End of All

Два года остались позади. Жизнь менялась сотню раз за день, и Гермиона уже с трудом могла вспомнить, о чём мечтала, когда училась в Хогвартсе. Прохладный ночной воздух коснулся её разгорячённой со сна кожи, и девушка поёжилась, сильнее кутаясь в тёплый плед. Время пролетело как миг. Гемиона уже не была маленькой девочкой, а мужчина, забота о котором стала неотъемлемой частью жизни, перестал быть чужим. Она смотрела на него каждый день и всё больше понимала смысл слов, которые так часть говорила её мама, когда приезжала погостить в поместье. «Красота человека скрывается внутри его души — не снаружи». Северус Снейп совершенно точно был красив душой, хотя и его внешность не казалась Гермионе отталкивающей и не привлекательной. Годы преданной службы Дамблдору лишили зельевара чувственности, превратив его в каменное изваяние, отвергавшее свои собственные чувства и эмоции. Для него самого — его же жизнь перестала быть интересным приключением. Она превратилась в странный ребус, в конце которого должно было наступить долгожданное умиротворение. Но оно не наступило, оставив взрослого мужчину обманутым. Миллионный раз, возвращаясь к недрам воспоминаний Снейпа, Гермиона всё острей ощущала его одинокую отчуждённость. Ей стало казаться, что взгляды, бросаемые в его сторону, теперь преследовали и её саму. Она так сильно переняла атмосферу безликого существования Снейпа в Хогвартской юности, что даже его враги стали и её врагами, не смотря на то, что многих давно уже не было среди мира живых. Не удивительно, что он так яро ненавидел Джеймса Поттера. Гермионе снились воспоминания Снейпа, и единственный, кто в его памяти оставался искренним и таким же одиноким, как зельевар, был Люпин. Люпин, погибший вместе со своей женой в битве за спасения магического сообщества. Но всё это было в прошлом. Два далёких года назад. А теперь, возвращаясь к созерцанию закатов и рассветов, Гермиона верила, что вскоре и Снейп будет стоять рядом с ней. Может быть не так очарован этими природными явлениями, но всё же заинтересованный ими. Так же, как был заинтересован в прошлом, когда стоял рядом с Лили Эванс. Должно быть, пройдёт ещё немало времени, прежде чем Грейнджер осознает всю сложность своего нынешнего положения. Безудержную ревность, к оставившей мир — Лили, безграничное раздражение при виде издевательских, удовлетворённых лиц Сириуса и Джеймса в его воспоминаниях, которые она смотрела так часто, что любое могла бы пересказать по памяти. Никто и никогда не понимал её так, как понимал Снейп. Настоящий Снейп просыпавшийся так редко в последнее время. Гермиона корила себя за то, что никак не могла найти действенный способ вылечить его. Её зелья не действовали должным образом. Она упускала что-то из вида, и эта безысходность била по ней, как кнут, разбивая последние капли уверенности в собственных силах. Но была ещё любовь. Друзья всё реже задавали вопросы. Она очень быстро выходила из себя, и обычная беседа превращалась в настоящий ураган противоречий. Гермиона не желала слышать о том, что Снейп умирает. Она отказывалась верить в это. Друзьям ничего не оставалось, как просто смотреть, как Гермиона превращается в заложницу собственных желаний. А Снейп, лишь слушал её пояснения, а затем отдавал очередную порцию своих воспоминаний. Они не говорили много, но когда говорили, зельевар определённо знал, что именно хотел бы донести до затуманенного чувствами сознания студентки, а она всегда знала, что именно хочет сказать ему в ответ… И с каждым днём, на протяжении двух лет, эти разговоры становились всё продолжительней. Мужчина, не помнивший своего прошлого, всеми силами хотел помочь молодой колдунье, так трепетно заботившейся о нём, а Снейп, который о себе знал всё, жаждал исчезнуть, дабы освободить её от этого невыносимого бремени. Грейнджер часто вспоминала, как впервые столкнулась с настоящим смущением, купая Снейпа. Прежде зельевар никогда не просыпался во время приёма ванн. Гермиона чувствовала себя настоящей счастливицей. Ей не приходилось краснеть, избегать ответов и выворачиваться из неловких ситуаций. Но, однажды вечером, когда девушка решила искупать профессора, он