Метелица

15. С первым снегом

-Ты имеешь в виду, что мир могут спасти только хладнокровные, расчетливые сволочи? (Т. Пратчетт, “Вор времени”).

США, Атланта.       Лифт поднимался с неторопливостью, определенно достойной лучшего применения. Одного этого, конечно, было недостаточно, чтобы испортить настроение, но стоило добавить к уравнению веселенькую песенку, что пошла, кажется, уже на третий круг, чтобы получить в итоге далеко не самый приятный результат. Чувствуя, как раздражение начинает брать верх над прочими чувствами, Герхард поднял глаза на своих спутников - но лицо Татарьева оставалось, как и большую часть времени, совершенно непроницаемым, прочесть же что-то по черной ткани, скрывавшей от лишних взглядов лик Гробовщика, было по меньшей мере делом затруднительным.       Дар чтения чужих мыслей, впрочем, палачу был вовсе не нужен, чтобы быть точно уверенным в одном: страх - или его подобие - запустил сейчас свои когти в них столь же глубоко, как и в его собственную душу. Существовали ситуации, в которых не поддаться страху мог бы только человек очень отважный, но та, в которую они добровольно влезли сейчас, была иного сорта - в таких опасений не появилось бы лишь у законченного дурака. Хорошо было бы, наверное, стать подобным на часок-другой - быть может, и руки бы, сжимающие трость, не так бы потели…       Штаб Центра по контролю и профилактике заболеваний, расположенный неподалеку от какого-то частного исследовательского университета, представлял собой странное зрелище. Вид из прозрачных едва ли не до блеска окон - могло показаться, что стекол там вовсе не было - портили натыканные вокруг заводские трубы, большинство же подходов к зданию превращали в лабиринт многочисленные пристройки и корпуса. Главное здание походило на нечто, собранное в страшной спешке из детского конструктора - причем человеком, существование у которого даже зачатков вкуса стоило бы поставить под сомнение: тут в достатке было и уродливых наростов со стеклянными стенами, что выступали далеко наружу, и высоких труб…общая непропорциональность массивного строения, возведенного на купленной еще в сороковых годах у все того же университета земле, отчасти мешала Герхарду воспринимать всю организацию всерьез - по мнению старого палача, тому, кто не был в состоянии позаботиться о том, чтобы его собственная штаб-квартира выглядела прилично, определенно не стоило доверять чужие проблемы. Татарьев, когда они еще только подъезжали к зданию, чуть скривил губы: палач был одинаково уверен как в том, что мысли их сходились, так и в том, что в голове бывшего работника Ленинградского Клуба всплыла заезженная цитата из предисловия “К критике политической экономики” о бытии и сознании. Апостол, кого стоило благодарить за то, что встреча вообще стала возможной - ее успеха, впрочем, это нисколько не гарантировало - определенно тоже впускал здание в свои мысли, но уже в несколько ином ключе: примечал, откуда верней всего будет начать штурм его немногочисленному, но без сомнения смертоносному воинству, что таилось до поры в резерве, конкретнее - в пяти курсировавших по кварталу грузовых машинах.       -Дурацкая была идея, - решив перебить надоевшую мелодию хоть бы своей речью, подал голос старый палач.       -Как есть дурацкая, - немного помедлив, кивнул Татарьев.       -Не унывайте, господа, - усмехнулся Апостол - ткань приглушала звук, делая его больше похожим на какое-то сдавленное бульканье. - У вас будет вся вечность в аду, чтобы за нее раскаяться как подобает.       Лифт преодолел еще один этаж. Еще. И еще.       -Предлагаю взглянуть на светлую сторону, - теперь не удержался уже майор. - Прошло уже двадцать с гаком лет…       -Я бы на вашем месте не обольщался, товарищ, - снова позволил себе смешок Апостол. - Терпение - одна из немногих добродетелей, которые постигаешь, пробыв среди нашего брата достаточно долго, с этим я не спорю. Но за нею следом плетется, увы, и злопамятность. Для тех, у кого за плечами века…существования, многие события, давно ставшие историей, свершились, как им мнится, лишь вчера. Двадцать лет, говорите? А это даже не вчерашний день, это “утром, за завтраком”…       -Верно, - хрипнул Герхард. - Даже для меня весь этот австрийский кошмар все еще слишком…реален, дьявол его дери. А уж для них…впрочем, одна надежда у нас с вами все-таки есть. Сами знаете на кого. На чье настроение.       -Какой…он? - тише, чем обычно, произнес Татарьев, взглянув на ткань, закрывавшую лицо Гробовщика. - Не смотрите так на меня. Мы все сражались с его отпрысками и слугами, каждый на свой манер, но…вживую, насколько это слово к нему применимо, лично я видел его лишь однажды. Еще там, в Вене. И то издалека.       -Ваше счастье, - проворчал старый палач.       -И все-таки?       -Одни говорят, у него больше мозгов, чем у всех прочих Прародителей одной охапкой, другие - что он безумен, как шляпник, - подернул плечами Гробовщик. - Истина, как обычно, где-то посередине.       -Сил, что вы собрали, хватит, чтобы…       -В восемьдесят втором он выдавил Ван-Фема из Штатов за одну личную встречу, - буркнул Апостол. - Насколько мне известно, даже боя не состоялось. Еще через полгода Четырнадцатый под нажимом со стороны Кольца вывел из страны все свои активы и несолоно хлебавши вернулся в Монако, где и осел. А ведь этот пижон тоже кое-что понимал в куклах…       -Двенадцатого тревожить себе дороже, - сухо произнес Герхард. - Самый масштабный из походов на него Святой Престол предпринимал в XVI веке.       -Чем кончилось дело?       -Взятием Рима (1), - скривился палач. - С его указки, разумеется. Тварь из колонны присутствовала там лично, со всем кланом. Согласно сохранившимся записям, это был ад. Уцелели единицы. Еще бы немного - и Дом Резни с похоронным классом пришлось бы основывать заново.       Еще один этаж. Еще.       -Попытки, конечно же, предпринимались и позднее. На наш век…взять хоть бы то, что было в Аргентине…       -То, что среди Двадцати Семи нет никого из…арабского мира - тоже его заслуга, - задумчиво пробормотал Апостол. - Говоря откровенно, он внушает мне опасения. Уже очень, очень давно…       Кабина замерла.       -Он, конечно, чудовище, - словно бы подводя итог, произнес палач. - Но чтобы лишить русских такой карты, как Двадцать Второй…а, что уж теперь говорить. Мы ведь все-таки явились к нему на поклон.       Двери с невыносимой медлительностью принялись раздаваться в стороны.       -Ну, сцепили зубы…       Впереди лежал длинный, хорошо освещенный коридор. Признаться, даже слишком хорошо - от всех этих массивных ламп у палача зарябило в глазах. Вдоль белоснежных стен черными пятнами тянулись фигуры людей в строгих костюмах: Герхард насчитал двенадцать человек, что застыли на местах, позволяя себе разве что дышать - и одного в костюме уже сером, что ожидал у дальних дверей.       Первым из лифта выбрался Гробовщик - завидев его, охрана ожидаемо подтянулась, хоть и так, казалось, стояла по струнке. Татарьева, шедшего следом, взглядами удостаивали немногие, но вот на палаче, что, прихрамывая, тащился вперед, отстукивая по скользкой кафельной плитке нервный ритм своей тростью, чьи-то глаза замирали почти постоянно, изучая, остервенело ища малейший намек на угрозу. Тот, что преграждал своим тощим телом проход, сделал несколько шагов по направлению к троице и остановился, потирая сведенные за спину руки. Костлявое лицо сделало вялую попытку улыбнуться - при этом человечек так вытягивал шею, что становилось видно отпечатанное на правой ее стороне старое клеймо: причудливая монограмма императора Фридриха III, включавшая в себя буквы, печально известные столь многим - A.E.I.O.U.       -Отец Герхард, - человечек в сером костюме улыбнулся одними губами, выходя навстречу троице. - Наш русский…друг и наш…наш… - его водянистые глаза часто-часто заморгали, словно отражая бушевавший внутри черепа мыслительный процесс.       -…ваша старая заноза в известном месте, - подал голос Гробовщик. - Я вижу, тебя так и не удосужились повысить, Этль. Сколько ты уже ждешь обращения, а? Кажется, лет так с девятнадцати…       -Я получу обещанное мне в следующем году, - гневно дернул головой Александер Этль, личный секретарь Мацерина Рафелета. - Мы все рано или поздно получаем, что нам причитается…ладно, перейдем к делу, - он щелкнул пальцами. - Обыскать.       Выстроившиеся вдоль стен фигуры синхронно сдвинулись в проход, лихо щелкая каблуками - двое уже выдернули из-под одежд миниатюрные пистолеты-пулеметы, остальные медленно вытягивали из ножен странного вида лезвия - небольшие, не особо грозные на вид, но сплошь покрытые какой-то липкой, грязно-красной субстанцией, что изрядно напоминала забродивший кисель. Герхард раздраженно заворчал: если годы кого и не изменили, то определенно этого хмыря, что даже после распада всей организации пытался выслужиться перед своими мертвыми хозяевами.       -Давайте не будем создавать друг другу трудностей, - вновь натянуто улыбнулся Этль, когда Гробовщик перехватил и сжал только что не до хруста руку одного из бойцов, почти было сдернувшую с Апостола маску. - Поверьте, их не желает ни единая душа.       -Тогда держи свою бестолочь подальше, - Гробовщик легонько оттолкнул человека в черном - тот, пятясь, прошел добрых полтора метра, прежде чем смог вернуть себе драгоценное равновесие. - Раб лакея, пусть и первого в клане, командовать мною не будет.       -Вы нервничаете, - наблюдая за тем, как его люди вытряхивают из одежды Татарьева все больше и больше припрятанного оружия, заметил Этль. - И верно нервничаете, я вам скажу…       -Закончили? - сухо поинтересовался Герхард, которого уже успели охлопать по бокам с таким тщанием, словно выбивали пыль.       -Почти, - проследив, чтобы все, что хоть отдаленно походило на оружие, перекочевало в принесенный одним из бойцов пластиковый контейнер, Этль сузил глаза до щелей. - Вашу трость, пожалуйста.       -Уже и палку у старика отберете? - ядовито поинтересовался палач.       -Тем, что внутри оной палки, вы некогда отсекли мне три пальца, - пожал плечами человечек в сером. - А я очень любил свои пальцы. Так что не обессудьте.       -Подавись, - буквально швырнул трость в Этля палач, с благодарностью приняв предложенную Татарьевым руку. - Не страшно, ходить я еще не совсем разучился…       -Благодарю за понимание, - несколько нервно погладив трость, произнес Этль. - Вы можете пройти. Вас примут в течение пяти минут…       -Тогда сгинь уже с пути, клоп, - буркнул Герхард. - А то глядишь, доделаю то, что в Вене не успел.       -Ну что за грубияны, - распахнув двери и первым перескочив через порог, пробормотал Этль. - Прошу за мной, господа…       Зал, в который их ввели, мог похвастаться, помимо столь же яркого света и белоснежных стен, невероятным холодом - работающих в полную силу кондиционеров хватало, чтобы чувствовать себя запертым в морозильной камере, скользкая плитка же под ногами навевала мысль о катке. Добравшись с помощью Татарьева до кожаного дивана - одного из двух, что стояли посреди помещения, разделенные невысоким стеклянным столиком, Герхард не без удовольствия присел, давая отдых ногам. Апостол сел напротив, майор же, проводив взглядом Этля и его людей, что крайне быстро покинули зал через дальние двери, невозмутимо прошелся вдоль стен, остановившись у похожего на холодильник устройства, что ютилось в углу. Это напоминало старый добрый автомат для продажи газированной воды, вот только здесь некуда было даже монетку бросить - да и в оконце вместо привычного взгляду стакана возвышалась какая-то странная металлическая конструкция. Пожав плечами и рассудив, что вряд ли в приемной для гостей стали бы оставлять что-то опасное, Татарьев осторожно надавил на единственную кнопку - машина недовольно заворчала, затряслась и выплюнула в оконце небольшой желоб. Еще несколько секунд - и по тому скатился, попав ровнехонько в металлическую подставку, стеклянный шар размерами чуть больше бильярдного, до краев налитый красным. Решив, что без подтверждения своей догадки он вполне проживет, майор решительно отодвинулся от автомата.       -Недурно они тут устроились, я погляжу, - Гробовщик развалился на диване, вытянув ноги вперед. - К этому…Кольцу вам определенно стоит присмотреться, - пробормотал он, посматривая на Герхарда. - Пока не дотянули до того же, что и с русскими.       -По одной проблеме за раз, - прохрипел старый палач. - Иначе мы рискуем ни с одной толком не разделаться.       -Хорошо, если с нами самими сегодня не разделаются, - Апостол пробежался пальцами по подлокотнику. - Мы у них как на блюде, осталось только приправы добавить.       -Непохоже, что вы взволнованы, - подал голос Татарьев.       -К тому моменту, когда мое беспокойство станет осязаемым, вы, полагаю, будете уже мертвы… - Апостол вдруг замер, спустя секунду весь подавшись вперед. - Он здесь.       Двойные двери шваркнули о стену, словно с той стороны их со всей силы треснули ногой, презрев все прочие методы открытия. За порогом начинался погруженный во мрак коридор, и вынырнувшая из этой тьмы высокая фигура сама казалась ее воплощением, неким сгустком мрака, который, впрочем, стремительно таял, обнажая печально знакомые всей троице черты.       Вошедший - нет, ворвавшийся - в зал, был высок и сухопар, сплошь в черном - словно бы под цвет глаз, из которых, очевидно, заклятьями прогнали прочь неестественную, ядовитую красноту, уже давно имевшую там хождение. Дорогой, с иголочки, костюм плоховато сочетался со старым, давно выгоревшим плащом до пола, а прикрывавший лысую голову ветхий парик какого-то жуткого мышиного цвета больше напоминал свалявшуюся паклю, которую странный гость зачем-то натянул на голову. Что-то злобно проскрежетав себе под нос, он обратил к собравшимся лицо покойника, доведенного до последней черты некоей, вне всякого сомнения, страшной и долгой болезнью - и от холодной улыбки, которая расцветала под коротко - навечно - подстриженными усиками, то делалось еще более мертвенным.       Поправив болтавшийся на шее черный платок, что прикрывал следы жуткой рваной раны - награда от Двенадцатого за освобождение его из почти столетнего плена в опечатанной чарами каменной колонне - Мацерин Рафелет, правая рука Прародителя и фактический управляющий клана, снова улыбнулся, в этот раз не отказав себе в удовольствии показать зубы.       -Вот радость-то, - в глазах, похожих на полированные камни - правый, украшенный безобразным рубцом, немного косил - сверкала чистая, без примесей, ненависть. - Все птички, да в одной клетушке…       -Скверная затея - все время так раздражаться, - спокойно ответил Гробовщик. - Нервы и так сложно поправить, а уж таким, как мы - тем более…       -Боюсь, очень скоро вас будут заботить отнюдь иные…материи, - в несколько шагов добравшись до центра зала, Апостол остановился у стола, переводя взгляд с одного из гостей на другого. - Герхард. Вы еще дышите лишь потому, что я не могу решить, какая из казней меня порадует больше, а что до ваших…друзей…что ж, в данном случае тоже имеют место муки выбора. Освежевать первым делом вот эту каналью или…или… - взгляд Рафелета остановился, уткнувшись в маску Гробовщика. - Так…       Гробовщик медленно поднялся на ноги - ростом он был самую малость выше Рафелета. Другой Апостол приблизился - и, рывком столь быстрым, что глаза палача за ним едва поспели, сдернул черную ткань.       Герхард довольно умело скрыл свое удивление - он, конечно, ожидал чего-то подобного, но все же не до конца был готов к тому, что лицо под тряпицей, пусть и будет ему знакомо, вовсе не окажется лицом Гробовщика. Татарьев, никогда не видевший Апостола без маски, остался столь же спокоен, сколь и раньше, а вот Рафелет…       -Иеронимус Пихлер, - холодно произнес он, осматривая изрытое рубцами лицо. - Я догадывался, что тебе не достанет смелости явиться в собственном теле, но использовав в качестве марионетки одного из наших собственных…       -А что не так? Бедняга Пихлер больше ни на что и не годился.       -Кажется, я начинаю догадываться, что здесь происходит, - чуть успокоившись, произнес Рафелет, сцепляя на груди руки. - Коллективное самоубийство, не так ли? У двоих из вас определенно могло поднакопиться поводов жаловаться на свои жизни…но тогда что вы здесь делаете, майор?       -Должен же хоть кто-то представлять здравомыслие, - пожал плечами Татарьев и спокойно встретил взгляд Апостола. - Не нужно пытаться нас запугать. Не вышло двадцать лет назад, не выйдет и сейчас.       -Если бы Blot Nott удался, такие как вы были бы сейчас не более чем скотом, - протянул Рафелет. - Домашними животными. Но вы, майор - конкретно вы - очень зря думаете, что подобная судьба перестала вам грозить…       -Ищете виновных в своем провале? Взгляните в зеркало, если не боитесь, что оно треснет с горя, - не меняясь в лице, ответил Татарьев. - Вы оперлись не на то плечо. Вам не стоило так доверять тому, кто единожды уже предал, предал нас…но вы это сделали, не так ли? - майор поднялся, сделав шаг вперед. - Оле-Лукойе.       -Слышать не хочу этого имени, - прорычал Апостол.       -А придется, - с нажимом ответил Тататрьев. - Я искал выродка четыре года. Четыре. За ним было тяжело угнаться, но след, который он оставлял, не заметил бы только слепой. Я не буду тешить вас историями о том, чего навидался на этом пути, скажу лишь одно - он мертв. Он больше не потревожит ни единой души. Вот только сказка, к сожалению, была правдива…       -Что это значит?       -Я покажу тебе своего брата, его тоже зовут Оле-Лукойе, но он ни к кому не является больше одного раза в жизни, - монотонно заговорил Татарьев - взгляд его с каждой секундой становился все более пустым, отрешенным. - Когда же явится, берет человека, сажает к себе на коня и рассказывает ему сказки. Он знает только две: одна так бесподобно хороша, что никто и представить себе не может, а другая так ужасна, что…да нет, невозможно даже и сказать - как! (2)       -Двое пришли в поисках смерти, - холодно подытожил Апостол. - А третий, я гляжу, спятил с концами.       -Сейчас увидишь моего брата, другого Оле-Лукойе. Люди зовут его также Смертью… - глухо произнес Татарьев, прежде чем замереть, застыть, глядя куда-то сквозь Рафелета, сквозь стены…словно бы и сквозь само время - и видя там нечто настолько ужасное, что ни один человек добровольно не стал бы то вспоминать. - Эти слова правдивы…к сожалению. Мне потребовались долгие годы, чтобы понять их смысл. Этот скот был не единственным, нет…он был всего лишь одной из фигур…одним из выкормышей…       -Оле-Лукойе, - проговорил Герхард, прекрасно видевший, насколько тяжело дается сейчас речь майору. - Вы слышали о лондонской бойне?       -Эхо дошло и до нас, - медленно кивнул Рафелет. - И что с того?       -Вашу сеть помогал прясть Оле-Лукойе. В Лондоне мы уничтожили Герду. Но остался еще один.       -Кай, - резко бросил Гробовщик.       -Что это, какая-то…шутка? - выгнул бровь Апостол. - Или вы действительно не в своем уме? - направившись вкруг дивана, Рафелет остановился рядом с палачом. - Я даю вам последний шанс объясниться, Герхард. Мое терпение не безгранично, а для вас его кредит и вовсе давным-давно исчерпан. Зачем вы настояли на встрече? Зачем приволокли сюда этих двух прохиндеев, один из которых, к тому же, столь перетрусил, что явился в чужом теле? У вас минута. Время пошло.       Старый палач несколько секунд помолчал, будто бы собираясь с мыслями. Медленно, не без труда поднялся, упершись рукой в подлокотник. В два ковыляющих шага поравнялся с Апостолом - и, выпрямившись, насколько позволяла тут же отозвавшаяся болью спина, заговорил, глядя прямо в глаза Рафелету:       -Думаешь, я боюсь тебя? Нет, не боюсь. Не боялся и тогда, когда у тебя за спиной стояла вся ваша распроклятая шайка, не боюсь и сейчас, когда вы нашли новые кресла, чтобы отирать их своими задами, - не отводя взгляда, Герхард шагнул вперед, стоя теперь почти вплотную. - И, если будет нужда, я выбью вас из них так же, как там, в Вене. Думаешь, я боюсь? Нет, не боюсь. Испытывать страх - теперь уже твоя прерогатива, и мы оба знаем, почему. Ты боишься, Мацерин. Ты боишься не меня - но того, что заставило меня явиться сюда. Ты боишься, потому что твои мозги далеко не так прогнили, как может показаться, ты боишься, потому что понимаешь - когда те, кто зубами вцепились бы в любой, даже самый крохотный шанс обратить тебя во прах, просят о встрече, случилось нечто, о чем определенно стоит знать. Так что довольно пустых угроз. Ты нас все равно выслушаешь, даже если потом и перебьешь.       Апостол не шевельнулся - лишь прошипел, едва расцепив зубы:       -Говорите, Герхард. Живее.       Старый палач только тихо кивнул, и, вновь плюхнувшись на диван, принялся стягивать один свой сапог. Брови Рафелета ползли все выше и выше, глаза же, расширившись до не вполне естественных величин, неотрывно наблюдали за тем, как Герхард водится с протезом, отщелкивая дверцу потайного отделения.       -Даже обыскать толком не смогли, - презрительно процедил Апостол. - Лучше бы этот бездарь Этль сгинул там же, где и все прочие…что у вас, Герхард? Что это?       -Вы передадите эти документы ему, - прохрипел палач, буквально швырнув Рафелету свернутый трубкой внушительных размеров конверт. - Если его заинтересует то, что внутри - скажите, что я могу рассказать куда больше, если меня согласятся принять.       -Вздор, - плюнул Мацерин. - Что вы о себе возомнили? Дураку должно быть понятно, что мессер ван дер Мер вас никогда не пожелает видеть.       -Если то, что содержится внутри, не пробудит его любопытства, я ваш с потрохами, - развел руками Герхард. - Не этого ли вы ждали столько лет? Я же знаю, что да.       -Вы…       -А раз так - что изменят лишние десять минут? - усмехнулся палач. - Господи, вы правда считаете, что старик, у которого вы даже палку из рук выдрали, сможет уйти далеко?       -Ваши…друзья готовы разделить эту судьбу? - недоверчиво спросил Апостол.       -То, что они здесь, говорит за себя, не так ли? - пожал плечами Герхард. - Хотя один из них, похоже, еще не намерен оставлять эту юдоль слез, раз подсунул вместо себя чужой труп…       -Я просто счел, что нам необходим некоторый…резерв, - спокойно произнес Гробовщик. - И лучше будет, если к мести за ваши души его поведет кто-то, обладающий опытом - а для того я должен, прежде всего…продолжать функционировать.       -Когда мы отсюда выберемся, я буду иметь с вами серьезный разговор, - хрипнул палач. - Не сомневайтесь.       -Ваша самоуверенность поражает, - бросил Рафелет, поигрывая зажатым в руках конвертом. - Что ж…я удовлетворю ваше желание, Герхард. На правах последнего. Пока я не вернулся, советую прочесть свои молитвы. Хотя, признаюсь, будет той еще потехой, если вы хоть Pater Noster припомните …       Резко развернувшись на каблуках, Рафелет зашагал к дверям - и так рванул одну из них на себя, что странно, как не выдрал с мясом из стены. Когда несчастные створки захлопнулись за Апостолом, Герхард, устало выдохнув, вцепился в воротник в отчаянной попытке ослабить его хватку.       -Мы покойники, - протянул Гробовщик.       -Сказал Апостол, надевший на встречу тело своей жертвы, - проворчал палач, все еще пытавшийся унять дрожь в своих сухих пальцах. - Пойти на такое свинство - и ради чего? Только чтобы раззадорить Рафелета? - в голосе его явно чувствовалась злость. - Дьявол, если дело запахнет совсем скверно, можем мы вообще рассчитывать на тушку этого недотепы Пихлера? Что вы в нее зарядили?       -Одно весьма занятное поле - когда я распечатаю систему и передам команду на основные узлы, вплетенные в это тельце, оно должно попридержать нашего венецианского дружка…минуту или две, думается мне, не больше. И, конечно, старая добрая взрывчатка, - Гробовщик прищелкнул пальцами. - Надеюсь, вы готовы к сопутствующим потерям? Вы ведь помните, я полагаю, что здесь и не связанные с Кольцом люди работают…       -Лучше бы до того не дошло, - сухо сказал Татарьев.       -Нет, если вы готовы принять смерть от рук Рафелета, даже не пытаясь защититься, кто я такой, чтобы мешать благородным порывам, - Апостол пожал плечами. - Я, так или иначе, буду уже далеко отсюда.       -Пожалуй, с вами сегодня серьезно поговорят уже двое, - прищурился майор.       -Ну, ну, не унывайте так, - Гробовщик позволил себе улыбнуться. - Между делом, должен выразить вам свое восхищение относительно Оле-Лукойе. Даже мне не удалось в свое время отследить, куда ускакал тот прохвост…а вы, значит, его прикончили?       -Да, - уставившись в пол, пробормотал Татарьев. - Но я не желаю обсуждать это. Особенно сейчас. Особенно - с вами.       -А я-то думал, вас ничем на свете не пронять…       Майор оставил эти слова без ответа. Те, что Апостол проговорил после - тоже. Попытался перевести взгляд на ближайшую стену, изо всех сил, что у него были, пожелал раствориться в этой белизне без остатка, не думать больше уже ни о чем.       Тщетно, как и всегда. Та ночь и не думала выпускать его из своих мерзких объятий.       -Что с ним, Герхард? Он на себя не похож…       -Оставьте его. Не нужно.       Голоса кое-как пробивались в уши, но звучали словно из другого мира. Хорошо было бы, наверное, оказаться в таком. Хорошо было бы, наверное, вспомнить, что когда-то и он умел смеяться.       До тех детей.       До ночи, в которую все стало серым.       Счет времени был давно потерян - и вынырнуть из кошмаров, которые он давно уже привык встречать, не меняясь в лице, Татарьеву помогли лишь в который раз треснувшие о стены створки дверей. Весь напрягшись, майор в любую секунду был готов сорваться в сторону выхода, но Апостол, вернувшийся в зал, встретил троицу отнюдь не каким-нибудь смертоносным заклятьем - лишь словами:       -Вы добились своего, Герхард, - ледяным тоном произнес Рафелет, сжимавший в руках трость палача. - Он вас примет. Собирайтесь.       Старый палач поднялся на ноги - как и прежде, не без помощи Татарьева. Правую руку, что все еще предательски подрагивала, Герхард опустил в карман - и, прежде чем медленно, уже без страхующего его майора, двинуться вперед, полуобернулся, проговорив с горькой улыбкой:       -Не скучайте тут без меня. Если не вернусь - тоже.       Рафелет терпеливо дожидался его у дверей. Когда те за ними закрылись - палач и Апостол вступили в длинный, погруженный во тьму, коридор - Мацерин протянул Герхарду трость.       -Спасибо, - решив, что вежливость ничего не будет стоить на пороге весьма вероятной гибели, буркнул палач. - Нам наверх?       -Вам, - отчеканил Апостол. - Как я уже сказал, своего вы добились. Разговор будет личным. А теперь шагайте к лифту, Герхард. Последний этаж. И вот еще что…лучше бросьте свои пустые надежды у входа. Там, куда вы отправитесь, они не понадобятся.       Палач ничего не ответил - лишь, отбивая тростью привычный ритм, двинулся по коридору: впереди, отмечая нужную ему дверь, вспыхнули две яркие лампы.       В голову все лезла без спросу какая-то чушь. Например, о том, что можно было бы, наверное, разыграть весь этот спектакль и получше. О том, что будет твориться дома через какое-то время после его смерти. И, уж конечно, о том, что было бы неплохо видеть рядом с собой Леопольда.       И правда, какой-то бред - будь тот с ними, на встречу нечего было бы и надеяться. А так…ну что ж, по крайней мере, можно погреть душу хоть тем, что и глава этой старой, страшной семьи занят сейчас по самое горлышко - созывает на грядущую войну всю свою смертоносную родню…       Усыпальница была погружена в полумрак и чудовищный холод. Это было одно из немногих мест замка, куда прогресс так и не дотянулся: стены и потолок не уродовали ни лампы, ни элементы отопления. Не касались их, как ни странно, и пыль с плесенью - тщательная уборка этого просторного помещения, за которым располагался фамильный склеп, проводилась каждую неделю. Там, дальше, начинался искусно проложенный лабиринт, переплетение темных туннелей, заполненных могильными камерами - часть открыта, часть давным-давно наглухо запечатана. Любой член семьи, не отдавший при жизни специальных распоряжений, находил свой последний приют здесь, в этих холодных каменных стенах. Но тут, не так далеко от входа - очередной винтовой лестницы дьявольской крутизны - была лишь одна могила. Безымянная.       Массивная могильная плита представляла собой мраморную скульптуру высокого человека в состоянии полного покоя, руки его прижимали к груди самый простой крест. Это было единственное освещенное место в зале - сюда падал, пробираясь сквозь массивное окно наверху, холодный дневной свет: его хватало только на саму могилу и человека, что стоял сейчас по правую сторону от нее. Человека в серых одеждах и очках с синими стеклами.       Куда больше людей было во тьме, у нескольких грубо выточенных ступеней, ведущих к месту захоронения. Их набралось самую малость больше двух десятков - цвет каждой из ветвей древней семьи, что откликнулись на зов. Мужчины и женщины, старики и молодежь - все они стояли молча, без единого лишнего движения, устремив взгляды на древнюю могилу и думая, несомненно, каждый о чем-то своем.       Альтеро Асколь, например - о том, что пора было бы уже и начать.       Тяжелая обувь нисколько не выручала второго сына Леопольда - каменный пол так здорово холодил ноги, что казалось странным, как кровь еще бежала по жилам вместо того, чтобы обратиться в лед. Он, как и положено наследнику рода, явился сюда лишь несколькими минутами позже отца, и потому успел засвидетельствовать приход почти всех гостей - последние вошли в зал уже когда ряды прибывших раньше надежно оттеснили Альтеро от входа.       Лица под некоторыми капюшонами он без труда узнавал. В числе первых явился Гаспаро Моска - один из самых суровых инструкторов Дома Резни, чье единственное слово могло задушить чью угодно карьеру в зародыше, а совершенно зверские требования, предъявляемые к будущим палачам, переломали немало что тел, что душ. Страшный как смертный грех, Моска ничего не потерял от скопища шрамов, ожогов и прочих отметин, что сплошь покрывали его лицо - ни одна рана просто не могла сделать убийцу еще уродливее, чем природа. Следующим был отец Касимиро Рива - этот полноватый человечек лет пятидесяти с лишним, с седыми, подрубленными над ушами волосами, играючи управлялся со сложнейшими Таинствами - не брезговал Рива и иной магией, давно прослыв одним из самых грозных палачей в своем роду. Века назад осевшая во Франции семья Крото прислала своего единственного сына: сутулая фигура одноглазого Лорана, что занимался Апостолами и ими одними, заняла место у одной из колонн - о нелюдимости этого человека, разменявшего уже третий десяток, ходило не меньше легенд, чем о его мастерстве. Явилась в дорогих костюмах, презрев палаческие одеяния, улыбчивая молодая пара из Палермо: Оресте Вольпе, занимавшийся финансовыми вопросами своего клана, и его печально известная за свое безумие младшая сестра Бьянка. Первый, согласно слухам, однажды расправился с пробравшимся в дом убийцей-полукровкой при помощи перьевой ручки, о второй же поговаривали, что с врагов семьи она долгие часы снимала кожу и мясо парой узких ножей - когда же застенки пустовали, отыгрывалась на молодых людях, которых удавалось заманить домой. Были здесь и те, чьи семьи пустили в начале века корни в Соединенных Штатах - например, Грация Меле, использовавшая буквально все, что попадалось ей на глаза: сражаясь как-то против мага, чье логово охраняло десятка два вооруженных огнестрельным оружием людей, она решила проблему проникновения одними садовыми ножницами и парой заклятий…       В одном можно было быть уверенным превыше всего прочего - людей, чьи руки не были запятнаны хоть чьей-нибудь кровью, в зале точно не удалось бы сыскать. Но все подвиги их - и весь страх, которым были окутаны одни их имена - неизменно меркли, стоило лишь вспомнить о главе основной ветви рода. О том, что сейчас окидывал собравшихся цепким взглядом, то ли подсчитывая прибывших, то ли пытаясь прочесть что-нибудь на их лицах, в их глазах…       -Когда из тьмы показался первый зверь, вышел из кольца огней первый человек, - тихо проговорил тот, что стоял у могилы.       -И взял он свечу и меч, - разнеслись по холодному залу десятки голосов.       -И первый пал, - холодный, четкий голос, тяжелые, заученные до боли слова.       -И пришел другой, - ответствовал стройный хор.       -И пал другой.       -И пришел иной.       -И тьма забирала их разум. И тьма забирала их жизни.       -Но всегда выходил другой. Но всегда поднимал другой свечу и меч. Но всегда ступал он все дальше во тьму.       -Шел он, чтобы судить.       -Шел он, чтобы прощать…       Царящий в зале мрак разорвало, словно ветхую тряпицу, не оставляя и самого крохотного следа. Вспыхнули, словно повинуясь беззвучной команде, десятки факелов, зашлись в бешеном танце своем десятки теней…       -Что за власть и что за право призвали нас?       -Кровь моя.       Люди, стоявшие до того неподвижно, сделали несколько шагов вперед, к ступеням.       -Что за власть и что за право поведут нас?       -Слово мое.       Собравшиеся подступили еще ближе.       -Кто ты, чтобы говорить нам?       -Я судья.       -Кто ты, чтобы судить?       Острый как бритва клинок, источавший холодное голубоватое сияние, вспорол воздух в коротком салюте. Собравшиеся в зале люди медленно опускались на колени, один за другим склоняя головы.       -Sancte Michael Archangele, defende nos in proelio… - тихим, ровным голосом начал Леопольд Асколь.       -…contra nequitiam et insidias diaboli esto praesidium, - казалось, сами стены старой усыпальницы вторили ему сейчас. - Imperet illi Deus, supplices deprecamur, tuque, Princeps militiae Caelestis, satanam aliosque spiritus malignos, qui ad perditionem animarum pervagantur in mundo, divina virtute in infernum detrude…       -Amen.       -Amen…amen…amen…       Альтеро Асколь, первым из прочих поднявший голову, поймал взглядом синие стекла отцовских очков. Вгляделся в них, всеми силами стараясь прогнать прочь наползающую на лицо холодную улыбку.       В следующий раз всех этих людей поведет уже он. В молитве и войне.       