***
Частенько заходил ДжинХван, и в такие моменты глаза ХанБина горели ярче звёзд. Друг приносил с собой аромат улицы, конспекты, а иногда и пончики, и его смех перебивал пение «The Beatles». Он воодушевлённо рассказывал о свойствах темперамента, об экспериментах Рингельмана и Милгрэма; он просил закрыть глаза и помочь ему с выполнением его практической работы. ДжинХван жил психологией, и ХанБину даже льстило, что друг находил на него время между изучением нейронов и влияния разных цветов на человека. Иногда они обсуждали новые серии дорам, вышедшие вчера или позавчера, иногда вместе слушали только что вышедшие альбомы и с видом эстетов обсуждали их плюсы и минусы. Они всё ещё были друзьями, но постепенно ХанБин начинал понимать, что говорит в основном ДжинХван не потому, что он такой болтливый, а потому, что ХанБину просто нечего сказать. И иногда, совсем-совсем иногда, когда все слова сказаны, а вчера вышедшую серию они не могли обсудить из-за того, что ДжинХван, слишком занятый учёбой, не смог её посмотреть, тот начинал корпеть над эссе, а ХанБин по-настоящему осознавал, что его оставили позади. Нет, не так. Что мир мчался вперёд, а ХанБин оставался на месте.***
У музыкального магазина, в котором работал ХанБин, были прозрачные стёкла и низкая проходимость, так что ХанБин имел удовольствие часами наблюдать за происходящим по ту сторону. Ему казалось, что он смотрел какой-то интересный сериал и был как раз на той стадии, когда уже начинаешь различать главных героев. Фитнес-центр напротив был гораздо популярнее «ханбиновой крепости»: там тоже были прозрачные двери, так что ХанБину было прекрасно видно всё, что происходило в просторном холле. Улыбчивую девушку на ресепшене ХанБин узнал бы из тысячи. А точнее её белую блузку с просто неприлично огромным вырезом, открывающим отличный вид на её выдающееся достоинство. «Наверное, деланное», — флегматично думал ХанБин, ведь у кореянок просто не может быть таких огромных… глаз. Да, именно глаз. ХанБин даже откуда-то знал её имя — Пак Бом. А ещё он немного ненавидел её, потому что девушка постоянно что-то хомячила, как только клиенты скрывались из виду. Вечно голодному студенту (ну хорошо, тинэйджеру) ХанБину оставалось только выть от несправедливости. К тому же, её жизнь была куда разнообразнее, чем ханбинова. На зелёном кожаном диване, еле скрытом фикусом, постоянно кто-то сидел, листая журналы, крася ногти и смеясь. А Бом, стирая недельный лак, тоже вторила гостям смехом. Автоматические двери фитнес-центра открывались и закрывались, впуская внутрь людей со спортивными сумками, накаченными руками и кроссовками от «Adidas». Некоторые приходили от случая к случаю, а некоторые — по пятницам, средам и понедельникам как штык в десять, уходя в шесть домой необычно красивые и нарядные для людей, находившихся несколько часов в тренажёрке. Таких людей ХанБин тоже запоминал и различал. Зачастую у них были татуированные руки и напульсники. Они вертели потрясающими задницами, о чём-то общаясь с Пак Бом, и каждый раз, когда они подходили к доске с расписанием, они были в новой одежде, даже если это было десятый раз за день. Они выясняли отношения и миловались прямо там, за прозрачной стенкой, у него, ХанБина, на глазах, и он невольно восхищался про себя: «Вот что значит жить полной жизнью!»***
Так прошёл месяц или два (для ХанБина, у которого не было будущего, время потеряло смысл) бесконечных подглядываний за чужой жизнью. ХанБин не чувствовал угрызений совести и не считал себя странным, ведь, в конце концов, главные герои его любимого сериала были слишком увлечены своей реальной жизнью, чтобы хотя бы догадываться о существовании ХанБина, поэтому он особенно не переживал. До тех пор, пока в один прекрасный день частый посетитель тренажёрного зала не направился прямо к нему, вместо того чтобы свернуть за угол. Да-да, именно к нему. Не в музыкальный магазин, чтобы присмотреть себе новую гитару или купить диск из ограниченного издания YDG, а именно к непримечательному, беспалевному ХанБину, который тут же засуетился и сделал вид, что увлечённо читает какую-то концертную брошюру. И даже отвернувшись от посетителя, ХанБин чувствовал на себе его пристальный взгляд. Конечно, он знал этого парня, потому что тот постоянно крутился рядом с Бом и смущённо заглядывался на её декольте, стоило ей опустить голову или отвести взгляд. ХанБин не мог его винить: будь у него такая возможность, он бы тоже заглядывался и ходил бы в тренажёрный зал только ради этого. Судя по всему, большинство представителей сильного пола