Тебя называли футбольным Богом

Филиппу тяжело смириться. Филипп не в состоянии понять. Филипп глубоко шокирован. Мерзкое, тянучее чувство обиды быстро разливается по всему телу, создавая завихрения где-то в районе сердце, отчего возникает неприятное покалывание время от времени. Он как будто плавится медленно и безнадежно. Он теряет частички себя ощутимо и осознанно. Филипп бездумно смотрит куда-то в сторону, отстраненно изредка хмыкает, разбавляя непрекрашающийся поток информации от Томаса. Мюллер ничего не знает, и, наверное, это к счастью: видеть его беззаботным и радостным, наполненным энергией и новыми байками после непродолжительного перерыва. Лам осторожно переводит взгляд на Нойера, только прибывшего в раположение команды. Мануэль выглядит помятым и вовсе не отдохнувшим, излишне грузным и напряженными. Филипп догадывается, что не один он знает то, что уже через несколько дней потрясет миллионы людей. Как минимум Нойер. И наверняка еще Бадштубер. На самом деле Ламу кажется, что он поступает неправильно, скрывая ото всех, но еще более неправильным кажется выложить все, нарушив обещание не рассказывать до поры до времени. Филипп вообще не умеет предавать. Филипп патологически верный. Нойер чувствует, что на него смотрят, вздрагивает, взволновано улыбается, чтобы как-то скрыть свое состояние, но когда видит в глазах капитана точь-в-точь такую же тоску и разочарование, расслабляется и подходит ближе. - Знаешь? Филипп неловко кивает. - Что знаешь? - Томас широко распахивает глаза. - О чем вы? Ага, у вас есть какой-то секрет! Вы обязаны со мной им поделиться! Я же все равно узнаю, - Мюллер начинает тараторить без умолку, чрезмерно жестикулировать, то и дело намереваясь зарядить пальцем Филиппу по лицу. - Вот однажды Лиза решила устроить мне сюрприз, и что вы думаете? Я раскрыл ее намерения за пару часов! - Всему свое время, Томас, - Филипп сконфуженно улыбается, потому что прекрасно понимает, что если это и можно назвать сюрпризом, то далеко не приятным. Особенно для Томаса. Нойер уводит Мюллера подальше от капитана, тот немножко сопротивляться, но больше для вида, чем есть на самом деле. Филипп направляется домой, где его ждет любимая семья, наполняющая всю жизнь смыслом; но именно в этот момент ему хочется оказаться где-то далеко в глубочайшем одиночестве, чтобы хорошенечко подумать, расставить приоритеты и, в конце концов, попытаться понять. Он берет в руки телефон, в списке избранных находит его фамилию и набирает сообщение, щурится и быстрее отправляет, дабы не передумать. "Тебя называли футбольным Богом. Кто же ты после этого?" Филипп удаляет его из списка избранных и вообще из списка контактов, и ему очень хочется, чтобы вот так же просто можно было бы удалить воспоминания о человеке из своей жизни. Лам борется из последних сил, старается понять, но ничего не выходит. Он был уверен, что слухи останутся просто слухами. Он ни на секунду не сомневался, что они завершат вместе. Для Филиппа трансфер из Баварии равноценен уходу из семьи от любимой жены и ребенка. Ему очень хочется верить, что это Гвардиола выжил его из родного дома. Ему до чертиков не хочется принимать за истину, что он сам принял такое решение. Филиппу кажется, что это всего лишь сон, который вот-вот прервется. И все закончится. Потому что не может быть наяву таких антиномий. Лам хватается за голову, когда слышит сигнал оповещения о пришедшем сообщении, берет телефон в руки и еще несколько секунд силится, чтобы прочитать весточку, и облегченно выдыхает, когда понимает, что она от другого человека. "Не зря мне не понравилась эта его Анна. Не верю, что говорю это, но Сара была залогом стабильности. Фил, я тебя понимаю, и если тебе нужна моя помощь, то я рядом." Лам тихо смеется и отвечает, что все нормально. Все в порядке. Зашибись, блять. Для Мануэля эта потеря - одна из ключевых в его жизни, но Нойер никогда не сможет даже приблизиться к осознанию того, что эта утрата значит для Филиппа. Потому что голкипер родился кобальтовым. Потому что Бавария никогда не будет у него под кожей. Филипп закрывается в ванной всего на несколько минут - в детской его ждет Джулиан. Лам включает воду и всматривается в свое отражение. Он все тот же, как будто и не постарел вовсе. Как будто время остановилось и сейчас 2005. Но почему же весь мир перевернулся с ног на голову? Филипп понимает, что через несколько дней нужно сказать хорошую речь, чтобы как-то поддержать фанатов, для которых этот удар будет ниже пояса. Филипп осознает, что ему придется усмирять обезумевшего от подобного поворота событий Мюллера, демонстрируя просто недюжинное спокойствие. Лам пытается убедить себя, что будет безумно тяжело только в первое время, а потом... Все будет в порядке. Незаменимых не бывает. Вот если бы дело было только в заменимости. Тебя называли футбольным Богом. Кто же ты теперь?