Дневник Эффи

Серебряные туфли на высокой шпильке, розовые колготки в сеточку, оранжевое платье, розовый парик, бордовая помада и белоснежный слой пудры. Я очень долго выбирала наряд для знакомства с ментором, хотелось произвести на него хорошее впечатление. Но знакомство с Эбернети – не главное, что меня ожидало. Впереди предстояла Жатва. Я просмотрела много видео с предыдущих, чтобы посмотреть, как ведут себя кураторы, как держатся на публике, что говорят, но всё без толку. Я приходила в ужас от одной только мысли, что мне нужно будет предстать перед тысячами людей. Я зашла в поезд на пошатывающихся ногах, колени дрожали от волнения. Издали я увидела на высоком стуле с красной обивкой мужскую фигуру, которая копошилась со стаканами. Подойдя чуть ближе мне удалось получше разглядеть ментора. Он сидел, небрежно развалившись, и опрокидывал в себя виски. Не зная, как привлечь к себе его внимание, я тихонько кашлянула. Мужчина на секунду замер со стаканом в руке и резко ко мне обернулся: - Ты кто такая? – рявкнул на меня пьяница. Хоть я и стояла в полутора метрах от него, запах перегара всё же донёсся до меня сильным порывом. Задержав дыхание, я проговорила: - Меня зовут Эффи Тринкетт. Я новый куратор двенадцатого Дистрикта. Несколько секунд мужчина осматривал меня с ног до головы, не скрывая своего пренебрежения ко мне: - Новый? - ментор презрительно хмыкнул, - как по мне, так ты такая же разукрашенная курица, как и прошлая капитолийка. Правда, несколько помоложе, что не может не радовать холостого мужчину. Внутри меня что-то взорвалось от негодования. От возмущения перехватило горло так, что я не могла произнести и слова. Собравшись с силами через пару секунд, я всё же сумела прокричать во весь голос: - Да что вы себе позволяете!? Я вам не девушка по вызову! Между прочим, я из очень уважаемой семьи! И у меня есть жених! Эбернети засмеялся в голос настолько сильно, что у него свело живот и ему пришлось согнуться. Смех не прекращался несколько минут. Чем больше ржало это животное, тем большее негодование поднималось во мне. Казалось, вот-вот моё терпение лопнет и я отхожу этого неотёсанного болвана соседним стулом прямо по голове. - Ой, вы только посмотрите на неё! – продолжал смеяться ментор, - она из уважаемой семьи! А я вот – нет! Я вырос в самом бедном районе двенадцатого Дистрикта, моя семья чуть ли не умирала от голода. Простите, мадам, что оскорбил Вас своим присутствием. Я не достоин находиться вместе с Вами не то что бы в одном помещении, но и в одной стране! Все его саркастичные выпады сопровождались до ужаса противными приливами смеха. От брезгливости у меня свело лицо в страшной гримасе. Мне хотелось поскорее убежать от этого животного куда подальше. Страшно подумать, что мне придётся с ним вместе работать на протяжении долгих лет. - Приятно было познакомиться. – выдавила из себя я и направилась в своё купе. Ещё чуть-чуть и меня бы вырвало, настолько мне было противно всё происходящее. Зайдя в свою комнату, я тут же закрылась на ключ и прислонилась спиной к двери. Голова шла кругом, поэтому я закрыла глаза и сделала глубокий вздох, чтобы хоть чуть-чуть привести себя в чувство. Столько унижения за один раз я ещё ни разу не получала. И что-то мне подсказывало, что это были ещё цветочки. Впереди меня ожидают долгие и мучительные годы работы с этим омерзительным мужчиной, так что если не удастся найти с ним общий язык, придётся очень туго. Передо мной стали всплывать образы из прошлого. 50-ые Голодные Игры. Квартальная Бойня. Я всей душой болею за девушку из Одиннадцатого Дистрикта, думая, что её победой отец докажет мне свою любовь. Но в самом конце, обхитрив всех, побеждает Хэймич Эбернети, трибут от Дистрикта двенадцать. Тогда он был намного моложе и, кажется, красивее, чем сейчас. По крайней мере, добрая половина моих одноклассниц положила на него глаз и томно вздыхала при упоминании об этом парнем ещё несколько лет после Игр. Тогда, очень обидевшись на отца, я попросила его наказать юношу-победителя, только лишь потому, что победила не Мелания Хоуп. И отец пообещал, что накажет. Как всегда, он не сдержал