ходят туда по этой же причине. Но этот парень был другим: он крутился рядом с Бом подозрительно часто, то смущённо ей улыбаясь, то дуя губки и будто бы что-то канюча. И большая часть его разговоров с девушкой заканчивалась тем, что она делала угрожающее лицо (что смотрелось весьма мило) и, отрываясь от украшения своих длиннющих ногтей всевозможными стразами, что-то ему передавала или гнала его со страшными криками. Из всех этих наблюдений ХанБин сделал вывод, что бедный парень был безнадёжно влюблён в рыжую бестию, а та его чувств не разделяла. И судя по тому, каким воинственным становилось его лицо, когда к Бом приближались другие мужчины, он не намеревался терпеть конкуренцию. Даже если конкурентом был хилый парень из соседнего магазина, о котором Бом не узнает никогда. ХанБин еле подавил в себе желание спрятаться под стол. Мысль о том, что сейчас ему набьют морду, вызывала у ХанБина ужас и восторг одновременно. Ему казалось, что каждый новый удар будет вдыхать в его безразличную тушку жизнь. И, может, он даже попробует посопротивляться. Возможно, даже победит в этой битве. В последнем ХанБин сильно сомневался, понимая, что его нулевая физическая подготовка вряд ли поможет ему справиться с «банками» оппонента; но ему всё равно — это его воображение, здесь возможно всё. И после битвы, в которой весь музыкальный магазин будет разгромлен в хлам, милая Бом, чувствуя свою вину перед ним, склонится над его разбитым в мясо ликом, и её большие… кхм, глаза, о которых он так долго мечтал, унесут его в нирвану. Когда колокольчики на двери стали переливаться, возвещая о новом посетителе, ХанБин весь напрягся, приготовившись к серьёзному разговору, но… ничего не произошло. ХанБин, забыв о том, что должен поздороваться с клиентом, удивлённо пялился на него. Хищные черты чужого лица и волевая линия подбородка выглядели скучающими, когда тот ходил между стендов с хип-хоп музыкой. Из его наушников тихой мелодией раздавалась песня, кажется, Dok2, а пальцы, созданные для того, чтобы бить, отбивали ритм по всем пригодным для этого поверхностям. Парень не обращал никакого внимания на ХанБина, и на последнего накатили волны разочарования. Его больная фантазия, соскучившаяся по ярким образам, сыграла с ним злую шутку. Парень в задумчивости стоял рядом с дисками, внимательно изучая цветастые обложки и трек-листы, а ХанБин был готов выть от неловкости. Как продавец-консультант, он должен был что-то с этим сделать, но вот что именно, ему было непонятно. Этот парень — с его рэперскими штанами, бесстыдными майками, которые были больше его на несколько размеров, и кепкой, надетой козырьком назад, — казался ХанБину гуру корейского хип-хопа, которому помощь в таком мудрёном деле, как выбор альбома, была вовсе не нужна. Куда до него ХанБину, который основательно познакомился с этим жанром только из-за работы, до этого предпочитая слушать более американизированные песни Эминема. Ещё, небось, что-нибудь не так скажет и опозорится на весь мир. Следуя такой логике, ХанБин решил для себя, что предпринимать ничего не будет. Но пауза затягивалась, и надо было что-то делать. — Вам чем-нибудь помочь? — ХанБин и сам не понял, когда успел оказаться рядом с этим парнем, но он надеялся, что его вежливая улыбка выглядела не очень натянуто. — Оу, я почти выбрал, — незнакомец неожиданно стушевался, увидев подошедшего ХанБина, и его хищные черты лица, созданные для того, чтобы унижать и доминировать, разгладились и явили миру смущённую улыбку, заставившую ХанБина ахнуть. Альфа-самец, сосредоточенное лицо которого во время своего избиения ХанБин часто представлял, стал похож на безобидного кролика. И ХанБин невольно поразился тому, как он мог так плохо думать об этом невинном существе. — Но мне всё равно интересно мнение со стороны. У моего друга скоро день рождения, а он коллекционирует диски. Он не поклонник хип-хопа, а я, если честно, смыслю только в этом, поэтому… мне бы хотелось приобщить его к этому жанру. — О, и вам нужен такой альбом, который мог бы послужить толчком к новому увлечению? — догадался ХанБин. Он старался сделать как можно более заинтересованный вид, но, как человек, чьим лучшим другом был фанатик-психолог, он точно знал: что бы этот парень ни выбрал, номер не прокатит. Нельзя привить человеку что-то, если это «не его». В любой другой ситуации ХанБин бы обязательно сказал об этом, но его нынешний клиент выглядел таким воодушевлённым своей «гениальной» идеей, что ему не хотелось заранее обрывать парню крылья. — Да, — парень интенсивно закивал головой, — я подумал, что