вдруг проснулся. Его пробуждение было неожиданным, и Гермиона не на шутку испугалась, когда почувствовала на себе тяжёлый взгляд. Её щеки вмиг вспыхнули от стыда, а руки замерли на его бледной спине. Зельевар ничего не говорил. Лишь следил за её действиями взглядом, плотно сжав губы в одну тонкую линию. Он был смущён не меньше её, и Гермиона подумала, что возможно он чувствовал себя униженным в тот момент. Она помнила, как закипала в её жилах кровь. Больше всего на свете ей хотелось бы избавить его от этих ощущений, но ничего нельзя было изменить. Выдать собственный страх, значило дать Снейпу повод думать, что Грейнджер не справляется с тем, что возложила на свои плечи. "В тот вечер купание не заняло много времени. В полном молчании Гермиона переместила профессора на постель, которую заранее перестелила. А затем, не спрашивая у Снейпа разрешения, девушка перевернула его на живот. — Что вы собираетесь делать? — стараясь вернуться в прежнее положение, Снейп сдавлено рыкнул от боли. Ему едва хватало сил приподнимать руки. Перевернуться самостоятельно он не смог бы. — М…Массаж… — Гермиона глубоко вдохнула, стараясь расслабиться. Она делала всё это сотню раз и научилась справляться с собственным стеснением, но никогда прежде ей не приходилось объяснять всё происходящее Снейпу. Очевидно, что его волновало то, что должно было произойти в данный момент. — Это необходимо, чтобы поддерживать кожу и мышцы в хорошем состоянии. — Этим могут заниматься медики, — сгорая от стыда и гнева, процедил зельевар, не желая думать о том, сколько раз Грейнджер уже делала всё это. — Я справляюсь сама, профессор… — бережно разминая спину и руки зельевара, ответила Гермиона, расслабляясь. — Не беспокойтесь. Я быстро всё закончу. — Спасибо, — Снейп зажмурил глаза, справляясь с навалившейся на него апатией. Умелые, нежные руки Гермионы вызывали в его теле соответствующие реакции. Гермиона привыкла к ним, когда мужчина был без сознания, но сейчас, он всё понимал, и его раздражение нарастало в нём вместе с возбуждением. — Не смотрите… — попросил он, едва сдерживая отчаяние, когда руки девушки случайно задели его бедро. — Не буду, не волнуйтесь, — заканчивая растирать ноги, Гермиона улыбнулась, радуясь, что он не может видеть её лицо". Ещё вчера Грейнджер засыпала, держа его руку в своей руке. Наслаждаясь этим тихим единением двух несчастных душ. В такие моменты ей казалось, что она смогла бы отпустить его, если бы была уверена, что он сам хотел бы для себя такого исхода. Но любовь жила в ней, и она поклялась себе, что никогда не утратит её, чтобы не произошло в будущем. Как только его рука касалась её руки, дурман застилал глаза, заставляя держаться за надежду, что настанет день, когда он узнает, что больше не презираем другими людьми. Когда он поймёт, как сильно нужен здесь. Живой и настоящий. Такой, какой он есть, со всеми своими изъянами. День, когда у него появятся дети. Гермиона улыбнулась собственным мыслям. Она уже давно думала о том, как хотела бы подарить Снейпу наследника. В её мыслях не существовало другого мужчины. — Сегодня на улице холодно… — вырываясь из собственных мыслей, Гермиона улыбнулась, поправляя плед, которым был укрыт Снейп. — Если будем гулять, нужно одеваться теплее… — Гермиона! — голос Рона эхом разлетелся по просторному дому. — Ты дома? — Наверху! — девушка весело улыбнулась. Визиты друзей всегда приносили ей радость, не смотря на их полное неодобрение того образа жизни, который она для себя выбрала. Рон заглянул в спальню Снейпа, и расслабленно улыбнулся, когда обнаружил профессора спящим. — Не люблю сюда заходить, — парень пожал плечами. — Всё время чувствую себя учеником на зельеварении. — Я бы с радостью сейчас оказалась в Хогвартсе. — Не сомневаюсь… — парень улыбнулся, припоминая любовь подруги к урокам и книгам. — Библиотеку без тебя, вряд ли кто-то посещает… — Ты один? — Гермиона выглянула за спину Уизли. — Да, — Рональд снова пожал плечами, не переставая смотреть на Снейпа, словно тот в любой момент может подскочить с постели. — Гарри и Джинни уехали с мамой за покупками. А меня там подстерегала Лаванда, так что я решил остаться