своё слово. Сейчас тот некогда симпатичный парнишка сидит в грязной одежде и засаленными волосами в столовой, опрокидывая в себя стакан за стаканом. Душ, кажется, он не принимал целую вечность, а о существовании зубной щётки с пастой и вовсе не слышал. И это победитель, которого якобы наказал мой отец. Кажется, это он сейчас, будучи абсолютно безнаказанным, наказывал меня словесно только лишь за то, что я родилась в столице. Я слышала о том, что жители Дистриктов ненавидят нас за наше богатство и власть, но я никогда не думала, что нас могут ненавидеть победители Игр, которым Капитолий дал всё. Включая жизнь и свободу. Сейчас во мне горело дикое желание позвонить отцу и с издевкой спросить его, что он сделал с Хеймичем Эбернети, как я того просила много лет назад. Но это не имеет смысла, потому что его ответ был бы одним: «Ой, прости, дорогая, я совсем забыл. Просто у меня слишком много важных дел, а сейчас начинается срочное совещание. Я тебе потом перезвоню». Единственное, что я сейчас могу – это сократить моё общение с ментором до самого минимума. Поэтому я решила не выходить на обед, а заказать его к себе в номер. Пообедав, я легла на кровать и старалась поскорее заснуть. Прошло всего полдня, но я уже успела слишком вымотаться. Очень много сил ушло на споры с Люцием, который не хотел отпускать меня в Двенадцатый и искренне недоумевал, зачем мне всё это надо. Как жаль, что я не могу сказать ему правду. Никому не могу. Это будет слишком опасно для них. *** До Двенадцатого Дистрикта мы добрались очень быстро. Уже в совершенно другой одежде – белых сапогах на высоком каблуке, фиолетовой юбке, салатовой блузке и фиолетовом пиджаке – я выходила на перрон. Мой облик завершал белый парик и толстый слой макияжа. Когда я вышла из поезда, моя челюсть чуть не отвисла от удивления. Подобной нищеты, развалин и убожества я ещё не видела ни разу в своей жизни. Перрон в ямах, при наступлении на которых я рисковала подвернуть ногу и сломать её, кажется, не ремонтировался с тех пор, как его впервые построили. Здание вокзала наполовину разрушено. Меня тут же посадили в специальный автомобиль, как только я вышла, но мы не могли ехать спокойно. На каждой кочке машина подскакивала так, что у меня чуть было не слетел парик с головы. Хэймич, к счастью, ехал в другом автомобиле. Жатва начнётся через час, поэтому меня повезли сразу в Дом Правосудия, готовиться. Внутри полуразваленного здания меня встретил молодой мужчина, представившийся мэром. На его вопрос: «Ну, как Вам у нас?» я чуть было не сказал правду, но вовремя спохватившись, сдержалась. - Можете подождать пока начало Жатвы в отдельной комнате. Будете что-нибудь пить или, может быть, вы проголодались? – Заботливо поинтересовался мэр. - Нет, спасибо, - как можно вежливее ответила я мужчине, всем своим видом показывая, что не расположена к дружеской беседе. Как только за мэром захлопнулась дверь, я подошла к окну и стала смотреть на расстилающуюся передо мной площадь сквозь давно немытое окно. К Дому Правосудия уже потихоньку подтягивались люди. Меня поразило, насколько бедно они были одеты. Издалека я не могла хорошо рассмотреть, но точно была уверена, что на всех них надеты обноски ещё их родителей, наверное. Девушки в бледных платьях и юбках с блузками, а парни в безвкусных коричневых либо чёрных штанах и белых рубашках. Я и раньше видела жителей разных Дистриктов по телевизору, но никогда особо не приглядывалась к их одежде. А особенно я никогда не приглядывалась к их лицам. Такое ощущение, будто все эти люди идут на похороны. С каждой минутой людей прибывало всё больше и больше, и вот, спустя совсем маленькое время, ко мне в комнату снова заглянул мэр всего лишь с одним словом: - Пора. Я направилась к выходу, руки предательски дрожали, а в горле пересохло. Этот день определённо войдёт в мою историю. Я никогда его не забуду. Стараясь не думать о том, что через несколько минут на меня будет смотреть вся страна, включая всех самых близких знакомых, я подошла к центральному выходу на сцену в сопровождении мэры и пьяного Эбернети. - Три, два, один, сейчас! – проговорил миротворец и