«Но худшее в воспоминаниях — не боль. А одиночество. Их нужно с кем-то разделять…» Лоури Лоис «Дающий»
Земля качнулась тихо под ногами. Он опять будет сегодня молчать, слова где-то потерялись в висках, мысли рассеялись. Прошло столько времени, а каждый день стучит снова в окно и упорно, вопреки всему, напоминает о ней. Ее в себе спрячет и забудет. Как и вчера, как и на прошлой неделе, как и в ноябре, апреле, июне, как и три года назад. Как и каждую минуту в груди ангел затрепещет крыльями и напомнит, что завтра придет новое утро и боль станет на два шага ближе. Пабло выключил телевизор и нервно направил свою коляску в сторону комода. Ничего себе. Она через несколько дней приезжает в Аргентину. Какая там долгожданная премьера года. Бустаманте злился. Было горько, потому что пять минут назад ведущий новостей рассказывал о ней с нескрываемым восторгом, а он за столько времени ни разу вслух не повторил ее имя. Дрожащие руки перебирали вырезки из журналов и газет. На одной из них Марисса улыбается на презентации своего альбома, на другой — рассказывает об отдыхе в далекой Индонезии, делится рецептами красоты, а здесь — обнимается с партнером по фильму. Заголовок гласит, что венесуэльская актриса влюбилась. Надо же, даже эту статью не смог выбросить в мусорное ведро. Слишком красивой она здесь вышла. Ну почему в этой стране так много печатают о ней, что невозможно спрятаться и не приобрести свежий номер глянца, в котором рассказывается, как в Мариссы Пиа Андраде все замечательно? Его печальный взгляд кричит то спокойствием, то звездопадом. Сердце который раз спрашивает, почему они в этом мире нашлись — такие две похожие чем-то половины и не сумели друг друга уберечь. Глаза цвета грозы, которой небо вот-вот заплачет перечитывали все статьи. Пабло их знал наизусть. Эта тишина значила больше, чем все разговоры. Это были какие-то особые белые цветы в его ладонях, которые молчали обо всем, что есть и обо всем, что с ними будет. Забыл … Их нет … И на самом деле никогда не было. Склонялись к правде весы различных эмоций. Горечь комом подступила к горлу. Он привык к одиночеству, когда не нужно верить и совершать, искать неуловимую суть в словах, без колебаний спешить на встречу ветру, не нужно склеивать разбитую душу. Уже привыкший без феерий и огней, без долгов и поражений, без каштановых взглядов, в которых когда-то утонуло небо. Купался в тишине, где нет лучей надежд, только иногда игра на гитаре разбавляла душу. В жизни все слова крутились вокруг того, что убивает — «должен». Он устал жить без прикрас, разочарование и безысходность прижимал к сердцу, между пальцами песком пропускал время. Затравленная боль не умела молчать. — Пабло, у меня такие замечательные новости. Ты даже представить не можешь. — Голос матери заставил прийти в себя, парень торопливо схватил конверт, скрытый на дне ящика и закрыл комод. — Сегодня что день новостей? — Что-то случилось? .. — Запнулась Мора, оценив неприветливость сына. — А что может случиться? По моему, все худшее давно со мной произошло. — Пабло, не говори так. Ты выберешься. Я знаю. — Мама, не хочу тебя расстраивать, но ты уже три года это знаешь. Ничего не изменится. Я смирился, смирись и ты. — Последняя фраза больно ранила материнское сердце. Все хорошие новости спрятались на заднем плане. За секунду она забыла, что наконец с ней подписали контракт и старое хобби рисовать в скором времени превратится в прибыльный доход. Вдруг все онемело и сейчас так было не просто воскреснуть от отчаяния и продолжить заставлять бороться своего сына. — Я запрещаю тебе говорить подобные слова. Ты меня слышишь? Ты не имеешь права сдаваться. Никогда. Потому что в этом мире есть люди, которые тебя безумно любят и которые хотят видеть