дома. — Тебе не кажется, что не красиво так поступать с девушкой? — Иногда мне кажется, что это ей только на пользу… — рыжеволосый парень недовольно хмыкнул. — Давай спустимся в холл? — Ладно… — нежно погладив руку профессора, Гермиона улыбнулась своим мыслям. — Идём. *** Рон рассматривал Гермиону и качал головой, словно сам себе запрещал что-то говорить. — Что? — заметив на себе взгляд друга, Грейнджер улыбнулась. Ей хорошо был знаком этот взгляд, но затевать очередную долгую дискуссию о том, что важно для неё, а что нет, Гермионе не хотелось. — Мы беспокоимся о тебе, Гермиона, — Уизли барабанил пальцами по мягкому подлокотнику кресла, стараясь подбирать более мягкие слова. Он шёл в дом Снейпа не для того, чтобы поучать подругу жизни, но снова увидев её горящие надеждой глаза, не смог сдержаться. — Никто не верит в то, что Снейпа можно спасти. Даже врачи в Мунго уверены, что он медленно умирает. Несмотря на все усилия, которые ты прилагаешь. — Не смей говорить это, — Грейнджер опасно сверкнула глазами. — Я не хочу тебя обидеть, — Рон с грустью покачал головой. — Но посмотри сама. Ты отбираешь у себя жизнь и посвящаешь её чужому человеку. И это ты, да… — Рон! — Гермиона довольно грубо одёрнула парня, но тот, сделал вид, что не заметил её злости. — И ты такая. Всегда и всем готова помочь. Когда в последний раз ты выходила из дома? — Мы каждый день ходим с Драко в Хогсмид, — девушка откинулась на спинку дивана, чувствуя, как начинает нарастать раздражение. — Ты пришёл, чтобы поговорить о моей жизни? — Нет. Я пришёл, чтобы провести с тобой время, но… — Уизли сжал подлокотник кресла пальцами, стараясь угомонить разбушевавшиеся эмоции,.— Тебе нужно завести семью. Выйти замуж. — Вот только давай не будем обсуждать мою личную жизнь, Рон… — не желая в очередной раз объяснять своё отношение к Уизли, Гермиона сдержано улыбнулась. — В моей жизни всё в порядке. Я чувствую себя счастливой, и то, что я делаю, мне нравится. — У тебя не может быть ничего со Снейпом! — Рон почти поднялся из кресла, говоря это. Он вовсе не собирался высказываться о своих наблюдениях и мыслях, но упрямость подруги его добивало. Грейнджер хмурилась, разглядывая Рона. Она не сразу поняла смысл слов, которые слетели с его губ. — Что, прости? — Я говорю… — менее уверенно начал объяснять Рон, усаживаясь обратно в кресло. — Я вижу, как ты смотришь на него. И это неправильно. — Не тебе решать, что правильно для меня, а что нет! — девушка недовольно взглянула на друга, не желая больше слушать его упрёки. — Ты лучше подумай о том, как правильно поступаешь ты. — У меня нет больной старухи в спальне! — Рональд прыснул. Возмущение Гермионы было ему не понятно. Забота о Снейпе забирала всё её свободное время, которое она могла бы тратить на обустройство собственного дома или же на блестящую карьеру. — А ты не отходишь от постели Снейпа сутками! — Меня всё устраивает. — Это не правильно. — Рон! — Гермиона поднялась с дивана, скрестив руки. Ей совершенно не хотелось слышать всё это. Ругаться с другом не было никакого желания, но нападки Уизли переходили все границы. — Что? — парень тоже поднялся с места, хмуро рассматривая подругу. Со второго этажа послышался сдавленный кашель, и Грейнджер тут же бросилась к лестнице, оставив Уизли в одиночестве. Снейп перевёл взгляд на дверь, в проёме которой появилась Гермиона. Его глаза были наполнены чем-то таким, чего девушка прежде не видела. Казалось, что Снейп напряжённо обдумывает то, что хочет сказать или сделать. — Как вы себя чувствуете? — Грейнджер спешно приблизилась к постели, машинально касаясь бледной руки зельевара, чтобы проверить температуру. — Грейнджер, — губы профессора вытянулись в одну линию, то ли от боли, то ли от гнева. Гермиона с опаской оглянулась, надеясь, что Рон не последовал за ней. — Да? — Когда уже вам надоест это? — Снейп говорил тихо, от чего его хриплый голос звучал совершенно зловеще. — Профессор… — Ваш друг прав, — продолжил Северус, не одёргивая руку от руки Гермионы, которую она так и не убрала с его запястья. — Вам впору выйти замуж и… — Не ему решать, что мне впору, — Гермиона с упрёком взглянула в глаза Снейпа. — Вас так