отворил перед нами дверь. Я ступила на сцену, громко постукивая своими каблучками, сзади меня шли мэр и ментор. Глава Дистрикта подошёл к первому микрофону, ко второму жестом пригласил меня. Эбернети же уселся на стуле с краю сцены. - Здравствуйте, наши дорогие жители Двенадцатого Дистрикта, - начал торжественно мужчина в то время, как я старалась собраться с мыслями, чтобы не грохнуться прямо тут в обморок, - сегодня мы все собрались в этот прекрасный день, чтобы провести очередную церемонию Жатвы. Но для начала позвольте представить Вам нашего нового сопровождающего – Эффи Тринкетт. В толпе послышались слабые аплодисменты, которые тут же прекратились. Поняв, что сейчас моя очередь говорить, я сделала глубокий вздох и начала давно заготовленную речь: - Здравствуйте, здравствуйте, здравствуйте! – я наигранно улыбнулась, - я очень рада находиться сегодня здесь с Вами! Для меня это большая честь выбрать новых героев от Дистрикта Двенадцать для участия в 59-ых Голодных Играх. Но для начала по традиции предлагаю посмотреть наш любимый фильм. На экране включилась видеозапись, а мой микрофон сразу же отключился. Нервно переведя дыхание, я приказала себе успокоиться. Казалось, этот занудный фильм шёл целую вечность, прежде, чем закончился. Мэр уже сидел на своём месте, а мне предстояло сделать самое сложное, то, ради чего я сюда приехала – выбрать трибутов. - Что ж, дорогие мои, - я ненавязчиво выдавила из себя непринуждённый смешок, - начнём с дам! На подкашивающихся ногах я подошла к шару с женскими именами. Моё лицо пылало, но под густым слоем белоснежной пудры этого не было заметно. Опуская руку в шар с бумажками, я успела заметить, как все девушки разом побледнели. «Одной из вас сегодня крупно не повезёт», - пронеслось в моей голове. Мои пальцы схватили листочек с чьим-то именем в самой середине стеклянного сосуда. Я уже было достала его на поверхность, но в последнюю секунду передумала и отпустила бумажку. Засунула ладонь на самое дно и там схватила новый листочек. Достав его и показав публике, я подошла к микрофону. Руки предательски дрожали, из-за этого бумажка чуть было не выпала у меня из рук, но я вовремя смогла её удержать. Развернув листочек, я прочла имя про себя и во весь голос произнесла в микрофон: - Элис Донован. Секунду стояла гробовая тишина, как будто жители переваривали услышанное, пытаясь понять, кто это, как откуда-то из толпы донёсся протяжной крик женщины: - Нет! Только не моя девочка! – После возгласа последовали бурные рыдания. Вдруг толпа среди девушек постарше расступилась и к сцене уверенными шагами в сопровождении миротворцев пошла высокая девушка примерно лет семнадцати. Когда она ко мне приблизилась, я успела заметить у неё дёргающееся веко над правым глазом. - Есть добровольцы? – спросила я. В ответ стояла тишина, а Элис, как я успела заметить, горько про себя хмыкнула. - Что ж, теперь юноши, - наигранно торжественно прощебетала я в микрофон и направилась к соседнему шару. На этот раз я решила долго не томить и выхватила первую бумажку, какая попалась мне на глаза. Быстро её развернув, я произнесла, казалось, ещё громче, чем имя Элис: - Бенджамин Уайт. Как только я назвала имя, толпа вокруг выбранного мною трибута тут же расступилась. Мальчик лет четырнадцати, ни живой, ни мёртвый, спотыкаясь, направился к сцене. Казалось, ещё чуть-чуть и он упадёт в обморок. Когда он наконец поднялся ко мне, я быстро задала вопрос, заранее зная ответ: - Есть доброволец? В ответ молчание, как я предполагала. И только мама Элис продолжала всхлипывать где-то далеко в толпе. Я выдавила из себя улыбку и торжественно заговорила в микрофон: - Прошу поприветствовать вас трибутов Пятьдесят девятых ежегодных Голодных Игр – Элис Донован и Бенджамин Уайт! Трибуты, пожмите друг другу руки! Элис и Бенджамин словно на автомате повернулись и протянули друг другу ладони. Их рукопожатие было очень коротким и холодным, можно сказать чисто символическим, из чего я сделала вывод, что они либо между собой не знакомы, либо просто не общаются. Уводя парня и девушку в Дом Правосудия, я подумала, что только что убила двух человек.