Я заберу с собой кусочек лета

      Я шла, глядя перед собой и пиная попадающиеся под ноги камни. Обычно я крашусь, но сегодня обошлась без макияжа, да и вообще не стала прихорашиваться. Я шла на кладбище, не замечая ничего и никого вокруг.       Я страшилась и избегала места, в которое держала путь. Кому же захочется идти на кладбище, особенно когда там похоронены твои родные и близкие? Раньше на похоронах я бывала редко, но с недавнего времени мое присутствие на погребальных обрядах, к несчастью, участилось. Мне стоило огромных усилий явиться на похороны своей семьи. Тогда я стояла позади всех, держа в руках платочек матери, крестик отца и подаренный Андреем на мой день рождения медальон. В нем была наша совместная фотография.       По небу проплывали хмурые облака, скрывающие солнце. Погода будто бы горевала вместе со мной. Я добрела до того самого места, где покоилась моя семья. Не рассчитав сил и толкнув калитку я упала на землю. Слезы сами собой вырвались наружу, и я лежала на земле, захлебываясь ими.       За что... за что они забрали их у меня? За какие грехи, совершенные мною? Что я сделала не так? Лишила кого-то жизни? Увела чужого мужа? Может, это проклятье, наложенное недругом на мою семью и моих близких? Если это так, то почему не настал мой черед умирать? Почему?!       Из раздумий меня вырвали голоса двух мужчин. Они тыкали в меня палкой и все время повторяли: «Слышь, как думаешь, она жива?».       Я встала с земли, отряхнула грязь со своего сарафана и почувствовала их пронзительный взгляд на мне.       — Идите вы на фиг! — бросаю им я. — Слышите? Не жалейте меня... Не жалейте! Я хочу умереть. Умереть прямо сейчас на этом месте!       — Слышь, девчонка, мы не жалеем тебя. Мы просто проходили мимо и увидели, что ты упала. Нам показалось, что ты умираешь и поэтому подошли, — протараторил незнакомец.       — Так почему же не дали мне умереть? — Он посмотрел на меня изумленно, и я продолжила. — Почему?       Они отмахнулись от меня и ушли. Я истерично засмеялась и побрела, не глядя себе под ноги. Интересно, каково это, умереть? Не чувствовать ничего? Забыть всех и начать новую жизнь? И как они там? Они забыли меня или помнят? Приглядывают за мной или наслаждаются смертью... — ох, черт! — жизнью?       Я остановилась напротив их могил. Четыре камня, на которых выгравированы их имена. Присев напротив могилы моей когда-то лучшей подруги, сквозь пелену слез, покрывшей мои глаза, я читаю: «Розмари Хэзевей. Небеса всегда забирают сильных. Она любила жить, поэтому ее больше нет с нами». Небеса всегда забирают сильных. Она любила жить, поэтому ее больше нет с нами. Какая бессмыслица! Какая ужасная глупость!       Но внимательнее вчитавшись в слова: «Небеса всегда забирают сильных. Она любила жить, поэтому ее больше нет с нами», я осознала, что до сих пор жива лишь потому, что слаба. Я ненавижу жизнь, поэтому до сих пор хожу по этой чертовой земле. Может, начать жизнь с чистого листа и полюбить ее? Нет, это очередная глупость.       Я нащупала в кармане мел, подошла к могиле и аккуратно дописала: «Я заберу с собой кусочек лета».       Монтана, 31 август 2003 года,       На улице стояла солнечная и теплая погода, несмотря на то, что это был последний день лета. Завтра мы с Розой опять должны уехать в Академию Святого Владимира. Моих родителей мы увидим только на зимних каникулах.       Роза шла впереди, держа меня за руку. Я же брела позади нее. Это была ее идея, так как она «моя защитница» и «мой страж». Роза любила, когда я ее так называла. Видеть на ее лице красивую улыбку было потрясающе. Тогда подруга ослепительно сияла как солнце, и это мне нравилось.       