Сырость, промозглость, завывания ветра, дробь дождевых капель о стекло и никакого солнца, все небо затянуто тучами. Именно такое утро представало перед обитателями особняка Варии уже как неделю. Все эти семь дней беспрестанно идет дождь. Выйти из здания невозможно, что уж говорить о заданиях.
«И знаете в чем эти придурки нашли утешение. В сражениях. Ну, правильно, раз делать нечего давай себя калечить. А лечить их кто будет? Ну, конечно же Рия!» — возмущению девушки не было конца, но она старалась не показывать его при других. Поэтому она начинала считать до десяти, то и дело сбиваясь и чертыхаясь, начинала заново, на что все остальные офицеры только посмеивались.
Работа на самом деле у девушки была совсем не трудная. Она, так сказать, заклеивала разбитые коленки непутевых солдат, а при серьезных ранениях использовала пламя Солнца, которое хоть и слабое, но все же имело место быть. Не обладая особой силой и гениальностью, Рия могла назвать себя важной частью их семьи, в которой нуждаются. И это приятно грело душу.
Сейчас, аккуратно помешивая ложкой кофе и вдыхая его запах, девушка сидела за рабочим столом, составляя список нужных лекарств и стараясь не уткнуться в него носом. Дверь резко открыли, и она с грохотом врезалась в стену, чем заставила девушку подпрыгнуть на месте. Влетевший в кабинет, Скуало приземлился на стул с торца стола и положил раненную руку прямо перед медиком, попутно пачкая все бумаги в алый цвет.
Пиджака на мужчине не было, а рукав рубахи на раненной руке закатан по локоть. По всей длине предплечья тянулась ножевая рана. Хоть она была и не глубокая, крови было много, хорошо еще вены не задеты. Девушка, как только рассмотрела порез, кинулась к шкафу, достав из него все нужное, вернулась к капитану. Тот тем временем здоровой рукой взял кружку с только заваренным кофе и сделал несколько больших глотков.
— Ну и гадость. Как это можно пить? Купи хоть раз нормальный кофе для разнообразия, — произнес мечник, чуть ли не выплевывая все обратно, и, через силу заставив себя все проглотить, отставил кружку в сторону.
— Это мой кофе. Никто не просил тебя его пробовать, а теперь помолчи. — Рия прикоснулась к ране ваткой, промоченной в спирте, и начала ее протирать. К чести мужчины надо сказать, что он даже не дернулся.
Когда рука была затянута бинтом, Скуало отпущен на свободу, стол убран, а список составлен заново, девушка расслабленно плюхнулась на стул и наконец-то отпила свой кофе. Он, к слову, за это время остыл и сделался ужасно противным на вкус, поэтому, не став с этим мириться, медик вылила его в раковину. Не успела Рия поставить пустую кружку на стол, как в кабинет залетел парень. От неожиданности пальцы разжались, и кружка упала на пол, разбившись на множество осколков. Не успевшей сказать ни слова возмущения, девушке крепко закрыли рот ладонью.
«Вот же ж… Это была моя любимая, да что там, единственная небитая кружка».
Через минуту из коридора послышался звук шагов, кто-то подошел к двери и постучал. Еще стук. Дверь дернулась, видимо кто-то, не дождавшись ответа, решил войти сам, но дверь была заперта, хотя запирала ее явно не она. Дверь наконец-то оставили в покое, и послышались удаляющиеся шаги. За спиной девушки раздался облегченный вздох и ее отпустили. Развернувшись, медик увидела Франа, который снял шляпу-лягушку и, с удовольствием кинув ее в свободный угол, распластался на одной из больничных кушеток, свесив ноги.
Отвернувшись, девушка нагнулась и осторожно, чтобы не порезаться, начала собирать осколки чашки, на которых были изображены золотистые бабочки. Когда все осколки были собраны и выброшены в урну, Рия подошла к занятой кушетке и пнула парня в ногу, подождав пока на нее обратят внимание.
— Чего развалился? Здесь тебе не лежбище, проваливай, у меня дел невпроворот, а от тебя помощи точно не будет, — девушка старалась быть серьезной, чтобы ее восприняли всерьез, но даже разница в возрасте действовала против нее.
— У тебя же вроде помощник был. Где он? — спросил парень, укладываясь обратно.
— Он уволился, домой уехал. Так что теперь я тут одна, верчусь как белка в колесе. Еще и ваши бои без правил…
— И ты уверена, что он дома? — спросил ее Фран, переворачиваясь на бок и смотря на нее.
— А какая теперь разница, уже поздно что-то делать. Разве не легче думать, что у него все хорошо, чем представлять различные вариации его смерти? Хоть к некоторым вещам привыкнуть нельзя, но к ним можно приспособиться. А способ у каждого свой.
— Серьезно так думаешь?
— Да, а теперь давай закроем эту тему. Зачем приперся? — хотя девушка знала зачем, но хотелось услышать просьбу или хотя бы что-то похожее.
Не сказав ни слова, Фран сел на кровати и начал снимать верхнюю часть формы. Пиджак и рубаха уже висели на подголовнике кровати, а девушка все смотрела на парня, ожидая каких-нибудь слов.