Массивные двери были забраны темным стеклом - разглядеть хоть что-нибудь, находящееся за порогом, представлялось решительно невозможным. Надавив на ручку и толкнув дверь вперед, Герхард - вначале его трость - оказался в просторном, погруженном в полумрак зале. Это было, похоже, одно из угловых помещений последнего этажа - стекло для потолка и стен было выбрано все то же, едва-едва позволявшее солнцу проникать внутрь. Обманываться, впрочем, палач вовсе не собирался: существо, что здесь должно было обитать, давно уже должно было перестать воспринимать солнечный свет, столь губительный для Апостолов младшего порядка, как угрозу жизни - речь скорее шла просто об удобстве. Зал был столь же просторен и почти столь же пуст, как та приемная, где они беседовали с Рафелетом - впрочем, и тут были свои исключения в виде точно такого же автомата с особенными напитками, нескольких довольно уютных на вид кресел и огромного, черного дерева, круглого стола для переговоров, на вид весящего никак не меньше тонны. Чувствуя, как его настигает, сгребая в объятья, чудовищное по своей силе дежавю, Герхард медленно доковылял до стола, пробежался взглядом по многочисленным следам на его бывшей гладкой в давно минувшие века поверхности. Хватало тут как просто вмятин с трещинами и шрамов, нанесенных безвинному дереву клинками тех, кто когда-то восседал за столом, так и отметин, которые не могло оставить что-то, кроме кошмарных, судя по глубине борозд, когтей. Пребывая в каком-то странном оцепенении, Герхард провел рукой по поверхности стола, будто бы смахивая с него воображаемую пыль - и пальцы его наткнулись на тот самый разрез, который когда-то оставил его собственный, сокрытый в трости, клинок. Стоило только старому палачу коснуться дерева, как столешница занялась тусклым мерцанием - и по ней, змеями, вцепившимся в собственные хвосты, закружились тщательно выписанные фразы - каждый раз иные. В одну минуту на столе можно было прочесть “Alles Erdreich ist Oesterreich Untertan”(3), в другую стол выбрасывал из своих недр грозное “Austria erit in orbe ultima”(4), в третью же - разрождался горделивым “Austriae est imperare orbi universo”(5). Чуть наклонившись, Герхард обнаружил вырезанное чьим-то ножом на краю стола ехидное “Alte Esel jiubeln ohne Unterlass”(6) и, уже несколько дальше по кругу - жалобное “Aerarisches Essen ist oft ungeniessbar”(7).       Нет, с этим чувством определенно следовало уже что-то делать…       -Пальцы чешутся. К чему бы?       Герхард рефлекторно отпрянул, оборачиваясь, ища в пустом на первый взгляд зале источник голоса.       -К посещенью душегуба (8).       Голос, разносящийся по помещению, был глухим и монотонным, полным тоски столь чудовищной, столь неизбывной, что, казалось, дар речи обрел камень, пролежавший на своем месте не меньше тысячи лет. Разразившись чередой неприятных щелчков, стали подниматься прикрывавшие одну из стен жалюзи - теперь в помещение проникал и ничем не сдерживаемый свет, лился в зал сквозь единственное окно с самым обыкновенным стеклом.       Позволяя более чем четко разглядеть до того словно бы спаянную с тенями фигуру.       Сказать по правде, не очень-то и внушительную внешне - не знай Герхард, кто сейчас показался у дальней стены, он бы определенно не удостоил это невысокое создание и минуты своего внимания. Знание, как часто бывало, приносило многие беды - в данном случае, вполне очевидный страх, наполнявший собой каждую клеточку тела без остатка.       -И вам доброго дня, - хрипло произнес палач.       Ответа не последовало. Вынырнув из тающих на глазах теней, фигурка сделала несколько вялых шагов вперед, позволяя рассмотреть себя более тщательно. По ту сторону зала, отделенное от Герхарда черным столом, что пробудил в палаче столько неприятных воспоминаний разом, стояло, понуро свесив взлохмаченную голову на грудь, невысокое существо, закутанное в плащ из какой-то неестественно гладкой темной ткани. На вид Прародителю можно было дать не больше шестнадцати - как бы хорошо было не знать, что тварь, стоящая сейчас в нескольких метрах, бродит по свету с самого начала XIII-ого века. Как бы хорошо было не думать, что…       Йорис ван дер Мер, числящийся двенадцатым номером в церковных списках опаснейших созданий, что еще продолжают отравлять своим присутствием мир, проходил там под множеством скопившихся за столетия прозвищ. Ужас Святой Земли, Тварь из колонны…среди прочих было и то, которое неизбежно всплыло в памяти Герхарда, когда он вгляделся в свой старый кошмар попристальнее, в который раз отмечая, как же обманчива порою бывает оболочка.       Так Себе Чудо.       Прародитель резким рывком вздернул голову, открывая взгляду палача кажущееся бесплотным и бескровным лицо подростка, до последней черты измученное невыразимо долгим существованием. Открывая глаза без единого, пусть даже самого жалкого намека на искру жизни, столь пустые и отрешенные, словно их хозяин был погружен в вечный сон - и давно привык говорить и двигаться, не покидая его границ. Сделав несколько неторопливых шаркающих шагов в сторону стола, Йорис оперся об него правой рукой, скрытой за длинной, до локтя, перчаткой из все того же странного материала - одни только очертания длинных пальцев, угадывающиеся под тканью - если это, конечно, вовсе была ткань - шептали, что конечность не зря была скрыта от чужих глаз. Пустой, полный апатии, которой позавидовал бы и обретший жизнь могильный камень, взгляд скользнул по замершему на своем месте палачу - поймать этот взгляд было сродни тем непередаваемым ощущениям, которые можно было бы обеспечить, прижавшись на самом лютом морозе обнаженным телом к листу железа. Выдержать - столь же трудно, как и освободиться от того железа, не оставив на нем ни частички собственной кожи.       -Не сразу узнал ваше лицо. Вы успели одряхнуть, отче.       -Время никого не щадит, - несколько нервно пожал плечами палач. - Ну…почти никого, я бы сказал.       -Ошибаетесь. В сложных случаях оно просто избирает иную кару.       Голос твари был до того тихим, что приходилось с напряжением прислушиваться - казалось, Прародитель устает от одной только необходимости произносить слова. Лицо, застывшее мраморной маской, едва при том двигалось, но делало это все же куда чаще, чем эти мертвые, страшные глаза…       -Я вижу, у вас тут почти все по-прежнему… - чувствуя, что если он срочно не скажет хоть что-то, его собеседник вовсе заснет стоя, прохрипел Герхард.       -Не все. И не так…       Двинувшись вкруг стола, Йорис через минуту уже оказался рядом - слишком близко, чтобы можно было хранить какое угодно спокойствие, кроме деланного. Черный костюм Прародителя явился из хорошо если позапрошлого века - смятая белая рубашка, например, казалась детищем времени еще более раннего. Странный плащ держался на нескольких измочаленных ленточках у горла, стоптанная обувь была сплошь в пыли. Сжав своей правой рукой край стола, он еще какое-то время вглядывался в лицо палача, рассматривая Герхарда словно какую-то диковинку.       -Когда Мацерин сообщил, что вы явились к нашему порогу, я сперва решил, что он, наконец, научился шутить. Но, похоже, случилось нечто столь же необыкновенное…       -Вы…вы получили мое послание?       И снова - лишь тишина в ответ. Вглядываясь почти против воли в безразличное лицо, куда сползали окончательно уже растрепавшиеся угольно-черные волосы, роняя иногда осторожный взгляд на бездонные дыры в мир запредельной тоски, которыми виделись ему глаза Прародителя, Герхард чувствовал, как возвращается когда-то пережитый страх, выбирается с той глубины, где был давно и, казалось бы, надежно похоронен.       В этих глазах крылась причина, по которой несколько лет назад отступил без боя Четырнадцатый, по которой отступали столь многие до него. Все, кто не готов был повысить ставку до той величины, которую всегда просила Тварь из колонны, случись кому-то довести дело до боя. Все те живые и мертвые чудовища, которые, несмотря на всю суть свою, свои силы, все же имели одно бесконечно слабое место - и неважно, были то планы или мечты, застарелая привязанность или даже тщательно хранимая любовь.       Они еще чем-то дорожили. У них еще было что терять.       -Давно здесь обосновались? - решив, что повторять вопрос, на который ему решили не отвечать - не самая верная тактика для того, кто намеревался выйти из этой комнаты живым, Герхард предпринял попытку расшевелить собеседника уже с иной стороны.       -Пять лет. Или девять. Может, больше. Не помню, - наградил Йорис палача несколькими рублеными фразами. - Как поступите дальше, отче? Испросите ответа о моем здоровье? Оцените ковры? Мебель? - пальцы в перчатке постучали по поверхности стола, вновь вынудив тот разразиться ворохом изречений, слова в которых неизменно начинались на одни и те же, изрядно уже утомившие Герхарда буквы. - Чем еще попытаетесь заслониться от своего страха?       -Я…       -Оставьте, - вздоха, полного такой усталости, наверное, было бы трудно добиться и разгрузив без перерыва несколько товарных составов. - Мацерин бредит о вашей смерти уже не первый год, и я бы потешил его детское желание, будь в этом хоть капелька смысла. Уймите свои страхи, отче. Желай я того же, что и он, я бы прежде всего попросил вас отойти от стола. Кровь…имеет свойство впитываться, - сгорбившись, Прародитель поплелся к одному из кресел. - Садитесь. Вы ведь ради этого пришли?       Герхард чуть сдвинулся вперед, чувствуя, как понемногу оттаивают до того будто бы приросшие к полу ноги. Некоторые вещи в мире определенно были незыблемы - и среди них свое место, несомненно, занимала всепоглощающая апатия этого существа. Убийство не составляло для него не то, что труда, но даже повода для единой лишней мысли - но измерив на своих безумных весах те секунды, что заняла бы у него расправа и время чуть большее, которое пришлось бы потратить, оттирая стол, некогда стоявший в старом австрийском замке, от останков своего собеседника, он, похоже, сделал выбор в пользу того, чтобы сохранить тому жизнь. В беседах с Двенадцатым судьбу очень часто решали именно такие, ненормальные на чей угодно взгляд мелочи - и Герхарду, кто прекрасно помнил это еще по Вене, хотелось верить, что ему так же повезет и в следующий раз. Садясь за стол рядом с Йорисом - сложно было заставить себя не избрать место хотя бы через одно кресло от твари - он подумал об еще одном, несомненно имевшем место “взвешивании”, что, похоже, тоже окончилось в его пользу. Если Так Себе Чудо не прикончил его на входе и не отдал никаких распоряжений своей правой руке, значит, принесенный палачом дар заинтересовал тварь настолько, что она переборола свою бесконечную меланхолию, решив потратить время на гостя.       И этот самый гость не был намерен тратить его зазря.       -Я так понимаю, вы успели просмотреть записи, что я…       Йорис вздернул руку, призывая к молчанию. Палач счел за лучшее подчиниться. Минуло еще пять или больше того минут, прежде чем Прародитель вновь заговорил - глухим, невыносимо усталым полушепотом:       -Мне известно о сражениях на земле Башни. Поступали донесения.       -И каково же ваше мнение о…       -Мы останемся в стороне от вашей войны, - покачал головой ван дер Мер. - Люди, которым мы теперь оказываем покровительство, не заинтересованы в лишних склоках.       -И тем не менее, вы, как я слышал, помогли им выселить отсюда Четырнадцатого…       -В тот день его обыграл в карты человек, - безразличным тоном произнес Йорис.       -Этого что, оказалось достаточно, чтобы вывести его из равновесия? - не сдержал удивления Герхард.       -Достаточно, чтобы он оставался совершенно потерянным несколько недель, если не месяцев. Человек вроде вас, отче, может сделать выводы из этой ситуации, - тихо кивнула тварь. - Например, о том, чего стоят их выпестованные с веками слава и сила. Впрочем, уйти с миром было лучшим путем для Валери, нежели чем искать крови. Он - торгаш, политик, а я…что ж, вы сами знаете, что со мной все намного хуже…       Герхард знал - и потому хранил благоразумное молчание. Тогда, в Австрии, он совал голову в пасть льва лишь потому, что времени придумать что-то получше попросту не было - но сейчас…дьявол, и как только он вообще решился на подобное? И ради чего? Ради оружия, которое, скорее всего, уже давно переплавлено на лом, и которым - вот смеху-то - сражать ручного Прародителя русских будет даже не он…сюда бы этих охламонов из похоронки, предложивших ему тот план…сюда бы, в эту самую комнату…       Впрочем, добровольно затолкав себя в чью-то пасть самое малое по грудь, наверное, уже несколько поздно дергаться.       -Итак, - нисколько не заботясь о том, как это выглядит со стороны, Прародитель уронил голову на стол, бормоча что-то едва слышимое. - Во время вашей маленькой войны случилось нечто, что вас крайне встревожило. Человек остановил одного из нас лишь словом…так, кажется, было сказано в тех бумагах?       -Наш свидетель - один из русских, которого товарищи…потеряли в ходе своей спешной эвакуации из Ширнесса, - сдержанно кивнул палач. - Он просто не успел убраться вовремя. Но он все видел. И слышал…пусть даже воспроизвести хоть бы одно из слов, что произнес…тот человек, оказался не в состоянии. Даже приблизительно. Как он сказал, это вообще мало было похоже на человеческую речь.       -Каждому дозволено хранить свои тайны, - пробормотала тварь. - Вот только тот, кто это содеял, имеет их слишком много…не так ли, отче?       -Лучше и не скажешь, - в очередной раз кивнул Герхард. - Если вы обратили внимание на снимки, которые я, скажем так, приобщил к делу…       Оторвавшись от стола, Йорис около минуты сидел неподвижно, будто бы мучительно стараясь что-то вспомнить - впрочем, его бесстрастное лицо оставляло возможным лишь делать догадки. Наконец, встрепенувшись, Прародитель извергнул из своей глотки череду без сомнения странных…нет, даже четкими звуками это было сложно назвать. Воплощенное напряжение, которое, как отчего-то подумалось Герхарду, должно было причинять адскую боль даже давно уже мертвому телу.       -Мое произношение несколько…прихрамывает, - после нескольких секунд напряженного молчания выдал Прародитель. - Десять лет когда-то ушло только на ознакомление с основными звуками. Было бы куда проще, будь в моем распоряжении живой…носитель языка, а не только разрозненные клочки из собственной памяти и немного записей.       -И каково же значение этих…слов?       -Они служат для обозначения материала, из которого было изготовлено оружие, - пожала плечами тварь. - В нашем языке не найдется слов, чтобы достаточно полно выразить все смыслы, что были вплетены в это название, потому я окрещу данный материал живым стеклом. Так для вас будет проще.       -Я надеялся, что вы его узнаете, - выдохнул Герхард. - Эти фотографии были сделаны много лет назад, когда человек, носящий сейчас эту перчатку, только попал в наши руки.       -Это не перчатка, - вздохнул Прародитель. - Боюсь, вы совершенно не представляете, с чем имеете дело.       -Не стану спорить, - пожал плечами палач. - Все наши попытки вытянуть хоть что-то из владельца этого предмета или самого…устройства окончились ничем. А все попытки их разделить, кончались, как правило, трагически для тех, кто их предпринимал.       -Не удивлен. Это инструмент, но лишь частью. Частью же - форма жизни. Весьма своеобразная и весьма сложная для понимания…во всяком случае, для нас, - поднявшись со своего кресла, Йорис медленно пошел вкруг стола, продолжая едва слышно нашептывать. - Вам знакома шкала технологического развития цивилизаций?       -Кажется, ее тоже предложил какой-то советский умник…       -Цивилизация первого типа использует все доступные ресурсы своей родной планеты, стирая все трения внутри своего вида. Цивилизация второго удовлетворяет свои энергетические потребности солнечной системой. Третий тип осваивает галактику. Человек давно уже отказался от камней с палками. Человек научился существовать уже столь долго, что кому-то, взглянувшему на него из того времени, в которое я был живым, он бы казался почти бессмертным. Человек совладал с болезнями, которые раньше считались смертельными, человек нашел ответы на множество жестоких вопросов, его терзавших. Некоторые из нас и вовсе зашли столь далеко, что вплели в саму ткань мира сложнейшие системы, благодаря которым существует то, что мы зовем магией. И сегодня, быть может, прямо сейчас, кто-нибудь умрет, просто потому, что зашел не в тот район, - Прародитель остановился за спиной Герхарда, и прошептал тому прямо в ухо, заставив палача вздрогнуть. - Мы даже не первый уровень. Мы голый ноль.       -А что вы думаете о тех, кто создал это оружие? - как мог спокойно произнес палач, вздохнув с облегчением, когда ван дер Мер отодвинулся от него.       -Вы часто смотрите на Луну, отче? - меланхолично поинтересовалась тварь. - Вам стоит как-нибудь задаться вопросом - что хорошего могли бы дать другим те, кто сделали свой родной мир таким? И как только вы получите ответ на этот вопрос, все остальные отпадут сами собой, - вновь усевшись за стол, Йорис подпер голову рукой с таким видом, словно она весила минимум тонну, продолжив едва слышно бормотать. - Итак. Среди вас ходит человек, что владеет языком, который людям знать не дозволено. Может произнести на нем нечто такое, что вселит страх в одного из нас, заставит отступить даже такого, как Печальный. Владеет он и оружием, которое, как вы, наверное, уже сумели догадаться, было создано отнюдь не в этом мире…       -Я…       -Вы сложили два и два, получили, я полагаю, не менее пятнадцати, и решили, наступив своей гордости на горло, поделиться своими опасениями с тем, кто может дать вам нечто большее, чем взгляд, полный недоумения и страха. Я прав, отче?       -Про гордость - несомненно, - невесело усмехнулся Герхард. - А чувству самосохранения так и вовсе пришлось всю морду разбить…       -И явились на наш порог не одни. Присутствие одного из ваших друзей я давно уже ощущаю. Знакомый…след. Знакомый…узор…       -Он явился в чужом теле…       -Настоящее в паре кварталов отсюда, - безразлично произнес Прародитель. - Зона покрытия наших территориальных полей куда больше, чем этот город. Во всяком случае, когда дело касается следящих слоев. Мацерин уже хотел выслать группы по этому следу, во главе с собой…я запретил ему. Пока что. Второго из них я не знаю…       -Майор Татарьев, - протянул Герхард, чувствуя, как вниз по лицу сбегает капелька холодного пота. - Когда-то служивший Ленинградскому Клубу. Тот самый, что…       -Они меня не тревожат. Не тревожили и тогда, - Герхарду показалось, что тварь отмахнулась бы, но даже такое простое движение делать ей было лень. - Вернемся к вам, отче. Зачем вы здесь?       -У меня есть вопрос. И у меня есть…предложение.       -Начинайте с первого.       -Вы узнали…оружие, что на тех снимках, уж не знаю, как оно зовется на языке его создателей. Вы уловили и мои опасения по поводу его нынешнего владельца. Я хотел бы знать…есть ли вероятность, что…       -Да.       -Я имею в виду, что…       -Было сказано, - не глядя в его сторону, произнес Прародитель, и, помолчав около минуты, выдавил из себя еще пару фраз, казалось, потратив немало сил на то, чтобы просто заставить свой язык шевелиться. - У подобного оружия может быть не один хозяин. Но, как правило, оно умирает вместе с истинным. К тому же…       -…даже если бы наш человек просто нашел его где-нибудь и нацепил на руку, он никак не мог бы выучить…тот язык, - швырнул Герхард несколько слов в трясину затянувшегося молчания. - Значит говорил вовсе не он. Говорили через него. Некто…       -Вам стоило привести этого человека ко мне. Судить о чем-либо по вашим картинкам - сродни попыткам лечить головную боль по фотографии большого пальца ноги. Вам стоило привести его сюда.       -Боюсь, он все еще нужен нам живым.       -Вы играете с огнем, отче. Не боитесь обжечься?       -Сейчас или вообще? - вновь невесело рассмеялся палач, но, не встретив ответа, выждал полминуты, прежде чем вновь заговорить. - Я благодарю вас, что подтвердили мои опасения. Теперь, если возможно, я бы хотел вслед за вопросом озвучить и свое предложение.       Молчание. По лицу твари никак нельзя было прочесть, теряла ли она интерес к разговору, что означало бы верную смерть - потому как ничего и близкого к интересу на том лице с самого начала не отражалось. Наблюдая за тем, как ван дер Мер сидит, уронив лицо в ладони, словно какая-то чудная статуя, Герхард чувствовал, что еще немного - и его канатами натянутые нервы вовсе полопаются. Если Прародителя не соблазнит то, чем он намерен был выторговать если не вещь, за которой сюда прибыл, то хотя бы свою жизнь, останется только…только…       -Нам известно, что вы принимали весьма оживленное участие в охоте на них. Каждый раз, как отыскивался хоть бы самый малый намек на очередное сокрытое убежище, - собравшись с мыслями, начал Герхард. - Неважно, чего бы это стоило…       С каждым новом словом старый палач чувствовал себя все менее уверенно. Да, именно так говорилось в старых историях - Двенадцатый терпел общество других Прародителей, лишь когда речь заходила о совместной расправе над одним из тех, кто был еще страшнее их. Вот только кто мог поручиться, что это вообще было правдой? Дьявол бы побрал его распроклятое молчание и его самого…       -И я подумал, что вам будет интересно…       Тварь обратила к палачу свой лик, не сказав ни единого слова - но он не мог не прочесть ответа в этих пустых, давно мертвых глазах. На свете вряд ли остались еще вещи, которые это создание не пробовало в тщетных попытках унять свою бесконечную тоску. И все же…       -У меня с собой копии засекреченных похоронным классом материалов, что касались одной старой…экспедиции, которую как-то предприняла Церковь. Живым из нее вернулся лишь один человек. Именно тот, который сейчас носит это оружие, - практически на одном дыхании выдал палач. - Я хотел бы передать вам их.       -Вы хотели бы, чтобы мы нашли и сразили для вас Предка?       Герхард едва не прикусил себе язык от неожиданности - так громко в сравнении со всем прошлым временем звучал сейчас голос твари.       -Мне нет нужды слышать то, что можно понять иначе. Особенно когда это лежит на поверхности, - голосом, что постепенно креп, наливался все большей силой, спокойно выговаривал ван дер Мер. - Вы хотите, чтобы эта информация была предана огласке в кругах, которые вам недоступны. Чтобы из нее сделали выводы. И поступили сообразно.       -Думаю, отпираться также нет нужды, - вздохнул Герхард. - Потому я не стану и пробовать. Да, я бы с радостью принял весть о том, что вас больше нет. Но когда дело касается одного из них…да, я готов прийти даже к вам.       -И почему же - именно ко мне? - если палачу не показалось, то теперь в голосе твари звучало, пусть и невероятно отдаленно, что-то еще кроме безразличия.       Герхард представил, как неплохо было бы сейчас оказаться где угодно, кроме этого кресла. Видеть что угодно, кроме этих глаз. И, отвесив себе воображаемую оплеуху, весь вытянулся, захрипев в ответ:       -Потому что вы один из немногих, кто действительно понимает всю их опасность. Потому что вы - тот единственный из этих немногих, кто если и убьет меня, то уже за своим порогом, остальные же и вовсе не дадут ни шанса до него добраться. Потому что вы - мой враг, но враг столько лет…это уже почти друг, не так ли?       Тварь из колонны издала странный каркающий звук, от которого по позвоночнику Герхарда пробежала волна холода: старый палач, решивший вначале, что Йорис вновь озвучивает что-то на языке, который был невообразимо стар еще до рождения первых людей, далеко не сразу понял, что Прародитель смеется.       -Вы…решили верно, - наконец, произнес он. - Оставьте здесь то, что принесли для меня. Я подумаю, что должно предпринять.       -Могу я…       -Спрашивайте.       -Вы их ненавидите, так ведь?       -Ненавидят ли сломанную куклу за то, что она ходит неверным шагом? - бросил в ответ Йорис. - А они есть не более, чем куклы, чьи шестерни изначально едва подходили друг другу. Сломанные куклы, отче, да и завод давно уже кончился…большинство отправлены в утиль, но кого-то еще держат на полке по старой памяти…       -Некоторые им все еще поклоняются, - осторожно заметил Герхард. - Например, Корона, как я слышал…       -Спятившее дитя мира поклонялось бы и пучку травы, если бы могло получить от него хотя бы иллюзию защиты, - вздохнула тварь. - Вижу в ваших глазах еще один вопрос, отче. Почему я никогда не пытался покончить с последней…куклой, что еще вполне открыто ходит по земле? Почему я не выдернул из нее все шестерни?       -И правда, достойная интереса тема. Так почему же?       -Возьмем самое обыкновенное яйцо и проделаем в нем небольшую дырочку. А после - не спеша высосем через нее все, что находится внутри. Ответьте теперь вы мне, такое яйцо может принести кому-то пользу? Или быть для кого-то опасным?       -При всем уважении, хочется заметить, что…       -Их величайшее творение стало их же величайшей ошибкой. Куклы, особенно сломанные, не могут, знаете ли, зачать потомство. А если бы такое, с позволения сказать, чудо, и произошло, дитя бы оказалось мертворожденным. Что и имело место в случае с их последним творением. Принцесса - яйцо, почти до последней капли высосанное Змеем Истока, столь же пустая, сколь и он сам, растерявший себя в бессмысленной череде смертей и рождений. Я могу надеть на куклу хорошее платье, могу расчесать ей волосы…но она останется куклой, пусть даже и красивой. Куклой, что бродит по свету, словно лунатик, повесив пред собой иллюзию цели. Поверьте моим словам - когда случай выбьет ее из того подобия равновесия, которое эта сломанная кукла пытается хранить уже столько веков, она мигом позабудет все, ради чего существовала и бросится в объятья первого встречного, как последняя деревенская простушка. Вот тогда-то я и посмеюсь вволю над теми, кто хранил ее образ в обрывках души своей…       Молчание грозило затянуться. Йорис, кажется, задумался о чем-то своем - Герхард же целиком отдался вопросу, что терзал его уже давно. Осталось ли в мире хоть что-то, что еще ценило это создание, хоть что-то, достойное его уважения?       -Воля, отче. То, что помогает человеку сохранить себя…остаться собой. То, чего когда-то не хватило мне, - с усталостью, на которую просто не способно было ни одно живое существо, произнес ван дер Мер. - А умение читать мысли легко заменяет умение читать по глазам. И я вижу в них куда больше, чем вы сказали. Вы явились ко мне не только с вопросом и даром. У вас есть и просьба. Говорите, я позволяю.       -Вы прочли о том, с кем мы будем вскоре вести войну? О том, кто ими верховодит?       Молчание.       -Об их союзниках?       Только тишина в ответ.       -Нам не совладать с Печальным просто так. Даже не ослабить до той степени, когда можно будет попытаться его вновь запечатать, - Герхард поерзал в кресле. - А рассчитывать на то, что он дважды испугается одного и того же мы попросту не можем. Нам нужно оружие. Особое оружие. То самое…       Господи, ты дал мне дожить до этой секунды - охрани и сейчас.       -…которым мы пытались сразить вас в Аргентине.       Тварь молчала - и сущей пыткой было то, что нельзя было поймать даже полунамек на ее текущие размышления. Быть может, Прародитель сейчас прикидывал плюсы и минусы их соглашения? А может, решал, какой казни его удостоит?       -Иными словами, вы хотите вернуть меч святого Петра.       Теперь уже палачу настало время молчать.       -Неужто никому не достанет смелости вооружиться той подделкой десятого века, которую вы оставили пылиться в Польше?       -Я, конечно, мог бы попробовать, да, боюсь, ноги уже не те для подобных забав…       -Меч остался в Вене. В той суматохе Мацерин умудрился его забыть.       -И вы не приказали…за все это время…       -К чему мне то? В моих руках, равно как и в руках кого-либо из моих птенцов, он не полезнее обычного куска железа, - бледные пальцы ван дер Мера вовсю игрались с ленточками на горле. - Забирайте, коли он вам так нужен. Он, кажется, в одном из храмов - Мацерин разумно предположил, что спрятав дерево в лесу, можно усложнить задачу по его поиску с помощью чар. Кажется, в Рупрехтскирхе…или нет, постойте…вам стоит поискать и в Обетной церкви…нет, боюсь, я уже не смогу сказать точно…       Герхард едва зубами не скрипнул - тварь, пусть и не подавая вида, явно вовсю издевалась над ним на все возможные лады.       -Значит, в храме… - наконец, выдохнул старый палач.       -Могу лишь пожелать вам удачи с поисками. Я уверен, что он в Вене. Можете еще проверить в замке Хофбург…       -Непременно, - кивнул Герхард. - Должен вас поблагодарить, я не думал, что…       -…я дам вам хотя бы подсказку? Но здесь все очень просто - эти слова мне не стоят решительно ничего, а вот вам придется заплатить своим временем и своими силами, если, конечно, вы желаете достигнуть цели. К тому же вы принесли мне действительно занятную историю, отче…       -Ее хватит, чтобы отпустить нас с миром? - рискнул прервать очередное грозящее стать мучительно долгим молчание Герхард.       -Я полагаю, что да, - кивнула тварь.       -И все равно…я не понимаю…       -Зачем я раскрыл вам это?       -Верно. Вы ведь понимаете, что вернув это оружие, Бюро когда-нибудь вновь соблазнится мыслью использовать его против вас.       -Я рассчитываю на это, - почти прошептал Йорис. - В прошлый раз вас ведь подвел не меч, но руки, что его держали.       Палач ничего не ответил - в очередной раз чувствуя, что у него попросту нет нужных слов. Когда он видел Тварь из колонны в последний раз, то сказал себе, что вряд ли сможет когда-нибудь заглянуть ей в глаза, не испытывая и тени страха. Пока что интуиция его не подводила. Все так же молча он отщелкнул потайное отделение в своем протезе, выложив на стол еще один конверт.       -Здесь то, о чем я вам говорил. Поступайте с этой информацией как сочтете нужным.       -Непременно, - поднявшись из-за стола, ван дер Мер, вновь весь как-то сгорбившись, заковылял в сторону ближайшей стеклянной стены. - Вам и вашим друзьям лучше уйти сейчас, отче. Вам лучше покинуть нас как можно быстрее.       -Город?       -Страну. Я не могу дать вам никаких гарантий того, что Мацерин не попытается извести вас, и пусть я бы и мог остановить его одним словом…       Продолжения вовсе не требовалось - Герхард прекрасно понимал, что твари в ее бесконечной апатии будет попросту лень делать даже такую малость. Особенно - когда он уже отдал ей все, что только мог.       -Благодарю за предупреждение, - поднимаясь на ноги, прохрипел палач.       -Вам лучше ему внять. Я… - Прародитель какое-то время молча глядел на раскинувшийся внизу город. - Я вновь начинаю терять…забывать…это случается не очень часто, но чаще, чем бы мне хотелось. Я могу сейчас заснуть, и, открыв глаза, вовсе не помнить о том, почему решил вас пощадить…       Решив потратить силы на нечто куда более полезное, чем прощальные слова, старый палач лишь кивнул, самым быстрым шагом из всех, на которые был еще способен, двинувшись к дверям.       -Тоска и безумие, увы, две самые естественные вещи в моем неестественном состоянии… - бросил ему вслед Йорис, вновь заходясь в приступе жуткого, каркающего смеха.       Только в кабине лифта, что с черепашьей скоростью ползла вниз, Герхард почувствовал, как же ломит в висках, как же стучит сейчас его сердце. В голову настойчиво лезли мысли одна другой страшней - и первое место занимали даже не те, что были посвящены их весьма вероятной близкой гибели.       Действительно ли он сейчас обратился за помощью ко злу меньшему, чем то, чьей зыбкой тени он так испугался? Действительно ли он сможет не жалеть об этом после?       Если Двенадцатый и близкие ему по силе твари действительно найдут в тех далеких горах таящийся ужас из бесконечно далеких времен, кто может поручиться, что тот не уничтожит их всех и, решив более не скрываться, не выйдет на волю? Вероятность этого ужасала, но ничуть не меньше, чем иная. Что если Прародитель, известный тем, что хранит у себя далеко не одну грозную реликвию Предков, воззвав к сородичам и объявив очередную охоту, одержит верх? Что, если сегодня он подсказал Твари из колонны, как стать еще сильней?       На ум пришла старая цитата из Маркса, которой когда-то, еще в Вене, наградил его Татарьев.       В политике ради известной цели можно заключить союз даже с самим чертом - нужно только быть уверенным, что ты проведешь черта, а не черт тебя (9). Лондон.       Ранним утром, еще дома, он снова видел сон - второй за последние три года, с жалким промежутком в полмесяца. Весь какой-то зыбкий и неровный, тот походил на изрезанную каким-то безумцем кинопленку, которую после склеили на скорую руку и забили в проектор, не особо заботясь о чувствах зрителя. Возможности проснуться, как и в прошлый раз, не представлялось - пусть даже почти каждая секунда, проведенная на этой бешеной карусели смутных образов, потаенных страхов и обрывков воспоминаний, была, казалось, совершенно нестерпима. Словно кто-то спеленал его дьявольски прочной сетью и волочил по острым камням, срывая с тела кожу, тащил от одного давно отошедшего в историю кошмарного обрывка действительности до другого - и их череде не было видно ни края, ни конца.       Солнце над цепью гор. Красноватое, лишенное теней, зарево. Едва слышное дыхание ветра в тихой, безмолвной долине. Молочно-белый туман над змеей вьющейся меж невысоких холмов рекой…       Он медленно подходит к креслу, что выставлено на террасу. Заглядывает в лицо сидящему там существу, всего за одну ночь навсегда ставшую чем-то меньшим, чем человек. Эти пустые глаза, больше подходящие кукле, эту бессмысленную улыбку, что не спадает с бледных губ уже третий день, он не может забыть и поныне.       Голова забившегося в кресло ребенка медленно покачивается, словно в такт какой-то неслышной мелодии.       -Ролант?       Он зовет его - как и всегда, когда приходит этот сон. Как и всегда, он раз за разом твердит его имя, но все тщетно - ни тени отклика, ни щепотки понимания. Только блаженная улыбка бесконечно полого теперь создания, из которого разом выдавили все, что когда-то было его сутью.       Твой брат не справился, Каранток.       Он все еще помнит, как вынес его на руках из того места. Все еще помнит, как тот кричал, пока не сорвал голос начисто, не обратил его в жалобный, полузадушенный хрип. Помнит залитые странным светом безумные глаза, выпростанные вперед руки, словно пытавшиеся нащупать спасительную опору. Лицевые мышцы беспрестанно сокращались, тело с ног до головы неистово билось, будто бы заключенная в нем душа отчаянно желала уйти на волю. Желала сбежать от чего-то, на что человеческому существу было слишком страшно смотреть…       Теперь, похоже, ей это, наконец, удалось.       Твой брат не справился. Мы умертвим его завтра на закате. Приготовься. Ты пойдешь следующим.       Годы, прошедшие с того вечера, так и не сумели ничего излечить - каждый раз, когда ему вновь доводилось встречать Роланта, с губ срывались одни и те же слова. Всегда одни и те же.       Былых решений, впрочем, нельзя было переиграть - и неважно, сколько бы кошмаров он прожил, за них каясь. Неважно, сколь сильно он желал, чтобы тогда, в тот давным-давно сгинувший в прошлое миг, в который им был задан вопрос, у него хватило смелости вызваться первым. Неважно, сколь сильно он желал, чтобы эта частичка его души омертвела, наконец, как многие другие до нее - она все еще сопротивлялась, нагло игнорируя груз прожитых лет.       Приходи к нему сны чаще, чем раз в несколько лет, он бы, несомненно, уже давно совладал с этой задачей, уже давно бы окостенело и навечно застыло все, что еще выводило его порою из равновесия. А так - он не мог того не признать - каждый удар, наносимый из прошлого, сполна оттачивала, наливала силой внезапность. И лишь потому сейчас, когда с момента пробуждения минуло больше, чем полдня, до края наполненного делами, он все еще чувствовал, что не до конца вытряс из себя всю эту шелуху. Все еще чувствовал, что не до конца проснулся.       