Дефицит

По дороге вперёд, а после вверх по холму, до самой кромки леса. Тиа шагал довольно быстро, несмотря на то, что провёл в пути уже почти неделю, и тяжёлая ноша уже изрядно натёрла плечи. В подвешенном кульке завозился ребёнок и молодой человек остановился, чтобы передохнуть. Малыш тёр крошечными кулачками сонные глазки и никак не мог решить, просыпаться ему или ещё поспать. Полуденное солнце пригревало, и сладко зевнув, кроха снова уснул. Тиа облегчённо вздохнул, он зачастую просто терялся, когда ребёнок плакал, не зная как его успокоить. Перекусив, они снова отправились в путь. Идти предстояло ещё долго, заехавший к ним в деревню случайный путешественник обмолвился, что где-то есть прекрасный город, в котором они могли бы найти всё, чего только можно пожелать. Деревня вымирала. Она была спрятана в таком дремучем лесу, что за сотни лет своего существования её жители никогда не видели гостей. Взбаламученный рассказами незнакомца, молодой человек прихватил племянника, оставленного ему пропавшей сестрой, и отправился в путь. Порой вместо городов виднелись странные огромные постройки, но от них веяло смертью и болью, так же как от деревенского кладбища, и юноша обходил их стороной. Под вечер длинного дня он снова набрёл на ставшее уже привычным огромное здание, но в отличие от встреченных ранее, это было заброшенным, и запах смерти тут остался еле уловимый. Рискнув подойти поближе, Тиа рассмотрел остатки сверкающего в лучах заходящего солнца забора, невысокие смутно знакомые деревья и цветы. Тяжёлые ворота были распахнуты, и любопытный юноша вошёл в огромный двор. Размеры сооружения его потрясли, тут с лёгкостью могла бы разместиться вся его деревня, и даже место б ещё осталось. Похоже было, что тут содержали каких-то животных, внутри были просторные загоны и небольшие домики. Малыш спал за его спиной и не беспокоил, поэтому можно было всласть удовлетворить любопытство, пройдясь по заброшенным огромным комнатам, заглянув во все двери, которые удавалось открыть. Загулявшись он вышел в длинный коридор со множеством дверей, в нём было сумрачно, и он уже хотел передумать и вернуться на улицу, как в конце что-то мелькнуло. Юноша потёр глаза, но больше ничего не заметил. Сделав несколько шагов вперёд, Тиа снова услышал какой-то шорох и подобие голосов. Вздрогнув, он попятился назад, а потом, развернувшись, и вовсе побежал. От волнения перепутал дверь, в которую входил, вылетел в совершенно незнакомую комнату, но ему было всё равно. Он продолжал бежать сам не зная куда, лишь бы не слышать этих, похожих на галлюцинации, шёпота и шороха. Добежав до лестницы, он понёсся вниз, заметив в одной из распахнутых дверей закатные краски. Выбежав на улицу, молодой человек понял, что прошёл огромное здание насквозь. Тут не было забора, за стеной начинался огромный провал, которому, казалось, не было дна, и лишь с другой своей стороны он был огорожен высоким непрозрачным забором. Никаких дверей и выходов тут не было. Чтобы выйти, нужно было бы вновь вернуться в наполненную шорохами и вновь запахшую смертью громаду, и искать старую дорогу. Колени тряслись, и руки были ледяными. Яркие краски заката потемнели и предвещали скорую темноту. Глубоко вдохнув, Тиа решился пройти вдоль стены здания, и попытаться выбраться, не входя вовнутрь его. Эту часть здания окружал всё тот же тёмный провал, в лучах заходящего солнца выглядящий всё более зловеще и безысходно. Зазор между стеной и забором становился всё меньше и юноша, уже в который раз молился, чтобы ему не пришлось возвращаться назад. Под ногой что-то противно хрустнуло, и, посмотрев вниз, молодой человек оцепенел. На земле лежала человеческая рука. Осмотревшись, он увидел ещё одну чуть поодаль. Ребёнок за спиной проснулся и захныкал, но Тиа не решался брать его на руки. Пальцы, казалось, вовсе потеряли чувствительность, оледенев от увиденного. Усилием воли, сжав руки в кулаки и сомкнув зубы, он продолжал идти вперёд, вздрагивая при каждой новой находке, которые попадались всё чаще и чаще. Узкий проход расширился, превращаясь в небольшой внутренний двор. Посреди него несколько полуголых людей стаскивали в большую кучу мёртвые тела. Хотя назвать десятки разрозненных рук, ног и голов телами можно было с большой натяжкой. Они работали слаженно и быстро, не обмениваясь при этом ни единым словом. Будто речь была тут под запретом. От них не веяло угрозой, и ауры их, подобные аурам детей, были притягательно тёплыми. Заметил его один из тянущих в огромную кучу охапку всевозможных рук. Незнакомец замер и тут же все повернулись в сторону Тиа. Юношу до глубины души пробрала жуть, и он испуганно отступил назад. Люди не двинулись с места, не издали ни единого звука. В подвязанной сумке снова захныкал ребёнок. Незнакомцы вздрогнули и зачарованно посмотрели на крошечную ручку, цепляющуюся за одежду чужака. «Ребёнок!» Пронеслось то ли шёпотом, то ли шорохом над людьми. «Где ты взял ребёнка?» Прошелестел чей-то голос. - Это сын моей сестры. Мой племянник, - ответил Тиа, сам не понимая, с кем он говорит. Шелест и шорохи стихли. Стоящие напротив люди смотрели со страхом и недоверием. «Сын. Сестра. Племянник, - чужие слова. Что ты будешь делать с ребёнком?» - Мы идём в город. «Город - смерть», - испуганно прошелестело нечто. - Почему город – смерть? – недоумённо переспросил молодой человек. «Город. Смерть. Все умерли», - продолжал твердить голос. Юноша сердито тряхнул головой, и тут на него обрушилось видение, которых с ним не бывало уже лет пять. Жужжание ножей, кровь, последняя агония и свалка. Безгласная боль. Равнодушие, окружившее со всех сторон. В голове было до звона пусто, лицо будто окаменело. В телах, агонизирующих в его видениях, он узнал стоящих перед ними людей. «Сюда приходил город. Город - смерть». - Кто вы такие? «Мы - пища города». - Вас едят? «Мы пища. И ты. Ты такой же, как мы». - Меня не съедят. Я – человек! «Ты - теп. Ты - еда для города. Такой же, как мы».