Прощаемся?..

Солнце едва ли коснулось верхушек деревьев, как старые друзья вновь встретились на извечном месте - холодном каменном столбу забора. И кто знал, что этот день из всей круговерти обернется так для обоих? Чумазик продолжал угрюмо и испуганно смотреть вдаль, сутулясь и испытывая дрожь в конечностях, туда, где ветви сомкнулись за плечами старого друга Рыжика. Он еще не ушел, не исчез на всегда, но дурно становится от одной мысли, что случится с ним там. Вина накатывала раз за разом, словно волна разбушевавшегося моря, хлестала из недр души наружу, душила, сжимала легкие, заставляя сгибаться все ниже к земле. Это море - все прежнее, что они прожили вместе. А теперь оно превращалось в кипящий поток. Больно терять не просто друга. Больно терять того, с кем это море стало общим и неразделимым целым, а его берут и рвут на куски. Котику было страшно смотреть вслед рыжему, такому самоуверенному, решительному и бесстрашному, отчего у Чумазика будто отнимались лапы. Он не мог бежать, не мог кричать вслед, неистово плюясь гневом другу в спину. Вокруг туман смятения, отчетливая пульсация в голове, будто пропасть внизу. В нее он падал. О, Чумазик был наслышан о тех, с кем собирался связать свою жизнь Рыжик. Дикие, жестокие, кровожадные убийцы. Их жизнь - выжить за счет чужих душ. Им не нужно тепло, любовь, забота; им нужна кровь, ими правит азарт убивать. Закрывая глаза, он часто представлял их переполненные жгучим огнем очи, смотрящие из глубин тьмы. Чумазик видит их, правда! Каждую ночь выглядывает из окон, замечая по всему периметру кустарников глаза, пылающие потоками ненависти. А теперь Рыжик хочет стать таким же? Ради того, чтобы получить вечную свободу и умереть от лап себе подобных?.. Он глуп, бесконечно, бесконечно глуп! Но над Чумазиком нависло не менее печальное облако страха, слепого гнева в виде разрядов молний в голове и постоянной вины - раскатов грома. Котик знал гораздо больше о диких котах местных лесов, он должен был остановить друга и заставить послушать. Тело содрогнулось, маленькая капля крови стекает с губ, на языке чувствуется железный привкус. Ему страшно, но сделать еще что-то не в силах. Дружба упала, разбилась вдребезги, казалось бы, пора смириться, а звон продолжал дрожать в ушах. Вина будет еще долго лежать на его плечах камнем, душить и жать к земле. Солнце скользит струйками по шерсти, первый утренний ветерок бодрит, прокрадываясь под шкуру. Глаза юнца наполняются слезами детской обиды, ему не остается ничего, как спрыгнуть со столба. И в последний момент Чумазик обернется, едва ли сдерживаясь от всхлипов. - Прощай, старый друг. Прощай.