— А Рия у нас оказывается извращенка, — потянул иллюзионист. На его слова девушка лишь разочарованно вздохнула и, сказав ему ложиться, пошла за нужными предметами.
Фран приходил к ней почти каждый день и каждый раз с одной и той же проблемой — израненной спиной. Приставив стул к кровати и сев на него, девушка обмакнула вату в спирте и принялась за работу. Когда дошло дело до мази, парень то и дело выгибал спину, стараясь избежать прикосновения холодной мази, которую медик поленилась нагреть.
— Ты можешь хотя бы минуту полежать спокойно, не вертясь как уж на сковородке? Как будто у меня дел других нет, как каждые пять минут обрабатывать твои порезы и синяки, — не выдержала Рия.
— Конечно же, нет. Ведь твоя работа заключается в том, чтобы все офицеры оставались живы и работоспособны. Я тоже вхожу в их число. — Хотевший что-то еще сказать, парень закрыл рот, заглушая вскрик боли.
— Авось и без меня остался бы жив. Ну, ничего, потерплю еще чуть-чуть, и скоро твоя спина покроется коркой, которую не пробьют никакие ножички твоего семпая, — ответила девушка, заклеивая очередную рану, и оглядела свою работу. На спине не было живого места: везде пластыри, закрывающие многочисленные порезы, ярко-фиолетовые синяки, блестящие от мази, корочки болячек, оставшихся от старых ран.
— Готово! — Воскликнула медик и с каким-то садистским удовольствием хлопнула по спине парня, который только начал подниматься. Не ожидая такого, он рухнул обратно на кушетку, издав то ли всхлип, то ли стон, который заглушила подушка.
— Вообще-то это больно, — протянул Фран, наконец-то сев, и свесил ноги с кровати, становясь стопами на холодный пол.
— А как же, жить всегда больно. Может хоть так ты когда-нибудь научишься думать прежде, чем что-нибудь сказать Белу. Иногда мне кажется, что ты — суицидник. Или не иногда? — девушка задумалась, автоматически расставляя склянки и тюбики по своим местам.
— Я не ищу смерти, просто говорю то, что думаю… — не успел иллюзионист договорить, как на его лицо приземлилась рубашка, заставляя замолчать.
— Знаем. Слышали уже. — Девушка, развернувшись, оперлась копчиком о рабочий стол, смотря, как длинные пальцы парня застегивали одну за другой пуговицы рубашки, а затем и форменного пиджака.
От созерцания этой картины Рию отвлек звонок ее мобильного. Посмотрев на номер, девушка провела по экрану, прикладывая трубку к уху. Звонившая подруга быстро заставила ее забыть про Франа и увлечься разговором, который часто сменялся смехом. Воспользовавшись моментом, парень забрал шляпу и выскользнул из комнаты. Оставшийся день прошел спокойно: приходила пара солдат, пострадавших на местных «подпольных боях», а также Лусурия, как он сам сказал, отвлечься от общества этих мужчин. Впрочем, все как обычно.
***
Прошла пара дней. На улице все так же было пасмурно, но дождь уже не шел, что несказанно радовало. Сегодня наконец-то привезли лекарства, так что девушка решила незамедлительно расставить их по местам. Посылка оказалась довольно тяжелой, что усложняло транспортировку, тем более от прихожей до процедурной приличное расстояние, но Рия, скрипя зубами от натуги, смогла его донести.
— Сколько же у нас в особняке джентльменов завелось. Аж всем отказывать пришлось, чтобы никого не обидеть, — пробурчала медик себе под нос, плюхая посылку на стол.
Вскрыв упаковку ножницами, девушка вытащила разные склянки и тюбики из коробки и начала расставлять их по местам. Чужое присутствие она заметила лишь тогда, когда кто-то увел у нее из-под носа бутылек зеленки.
— Поставь где взял. Неужто некуда свои ручонки деть? — Медик не очень-то хотела, чтобы ей сейчас мешали.
— Но мне интересно.
— Ты что, зеленки никогда не видел?
— Да нет, — ответили ей, растягивая гласные, — просто ты такая смешная, когда злишься, а тем более когда, пытаясь успокоиться, начинаешь считать про себя.
На эти слова девушка только вздохнула. Теперь ей придется смириться с присутствием иллюзиониста, выгнать-то она его не сможет. Посмотрев на постороннего, Рия еле-еле сдержала смешок. Волосы Франа в детстве явно красили этой же изумрудной жидкостью, а еще пить заставляли, чтоб наверняка. Девушка забрала из рук парня склянку и тут же поставила на отведенное ей место. Развернувшись обратно, медик заметила в руках ее посетителя одну из мазей, забрав ее, сунула в холодильник, расположенный в одной из секций шкафа. И так почти с каждым лекарством.
Уже под конец, когда Франу видимо надоело, он сидел и наблюдал за расфасовкой. Рия, не глядя сунувшая руку в почти пустой ящик, резко притянула руку к себе, напоровшись на стекло. Приблизив рану к лицу, девушка внимательно осмотрела ее на наличие осколков, к счастью, их не оказалось.