Роза «принимала все удары на себя». Ветки царапали ее нежную и бархатистую кожу, колючки цеплялись за ее новые джинсы. Она придерживала ветки и улыбалась мне, когда я проходила. В конце концов я не выдержала и сказала ей:       — Прекрати, Роуз. Я могу сама за себя постоять. На данный момент я в безопасности, правда? Эти ветки ничего плохого мне не сделают. Над нами светит солнце, чего же нам бояться?       — Ты хоть когда-нибудь видела стригоя, Лисс? — сказала мне Роза. — Они зловещие. Нам показывали документальный фильм с ними и... это ужасно. Страшно. Когда смотришь на них, пробегают мурашки! Бр-р-р...       После этой фразы я замолкла. Стригои. Они часто появляются в наших с Роуз кошмарах. Стригои — давние враги моей расы, мороев и расы Розы, дампиров. У них бледная кожа, красный ободок вокруг глаз. Лишенные понимания любви, радости и благодарности, они выпивают всю кровь. Они безжалостны и живут веками. Стригои — бессмертны и с ними очень тяжело бороться. Некоторые стражи умирают, сражаясь с ними.       Не-мертвых можно убить тремя способами: обезглавить, вонзить в сердце серебряный кол или сжечь. Серебряный кол создается с помощью четырех магий: огонь, вода, воздух и земля. К сожалению, я не владею ни одной стихией. Однако папа говорит, что у меня «позднее цветение» и я обязательно буду владеть одной из этих стихий.       Однажды, я читала «Гарри Поттера» и спросила у папы, не вампирский сквиб ли я. Отец засмеялся и сказал, что таких людей не бывает и все это сказки. Но этот страх до сих пор гложет меня.       Мы с Розой резко повернули вправо и нам открылся вид на небольшую полянку с пестрыми деревьями. Я попыталась использовать магию воздуха, чтобы упавшие желтые листья взлетели. Они и вправду взлетели, но не высоко. Попытавшись поджечь их я смогла создать лишь искру, которая потухла через несколько секунд. Когда я попробовала вызвать дождь, то только маленькая капля упала на лист. А магия земли... У Драгомиров никогда не было пользователей земли. Именно поэтому все так заинтересованы моей семьей, к тому же она состояла лишь из трех Драгомиров: я, мой отец и Андрей. Моя мама не в счет, потому что она принадлежит к другой королевской семье — Озера.       — Не переживай, Лисс. Лучше поздно, чем никогда, — улыбнулась мне Роза, сильно сжав руку. Я вяло ответила ей тем же и она обняла меня. — Вот увидишь, ты будешь отменно владеть своей стихией. Уверена, это будет вода или воздух.       — Правда? Мне хотелось бы быть пользователем воздуха. Бесполезная стихия, знаю, но она мне чем-то нравится.       — Главное, что бы нравилось тебе, а не другим. Смотри, какие листья! Они красивые, правда?       Я кивнула. Роза подняла руки вверх и закружилась. Я повторила все за ней, и поляна наполнилась звонким смехом. Вдруг Роуз остановилась и сорвала несколько листьев с деревьев.       — Зачем они тебе? У нас в саду много деревьев, — сказала я.       Роза серьезно посмотрела на меня и ровным голосом произнесла:       — Они особенные. Я заберу с собой кусочек лета.       В рюкзаке у меня до сих пор лежат листья. Я специально взяла их с собой. Они уже высохли и почернели, но до сих пор оставались особенными для меня. Я вытащила пакетик с листьями и положила его в конверт, где лежали письмо для Розы и наша совместная фотография. Этот сверток я прижала камнем, встала с земли и произнесла:        — Я заберу с собой кусочек лета, Роза. — Я оставила себе несколько листьев, хранящих воспоминания о моей защитнице и верном страже. — Спасибо тебе за все. Я люблю тебя. Прощай.       Одинокая слеза покатилась по щеке, и я поспешно смахнула ее. Роза хотела, чтобы я была сильной и я стану такой. Оставив рядом с могилами моей семьи конверты с письмами и их «особенными вещами», я прошептала:       — Я люблю вас, — и развернулась.       И я пошла, имея единственную цель — начать новую жизнь без них.