась; из открывшегося проема высунулась желтая голова с угольно-черными лисьими ушками, с интересом ворочающимися из стороны в сторону. Темные глаза быстро забегали по пустой палубе. — Ну что ты так долго, Майк?! — откуда-то снизу раздался натужный скулеж, заставивший лиса испуганно вздрогнуть. — Кто там есть? Черноухий нахмурился и, отерев со лба выступивший пот, озлобленно рявкнул, обращаясь к кому-то внизу себя: — Твоя мама, блин. Ты чего так орешь, я едва не свалился от твоих криков! Вылезай уже, все чисто. Майк, замолчав, поднял голову. Затем, ухватившись за края досок, подтянулся вверх; его лапы в черных «перчатках» заметно напряглись. Он завалился на палубу и, чуть отдышавшись, подполз к краю зияющей черной дыры. Вытянул руку вниз. Лис громко, с натужным свистом выдохнул и вытащил из трюма нечесаную лапу своего сообщника, а после и его самого. Коричневый пес выкарабкался на палубу и захрипел: — Фуф… наконец-то все ушли. Хорошо, что в городе проходит этот их парад, а то хрен бы мы Эрика выдворили. Теперь задача легче некуда: пройтись по закромам прежнего хозяина и приметить самое ценное, а потом обсудить план, как это все вынести. — Слушай, Ивэлс. — Майк не был уверен в задумке друга. — А ты точно в этом всем уверен? Ну... просто на кой-черт сдалась нам эта месть? Мы вроде как свободны и вольны делать что захотим, а ты хочешь начать жизнь добропорядочного гражданина с грабежа и подставы? Как-то не нравится мне это. — Ох, Майк, ну вот только не начинай свои моральные бредни, ладно? — Кобель закатил глаза и добавил: — Эрик нас столько лет держал как обычных кукол, крутил нами, как ему хотелось, вешал на нас самую грязную и неблагодарную работу, а ты теперь кидаешься его защищать? Считай наш маленький план платой за все годы рабства и недоедания. Ивэлс ткнул когтем в худой, неестественно впалый для мужчины живот лиса. Сдвинув брови, он невесело оскалился, покосившись и на свое худощавое тело, мол, сам понимаешь, о чем говорю. Майк вздохнул. А затем, с грустной миной оглядев пса, заразился его решимостью. Угольные уши лиса заметно опустились, губы слегка разошлись, показывая острые, сжатые в оскал зубы. Парень шумно втянул мокрый холодный воздух и, тоже сдвинув брови, пожал напарнику лапу. — Так я и думал, — лукаво оскалился Ивэлс. — А теперь подумаем над тем, как после ограбления отправить этот корабль в свободное плавание и замести следы.