прельщает забота о старухе в спальне? — брови Снейпа поползли вверх, в то время, как сжатые плотно губы, вдруг дрогнули в улыбке. Снейп слышал спор Гермионы и Рона, и девушка начала беспокоиться о том, что он теперь думает о ней. — Не говорите так, — Грейнджер пожала плечами, чувствуя, как возникшее напряжение уходит. Снейп, как ей показалось, беспокоился о том, что услышал. — Этот дом ваш, Грейнджер… — зельевар приподнял руку, всеми силами пытаясь удержать её на весу. — Можете так и сказать Уизли. — Его бесит тот факт, что я не с ним… — опустив взгляд в пол, Гермиона прикусила язык, понимая, что сболтнула лишнего, в порыве гнева на друга. — Хоть на это у вас хватило ума! — Снейп закашлялся, утратив контроль над рукой, которую всё еще пытался удержать на весу. — Я обязательно вылечу вас! — чувствуя, как слёзы текут по щекам, Гермиона снова погладила руку Снейпа. Позади послышался тяжёлый вздох, и девушка резко обернулась, надеясь, что Уизли не хватит ума затевать скандал в спальне профессора. — Я ухожу… — тихо сказал парень, переминаясь с ноги на ногу. Он чувствовал себя чужим среди этой всеобщей, призрачной идиллии. Грейнджер подумала, что скорей всего Рон слышал всё, что говорил зельевар. — Я провожу тебя, — Гермиона склонилась над Снейпом, чтобы убедиться в том, что он уже снова спит. Рональд показательно отвернулся, продолжая топтаться на пороге. — Идём… Рон напряжённо выдохнул, оказавшись в прохладном саду у поместья. Гермиона понимала, что его визит был очередной попыткой «образумить» её. Но, все эти разговоры не могли изменить её чувств и решений. Снейп уже давно перестал быть посторонним, и Грейнджер понимала, что уже давно не относится к нему, как к своему профессору. В её мыслях их дом был полной чашей. — Ты не хочешь меня слушать, но я прав, — наконец отвлекаясь от созерцания собственных ботинок, сказал Рон. — Если бы Снейп мог выставить тебя из дома, он сделал бы это. — Этот дом уже не только Снейпа, — Гермиона улыбнулась, припоминая совет зельевара, сообщить об этом Уизли. — Этот дом и мой тоже. Он наш. — Наш? — Уизли открыл было рот, чтобы что-то еще сказать, но вдруг снова закрыл его, понимая смысл того, что услышал. — Да. Мой и Северуса, — Гермиона снова улыбнулась. — И я хочу, чтобы вы приходили ко мне в гости, чтобы поделиться радостью. Чтобы говорить о чем-то хорошем, Рон. — Ты гробишь свою жизнь на Снейпа, который вот-вот умрёт! — Узили от злости дёрнул листья с куста, растущего рядом с крыльцом. — А мы будем говорить о хорошем? — Ладно… — девушка терпеливо потёрла руки. — Я не хочу больше обсуждать мою личную жизнь… — Тебе нужно рожать детей, Гермиона! — Уизли покачал головой, тяжёлым взглядом осматривая огромное поместье. — И жить своей жизнью. — И это говорит мне человек, который прячется от Лаванды? — Гермиона постаралась перевести разговор на шутку. Ей вовсе не хотелось ссориться с друзьями, которых она любила, как родных братьев. — Пока… — Рон всё же не сдержал улыбку, аппарируя. *** Гермиона вернулась в дом и почувствовала, как усталость заполнила всё её тело. В последнее время визиты друзей отнимали немало сил, хоть, как правило, Джинни и старалась сдерживать вспыльчивые настроения мальчиков. Гарри не вспыхивал волной лекций на тему неправильного образа жизни подруги, но все же активно поддакивал Рону. А тот, в свою очередь, старалась образумить Гермиону лишь для того, чтобы потом убедить в своей собственной значимости в её личной жизни. Джинни не однократно говорила Гермиона, что Рональд с мамой обсуждает её геройское спасение из плена Снейпа. Всё это невыносимо раздражало Гермиону. Среди бездны неприятностей, всё же оставался Драко, соблюдавший нейтральную сторону. Он безоговорочно поддерживал желание Гермионы вылечить профессора, но в глубине души, начинал понимать, что это давно произошло бы, если бы было возможно. Но Северус Снейп был всё еще жив, и это было заслугой Гермионы, прилагавшей столько усилий, для поддержания его физического состояния. Прохлада холла приятного расслабляла Гермиону. Она сидела на диване и размышляла над тем, что в глупостях Рона есть и здравое зерно. Грейнджер в действительности хотела