тебя счастливым. — Мама, прости. Но где все эти люди? Почему молчат, почему не приходят? — Блондин смотрел куда-то далеко в тишину. — Пабло, ты прекрасно знаешь почему. Ты сам запретил своим друзьям к тебе приходить. Томас мне постоянно звонит. Как и Гидо, как и Вико, как и все остальные. Я с тобой, но борюсь в одиночку. Помоги мне. - Голос дрожал, ища правильные слова. — Ты прекрасно знаешь, кого я имел в виду. Позволь, я сейчас побуду один. Не спрашивай, не догадывайся, не пытайся меня понять. Я просто хочу, чтобы моя душа отдохнула от коррид. Помоги мне выбраться на улицу. — Спокойно сказал Пабло, пряча конверт в рукав. — Конечно, как скажешь. — Мора Бустаманте наконец решилась поставить пакеты с продуктами и без лишних слов открыла входную дверь, помогая сыну преодолевать две ступеньки на пороге их маленького дома. — Прости меня. Ты так стараешься. Без тебя я бы не справился. — Голубые глаза с трудом улыбнулись, ради нее - той, которая всегда рядом. — Я все понимаю. Только пообещай мне, что наденешь куртку и будешь недалеко от дома. Мне так будет спокойнее. — Обещаю. Дверь закрылась и теперь Море можно было разрыдаться на полную грудь. Какое рабство поселилось в ее душе, было известно только ей. Каждый день женщина боролась со всей вселенной за право жизни, которое внушала собственному сыну. Было не просто часами молчать в комнате, вглядываясь в бездну его глаз. Еще труднее — заставлять ходить на прогулки, есть, бороться и не падать. Один Бог знал, какая она сильная и одночасье слабая. Ее весь мир помещался в одном его мире. Когда в след ему не шла, а летела, заставляя снова подниматься. Мора Бустаманте попала в полную изоляцию. Бывших подруг из высшего общества не осталось в ту самую минуту, как с ее Паблито произошла беда. Серхио сидел в тюрьме, однако в память о своих гордости и гневе всячески препятствовал на пути к их улучшению материального положения или лечению собственного ребенка. Бывшая жена известного политика вместе с сыном-инвалидом поселилась в старом незаметном доме ее тети, оставшийся ей в наследство. На жизнь зарабатывала переводами на английский. Пабло также переводил тексты, что ее очень радовало. Не потому, что он помогал зарабатывать деньги, а потому, что работа лишала лишних мыслей и не давала киснуть в четырех стенах. Сегодня ей предложили рисовать живописные картины за немалые деньги и сердце, испытывая тревогу, или просто не веря в собственное счастье, упорно не хотело успокоиться. Неужели она наконец за год или за два сможет оплатить полный курс реабилитации в лучшем медицинском учреждении страны? Врачи не делали утешительных прогнозов, но не забирали последней надежды на выздоровление. Одноклассники Пабло также помогали, как могли. Даже основали фонд сбора средств, но суммы эти были незначительны. Единственным утешением было знать, что ее младший сын жив. Потому что врачи считали, что это полное чудо, что Пабло смог выбраться из комы и прийти в себя. Две похожие на-пол сломленные судьбы жили в гармонии друг с другом и одновременном нравственном противостоянии. Разное было в их жизни. Чаще — нелегко и непросто, но вместе было спокойнее преодолевать все преграды, подготовлены вселенной. Уставшая мыслями женщина, подошла к комоду и открыла средний ящик. Тайный тайник ее сына давно не был секретом. Среди дисков, канцелярского хлама виднелись хаотично разбросаны статьи. — Так и знала. Все так, как всегда. — Полушепотом Мора заговорила сама с собой.***