В следующее мгновение медик наблюдала, как парень, спокойно сидящий до этого на стуле, подошел к ней и, поднеся ее руку к своему лицу, начал аккуратно слизывать кровь, дуя, чтобы остудить кожу, и целуя места пореза. Глаза Рии широко раскрылись, кровь тут же прилила к щекам и ушам, которые тут же стали алеть.
— Ты же понимаешь, что-то, что ты делаешь, совсем не помогает и не сможет это сделать даже при большом желании, — кое-как справляясь со смущением, спросила девушка.
— Уж лучше это, чем совсем ничего. — Парень поднял взгляд на застывшую, словно статуя, Рию и прищурился. — Да тебе же самой нравится, вон как вся раскраснелась.
Фран снова провел языком по царапинам, следя за дальнейшей реакцией медика, на что она резко отвернула голову и начала покрываться красными пятнами.
— Лучше будет, если рана будет продезинфицирована и заклеена. Сейчас не каменный век, чтобы заниматься самолечением, — поборов смущение и успокоившись, ответила девушка и, развернувшись, посмотрела на иллюзиониста. — Достань на верхней полке перекись, вату и пластыри. Поможешь мне.
Рия аккуратно выдернула руку из хватки Франа и села за стол. Парню ничего не оставалось кроме как послушаться, он достал названное медиком, положив все на столешницу, плюхнулся на стул напротив и взглянул на нее.
— Ну, что смотришь? Умеешь же раны обрабатывать. Давай, я верю в тебя, — сказала девушка, кладя руку прямо перед Франом.
— Потом не жалейте только, — сказав это, парень оторвал немного ваты смачивая ее перекисью.
— Да тут ничего трудного… — на последнем слове изо рта девушки вырвалось шипение. Пальцы иллюзиониста, державшие ватку, слишком сильно вдавили ее в порез, заставляя медика замолчать. С этой работой, несмотря на криво наклеенные пластыри, Фран справился неплохо.
Рия пару раз попробовала согнуть руку в кулак. Боль, конечно, была, но ее можно было и потерпеть. Поэтому девушка быстро убрала ненужные лекарства, а мусор вместе с коробкой, которую она предварительно смяла, полетели в урну. После, решив отдохнуть, девушка плюхнулась на кровать и закрыла глаза.
— И где моя благодарность? А я тебе возможно руку от ампутации спас, — послышался над ней недовольный голос. Надо же, она совсем про него забыла.
— Что-то я тоже ни разу благодарности из твоих уст не слышала. Или они были настолько тихими, что мне придется купить слуховой аппарат, чтобы их расслышать? А может ты считаешь раз это моя работа, то благодарить и не надо? — возмутилась такой наглости девушка, приподнимаясь на локтях. — Благодарностей он, видите ли, просит.
— Я понял, — протянул Фран. — Жди…
С этими словами иллюзионист вышел из кабинета, оставив медика в полном ступоре.
«Неужели обиделся? Да быть такого не может, это же Фран. Ждать? Чего ждать то? Может быть, мести, а может и нет. Кто его знает?» — подумала Рия откинувшись на подушку. Эти мысли сразу же вылетели из головы девушки, и к вечеру она уже не помнила про этот инцидент, как будто его и не было.
***
Проснувшись на следующее утро, девушка с удивлением отметила, что чувствует себя выспавшейся, а не разбитой. Вставать ей всегда приходилось вместе со всем особняком, то есть в шесть часов, а засыпать, как сове, удавалось только к полуночи. Противного звона будильника еще не было, так что Рия решила понежиться в кровати.
Пролежав полчаса, медик решилась посмотреть на часы. И какого же было ее удивление, когда оказалось, что уже половина первого дня. Не веря своим глазам, она разблокировала свой телефон, который показывал то же время, что и часы. Ничего не понимая, девушка открыла иконку будильника, который оказался выключен. Посмотрев на прикроватную тумбу, медик обнаружила свернутую пополам записку, на которой написано ее имя. С ее первых строчек девушка поняла, что у нее внеплановый отпуск, а внизу стояла приписка:
«Кстати, я сказал тайчо, что ты поранила руку, упав на ровном месте со склянкой в руке, которая при падении разбилась. Так что тебе велели хорошенько выспаться, а то будешь не лечить, а калечить. Приятной трехдневной благодарности».
Снизу была нарисована забавная лягушачья мордочка вместо подписи. Рия только хмыкнула, спустила ноги на пол, покрытый ковром, и потянулась. Раздавшийся на улице ор, заставил девушку вскочить с кровати и подбежать к окну. Представшая картина заставила ее непроизвольно улыбнуться: Скуало оглушительно орал на Бела, который, совсем не обращая на командира внимания, пытался догнать свою личную мишень в лице Франа. А тот в свою очередь бежал зигзагами в сторону леса, крича что-то про меткость семпая.
А Рия тем временем отвернулась и, потягиваясь, пошла в ванну, думая о том, что никто другой не смог бы додуматься ей подарить не конфеты, не цветы и не какую-нибудь ненужную побрякушку, а такие нужные три свободных дня. Целых три дня вне стен пропахших таблетками мазями и травами. Что еще может быть лучше?