бы иметь детей. Она не раз мечтала о том, как будет просыпаться от смеха сына или дочери, забежавших в её спальню. Ей хотелось бы почувствовать себя полноценной женщиной, но чувства, которые в ней жили, не позволяли мечтать об ином мужчине рядом. Грейнджер не могла даже думать о том, чтобы с ней был кто-то другой. Не Снейп. — Мисс Грейнджер… — голос Дамблдора, появившегося в портретной раме холла, зазвучал так неожиданно, что девушка подскочила с дивана. — Добрый день, директор! — Грейнджер приветливо улыбнулась. Дамблдор всегда был любопытным стариком. Он умел появляться там, где желал быть. И почти всегда его желания совпадали с интересными событиями. — Так вышло, что я невольно подслушал ваш разговор с мистером Уизли, — Альбус покачал головой, поправляя очки-половинки. Его присутствие при ссоре Рона и Гермионы не было случайным. Дамблдор услышал что-то, что его заинтересовало, и пришёл послушать. Он уже делал так не один раз, но Гермиона привыкла и почти не обращала на это внимания. — Вам не следует думать, что вы поступаете не правильно, мисс Грейнджер. — Я не думаю, что не права, — Гермиона пожала плечами. Она чувствовала, как сама запутывается в собственных мыслях. — Рон говорит так лишь потому, что… — Вы не выбрали его, — Дамблдор лукаво сверкнул глазами. — Я понимаю. Вы никак не совпадаете с мистером Уизли. — Не совпадаем? — Гермиона не сдержала смех. Ей стало очень интересно, как именно директор проводил тест на совместимость. — Не в вашем характере пассивное наблюдение за чужим несчастьем… — Дамблдор потёр бороду, расслабленно откидываясь на спинку огромного кресла, на котором сидел. — Молли очень любит вас, мисс Грейнджер. От того и мистер Уизли не даёт вам прохода. — Не думаю, что хочу это обсуждать… — Грейнджер чувствовала себя неловко от подобных разговоров. Ей вовсе не хотелось краснеть перед директором, обсуждая собственную жизнь. — Понимаю… — директор снова покачал головой. Он всегда интересовался чужими делами и очень расстраивался, когда не мог получить желаемой информации. — Я решил поделиться с вами своими мыслями. Если вы не против? — Что-то случилось? — Грейнджер встревожено взглянула на портрет Дамблдора. — У вас есть одна вещь, которая очень дорога Северусу, — Альбус говорил совершенно серьёзно, что случалось крайне редко. В его голосе не было ни намёка на игривость или хорошее настроение. — О чём вы? — Грейнджер старалась припомнить, что такого есть у неё, что могло бы быть крайне важно Снейпу. — Я говорю о конверте, который вы так часто рассматриваете… — Дамблдор снова потёр бороду, пристально разглядывая бывшую студентку. — В нём Северус хранил немного волос Лили. — Вы знаете об этом? — понимая, что нет смысла скрывать от директора правду, Гермиона покраснела. — Конечно, — Альбус кивнул, не переставая перебирать пальцами свою седую бороду. — Это единственная сентиментальность, которая есть у Северуса. — Я знаю, что не должна брать этот конверт, — Гермиона ощущала укол совести за то, что прикасалась к дорогой сердцу Снейпа вещи, без его на то разрешения. — Есть рунический обряд, мисс Грейнджер, — директор снова сверкнул глазами, рассматривая девушку. — Он должен быть вам знаком. — Обряд? — Грейнджер решительно не понимала того, что хотел донести до неё Дамблдор. — Это поможет профессору Снейпу выздороветь? — Нет, — Дамблдор с грустью качнул головой. — Это поможет вам обрести желаемое, если вы захотите. — Н-не… не понимаю, — Гермиона растерянно покачала головой. В словах Дамблдора крылось нечто важное, но что, девушка никак не могла понять. — Я вижу, мисс Грейнджер, как вы относитесь с Северусу, — Дамблдор снова покачал голово., — И понимаю, почему вы не хотите опускать руки. — Он заслуживает выздоровления… — Конечно, — директор улыбнулся. — А вы, мисс Грейнджер, заслуживаете того счастья, о котором мечтаете. — Вы говорите загадками, — Гермиона села на диван, с улыбкой рассматривая улыбающегося с портрета директора. — А я сегодня не умею их разгадывать. — Почитайте перед сном вашу любимую книгу рун, — Дамблдор снова улыбнулся. — А я пойду, прогуляюсь по портретам. В моём возрасте это единственное приятное развлечение.