Пробираясь скудно освещенными коридорами - час назад все крыло лишилось электричества, и довольствоваться обитателям Башни оставалось лишь теми крохами, что небрежно кидало им сквозь мутные, запыленные стекла, уже готовое вот-вот закатиться солнце - лорд-надзиратель Каранток Блеквелл старался как можно надежнее отгородиться от совершенно непозволительных в данный момент времени мыслей. Пытался он также и не налететь ни на кого впотьмах - это бы, несомненно, стало последним штрихом к почти уже завершенной картине его колоссального раздражения, выпустить которое, увы, было пока попросту некуда. Два мага, встретившись с ним на лестнице, поспешили уступить дорогу - пробормотав нечто отдаленно похожее на приветственные слова, Каранток быстрым шагом направился вверх, преодолевая по две ступеньки за раз.       У дверей собственного кабинета лорда-надзирателя уже ждали: Грегори Маршалл, развалившись на дубовой скамье, лениво потягивал недорогую сигаретку. Завидев будто бы выпрыгнувшую из-за ступеней огромную черную шляпу, а следом, с разницей в несколько мгновений - и все остальное, запечатывающий охотник вскочил на ноги, умудрившись упустить тлеющий окурок на ковер. Сопровождаемый мрачным взглядом лорда-надзирателя, Грегори затушил тот сапогом - и чуть улыбнулся:       -Добрый вечер, сэр. А вы, однако, задержались. Я надеюсь, все в порядке?       -Большой совет - дело не из легких, - пожал плечами Каранток, проходя к дверям и отпирая, один за другим, замки - как видимые глазу, так и сотканные из крайне неприятных чар. - Уверен, вы знаете одну шуточку, популярную среди нижних чинов…       Маршалл, довольно быстро понявший, на что намекает его непосредственное начальство, только усмехнулся, отметив, что Каранток, по крайней мере, не успел еще уморить в себе чувство самоиронии. Два башенных лорда, как поговаривали, способны были насмерть перегрызться даже по такому ничтожному вопросу, как что и в каком порядке подавать на обед - когда же в один разнесчастный зал набивали всю верхушку Ассоциации, атмосфера там - Грегори нисколько не сомневался - накалялась настолько, что преисподняя, поставь ее кто рядом для сравнения, без помех сошла бы за курорт.       -Всего два голоса “против”, плюс к тому трое воздержались, - бросил лорд-надзиратель, проходя в кабинет, швыряя шляпу ровнехонько на штырь вешалки и быстро прикрывая дверь за вошедшим следом охотником. - Иначе говоря, за войну выступили почти единогласно. Это сошло бы за осколок чуда, если бы не та бойня, которую нам преподнесли русские. Пролитая кровь обладает удивительным свойством объединять…садитесь, Маршалл, садитесь. Нам с вами есть о чем побеседовать.       -Рискну предположить, что речь пойдет о последних…неудачах, - осторожно произнес маг, опускаясь в предложенное ему кресло.       -Скорее, о позорном провале, - разместившись за столом, раздраженно бросил Каранток. - Если, конечно, вы стерпите то, что я называю вещи своими именами.       -При всем уважении, сэр, прошло только пять дней…       -Не “только”, а “уже”, Маршалл, - вздохнул, явно с трудом сдерживаясь, лорд-надзиратель. - Впрочем, я стремлюсь придерживаться реалистичных точек зрения. Если за пять полновесных суток мое ведомство в полном составе не справилось с задачей, тому есть только два объяснения. Первое, не особо меня радующее, заключается в том, что кое-кто разучился работать, засиделся на своих местах. И, как неизбежное следствие, очень скоро с них полетит…       -Парни из Могилы ведь тоже ничего не добились, - успел заметить Грегори, вовсю используя образовавшуюся паузу. - Почти единственная наша надежда была, как вы, наверное, помните, на те образцы крови, но все что удалось сыскать их тварям - оставленную на берегу одежду, которую ею измазали по полной программе. Он, все-таки, не дурак…       -Зато с успехом выставил ими нас, - резко ответил Каранток. - Что ж…перейдем ко второму объяснению, Маршалл - вам лучше уповать на то, что в конечном итоге я приму именно его…если, конечно, вы заинтересованы и дальше хранить свою должность за собой, а свою голову в целости. Кай давно уже за пределами города. Уж не знаю, какой дьявол помог ему пережить это купание, но, похоже, раны существа были не настолько тяжелы, как бы нам того хотелось. С учетом того, что мы проверили всю реку за первые два дня, не найдя ничего, кроме той самой одежды, о которой вы в очередной раз соизволили упомянуть, тварь уцелела - сомнений в этом у меня практически нет. И, наскоро зализав раны, проскользнула через нашу блокаду - в первые сутки, не могу не признать, та была весьма далека от идеала…       -Иначе говоря, пока что будем считать его живым, - покачал головой охотник. - Не видел тела - не спеши хоронить, и все такое прочее…       -Вопрос этого существа я буду считать закрытым тогда и только тогда, когда его прах будет запаян в приготовленный мною сосуд и замурован на максимально возможной глубине, - сцепив пальцы, подался вперед лорд-надзиратель. - Не раньше. Но распылять наши и без того изрядно поредевшие силы на дальнейшие поиски, особенно сейчас, мы попросту не можем себе позволить. И причиной тому не только грядущая война.       -Каковы же иные причины?       -Все довольно просто, Маршалл - если вы заставите свою разленившуюся голову хоть немного работать, то и сами поймете, насколько. Раненый - куда большая обуза для врага, чем убитый, но в данном случае все еще интереснее. Тот отряд, который работал в Ширнессе, эти так называемые “Черные стрелы” - ушли живыми, и я отдельным приказом запретил даже пытаться их преследовать.       -Я помню, - кивнул Грегори. - С ними был Прародитель…       -Дело не в нем. С ними было кое-что более существенное, Маршалл - правда. Правда, на которую их глаза раскрыл наш чешский герой. Правда о том, что Кай вел их на верную смерть - а завершись их операция успехом, смерть та пришла бы уже за всем человечеством. Мы позволили им отступить, даже позволили забрать в качестве доказательства одно из тех безумных устройств, которые едва не стали причиной начала нового Ледникового периода на Британских островах… - Каранток холодно улыбнулся. - И теперь они, я в этом не сомневаюсь, уже принесли эту правду домой. Кай, быть может, все еще существует, но даже он не смог бы их опередить, не смог бы успеть задушить эту самую правду в зародыше, - лорд-надзиратель чуть помолчал, прежде чем продолжить. - В лучшем случае их организация сейчас тонет в бесконечных внутренних разбирательствах и чистках, в худшем же - там царит полнейший хаос. Так или иначе, нам есть чем воспользоваться…       -…если их руководство вообще прислушается к тем, кого мы отпустили, - задумчиво произнес Маршалл. - Быть может, их просто взяли, да и расстреляли к чертям за провал.       -В таком случае Директорат являлся бы стадом непроходимых кретинов, - пожал плечами Каранток. - Что, разумеется, тоже было бы нам на руку, - сдернув с рычага телефонную трубку, лорд-надзиратель набрал номер, состоявший всего лишь из трех цифр. - Лесли, две чашки чая, пожалуйста. И желательно не тех помоев, что здесь взяли моду подавать в последние месяцы, - вернув трубку на место, маг поднялся из-за стола, принявшись мерить шагами кабинет. - Итак, Маршалл. Касательно Кая распоряжения будут следующими. Сегодня же снимаем с поиска все группы, кроме одной, максимум - двух…пусть возвращаются к делам, что пришлось бросать ради этого дурацкого празднества, будь оно неладно. Меня также настойчиво просили перебросить всех свободных людей на охрану отдельных лиц из числа лордов и членов их семей - есть предположение, что тех, чьи рода уже понесли потери в ходе этой русской…авантюры, могут попытаться добить.       -И сколь длительной будет стража? - поднял глаза на лорда-надзирателя Грегори.       -Месяц, может, два, - бросил в ответ Блеквелл. - Мне это самому не по душе, как вы можете догадаться, но если чьи-то розовые очки лопаются, то, как правило, стеклами внутрь. С появлением Кая, пусть даже о его истинной природе осведомлены единицы, многие лорды почувствовали себя смертельно уязвимыми…говоря проще - у доброй половины тех, с кем я сегодня имел честь беседовать на большом совете, поджилки ходуном ходят. И нет, я не смогу снова приставить вас к леди Митик, можете даже не просить. Вы нужны мне здесь, и будете нужны мне на войне, Маршалл. Если, конечно, не побоитесь сунуть голову в самое пекло…       -Обижаете, сэр, - чуть улыбнулся Грегори. - Разве по мне похоже, что я готов пропустить такое представление?       -По вам похоже, Маршалл, что в последнее время вы слишком расслабились, - проворчал Каранток. - Будь Кай мертв, мы бы сейчас…впрочем, оставим Кая в покое. Мы, так или иначе, добились цели - он лишен власти над своей организацией, а на краткий срок или же навечно - зависит уже от того, поверят ли русские своим друзьям, что лили кровь в Ширнессе. Церковь начала заниматься проблемой Ленинградского Клуба куда раньше, чем мы, так что черновые планы вторжения уже в обработке. Теперь в эти самые планы входит не только Могила, но и мы - и хорошо бы нам вписаться туда половчее… - маг осекся, заслышав за спиной тихий скрип. - А, Лесли, вот и ты. Благодарю…       Невысокая девушка, оставившая на столе натертый до блеска поднос с двумя кружками, весьма быстро ретировалась - будто бы почувствовав, что влезла в самое сердце чрезвычайно важного разговора. Затворив за ней дверь и вернувшись за стол, лорд-надзиратель, пригубив горячий чай, продолжил:       -Делегация Атласа нас покинула уже на второй день после этого…праздничка, и никаких вестей от них пока что не поступало. Полагаю, они, как и всегда, изберут нейтралитет, но существует вероятность, что ему предпочтут старый добрый удар в спину. У них не хватит сил, чтобы в открытую соперничать с нами или Морем Бродяг, да и участие во вторжении выбивалось бы из их стиля…но вот попытаться перехватить терминал по пути, когда мы уже его добудем…нет, на это они определенно могут пойти.       -Могу я поинтересоваться, сэр? Как именно мы собираемся отбить это существо у Церкви? - Маршалл осторожно взял свою кружку, чувствуя, как в пальцы забирается едва терпимый жар. - Если материалы, которые вы спустили мне днем через Ларби, правдивы, Святой Престол собирается нагнать такую тьму бойцов, что…       -Наш экспедиционный корпус будет состоять из половины Батальона, - холодно произнес Каранток. - Плюс добровольцы, которых поведем мы, разумеется.       -Но Могила…       -Задача, разумеется, будет не из простых, - вздохнул лорд-надзиратель. - Сброд из Моря Бродяг. Псы Церкви. В дальней перспективе - Атлас. И дьявол знает, кто еще - ведь информация уже давно могла утечь на сторону … - Каранток отхлебнул чаю. - В этой игре у каждого за спиной будет нож, и как только с русскими будет покончено…       -Иначе говоря, победит тот, кто выгадает лучший момент для предательства, - усмехнулся Грегори. - И сумеет сполна отыграть свои карты.       -Грубо, но верно, - кивнул Блеквелл. - Я, разумеется, уже заготовил пару сюрпризов… Атлас.       Единственное окно было распахнуто настежь - но ночь, уже успевшая спеленать все кругом своим неизменно черным, с прорехами в виде редких звезд, покрывалом, отчаянно не желала разродиться хоть бы самым жалким подобием ветерка. Трех кондиционеров вполне хватало для того, чтобы одуряющая духота не могла установить в помещении свои порядки, но порождаемый ими шум, сливаясь с утробным, монотонным гулом всех прочих машин, был, в общем-то, ничуть не лучше.       Тейя научилась не замечать всего этого - голоса машин давно стали неотъемлемой частью ее жилища, и вряд ли бы она сумела, например, толком заснуть, исчезни в одночасье все эти столь привычные звуки. Тоскливая колыбельная, которую день ото дня завывала занимающая большую часть покоев аппаратура, ее вполне устраивала - в конце концов, настоящих ей от рождения не приходилось слышать.       Вынырнув из крохотной душевой кабины, Тейя остановилась у запотевшего зеркала над раковиной, словно в полусне провела по тому влажной рукой, сдирая с поверхности туман. Бессмысленно уставившись на собственное отражение - словно бы ища в нем нечто новое - она поймала себя на том, что тихо улыбается неведомо чему. Наверное, это чувство стоило считать если не радостью, то по меньшей мере облегчением - Лондон, запомнивший ее под именем Хром, остался бесконечно далеко позади, остался там и весь тот мир, который ей куда привычнее было познавать, не покидая родных стен. Завернувшись в измятый, царапающий кожу халат, провидец первого круга Тейя Кру прошествовала в комнату, коснулась утопшей в стене ручки, легкий поворот которой разнообразил темные тона несколькими полосками чахоточного света. Четыре монитора, загнанные в стенные ниши, изливали неровные, до краев полные ядовитой синевы пятна на жемчужно-белую плитку стен, что укрывала от ненужных взглядов невообразимой древности камень. Чувствуя, как тело ее постепенно начинает вспоминать, что на свете, к сожалению, есть такая вещь, как озноб, Тейя присела на краешек кровати, стянув с мятых подушек нечто, похожее на безнадежно спутавшуюся массу мерцающих водорослей. Конструкция из эфирной нити в ее руках довольно быстро обретала подобие структуры - и еще быстрее сливалась с телом: полупрозрачные волоски ныряли под кожу и еще глубже, тотчас же соединяясь с сетью, внедренной в тело Тейи, когда последней исполнилось пять. Подобное воссоединение всегда сопровождалось приятным покалыванием и скользящими по телу волнами тепла - прикрыв глаза, Хром часто-часто заморгала, формируя посредством несложных мыслеобразов необходимые команды для пробуждения коллектива. Убедившись в том, что все работает исправно, она обратила свой взор на свежий комплект форменной одежды - и, не особо торопясь, принялась облачаться в привычные изумрудные тона.       Торопиться и правда было некуда - коснувшись еще не наступивших минут, Тейя уже знала, что гость чуть опоздает. Да и будь иначе - поистине обнаженной она ощущала себя вовсе не без этой ткани, которая в любую, даже самую страшную жару приятно холодила кожу, а без коллектива, без всех тех, кто давно уже сроднился с нею, кто делил с ней память и тело, кто направлял, поддерживал, страховал…       А вот и долгожданный скрип дверей - секунда в секунду. Покончив с одеванием, Тейя вновь немного подкрутила выключатель, прибавляя света - пусть и помнила прекрасно, что этот гость был далеко не той породы, которая спотыкается впотьмах о порог, а после еще и умудряется запутаться в свисающих с потолка проводах, почти придушив себя в итоге. Одна мысль о том, что будь на то желание гостя, она бы вовсе не почуяла его приближения - если бы не прощупывала, конечно, ежесекундно ближайшее будущее - уже была неприятна сама по себе, но следом шло соображение еще более пугающее. Будь на то нужда, гость бы определенно нашел подходящий ответ на все ее искусство - и, как и бесконечно многим из ее племени, Тейе было весьма неприятно столь часто встречать живое напоминание о том, что и ее силы имеют свои границы.       Шаги приближались. Окинув взглядом весь тот хаос, что царил в комнате, Тейя вздохнула: она уже слышала ехидные замечания гостя касательно всего этого беспорядка - пусть даже этот самый гость еще и не успел войти и вымолвить хоть слово. Прикрыв дверь в ванную комнату, Хром подошла к окну, легонько касаясь рамы - отверстие тут же оказалось запечатано толстым, прокаленным чарами, грязно-темным стеклом. Удовлетворенно улыбнувшись, Тейя дотянулась - одними лишь мыслями - до полусонной, как и она сама, системы безопасности, заперла небрежно оставленную нараспашку дверь и запечатала все помещение вглухую - наружу, пусть шансы подобного и были ничтожны, не должен был выбраться ни единый звук.       Шаги за спиной. Не двигаясь с места и даже не оборачиваясь, Тейя продолжала меланхолично изучать темное стекло, чуть вздрогнув - весьма примитивный, но, увы, совершенно необоримый рефлекс - когда на ее плечи опустились знакомые руки.       -Ну здравствуй, - влилось ей в ухо - если постараться, то в этом веселом, с хрипотцой, голосе можно было уловить нотки глубоко запрятанной усталости.       -Нет нужды ко мне прикасаться, - безразлично произнесла Хром, все еще стоя без движения. - Нам обоим это прекрасно известно.       -Быть может, я успел забыть…       -Но это не так, - покачала головой Тейя. - Кроме того, я знала о том, что данная попытка вывести меня из равновесия будет обречена на провал еще до того, как у тебя оформилась первая мысль о том, чтобы ее предприня…       Гость рывком развернул ее к себе.       -Могла бы хоть разок подыграть, - устало улыбнулся он, выпуская провидца и чуть отстраняясь.       Гость был на полголовы выше ее - стоя так близко и не поднимая глаз, Тейя могла лишь изучать его скверно, явно наспех выбритый подбородок и горло: ни в том, ни в другом, в общем-то, не было ровным счетом ничего интересного, кроме пары старых, едва видимых уже шрамов. Скользнув взглядом чуть выше, по обветренным губам и смуглой коже, Хром встретилась, наконец, с его глазами - черными, блестящими       словно у змеи       продолжающими, казалось, насмехаться над чем-то даже сейчас, когда остальное лицо хранило спокойное, почти что скучающее выражение. Растрепанные смоляные волосы свалялись и спутались, будучи вдобавок припорошены пылью, песком и бетонной крошкой - похоже, до покоев Тейи гость добирался через закрытый на ремонт участок, не пожелав тратить время на обходной путь. Тело худощавое и гибкое, пусть и не такое иссушенное, каким кажется на первый взгляд, застегнутая на две верхние пуговицы ношеная рубашка веселенькой расцветки, равно как и запыленные брюки - два болезненных удара по строгим правилам внутренней жизни академии, отступать от которых, презрев обязательную для всех форму, очень мало кто мог себе позволить.       