Я только твой

- Камиджё... - издал я жалобный стон, но совсем не ожидая от себя, что я произнесу именно это имя. - Что? – опешив, Акихико довольно крепко стиснул мое бедро в своей ладони, но поняв, что к чему, а именно, заметив отражение «демона» в зеркале, ухмыльнулся и провел языком по своим губам. – У нас появился зритель... Брюнет, что продолжал стоять за дверью, нагло таращился на нас, наверняка зная, что его заметили, но даже не думая уходить. - Акихико... Я... Я не могу сделать это... Он же смотрит... - жалобно проскулил я, чувствуя, как в груди сердце выбивает бешеный ритм, а тело подрагивает от удовольствия и стыда смешанных в одном флаконе. - Да перестань... – прошептал пепельноволосый словно змей-искуситель, вновь возобновив движения бедрами. – Тебе же нравится, я вижу... Я чувствую, как сильно ты стискиваешь меня внутри... Покраснев до невозможности от услышанного, я оперся лбом в прохладную зеркальную поверхность опустив взгляд, уставившись на свои подкосившиеся ноги, замечая крепкие ладони писателя, что придерживали меня за бедра. «Что происходит? Почему он продолжает стоять там? И почему Усаги так спокойно относится к этому?» Вновь скользнув взглядом зеленых глаз в сторону двери через отражение зеркала, я увидел, что демон ушел, словно его там и не было, и закатив глаза и невольно отдался наслаждению вновь. - Ах! – содрогнувшись, я вскрикнул и кончил на зеркальную поверхность, пачкая ту белесым семенем, чувствуя как ноги подкашиваются все сильнее, от чего в груди вспыхнуло чувство страха, что я вот-вот упаду. Но ощутив, что руки Усаги уверенно подхватили меня за талию, а затем горячая струя семени ударил глубоко внутрь, я невольно охнул и заметно покраснел, прикрыв глаза. «Он вечно это делает внутрь... Почему? Ему так нравится..?» Не решаясь спросить, я приоткрыл глаза, чувствуя под собой мягкую поверхность кровати, на которую меня любезно уложил Акихико, и приобняв его за шею, я едва слышно пролепетал. - Люблю тебя... Сейчас ничего не имело значения: ни Камиджё, что сидел в гостиной и ни то, что он видел нас, ни то, что я был на Усаги обижен... А был ли я? Лишь он и я. Лишь он и я, лежащие на кровати, приходя в себя после оргазменной судороги, от которой слегка сводило ноги. - Скажи, а на долго он у нас..? – подал я тихий голос, сразу же пожалев о вопросе, так как обладатель фиалковых глаз изменился в лице и поднялся с постели, поправив ширинку своих брюк. - На сколько это понадобится, – спокойно оповестил тот, взяв пачку сигарет с тумбы. «Они у него повсюду... Все таки надо будет отучить его от этой вредной привычки» - Хорошо, я понял, - решив дальше не развивать эту тему, и вовсе не подавать виду что присутствие «демона» меня как-то напрягает, я поднялся на ноги и весьма быстро скрылся в ванной комнате, приводя себя в порядок. «Усаги никогда не обманет меня. Я уверен в этом... Стоит больше доверять ему.» Глядя на свое отражение в зеркале, я кротко улыбнулся и забрался в ванну, закупорив дырку пробкой и включив воду, расслабленно откинувшись на спину. *** Мужчина неторопливо привел себя в порядок и вернувшись в гостиную, сел на диване, напротив Камиджё, взяв пепельницу в форме головы желтого медведя и стряхнув туда пепел. - Послушай, Акихико... - И не подумаю. Это ты меня послушай, – голос писателя был холоден, а взгляд фиалковых глаз был устремлен на лицо преподавателя. - Мои отношения с Мисаки - это сугубо наше с ним дело. Далее... - сделав короткую паузу, мужчина вновь затянулся и выдохнул струйку сизого дыма сомкнув губы трубочкой. – Я помогу тебе. Ты же знаешь, что я всегда готов пойти на многое ради тебя... Но далеко не на всё... На всё я могу пойти только ради одного человека. И он сейчас находится в соседней комнате. Преподаватель сидел неподвижно, внимательно слушая слова старого друга, не совсем понимая к чему тот клонит. Но спустя мгновение все стало ясно. - А еще я не хочу, чтобы ты шнырял по квартире и вынюхивал все. Ты просил помощи? Ты ее получишь... Но не смей грубить, хамить или как-то обижать Мисаки, – с особой жестокостью потушив окурок в пепельнице, мужчина сменился в лице, словно и не было этого разговора. – А так оставайся, конечно. Я подготовлю тебе комнату. Поднявшись и отставив пепельницу на журнальный столик, мужчина спрятал руки в карманы брюк и мельком глянув на часы, направился в комнату, чувствуя легкую усталость, так как прошлой ночью поспать особо не удалось, из-за работы. *** Неторопливо вытеревшись полотенцем и вернувшись в комнату, я с улыбкой посмотрел на задремавшего на постели писателя. «Усаги, как всегда, в своем репертуаре...» Тихонечко подойдя к пепельноволосому и забрав из его рук медведя, которого он так настойчиво прижимал к себе, я аккуратно стянул с мужчины галстук, и после укрыл одеялом. «Вот он валяется в этой одежде в кровати, а ведь мне ее потом гладить...» Мысленно отругав писателя за его беспечность, я быстренько оделся в чистую одежду и вспомнив, что я хотел сходить в магазин, прихватил кошелек и вышел из комнаты. Идя через гостиную, заметив сидящего на диване Камиджё, я быстро отвел взгляд не в силах скрыть легкий румянец на щеках и продолжил свой путь к входной двери. - Знаешь, я спал с ним всего один раз, но до сих пор помню каждое его движение, каждый судорожный вздох, каждое прикосновение, – тихо проговорил Хиро, уставившись в окно напротив. Остановившись у входной двери, опешив от такого откровения, я обернулся и посмотрел на него. - Ты же с Новаки... Почему ты продолжаешь помнить об этом? - Да, я с Новаки... Лишь он позволяет мне забыть Акихико... Но теперь его здесь нет. И, увы, я не в силах противиться своим чувствам, - спокойно признался Камиджё, переведя свое внимание на Мисаки. Удивленно вскинув брови, я поджал губы и отстранил ладонь от дверной ручки. - Понятно... Знаешь, я тут подумал... Скоро обед... Я лучше приготовлю что-нибудь дельное, нежели сэндвичи, - резко передумав покидать квартиру, я быстро дошел до кухни у положив кошелек на кухонную тумбу, я помыл руки и опять взял фартук, прикусив нижнюю губу. «Он так спокойно говорит об этом... Словно так и должно быть.» Тихо вздохнув, я достал из холодильника морковь с луком, и тщательно промыв водой, принялся чистить их, не смотря в сторону «демона», понимая, что если тот и скажет что-то вновь, то это будет не слишком приятно. Для меня.