Амнезия.

Витч пролежал без сна на своих носилках, пытаясь вспомнить еще хоть что-нибудь. Но пришел рассвет, а в голове по-прежнему была пустота. Начинался новый день, многие звери еще спали, землеройки стояли у костра и что-то готовили. Крысёнок неслышно двинулся к группе молодых истощённых зверей, сидевших чуть поодаль. Витч почему-то заинтересовался ими и теперь, отойдя от лагеря и пройдя немного по роще, подбирался ближе к тем зверям, прячась за деревьями. И вот он, совсем близко, маленький и незаметный, слышит их разговор: - Ты точно уверен? – спросил истощённый ёж такую же истощённую выдру. – Что этот крысёныш был со Слэгаром? - Если бы я был точно уверен, я бы его уже уничтожил, - мрачно ответил выдра. Он протянул лапы к костру. – Мне он не нравится. По-моему, Матиас и другие зря переводят на него целебные травы и еду. Витч вжался в дерево, стараясь не дышать. - Но ведь он был среди рабов. Эти мерзкие крысы даже своих берут в рабство! Как жаль, что я не смог их уничтожить побольше! – запальчиво воскликнул еж. - Слэгар не ускользнул от возмездия… - тихо проговорил выдра, – но некоторые бандиты, я слышал, спаслись – их отправили вместе с филином на юг. Я считаю, это ошибка. И я точно знаю, этот крысёныш – не невинная жертва. Я улучшу момент и поговорю с ним. - Оставьте его в покое! – раздался голос Маттимео. Скорее всего, он услышал обрывки разговора. - Но почему?! – воскликнул выдра. – Все должны получить по заслугам. За то, что мы – он обвел лапой круг, включая туда своих товарищей - за то, что мы не видели солнца сезонами! За то, что голодали, умирали! - Я понимаю. Но мой отец считает, что надо быть милостивым к побеждённым. Я тоже так думаю. С него вполне достаточно того, что он получил. - Так, значит, он был все-таки в банде Слэгара?! – выдра встал. - Я этого не говорил! - Я убью его! - Нет, Вязохвост! Я не позволю тебе этого! - Мне не нужна твоя жалость, мышь! Витч выступил из-за дерева, и все замолчали. - Мне не нужна ни твоя жалость, ни твоя защита, Маттимео, - повторил Витч. – Я ненавижу тебя. Не помню за что, но ясно это чувствую. А вы… - крысёнок посмотрел на выдру, ежа и еще одну мышь. – Я ни о чем не жалею! – он сжал кулаки. – Да, вы все, я не жалею ни о чем! Если бы я мог, я бы сделал еще раз тоже самое, да-да! Он чувствовал какое-то болезненное наслаждение в том, что дразнил их, упивался их праведным гневом и болью. Это было такое знакомое состояние, и так хотелось испытать его вновь! Даже если за это он поплатится – сейчас он не боялся. Это было так прекрасно – бить других по самым болезненным местам. Вязохвост с товарищами двинулись к крысёнку, но Маттимео встал между ними. - Перестаньте! Видите, он не в себе. Он схватил Витча и оттащил его ближе к центру лагеря. Крысёнок не сопротивлялся, у него почему-то сразу кончились силы, а голова начала невыносимо болеть. - С ума сошел! – прошипел мышонок. – Они же могли тебя убить! - А тебе-то что! Не лез бы не в свое дело. - Я не хочу, чтобы они стали убийцами. Витч сел на землю и стиснул лапами виски. Спорить становилось всё сложнее, шум в голове нарастал. - Оставь меня в покое, мышь. Я тебя ненавижу, - повторил он. - Скажи что-нибудь новое, это я уже слышал, - спокойно отозвался Маттимео. Его спокойствие злило крысёнка ещё больше. Он задыхался от боли и ненависти. - Уйди, мышь… - Я знаю, что ты меня ненавидишь, - тихо сказал мышонок, – но так и не понял, почему. Я ведь тебе ничего плохого не сделал. Он ушел, а Витч посмотрел ему вслед. Неужели он ненавидит Маттимео без причины? Почему-то ему казалось, что этот мышонок – его злейший враг? Только вот почему? Голова болела всё сильнее. И тут крысёнок понял, за что он ненавидит так сильно этого мышонка. Он понял в тот момент, когда к Маттимео подошел Матиас и положил ему лапу на плечо. Отец и сын. Семья. То, что у него , Витча ,он интуитивно это чувствовал , никогда не было. Он ненавидел этого мышонка, за то, что у него были друзья – эта мышка Тесс, бельчонок и другие. За то, что он возвращался в Рэдволл – домой. За то, что его отец так весело улыбнулся ему и, проклятие!... Положил лапу ему на плечо. За то, что Маттимео – несмотря на все испытания, о которых он не хотел говорить, был счастливым. А он был несчастен.