ей наскучил цвет моих носков

Но уж таков человек: по-настоящему он дорожит только тем, что у него отнято. Эрих Мария Ремарк.

— Я думал, что ты уже спишь. Кофе будешь? — с пустой кружкой в руках на кухню зашел Женя. Он проигнорировал отсутствие в помещении света. Дима повернулся в его сторону. Сам он сидел на подоконнике, ступнями дотягиваясь до стеклянного стола. Ему из окна светили уличные фонарики. — Я тоже. — Что «тоже»? Ответив с улыбкой на лице, солист принялся наполнять кружку холодной водой из фильтра, чтобы потом ее вылить в раковину. — Я тоже думал. — Что я сплю? Маус выдержал недлинную паузу. — Просто думал. — А, ну тоже хорошо. Женя, как и полагалось, вылил холодную воду, прежде немного отпив. Положил на дно ныне влажной кружки ровно три чайные ложки растворимого кофе, залил кипятком и только теперь вспомнил про сахар. Закончив с кофе, Мильковский захватил из красочной упаковки на столешнице два печенья и сел за стол. — Чего без света сидишь? — рукой Женя дотянулся до выключателя и одним щелчком включил свет. Маус тут же оживился: глаза прикрыл одной рукой, другой махал в сторону друга, намекая, что следует вернуть темноту обратно, а ногами по столу затоптал так, что напиток, стоявший на столе, немного расплескался. Но намек Женя понял и, щелкнув по выключателю снова, мысленно захохотал. А Маус тут же расслабился. После очередной молчаливой паузы солист подал голос и отвлек Дудку от выглядывания чего-то (или кого-то) за окном. — Ты раньше всегда говорил мне, что кофе на ночь пить вредно. Почему сейчас ты молчишь? — поводил запястьем по столу, избавившись от капель на нем. Зато получились разводы. Дима пожал плечами: — Потому что сегодня дождь, — и уныло глядел на Женю, хотя тот этого и не видел. — И что? — Ты, как этот дождь, — я с тобой говорю, а ты не слышишь, потому что между нами окно. Женя поник. Но откашлялся и, сделав небольшой глоток, продолжил. — Давай радио хотя бы включим? — Дождь. — А, точно. Солист понял, что кроме помех ничего не услышит. Откинулся на спинку дивана, сделал два больших глотка кофе и от скуки кинул одно печенье в сторону столешницы. Включил свет, чтобы посмотреть, куда она упала. Дудка на этот раз не сопротивлялся. — Его, кстати, давно не было, я успел соскучиться, — усмехнулся сам себе, глаза поднял к потолку. — Удивительно, да? Песню писал чуть ли не три года назад, а актуальна она до сих пор. Осень на носу, в голове все еще бардак, в комнате тоже. У меня все еще есть музыка, дом, слушатели, и я опять не могу уснуть. — Потому что пьешь кофе ночью, а это вредно, — Дима щурился, привыкая к свету. Женя еще больше закинул голову назад, а кружку поставил на стол. — Да, ты чертовски прав. В то время я пил только чай, а мы его больше не держим, — голосом был нежен, как никогда. — Еще мне не нужно больше вставать в восемь и шум за окнами слушаешь теперь ты. Забавно. Парень задумался на минуту и продолжил, только более строгим голосом: — А у тебя-то как дела, старик? Как Юля? Маус остановил свой метающийся взгляд на несколько секунд. — Мне кажется, ей наскучил цвет моих носков, — теперь, когда свет появился, басист только и делал, что рассматривал свои ступни. Женя громко рассмеялся. — Кому-кому? Юле? — Ей. Мильковский выпрямился, глотнул еще кофе и, не переставая улыбаться, ответил: — Нет, это ты как сегодняшний дождик, Дим! — Что? — Такой же тёплый, безобидный и я точно так же по тебе соскучился!