Воспоминания не умеют прощать, не просят — только отдают, словами не рисуют отраду, в душу впускают ливень, пьянят запахом поступков и вещей, которые никогда не станут на свои места. Воспоминания слепые и делают из нас рабов, но в рабов — такие счастливые глаза и мы снова раз за разом возвращаемся назад. С ней было так хорошо. Девушка с огненным волосами умела внушать самые теплые чувства, наполнять их перезвоном, трепетом, признаниями. Это было так просто — идти в ночном тумане, где каждый шаг, как дыхание был последним. Идти и знать, верить — дойдешь. Глаза в глаза — так не страшно жить. Хотелось воскресать и в ее ладонях утопить весь мир. Наслаждаться вечным бархатом поцелуев, соблазнительной улыбкой. В одно мгновение рядом с ней становилось все просто и можно было понять, что он в мире не один, просто один такой счастливый. Пабло любил, когда Марисса умела промолчать, придумав какую-то сладкую фразу, а затем загадочно шептала «Ну, давай, доказывай». Когда целовала нежно в лоб и губ коснувшись, обнимала, что было силы. Когда оставляла запах на его запястье, кутаясь в новые объятия. Иногда было невыносимо сдерживать себя от волны страсти, потому что Марисса почему-то не позволяла лишнего, но ждать было также наградой. Тот день Пабло помнит до каждой малейшей мелочи. Утром после выпускного Марисса загадочно шепнула любимому «Готовь шампанское, свечи и кучу цветов. Я сегодня у тебя ночую». От неожиданности блондину не хватило воздуха и он не осмелился произнести хоть какие-то слова. Каждая мечта становилась горячей сталью, такая же откровенная и смелая читала свою отшлифованную мораль. Однако, день, который предвещал много счастья превратился в большую трагедию. Все изменили одно письмо, ценою в жизнь, один непонятный побег, одно холодное «мы не те». Он до сих пор не помнит, как оказался с бутылкой виски на крыше какого-то случайного дома, в очередной раз и еще раз перечитывая слова, которые забрали последние надежды. Он не знает, как решился положить письмо в карман и сделать шаг в бездну. Было это сознательно или просто от алкогольного опьянения? Теперь это не имело значения. Он инвалид — человек без права на счастье и осуществлены мечты. Однажды Мора не выдержала и отдала это письмо, которое случайно оказалось в ее руках вместе с другими вещами сына при выписке из больницы. Теперь оно с каждым днем становится пламенеющим напитком утешения, в котором снова и снова Пабло ищет разгадку запутанных слов. Вечерело. На берегу залива Ла-Платы бывший супермен колледжа Элитный Путь судоржно сжимал листок, ища все новые и новые объяснения. Он слушался в шум воды, которая не знала, что умеет лечить. Сердце снова щемило. Немые слова на листе бумаги предсказывали судьбу, а слепая любовь продолжала болеть. Между строками пряталась временность, которая робко заглядывала в глаза. Хотелось разбить эту тишину, гордо отшатнуться, окружить презрением, чтобы никогда больше не заболело. Однако все задрожало в горле, как прежде, не решившись порвать на куски раненый листок, в котором между строками не было спрятано "не люблю", но каждое слово говорило отвращением и нелюбовью: Прости меня, когда-нибудь, если сможешь. Я не пришла и ты ждешь объяснений. Не ищи понимания, ни придумывай мне оправданий. Нас нет, и я просто вовремя это поняла. Мы слишком разные и не сможем построить совместную ступень к будущему. Я долго колебалась, сомневалась, но все же приняла решение. Я уезжаю. Это не бегство, а выход. Не ищи меня, - не найдешь. Просто так будет лучше. Рано или поздно мы бы из-за постоянных ссор начали проклинать друг друга. Думаю, что со временем ты поймешь, что я была права. Прошу об одном: не ненавидь меня. Попробуй просто отпустить Пустые голубые глаза еще раз прочитали эти строки, наверное, в сотый раз раз в день. Мысли касались упреками. Через несколько дней она приедет в Буэнос-Айрес. Увидеть бы ее, хотя бы издалека, почувствовать, что она счастлива и такая же неповторимая. Понять шум ее сердца и наконец отпустить.