Одно из таких исключений сейчас и стояло пред провидцем, вовсю ухмыляясь - пересчитать обитателей Атласа, которые не почувствовали бы хоть самый слабый укол страха, завидев этого человека на своем пороге, можно было по пальцам - и, скорее всего, одной руки. К слову о руках - выбор одеяния без рукавов был, определенно, либо ошибкой гостя, либо очередным плодом его бесконечной наглости: на обозрение были выставлены не только очередные старые шрамы, но и многочисленные следы от уколов - некоторые были совсем свежими.       -Ты звала меня, - произнес гость, отступая еще на шажок и окидывая комнату цепким взглядом. - Ну и бардак …нет, не подумай чего лишнего - я сам существо не особо прихотливое, но тут только тому и сидеть, у кого по жизни “все предопределено” на правах девиза. Я серьезно - за порог только ступил, так сразу во что-то вляпался…       -В коридоре? - пробормотала Хром. - Я знаю. Это просто протекший хладагент.       -А ей и нормально, - хмыкнул гость. - Ну да ладно. И зачем же милая Тейя меня к себе пригласила? Если ради генеральной уборки, то вынужден отказаться - убираю я обычно несколько иначе…       -Иерархи заключили, что твои методы воздействия вновь могут оказаться полезными для скорейшей корректировки уравнения, над которым я работаю в настоящий момент, - чуть помолчав, выдохнула Тейя. - Я должна осуществить передачу всех необходимых инструкций и…       -Слушай, может, отрубишь коллектив? - гость придал своему лицу страдальческое выражение. - Когда вы соединены, с тумбочкой и то веселее болтать…       -Вынуждена отказать. Его мощности в настоящий момент…       -…нужны тебе, как телеге пятая нога и хвост, - фыркнул гость. - Но ты уже так приварилась к этим мертвякам, что клещами не отдерешь. И вот эти люди еще меня укоряют за всякие там зависимости. На себя бы посмотрели - бревнышки-то вон как хорошо из глазок лезут…       -Я была бы рада, если бы мы перешли к…       -Кстати, как тебе вольный воздух? - вновь перебил Тейю гость. - Давай, расскажи-ка мне, видела в Лондоне что-нибудь интересное?       -Не знаю. Я работала.       Гость закатил глаза.       -И чего меня, спрашивается, за компанию с вами не отрядили? - вздохнул он, прохаживаясь по комнате. - Хотя ясно, почему - я бы дело сделал, а не топтался на месте… - пробормотав что-то сквозь зубы, гость повалился на кровать, не оставив Тейе иного выбора, кроме единственного в комнате стула. - Я слышал, Башня как всегда мордой в самую грязь вмазалась?       -И, как всегда, утерла ее столь быстро, что нам попросту не осталось, за что зацепиться, - покачала головой Тейя. - Глаза Башни уверяет, что эмиссар мертв, но иерархи знают, что это не так. Я знаю, что это не так. Его присутствие, как и прежде, невозможно осязать привычным путем, но косвенные признаки по-прежнему продолжают активно проявляться.       -Так я за ним отправлюсь? - рассматривая потолок, небрежно бросил гость.       -Мне известны далеко не все подробности, - поднявшись со стула, Хром медленно подошла к одной из стенных ниш, вытащив оттуда продолговатый металлический футляр, опечатанный двумя бумажными лентами. - Иерархи уже передали мне список объектов, требующих твоего немедленного воздействия… - швырнув футляр на кровать, Тейя без спешки вернулась на свое место. - Все необходимое записано на одноразовый эфирный носитель, настроенный на конкретного адресата. Данные не подлежат трансляции, но доступ к ним сохранится на все время контакта. После отделения от нервных волокон мозга структура данного носителя самостоятельно разложится в течение минуты.       -Приму к сведению, - криво улыбнулся гость, подтянув к себе футляр. - Я так понимаю, работать мне придется отнюдь не по русским, так? Будь дела проще, вы бы не стали так трястись над тем, что останется в моей головушке, если меня вдруг повяжут…       -У иерархов возникли определенные затруднения, - нехотя проговорила Тейя. - Своего рода…помехи.       -А вот это уже интересная песенка, - сев на кровати, гость подтянул под себя ноги и занялся футляром. - И на чем же наши умники надорвались?       -О планетарном терминале, я полагаю, тебе уже известно?       -Обижаешь, - фыркнул гость. - Правда, только верхами, но все же…       -Церковь занялась проработкой его проблемы куда раньше, чем ветви Ассоциации. Иными словами, сразу же после нас, - медленно проговорила Хром. - Но мы, пусть и начали куда раньше, очень скоро утратили всякую возможность взаимодействия. Интересующий нас участок системы координат был просто-напросто отрезан от нашего влияния. Терминал все еще функционирует, тому есть документальные подтверждения. И тем не менее, даже объединенные усилия всего коллектива иерархов ничего не дали.       -Он что же, существует и не существует одновременно? - недоверчиво поинтересовался гость.       -Церковь предоставила нам доступ к информации, которая помогла пролить свет на данную проблему. Русские использовали некое чрезвычайно сложное устройство, попросту выведя терминал из доступных для восприятия областей. Невозможно воспринять то, чего в мире попросту нет. Согласно позднейшим выводам аналитического отдела, терминал в настоящее время отрезан на всех уровнях…       -И ни один провидец в мире, как бы не тужился, тут ничего не родит, - на обветренных губах гостя заплясала кривая улыбка.       -Даже воля мира не в состоянии взаимодействовать со своей частью, которую более не ощущает. Блокада практически совершенна, - Тейя вздохнула. - Именно это и послужило основным источником затруднений, которые появились у иерархов в настоящий момент. Мы знаем о готовящейся военной операции, мы знаем практически все о силах, что примут в ней участие, но в уравнении отсутствует важнейший для нас элемент и до отключения устройства, так называемой Клетки Безмолвия, его попросту невозможно туда подставить. В картине остается чрезвычайно много пробелов, а вычисление результата по одним только косвенным данным в настоящей ситуации нас попросту не может удовлетворить, во всяком случае - в той мере, чтобы решиться на полноценное воздействие в союзе с силами Церкви и Ассоциации…       Улыбка гостя словно бы надорвалась, будучи не в силах больше держаться на лице. В следующее мгновение он уже вовсю хохотал, откинув голову назад и вцепившись пальцами в простыню.       -Великолепно, - едва ли не всхлипывая со смеху, прохрипел он минуту или две спустя. - Просто великолепно. Высший класс, ребятки…       -В данной ситуации отсутствуют детали, заслуживающие подобной эмоциональной реакции, - угрюмо произнесла Тейя.       -Нет, ты только подумай, - продолжал заливаться гость. - Раньше сама Земля по мере сил прикрывала своего ребеночка, так ведь? Но вы по крайней мере знали, что он где-то да есть. А теперь…выходит, что посадив его в эту самую Клетку, русские похерили все ваши уравнения, его включавшие? Перемешали все, что строилось на годы, если не больше, вперед?       -Пусть в использовании подобной лексики и отсутствует необходимость, полагаю, существо вроде тебя могло бы охарактеризовать возникшую ситуацию и таким образом, - уныло кивнула Хром. - Нахождение планетарного терминала в Клетке не позволяет иерархам выработать лучшую стратегию взаимодействия…       -Дьявол, да тому, кто сочинил эту машину, я бы орден выдал! - гостя все никак не желало отпускать. - Хоть кто-то сбил немного спесь с нашего старичья. Дай-ка мне додумать - небось, как только терминал “исчез”, у них уже во всех местах раззуделось, а теперь, как настало время на войну собираться, так и вовсе…       -Невозможность точного решения…       -Да понял, понял уже, - наконец, отсмеявшись, гость около минуты переводил дух. - Могу представить себе, на что это похоже. Веками жить на одном том, что глядишь дальше прочих, а теперь - на-ка в стенку посмотри. И ни черта кроме той стенки не увидишь, хоть тряпицей глазки три, хоть в утиль неси. Там-то, к слову, им всем и место, кто своей черепушкой думать разучился. Ну вот и кушайте теперь, смотрите не обляпайтесь. Так что порешили-то? - закончил он уже более серьезным тоном.       -Атлас воздержится от полноценного воздействия, - наградив гостя хмурым взглядом, произнесла Тейя. - Слишком велики риски.       -Ну еще бы, когда неясно, куда соломку стелить. Иерархи, небось, сейчас мечутся, как куры, которым головки порубали?       -Полагаю, данную метафору можно признать относительно уместной.       -А что директор?       Тейя чуть улыбнулась, дав гостю понять, что оценила шутку. Директора академии испокон веков были и оставались самыми заурядными политическими куклами, пригодными чаще всего лишь для того, чтобы кому-то улыбаться да жать чьи-то руки - но то, что делалось официально, никакой роли никогда, разумеется, играть не могло. Каждый из этих магов хорошо знал - хотел он того или нет - что подчинен одному из сокрытого в самой непроглядной тени коллектива иерархов - или даже просто какому-нибудь талантливому провидцу из первого круга. Каждый из них знал, что судьба его, рассмотренная, обработанная и расписанная иерархами до мельчайших подробностей еще до его рождения - судьба разменной монеты, которой без сожалений расплатятся за чужие ошибки, и лишь считанные единицы находили в себе силы с тем бороться, хотя бы попытавшись перестать служить ходячей бутафорией. Жизнь подобных смельчаков, как правило, не была особо долгой.       -Иерархи запланировали ограниченное воздействие, - проговорила Тейя. - Я не занималась ни вычислением, ни обработкой данной ситуации, но могу предположить, что они намерены ждать, пока планетарный терминал не будет освобожден. Следовательно…       -…мне поручено подготовить почву, - кивнул гость, вскрывая, наконец, футляр и вытягивая оттуда крохотную, с его палец размером, катушку эфирной нити. - Давай-ка поглядим, как именно. Не поможешь?       Тейя не двинулась с места. Вновь разродившись полным притворного страдания вздохом, гость принялся осторожно распускать катушку, укладывая тонкую, способную, казалось, порваться от малейшего усилия, нить меж собственных волос. Закончив - процесс занял чуть более пяти минут - он весь как-то подобрался, и, прикрыв глаза, что-то пробормотал, едва шевеля губами.       -Интересно, - спустя еще несколько минут выдохнул гость. - Мне…       -Я не имею права знать об этом, - резко произнесла Тейя. - Ты не должен продолжать. Угроза, которой мое знание может подвергнуть…       -…сложно чему-то угрожать, будучи запертой в четырех стенах, - отмахнулся гость, распахнув, наконец, глаза. - Тебе надо почаще…       -Ты же знаешь, что это невозможно.       -Знаю, - неожиданно грустно вздохнул гость, впрочем, почти сразу же заставив себя вновь нацепить кривую улыбочку. - Ты лучше послушай, чего ко мне в головушку натекло. Ваши умники, не имея возможности сделать достоверный прогноз, просто-напросто прикинули все доступные им цифры. Сравнили потенциал сторон и разместили участников будущей заварушки по степени вероятности их победы.       -Вполне разумное решение, - пожала плечами Хром.       -Как я уже сказал, тебе надо почаще бывать там, за оградой, - невесело усмехнулся гость. - А уж их и вовсе туда стоит за шкирку выволочить. И без машин, без коллективов, без всего, чем они обрасти успели…глядишь, тогда у кого-то в голове и проклюнется…       -Что?       -Что есть вещи, которые в цифры не уложишь. И умей вы их встречать лицом, не тряслись бы, как сейчас. А ведь трясетесь, а ведь боитесь. Атлас никогда не ошибается, так ведь? И ради того, чтобы так и осталось, все, что вы сейчас можете - на задах ровно сидеть, да серьезные рожи давить. Атлас никогда не ошибается, верно. Потому что когда он чувствует, что может в ту ошибку вляпаться, так вообще дела не начинает, страшно ему, бедненькому… - поднявшись с кровати, гость направился куда-то к окну. - Сделать прогноз не вышло, так они просто пару дремлющих агентов растолкали. В Башне, в Церкви…знают теперь, какими путями добычу кто повезет. Знают, куда ударить. Мне вот Могила досталась…       -Хочешь сказать, что…       -Они, похоже, намерены изучать терминал не у себя дома. Не хотят понапрасну рисковать своей самоходной каменюкой - добраться-то до нее сложно, это да, но и сбежать, если что пойдет не так, будет ни разу не проще, - гость на миг закусил губу. - Косс Риддер. Маг, чье судно должно будет принять терминал где-то в Северном море. А мне, похоже, предстоит найти его посудину в ближайшую пару недель…кстати говоря, - он снова улыбнулся. - Ты давно зарывалась в свое будущее?       -Последний раз - не дальше трех дней. А что…       -О, тебе понравится, - рассмеялся гость, вновь повернувшись к Тейе. - Похоже, кое-что изменилось, причем совсем недавно, иначе бы ты уже это уловила. Тебе ведь еще не передали, так?       -О чем ты?       -Твоя маленькая прогулка еще далека от завершения. Согласно тому, что только что вытряхнули в мой несчастный мозг, иерархам нужен отвлекающий маневр. Кому-то придется помелькать немного пред глазами у наших бравых крестоносцев. Как я уже сказал, моя миссия - заняться комитетом по встрече от Моря Бродяг, но до того я должен сопроводить одну важную особу на сборный пункт сил вторжения. Мои поздравления, Тейя. В Лондоне тебе не повезло, быть может, Копенгаген больше понравится? Лондон.       Без четверти двенадцать на часах. Спрятав последние за рукавом, лорд-надзиратель Каранток Блеквелл, даже не пытаясь скрыть раздражение, в который уже раз позволил руке нырнуть в карман, вытягивая оттуда портсигар. Запалив уже третью сигарету за последний час, маг перевел взгляд с безлюдной тропинки на грязный, заболоченный пруд, тешась размышлениями, сойдет ли тот за место упокоения для Маршалла или же нахал, позволяющий себе опаздывать на целых полчаса, все же заслуживает чего-нибудь поинтереснее.       В Ричмонд-парке Карантоку нравилось решительно все, кроме того факта, что заповедник был открыт для посещений - и пусть даже он и забрался сейчас так далеко от мест, которые обычно предпочитали отдыхающие, одна только мысль о том, что и здесь, явившись ранним утром, он когда-нибудь обнаружит очередное поле для гольфа или что похуже, была неприятна почти что до боли. Надо будет выкроить время и подумать, как отогнать отсюда всю эту публику - развести, допустим, здесь для начала каких-нибудь особо заразных клещей…       Шорох листьев еще не успел до конца отзвучать, а лорд-надзиратель уже поднялся со скамьи, резко оборачиваясь - по одной из тропинок, что вела к облюбованному магом закутку, приближался приземистый, коротко стриженый человек в тяжелом кожаном плаще. Остановившись на секунду для того, чтобы чуть приподнять шляпу, он шагнул вперед, застыв в полуметре от мага - и голосом, что мог потягаться в своей холодности равно с сегодняшним ветром и местными водами, проговорил, едва отделяя друг от дружки тонкие, словно резиновые, губы:       -Лорд-надзиратель.       -Майор, - столь же холодно кивнул Каранток.       Майор Амброс Кутрик, старший офицер Батальона - обязанности свои он исполнял все то время, пока кто-либо из правящей семьи не пользовался древним правом лично вести в бой отборных башенных убийц - шагнул чуть ближе, небрежно махнув рукой в сторону скамьи.       -Я помешал вашему отдыху. Приношу свои извинения.       -Ничего страшного, - натянув на лицо самую теплую из всего набора фальшивых улыбок, Каранток повторил приглашающий жест Кутрика. - Присаживайтесь.       -Благодарю, - маг опустился на скамью. - Полагаю, ни у кого из нас нет желания делать вид, что сия встреча - плод случайности, не так ли?       -Полагаю, что это было бы неуместно, особенно сейчас, когда все мы по самую макушку в делах, - усмехнулся, садясь рядом, Блеквелл. - Так чем же я обязан?       Амброс молчал, словно бы собираясь с мыслями. Взгляд этого низкорослого типа был начисто лишен даже самых малых крох тепла и света, да и само лицо - не вызывало особого желания в него подолгу вглядываться. Похлопав по карманам плаща, Кутрик собирался было запустить в один из них руку, но лорд-надзиратель уже раскрыл со щелчком свой портсигар. Пробурчав что-то невнятно-благодарное, маг закурил - и, несколько утомительно долгих затяжек спустя, наконец разродился парой рубленых фраз:       -Слышал, вы собираетесь лично участвовать в операции.       -Слух вас не подвел, - кивнул Каранток, ожидая продолжения.       -Я, конечно, не могу вам приказывать, но думал побеседовать с вами на этот счет, - выдохнув дым, сухо проговорил Амброс. - Не поймите меня неправильно, будь ситуация иной, я был бы рад вашей помощи, все были бы рады. Но ваши люди в большинстве своем - одиночки, а многие из добровольцев, которых вы собираетесь взять, и вовсе друг с другом могут оказаться незнакомы…не мне вам говорить, что так дела не делаются. Особенно когда Башня недавно…дьявол, давайте будем откровенны - чуть не лишилась всего руководства.       -Иначе говоря, вы просите меня остаться дома? - усмехнулся лорд-надзиратель.       -Именно, - мрачно кивнул Амброс. - При всем уважении, то, что затевается - дело Батальона. Позволю себе провести небольшую аналогию. Полицейским силам не следует заниматься работой армии…особенно когда у них самих работы по горлышко. Понимаете, о чем я?       -Прекрасно понимаю, - Каранток сбил на землю пепел. - Но, увы, согласием вас порадовать не смогу.       -И почему же? - лицо Кутрика осталось непроницаемым.       -Потому что содеянное русскими, содеянное этой…тварью, которой и имени-то нет, кроме того, что изошло из старой сказки, я не могу оставить без ответа. Никак не могу, и, думаю, вы должны меня понять… - маг вздохнул. - Тварь все еще может быть жива. Я не смог взять его здесь…       -…и потому стоит оставить это дело нам.       -Напротив, - покачал головой Каранток. - Я привык заканчивать начатое. Можете считать, что мой визит в Ленинградский Клуб будет завершением лондонской операции, если вам так будет спокойнее…       -Вас ведь заботит отнюдь не Кай, не так ли? - поднял глаза Амброс. - Все дело в терминале, я знаю…       -Было бы по меньше мере глупо притворяться, что его судьба меня не волнует, не так ли? - лорд-надзиратель пожал плечами. - Если его не угробили русские, то несомненно угробят в Море Бродяг, Атласе…я уж молчу про то, что ожидает терминал, попади он в лапы Церкви. В одном, я думаю, мы с вами точно сойдемся - мы должны обеспечить сохранность этого существа любой ценой.       -И потому я бы просил вас…       -Нет. Эту просьбу я при всем желании выполнить не могу.       -Я же, со своей стороны, никак не могу вам воспрепятствовать, - сухо произнес Кутрик. - Но могу…скажем так, напомнить кое о чем.       -И о чем же? - предельно вежливо поинтересовался маг.       -Я, разумеется, не могу вам приказывать. Но верно и обратное. Когда начнется вторжение, ни у кого из нас не будет времени на разрешение разнообразных…конфликтов юрисдикций. Потому предлагаю договориться здесь и сейчас. Я не буду рассчитывать на вашу помощь, пусть и буду ей рад. Вы, в свою очередь…       -Каждый сам по себе, - улыбнулся Каранток. - Мне подходит.       -Ваш выбор, - придавив сапогом небрежно брошенный под ноги окурок, Амброс поднялся на ноги. - По крайней мере, я рад, что мы все прояснили заранее.       -Рад не меньше вашего, - спокойно ответил лорд-надзиратель. - Не волнуйтесь, роль балласта я, так и быть, не сыграю…       -Мои волнения проистекают совсем из иных причин, - проворчал Кутрик, пожимая протянутую руку. - Всего хорошего.       Маг удалялся довольно быстро - потеряв его из виду, лорд-надзиратель решил не утруждаться выискиванием кутрикового силуэта среди деревьев: уж если в чем Каранток и был уверен относительно Амброса, так это в том, что последний не станет прятаться где-нибудь неподалеку и подслушивать. А раз так…       -Можете более не прятаться, Маршалл.       От чахлого деревца - одного из тех, что торчали по ту сторону пруда, на сплошь усеянном гнилой листвой холме - отделился нечеткий поначалу силуэт. Осторожно двинулся вперед, приобретая все более и более человеческие очертания.       -Вы рисковали, - мрачно произнес Каранток. - Его следящие поля всегда активны. Еще на сантиметр ближе и…       -Риск отсутствовал, сэр, - улыбнулся охотник. - Во-первых, мне прекрасно известна величина их охвата - этого типчика я изучил вдоль и поперек уже давно. Во-вторых, внешнее поле регистрирует одни только сердечные ритмы. Свой я бы приглушил, а на случай чего… - Грегори разжал кулак, и на листья с влажным звуком шлепнулся какой-то стремительно чернеющий комок.       -И чье…       -Оленье, сэр, - пожал плечами Маршалл. - Их тут полно бегает. Чего от вас хотела эта бартомелойская псина?       -Пытался отговорить от участия в нашем маленьком походе, - Каранток подарил охотнику очередной тяжелый взгляд. - Тщетно, разумеется. Держу пари, на этом Амброс не остановится.       -Я приготовлю что-нибудь на его счет, - упав на скамью, бросил Грегори. - Можете не волноваться.       -И не собирался. Волноваться тут нужно вам, Маршалл, как безнадежно опоздавшему. И вам же лучше, если…       -Во искупление своей вины спешу поделиться хорошими новостями, - перебил мага Грегори, вытягивая из кармана крохотную полоску бумаги. - Телеграмма от Олафа, сэр. Могила встала на якорь в Скагерраке.       -Группа готова? - впившись взглядом в бумажку, пробормотал лорд-надзиратель.       -Ждут только вашего приказа.       -Хорошо, - опустив телеграмму в карман, маг повернулся к Маршаллу. - Сегодня же передайте - пусть выступают.       -Будет сделано, - Грегори чуть помолчал, прежде чем продолжить. - Мне следовало отправиться с ними, сэр.       -Не говорите чепухи, Маршалл. Мне не нужен скандал в случае провала, а если в числе тех, кого повяжет их служба безопасности, окажется аккредитованный охотник Часовой Башни, он попросту неизбежен. Нет, нам сейчас стоит положиться на Олафа.       -Я боюсь, что помилование и закрытие его дела может оказаться недостаточно весомым стимулом… - задумчиво проговорил Грегори. - Нет, я, конечно, не забыл про иные наши…методы страховки, но что если он решит рискнуть?       -Не думаю, Маршалл. У Могилы тоже есть что предъявить этому прохвосту - лучшее, на что он может надеяться, так это на то, что они прикончат его быстро и относительно безболезненно. Что же до остальной троицы…уж поверьте, те, кого я подобрал, ценят свою жизнь слишком высоко, чтобы предпочесть слабый шанс договору, заверенному на Метках. Они не предадут.       -Но вот справятся ли с делом…       -Не вижу смысла гадать. Мы сделали все, что могли, и теперь можем лишь ждать результата. Шанс, подобный нынешнему, представляется дьявольски редко - и я не намерен упустить ни секунды из того времени, когда эта чертова скала будет в пределах досягаемости. Довольно ожиданий. Довольно планов, которые, вызревая долгие годы, как вся та затея с домом Вайтль, умудряются до основания прогнить. Довольно игр. Группа Олафа преуспеет. Они принесут мне корону.       -Господа, постойте, пожалуйста.       Они уже подходили к машине, когда позади раздался этот голосок. Женский, чуть хрипловатый, чуть нервный - обладательница его явно торопилась, малость глотая слова. Каранток, обернувшись так резко, что вынужден был прихватить рукой шляпу, дабы та не сорвалась с головы, хмуро уставился на невысокую девушку в потертой кожаной куртке - в правой руке она сжимала чемодан, бывший ничуть не новей.       -Лорд-надзиратель Блеквелл? - тихо, но вполне отчетливо проговорила та. - Это ведь вы, верно?       -Допустим, - медленно произнес Каранток, едва заметно кивнув Грегори - тот, сделав еще менее уловимое движение головой, полез за руль. - А вы, прошу прощения…       -Агнесс Гилмур, сэр, - несколько нервно ответила обладательница чемодана. - Четвертая в роду своем.       -Рад за вас, - холодно ответил маг. - Буду рад еще больше, если вы сообщите мне, как именно вы нас нашли и с какой целью.       -Я… - отбросив лезущие в глаза светлые волосы, Агнесс чуть помолчала, по всей видимости, собираясь с духом. - Прошу меня простить, но я за вами проследила. Вернее сказать, за вашим спутником…       -Все интереснее и интереснее, - лорд-надзиратель выстроил на губах подобие улыбки. - И для чего же вам то понадобилось?       -Уверяю вас, намерения мои чисты. Если вы позволите мне сказать, я…я родом из Кентербери. Второй ребенок в семье. Мне оказали милость, позволив в ней остаться и обучаться наравне с наследником при условии, что с моей стороны не будет предъявляться никаких претензий на Метку, а при достижении совершеннолетия я уже найду себе работу в Ассоциации и навсегда покину дом, - переведя дух, Гилмур быстро продолжила. - Филиал, в котором я обучалась, нашел для меня дело и я служила им в течение пяти с половиной лет…       -Боюсь, все еще не понимаю, какое это имеет…       -Сэр, - девушка шагнула вперед, заглянув на мгновение магу в глаза. - Пять с половиной лет я выполняла работу, сходную с той, которой занимаются ваши люди. Мне случалось также оказывать посильную поддержку охотникам из вашего штата. Ваш спутник должен меня знать. Мы встречались три года назад в Испании. Если быть еще конкретнее, то в Вальядолиде…       -Вы слышали, Маршалл? - наклонился к машине Каранток. - Вы узнаете эту особу?       Грегори высунулся из окна, бесцеремонным взглядом ощупывая их собеседницу. Возраст определить сходу не получалось - согласно наблюдениям охотника, существовал период, в который некоторым женщинам на глаз можно было одинаково уверенно дать от двадцати до начала третьего десятка. Росточка небольшого, но сложена вполне гармонично, если не обращать внимания на излишнюю худобу. Никаких украшений, одежда совсем простая, по лицу отчетливо читается усталость - и, быть может, нехватка еды или сна. Что же еще…разве что небольшой шрам на верхней губе…       Последний и решил дело - охотник, расплывшись в улыбке, выскочил из машины.       -Еще как узнаю, сэр! - расхохотался он. - Вы ведь помните то дельце с Ричардом Сото? Ну, который…       -…чуть вас не прикончил и сделал беднягу Эстефи инвалидом до конца дней? - задумчиво произнес Каранток. - Так это она была с вами третьей?       -Точно так, - кивнул Грегори, наблюдая за тем, как в глазах девушки начинает разгораться сильнее до того едва тлевший огонек надежды. - Приставили к нам набираться опыта, я уж думал, что снова чьей-то нянькой работать придется, так вот, не угадал ни черта. Это она нащупала выход из блокады Сото. Честно вам скажу, я бы сам лучше не сыграл.       -Любопытно, - лорд-надзиратель снова повернулся к Агнесс. - Что ж, если уж Маршалл вас припомнил, это что-то да значит. Так какое же у вас ко мне дело?       -Сэр, - Гилмур нервно сглотнула. - Вы, конечно же, в курсе, что филиал в Кентербери был практически уничтожен в ходе этого безумного вторжения русских…потребуются десятилетия, чтобы хоть как-то возместить ущерб. Но ничто уже не вернет павших, - еще один шаг вперед. - Сэр, я давно жила одной мечтой - служить когда-нибудь под вашим началом. Все, кого я там знала, мертвы, а семья во мне вовсе не заинтересована. Мне…мне больше некуда идти. Я…я проделала весь этот путь, чтобы простить вас принять меня в штат.       Взгляд Карантока остановился, став еще холоднее, чем прежде. Встретившись с его глазами, Агнесс, выдержав с полминуты напряженной игры в гляделки, вынуждена была сморгнуть и чуть дернуть головой в сторону.       -Я не уверен, что вы до конца представляете, о чем просите, - мрачно произнес лорд-надзиратель. - Быть может, у вас и есть какой-то опыт, но его явно не достанет, чтобы вы могли вот так, запросто, стать одним из…       -Я полностью отдаю себе в том отчет, сэр, - прервала его Гилмур. - Но я и не смею вас просить о должности запечатывающего охотника. Я лишь прошу позволить мне сражаться рядом с вами, и, если вы вдруг сочтете, что я подхожу…я… - окончательно захлебнувшись в собственных словах, Агнесс замолчала, уткнувшись взглядом в землю.       -Маршалл, - маг повернулся к Грегори. - Ваше мнение?       -Предельно честное, как и всегда? - улыбнулся охотник. - Больше ищейка, чем убийца, это я вам сразу скажу. Но свое дело знает, можете мне поверить. Личное дело подгоню вам уже сегодня, если хотите.       -Сделайте такое одолжение, - бросил Блеквелл. - Итак…Гилмур, я спрошу еще раз, чтобы быть уверенным, что я правильно вас понял. Вы хотите быть в составе нашего отряда, который отправится в скором времени в Союз?       -Так точно, лорд-надзиратель, сэр!       -Тогда вот вам первый приказ - говорите чуть потише, - уже значительно теплее, чем раньше, произнес Каранток. - Маршалл…       -Да?       -Под вашу ответственность. Найдите ей место, а мне - ее личное дело. Будет весьма неплохо, если мы…       -Спасибо! - вновь почти выкрикнула Агнесс, заставив лорда-надзирателя поморщиться. - Я вас не подведу, сэр! Я…       -Тише, умоляю вас, тише, - простонал Каранток. - И забирайтесь-ка уже в машину - думаю, вам не стоит лишний раз напоминать, что на счету у нас каждый день, если не каждый час. Не мы одни готовимся ко вторжению - наши…друзья на службе Святого Престола тоже, как вы можете догадаться, не теряют даром время… США, штат Аризона. “Всенощная”.       Его втащили в зал на двух тяжелых цепях и бросили на пол, со всей силы засадив меж лопаток железным жезлом. Его заставили склонить голову, впечатав лицо в холодные старые камни. Где-то там, за спиной, захлопнул двери караул и раздался повелительный окрик. Не дав и лишней секунды на то, чтобы подняться, они вновь натянули цепи, потащив его вперед.       Руки были скованы за спиной, горло сжимал изрытый мерцающими письменами ошейник. Два десятка бойцов держали его на прицеле с того самого момента, как тело его, облаченное в изодранную покаянную рубаху, показалось в дверном проеме. Троица с обнаженными мечами печатала шаг впереди, закрывая собой тех, кто сжимал цепи, еще трое или четверо оставались за спиной, время от времени ударяя жезлами по плечам - каждый раз, как только им казалось, что он пытается встать.       Труднее всего было сдержать смех. Ужас всего этого мяса, набившегося в скудно освещенный зал, как в бочку, он чувствовал столь же хорошо, как и кровь на собственных распухших от побоев губах.       Позади вновь пролаяли команду. Жезлы в который раз отработали по спине, заставив его уткнуться носом уже не в пол, но в пыльный ковер.       -Поднимите его, - прогудело нечто огромное, восседающее впереди.       Тянуть за цепи уже с другой стороны не пришлось - он сам вскинул голову, без страха разглядывая гору плоти в форменном облачении. Находя заплывшее жиром лицо, с которого свисало вниз никак не меньше шести подбородков. Заглядывая в маленькие подслеповатые глазки.       Улыбаясь.       -Санкрайд Фан, - великий магистр Теофиль Орельен Лесаж попытался сомкнуть руки на своей необъятной груди, но попытка сия была обречена на провал с самого начала. - Знаешь ли, почему ты здесь?       -Потому что твои мальчики наконец сыскали дверь, в которую ты пропихнулся, бочка сорокаведерная? - выгнулись в улыбке окровавленные губы.       За спиной вновь замахнулись - он это почувствовал. Но удар так и не был нанесен - его остановила, застыв в воздухе, жирная ладонь магистра.       -Не стоит, - затряслось лицо Лесажа, выдавливая наружу измятые, изжеванные слова. - Он так шутит. Однако, то, что он содеял недавно, было шуткой весьма скверной…я спрошу еще раз, Санкрайд - почему ты здесь?       -Придавил пару протестантских гнид, велико дело… - сплюнув кровь на пол, прорычал Фан. - Им все равно в аду гореть, пусть хоть поживее туда…       Магистр тяжело вздохнул - лицо его при этом вновь заколыхалось.       -Ты не просто покинул вверенный тебе пост и напал на представителей Церкви Англии, которых Башня с таким трудом смогла уговорить прибыть на организованную нами встречу, - пробасил Лесаж. - Ты умудрился…Лоран, сколько там…       -Двое были убиты на месте, - медленно произнес стоящий по правую руку от магистра тощий тип. - Еще один скончался в больнице, из оставшихся одному он высадил глаз, а другой - отхватил руку…       -Я надеюсь, Санкрайд, тебе есть что сказать в свое оправдание?       -Как невозможно существование между нами и сыновьями сатаны, так невозможно и допустить, чтобы племя нечистых размножалось впредь, - прохрипел Фан. - Это вам должно оправдываться! Вам, а не мне! Вы собирались пойти на сговор с еретиками!       -Кретин несчастный, - вновь подал голос магистр. - Известно ли твоей дурной голове о предстоящем походе?       -Да уж не меньше, чем одному комку сала! - рявкнул храмовник. - Но если ты думал, что я позволю заключать пакты с раскольниками и нечестивцами…       -Кретин, - повторил Лесаж. - Известно ли тебе, как именно собирались мы использовать их силы? Знал ли ты, какую роль предназначал им епископ Юлиан Верт? Ведомо ли тебе, ничтожный, что пройди все удачно, сумей мы сейчас договориться, во время вторжения им досталось бы самое трудное дело, что их трупами мы проложили бы свою дорогу к победе? Задумывался ли ты об этом, когда бросался на послов, как бешеная шавка?       -Воинство Христово не нуждается в подобных союзниках! - Фан дернулся вверх и вперед, натягивая цепи до предела. - Отомкните мои кандалы, верните мне меч - и русские безбожники умоются кровью еще до рассвета!       -Нет, Санкрайд, нет, - в который раз вздохнул Лесаж. - Своего меча ты более не увидишь. Я пощадил тебя когда-то, поскольку всегда уважал твое мастерство, но и моему терпению проложены границы. И свершив эту резню, ты их перешел.       -Я-то хоть хожу, - хмыкнул Фан. - А вот ты у меня покатишься.       -С меня довольно твоих дерзостей. С меня довольно крови, которую ты льешь всюду без малейшей нужды. С меня довольно…       -Что, толстячок, решил, наконец, докончить старое дельце? - оскалился храмовник. - А не забоишься?       Лесаж вновь чуть шевельнул рукой. Тощий тип, что стоял по струнке справа от магистра, казенным тоном заблеял:       -Санкрайд Фан. Сообщаем вам, что все ваши звания, ваши заслуги, равно как и все ваши права члена ордена бедных рыцарей Христа и Храма Соломона, посвященного в Восьмое таинство, с настоящего момента аннулированы. Отнятое у вас сегодня, равно как и ваше оружие, не может быть возвращено вам иначе как согласно прямому распоряжению текущего великого магистра ордена, - тощий прокашлялся. - Вы не извергаетесь из Восьмого таинства сегодня, поскольку великий магистр Теофиль Орельен Лесаж в бесконечной милости своей готов даровать вам еще один шанс на прощение былых прегрешений, если вы возьметесь за новое дело и выполните его, явив нам достойный образец смирения…       -Покороче давай, горлопан, - хрипнул, не меняясь в лице, Фан. - В какую задницу вы меня теперь забьете?       -Орден ссылает вас в Японию, где вы будете приписаны к архидиоцезу Токио, конкретнее - к церкви Святого Игнатия Лойолы…       -Доброе дельце, - улыбка вновь наползла на лицо храмовника. - Давненько не потрошил этих островных дегенератов…        -…а вот и ваша цель на ближайшие годы, - тощий, вытянув из кармана небольшую фотографию, швырнул ту вниз - карточка, немного покружив в воздухе, спикировала под ноги Фану. - Знакомьтесь, Аяка Сайо.       -Мелковата еще, но на часок, думаю, хватит… - Санкрайд вдруг осекся. - Стойте-стойте! В каком это смысле - на годы? Что вы там плетете?       -Сия несчастная сиротка, единственная уцелевшая из своего магического рода, отныне переходит под ваше наблюдение и вашу охрану, - с каждым новым словом лицо Фана вытягивалось все сильнее. - Если с ее головы упадет хоть один волосок, вы будете тут же отозваны из страны, выведены из-под Восьмого таинства и казнены как самый обычный убийца.       -Вы…вы… - храмовник, казалось, задыхался - хотя никто даже и не думал вновь натягивать его цепи. - Вы не посмеете! Да я ей шею сверну, как только…       -Вы отказываетесь? - безразличным тоном вопросил Лоран. - В таком случае, я полагаю, мы можем казнить вас уже сегодня…       -Хранить жизнь какой-то грязной язычницы? Мне? Мне? - Санкрайд рванулся вверх и вперед, кинулся, напрочь позабыв о цепях, прямо туда, где восседал магистр - путь ему немедленно преградила троица воинов. - Пустите меня, ублюдки! Я выпущу из этого борова весь жир вместе с кровью!       Обруч, что сковывал горло храмовника, заполыхал куда ярче, чем прежде. Успевший уже каркнуть первые строфы заклятья, Фан захлебнулся всем, что шло следом - а мгновение спустя уже завыл в голос от хлынувшей в тело боли. Голова Санкрайда затряслась, словно у какой-то игрушки, сквозь дрожащие губы наружу хлынула пена. Покачнувшись, храмовник повалился к ногам ближайших рыцарей, продолжая что есть силы сучить скованными конечностями по холодному камню.       -Мы закончили, - прогудел Лесаж. - Уведите его.       -Но…       -Все в порядке, - забулькал великий магистр. - Он получил задание. Он смирится. Смирится, если хочет когда-нибудь вновь взять в руки свой меч.       -Тебе лучше…расплавить…его… - едва слышно прохрипел Фан, протягивая скрюченную руку в сторону Лесажа. - Послушай…меня…и запомни…если ты…вернешь его…мне…       -Убрать эту падаль! - вновь проблеял Лоран. - Вы слышали приказ!       Зазвенели, натягиваясь, цепи.       -…однажды он…вскроет…твое жирное брюхо…       Хрипящее тело довольно быстро скрылось за дверьми. Дождавшись, пока те будут надежно затворены, великий магистр ленивым жестом подозвал Лорана.       -Мой самолет уже готов?       -Со вчерашнего дня.       -Прекрасно, - удовлетворенно пробулькал Лесаж. - Распорядитесь насчет второго обеда. Мы вылетаем в Копенгаген завтра утром.       -Будет исполнено, - тощий храмовник несколько нервно кивнул. - Если мне позволено будет заметить, этому безумцу совершенно зря сохранили жизнь.       -Не в моих правилах разбрасываться столь ценными инструментами. Прискорбно, конечно, что вместо протестантских выродков потери понесут наши воины, но вряд ли это помешает нам победить, - жирное лицо великого магистра затряслось, словно студень - улыбка, которую тот силился произвести на свет, напрочь потонула в складках сальной кожи. - Глупец Юлиан воображает, что терминал будет принадлежать ему, думает, что может нам приказывать. Но когда волки Верта сдуют крышу с домика, всех поросят разделаю я…       По многочисленным подбородкам Лесажа побежали ручейки слюны. Выражение предельного отвращения так и просилось на лицо, но Лоран сдержался. В конце концов, он давно уже привык. Арма, Северная Ирландия.       Подземелье с низким сводчатым потолком, что опирался на полусгнившие балки, явно требовало ухода - нет, скорее молило о нем. Старые камни стен были укрыты выцветшей, истлевшей почти до конца тканью, краска на тяжелой железной двери давно потрескалась и облупилась. Из проделанных то там, то здесь отверстий вырвался теплый, затхлый воздух, распространяя удушливый смрад плесени и сырости - словно этого мало, свою лепту спешил внести угарный дым и запахи десятков пережженных трав. Откровенно говоря, здесь вообще едва можно было дышать. Но - это лорд-надзиратель Каранток Блеквелл понимал со всей болезненной отчетливостью - некоторых гостей нельзя было принять, как водится, в своем рабочем кабинете, некоторые гости требовали соблюдения совсем иных приличий.       Ритуал уже подошел к концу - и сейчас оставалось лишь ждать. Усталый взгляд мага то останавливался на уродливом каменном алтаре, то скользил по брошенным у дальней стены проржавевшим цепям. Год за годом давал он себе слово, что уже скоро вышвырнет их вон, расплавит, зароет - но все никак не мог заставить себя решиться.       Иногда Карантоку казалось, что где-то там еще можно было отыскать пятна его крови. И крови Роланта, конечно же.       Тихий, едва доступный уху шепот заставил мага отбросить прочь все свои пространные размышления - глаза же его теперь неотрывно наблюдали за участком стены чуть повыше того места, откуда были выдраны цепи. Сквозь щели, бывшие не толще волоса, в зал сочилось нечто, далеко не сразу соизволившее принять один из цветов, что был способен воспринять человеческий глаз.       Весь букет мерзостных запахов, наполнявших подземелье, не мог тягаться с новым - вряд ли вообще существовали когда-либо слова, чтобы в достаточной мере описать этот смрад, бывший стократ хуже любой вони разложения. У Карантока перехватило дыхание, к горлу подступила тошнота - но, как и множество раз до того, маг совладал с собою, даже не сдвинувшись с места. Впереди, на расстоянии вытянутой руки от него, гость ткал самого себя - одного этого зрелища было бы достаточно, чтобы смутить более слабый разум. Пред глазами лорда-надзирателя словно бы повторялась вся работа по сотворению человека - но каждая ступень ее была теперь столь непотребна, столь неестественна, что великого труда стоило не отвернуться в ужасе от этого воплощенного греха. Каранток наблюдал за бешеными скачками между всем доступным гостю многообразием форм, андрогина, раскалывающего себя на два пола, человека, сходящего до зверя, и зверя, что прятался под маской человека. Вереница рождений и смертей окончилась, выплеснув в мир налитую чернотой фигуру - но тьма ее была не той тьмой ночи, что оставляла глазу лишь смутные очертания предметов, а отчасти прозрачной, позволявшей не только видеть все до боли отчетливо, но даже смотреть сквозь кожу и плоть, сквозь внутренности и кости. Слабый намек на ту форму, что сейчас воплотилась пред магом, можно было отыскать в древних скульптурах и изображениях, слишком отвратительных, чтобы их удалось бы передать словами - и едва преобразование, наконец, завершилось, гость почтительно поклонился: не магу, но тому, кто был с ним с детских лет.       Fear Doirche явился.       -Король мой, - прошелестела тень, распрямляясь.       -Какие вести, Скворец? - сбежали с губ Карантока чужие слова.       -Колыбель уже готова. Как только дитя будет с нами, мы начнем ритуал, - тень чуть скользнула вперед. - Но ваш венец…вы еще не возвернули его?       -Потомков укравших копье постигла кара. Потомки укравших доспех ныне служат мне. Укравшие венец вскоре его лишатся. Им не избегнуть своей участи, как не избегнуть сему миру нашей власти.       -Как и всем иным, король мой. Но молю вас, поспешите - никто не признает вас, покуда венец не отвоеван. Сосуд ваш ручается, что все пройдет как должно?       -Я уверен в том, - впервые с самого начала разговора Карантоку было позволено испустить свой собственный голос. - Они проникнут в Могилу и добудут корону для нас… - тело мага чуть вздрогнуло, когда свои права на него вновь заявил другой. - Дитя будет нашим. Через него мы пленим его мать. И сей спелый плод спадет, наконец, в наши руки…       -Королева моя страшится нового провала, - вновь зашелестела тень. - Ожидание утомило ее, а очередное поражение приведет в ярость. Она велела передать вам это…       Тень ступила еще ближе, вновь согнувшись в поклоне и простерев к магу руки. На раскрытых ладонях ее блеснуло прекрасное кольцо. Материал этот был похож на серебро, но не имел с ним ровным счетом ничего общего.       -Она желает, чтобы я призвал корабль?       -Королева моя намерена лично править им из своих покоев, - едва только кольцо оказалось в руках мага, тень отступила, вновь вытянувшись по струнке. - Она желает взглянуть на мир, что противился нам так долго, на новый мир, что вскоре падет к ногам ее.       -Быть посему, - кольцо скользнуло на палец лорда-надзирателя. - Среди наших врагов нет никого, кто смог бы совладать с ним…       -Король мой, - зашипела, защелкала тень. - Мы лицезрели в хрустальных кругах того, кто может стать поперек вашего пути. Туманы меж мирами все еще тесны и обильны, но нам ведомо про него. Сей чаровник столь же мал ростом, сколь велик силой…молю вас, король мой, будьте бдительны, будьте зорки и неусыпны, как прежде. Королева моя не стерпит очередной неудачи.       -Я приму твой совет, Скворец. Есть ли тебе что еще поведать мне?       -Ваш сын желал вас видеть, но стены, возведенные гадким Патриком на этой земле, все еще хранят крепость, пусть вы и пошатнули, источили многие из них. Сюда ему пока что не ступить, да и я не могу пребывать здесь дольше. Мне должно отступить сейчас, король мой. Какие вести мне принести домой?       -Передай, что дитя вскоре будет принесено королеве. Скажи, что вскоре свершится слияние и Волшебная Рать вновь изольется в мир, сумевший изгнать ее на столь долгий срок. Сообщи им, что время это не прошло даром, что огнь их веры еле тлеет, что от искусства их чар остались лишь жалкие крохи, что железо в их головах давно проржавело и более не страшно нам. Добыча заждалась охотника, Скворец - вот что ты скажешь им. Этот мир отдастся нам, как и те, что были прежде… - в глазах лорда-надзирателя блеснули тусклые, болотно-зеленые огоньки. - Передай войскам, что король вскоре вернется. Передай всем, всем до единого - пусть будут наготове. Ватикан, Рим.       Неугомонный дождь барабанил, сколько доставало сил, в оконное стекло. Свет в кабинете был приглушен - вполне хватало и того, что проникал снаружи. Фрески с картами морей, украшающие стены, исполинские шкафы, набитые пыльными томами и опечатанными папками. Епископ Юлиан Верт, ерзая в своем кресле, то и дело бросал нервный взгляд на застывшую у окна тощую фигуру - нечеткий силуэт, стоявший против света.       -Суверенный военный гостеприимный орден Святого Иоанна, Иерусалима, Родоса и Мальты - три сотни пятнадцать человек, - сухо проговорил стоявший у окна. - Братья и сестры немецкого дома Святой Марии в Иерусалиме - сто два человека. Военный и госпитальерский орден святого Лазаря Иерусалимского - пятьдесят четыре человека. Возрожденное российское отделение ордена Святой Марии Вифлеемской - сорок один человек. Свидетели Святой Смерти - сто тридцать семь человек. Орден Дурной головы - тысяча двести шесть. Лесаж выставил триста шестьдесят два храмовника…итого две тысячи двести семнадцать рыцарей, не считая обслуживающего и вспомогательного персонала от каждого ордена. Палаческие группы “Прах”, “Закон”, “Жатва”, “Догма”, “Скорбь”, “Завет” в полном составе, включая лучших из дома Асколь и его ветвей. Первый, третий, пятый, седьмой и восьмой агенты похоронного класса…       Епископ хранил молчание.       -Я должен в очередной раз обратить ваше внимание на то, что подобных сил ради одной операции Церковь не собирала уже очень давно. В человеке, которому будет вверено командование силами вторжения, мы должны быть уверены абсолютно.       -Уверяю вас, я…       -Абсолютно, - с нажимом повторил худощавый человек, делая шаг от окна.       Неяркий свет косо упал на собеседника Верта, позволяя разглядеть костистый подбородок, чуть помятый пурпурный ворот сутаны, уловить тусклый блеск наперсного креста и чуть более заметный - кардинальского перстня. Алоизио Массари, человек, что поднял когда-то Юлиана до нынешних высот, для непосвященных был известен как префект Священной конгрегации доктрины веры - этого, казалось бы, уже хватало, чтобы внушать вполне определенные чувства. Вторая должность Массари, впрочем, могла предоставить куда больше поводов для страха - субдекан тайной коллегии, второй человек в скрытой иерархии Церкви, определенно не был в числе тех, с кем епископ мог позволить себе шутить.       Особенно если он рассчитывал когда-нибудь занять его место - и продвинуться затем еще выше.       -Ассоциация собрала немалые силы, - продолжил тем временем Массари, медленно вышагивая по скользкому, натертому только что не до блеска полу. - Башня отправила в Копенгаген половину Батальона, а ее текущий лорд-надзиратель повел за собой небольшую группу добровольцев. Что касается Могилы…я полагаю, вам еще не сообщили о возникших изменениях в общем плане?       -Какого рода? - встрепенулся Верт.       -Согласно изначальному плану вторжения они должны были, скажем так, зафрахтовать для нас несколько судов, если вы понимаете, о чем речь, - кардинал Массари потер руки, словно успел уже замерзнуть. - Ситуация осложнилась тем, что в ходе той бойни, которую учинили русские Башне, под удар попали и многие из гостей Лондона. В их числе оказался, увы, и сын текущего Навигатора…       Верт, не сдерживаясь, выругался.       -Почти мои мысли, - сухо продолжил кардинал. - Уж не знаю, как ему удалось убедить остальных, но в итоге верхушка Могилы решила сыграть в полную силу. Дошло до того, что они освободили из заточения Генриха Барокшмидта.       Юлиан выругался вторично.       -Так или иначе, в план были внесены изменения, - подойдя к столу, Массари положил туда распечатанный конверт. - Полюбуйтесь на это.       Епископ медленно вытянул из конверта сложенный вчетверо лист бумаги и развернул. Следующие пять или около того минут прошли в глухом молчании - слов, вне зависимости от их пристойности, у Верта попросту не было.       -Господи помилуй…что это? - наконец, кое-как выдавил из себя Юлиан.       -Они назвали его “Левиафаном”, - чуть помолчав, произнес Массари. - Проекты Барокшмидта, как вам прекрасно известно, всегда были начисто оторваны от реальности и сжирали немыслимое количество ресурсов, но в этот раз он превзошел сам себя. Радует одно - Бюро по крайней мере удалось скрыть от Перегиба факт того, что его учитель снова на свободе…       -Мы…мы можем с этим что-то сделать? - слабым голосом поинтересовался Верт.       -Боюсь, что нет, - кардинал покачал головой. - Только приспособиться…если, конечно, не хотим потерять еще одного временного союзника, как уже потеряли Церковь Англии из-за выходки того полоумного. Вот только в отличие от протестантов, Могила так или иначе останется в игре, поэтому нам придется примириться.       -Это чистой воды безумие.       -Уж поверьте, нам тоже совсем не по душе тот факт, что придется идти у них на поводу. Но другого выхода попросту нет, - кардинал прикусил губу. - Но есть проблемы и более серьезного характера. Как только терминал будет захвачен, и Могила и Башня набросятся на нас. И лишь во вторую очередь - друг на друга.       -Разве наших сил не хватит, чтобы…       -Все зависит от того, какие потери мы понесем в бою с русскими, - вздохнул Массари. - Не стоит недооценивать тех, кто смог захватить терминал раньше нас, епископ.       -Я вовсе не…       -Решением тайной коллегии вам будет вверено командование объединенными силами Церкви, - прервал Верта кардинал. - Если вы справитесь с задачей, если доставите терминал нам, то можете рассчитывать на место в тайной коллегии в ближайшие три-четыре года. С соответствующим титулом, естественно. Возможно, мы также рассмотрим ваше…предложение о кадровых перестановках в руководстве палаческого отдела. Если, конечно, расследование гибели одной из членов триумвирата не выявит ничего, что дало бы нам повод отвергнуть эту идею, - под взглядом Массари Юлиан почувствовал себя более чем неуютно. - Вы меня поняли, епископ?       -Абсолютно, - чуть резче, чем следовало бы, кивнул Юлиан. - Но этот…этот проект…когда все будет готово?       -Работы в Скагерраке и Каттегате уже ведутся, и участие в них принимают все, без исключения, обитатели Блуждающей Могилы, - Алоизио остановился у стола, одарив епископа мрачным взглядом. - С первым снегом все будет готово для начала вторжения. А потому…       Массари резким, повелительным движением простер вперед руку с перстнем. Поднял над головой Юлиана и медленно осенил его крестом, не то благословляя, не то грозя:       -Он избавит тебя от сети ловца, от гибельной язвы, перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен, щит и ограждение - истина Его. Не убоишься ужасов в ночи, стрелы, летящей днем, язвы, ходящей во мраке, заразы, опустошающей в полдень. Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизится: только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым. Ибо ты сказал: “Господь - упование мое”, Всевышнего избрал ты прибежищем твоим, не приключится тебе зло, и язва не приблизится к жилищу твоему, ибо ангелам Своим заповедает о тебе - охранять тебя на всех путях твоих. На руках понесут тебя, да не преткнешься о камень ногою твоею, на аспида и василиска наступишь, попирать будешь льва и дракона (10)…       Будучи уже у дверей, кардинал Алоизио Массари обернулся - в спину ему прилетел брошенный Юлианом последний вопрос:       -Наша операция уже получила название?       -Да, епископ. Имя ей - “Метелица”.