Что же теперь скажут люди, Сердце навеки разбито, Мамочка, что с нами будет, Я полюбила бандита.
В полумраке позднего вечера Миура кралась по заброшенной части зоопарка Кокуё. На груди на кожаном ремне свисал небольшой фотоаппарат. Голова её была повязана зелёной пёстрой косынкой, завязанной маленьким узелком под носом. Глаза прятали солнцезащитные очки. Девушка была очень опытна в своих шпионских играх, но бурная фантазия всегда разрушала её прикрытие. Вот и в этот раз долго Миура не продержалась. Правда в этот раз не из-за собственной глупости. — Кто здесь? — строго спросил Мукуро, почувствовав в зале кинотеатра чьё-то присутствие. Острое чутьё иллюзиониста никогда не подводило. Девушка испугалась и замешкалась, при попытке спрятаться споткнулась о хлам, оставленный Кеном, и упала прямо к ногам Рокудо. — Ой… — тихо выдала она и тут же вскочила на ноги. Они не общались раньше, поэтому Миура надеялась остаться неузнанной, пряча лицо, наклонив голову, закрывая рот и нос ладонью. — Хм… Ты же та девчонка, что постоянно ошивалась возле Савады Тсунаёши, — без труда опознал гимнастку Мукуро. — Как там тебя? Хром говорила. А, Миура Хару, верно? — Ха-хи! — поражению девушки не было предела. Несмотря на все старания, иллюзионист её узнал. — Это определённо любовь, — загорелись ненормальным огнём её глаза, и Хару окунулась в мир грёз. Всегда, где бы она ни была, как бы ни пряталась, что бы ни происходило, её возлюбленный всегда найдёт её! Их любовь не ведала преград! Землетрясения, ураганы, цунами и прочие катаклизмы не могли разбить их связь, ибо она была нерушима. — Допустим, я прав, — не дождавшись ответа, продолжил Рокудо, несколько обречённо глядя на незваную гостью. — Что ты здесь забыла, да ещё и в такой час? — Я… — вернулась из своего мира Хару. Мукуро был так близко, она почти чувствовала его дыхание. — Я-я принесла вам шоколадку, — стесняясь, протянула она плитку любимого иллюзионистом шоколада. Хару знала о своём суженом всё до мелочей. Оставалось только рассказать ему о себе. — Ладно, допустим, — добродушно-лживо улыбнулся Рокудо, двумя пальцами беря подтаявшую плитку. Поведение девушки и румянец на её щеках уже всё рассказали за неё, но Мукуро не надо было такого «счастья», потому он пытался не нарываться на её с ног сшибательную «любовь», в народе называемой одержимостью. — А ещё я… — Миура тяжело задышала, волнуясь. Такой ответственный момент! — Я люблю вас. И мне всё равно, что вы преступник, я принимаю вас таким, какой вы есть! Даже если вас опять отправят в тюрьму, я отправлюсь следом! Сошлют в Сибирь — я приеду с запасом еды и тёплой одежды! Я никогда вас не брошу! — затараторила она. У Мукуро задёргался левый глаз. Между мыслями пришибить девушку или, что гораздо проще, убиться самому, он подумал: «При чём здесь Сибирь?». Избавляться от Хару было невыгодно: всерьёз ведь опять посадят, ведь от Десятого и Реборна уйти в этом случае не удастся. Зато Хару — бесплатная рабочая сила, преданная, но немножко — немножко ли? — сумасшедшая. При должном руководстве вполне мог выйти толк. — …Я сделаю для вас всё! — выдохнувшись, Миура закончила предлинную тираду. — Можешь начать с уборки? — абсолютно спокойно спросил Мукуро, решившись-таки принять на свои плечи неугомонную болтливую ношу. Ещё перевоспитает. Наверное. — Несомненно! — засияла девушка. — Чудно, — улыбнулся иллюзионист. — Теперь, если ты не против, я предпочёл бы вернуться в свою комнату и отдохнуть. Хару кивнула, мысленно сделав пометку сделать будущему мужу чай, прежде чем браться за обещанную уборку. К утру база Кокуё сияла чистотой. Мукуро довольно улыбался, представляя своим приспешникам нового члена команды, не зная, что представляет свою будущую жену. Даже такому мастеру манипуляций и обмана оказалось не совладать с упрямством и настойчивостью Миуры Хару.Больше терпеть нету силы, Больше терпеть невозможно, Боже, какой он красивый, Как же любить его сложно.