это должно быть что-то фееричное и завораживающее… Ну, знаете, мощная читка, жизненный текст, все дела. — И что же вы выбрали? — «Control» Саймона Ди, — парень взял в руки диск и ткнул его чуть ли не в лицо ХанБину. Он выглядел при этом так торжествующе, будто держал в руках не запись знаменитого трека, а, как минимум, младенца Иисуса. У ХанБина в голове звучала тысяча и одна причина, почему это плохая идея, но он не знал, с какой начать. Видя растерянный вид продавца, парень тоже как-то стушевался. — Что, всё совсем плохо?.. — Э-э, нет. — «Очень». — Но почему вы выбрали именно этот трек? Парень просветлел. — Ну, знаете, это одна из самых захватывающих страниц истории корейского хип-хопа! В этой песне описана сама суть андеграунда: рабство перед агентством, желание обрести свободу, скандалы, предательство, дружба и ненависть — всё смешалось в одном треке! У Саймона-сонбэнима отлично получилось передать все свои чувства, показать своё мнение, и при этом у него там такая потрясная читка, что просто закачаешься… — парень говорил так вдохновлено и яростно, что ХанБину казалось, ещё чуть-чуть, и у него из ноздрей повалит пар, а из глаз посыплются искры. Честно, он даже был поражён, как кому-то удалось чуть ли не лекцию прочитать о том, о чём ХанБин бы просто сказал: «Один чувак поссорился с другим чуваком и дисснул его». Всё было так предельно просто, но этот парень говорил об этом, как об искусстве, и это не могло не восхищать. — Я прекрасно понимаю ваше восхищение, — ХанБин старался найти как можно более мягкие формулировки, ведь ему хотелось завтра продолжить наблюдать за Бом, а не собирать свои вещи по причине увольнения. — Но я не думаю, что его поймёт человек, не знакомый с андерграунд-индустрией настолько хорошо, — парень напротив нахмурился, но закивал, соглашаясь, — ведь чтобы понять всю прелесть этого трека, надо… как минимум иметь представление о том, что произошло между Swings и «Amoeba Culture», а это будет трудно объяснить в двух словах. Да и вся изюминка читки Simon D вряд ли будет понятна человеку, не увлекающемуся данным жанром.* То ли у ХанБина получилось быть настолько тактичным, насколько он рассчитывал (в чём он сильно сомневался), то ли у парня напротив был лёгкий характер; в итоге последний только задумчиво пригладил волосы под кепкой и, растерянно оглядев стройные ряды с хип-хоп альбомами, спросил: — Тогда… что вы предлагаете? — Мне кажется, что для знакомства с корейским хип-хопом лучше всего подойдут «Epik High» или YDG: у них ритмичная читка и насыщенные тексты. Классика, — ХанБин, как экскурсовод, говорил без запинки, попутно указывая на альбомы для большей ясности. — В конце концов, на их музыке выросло несколько поколений. Парень взял альбом «Epik High» и начал задумчиво вертеть его в руках, размышляя. А потом он посмотрел на ХанБина и удивлённо сказал: — А ты разбираешься в этом. ХанБин не подал виду, но ему было очень приятно. В итоге ХанБин уговорил парня взять «Shoebox», аргументируя это тем, что «это абсолютно новый цвет „Epik High“, который понравится всем». Киму на удивление понравилось общество незнакомца, ведь оно очень здорово разнообразило его будни, и ему было даже немного грустно с ним расставаться. Когда ХанБин уже пробил альбом, а незнакомец, попрощавшись, направился к выходу, он почувствовал необъяснимую тоску. ХанБин проводил взглядом спину парня, закрытую бесстыдной майкой, когда тот остановился, будто бы что-то вспомнив, пробуждая в Киме надежду. — Эм… ХанБин? — Ким удивился, откуда незнакомец знает его имя, а потом вспомнил, что оно написано на его бейдже. — В общем, вот. Парень достал из спортивного рюкзака кулёк и поставил его перед ХанБином. — От девушки с ресепшена, — смущённо улыбнулся он и, попрощавшись ещё раз, ушёл. Перелив колокольчиков возвестил ХанБина о том, что он снова остался один. Ким непонимающе смотрел то на только что хлопнувшую дверь, то на кулёк перед ним. Без лишних мыслей подрагивающими руками ХанБин развернул аккуратный платок, скрывавший маленький контейнер и сложенную вдвое бумажку. ХанБин затаил дыхание, теряясь в мыслях о том, что там может быть, и осторожно раскрыл письмо.«Ты выглядишь таким несчастным, целыми днями торча за прилавком магазина. Взбодрись! P.S. Приходи, поманикюримся :D Красотка-нуна с ресепшена»
В контейнере лежали ещё тёплые пянсё с кхимчи. ___________ * Дисс - направление в хип-хопе, сутью которого является оскорбление оппонента. В данном случае ХанБин намекает на скандал, который разжёгся в результате того, что рэпер E-Sens выпустил песню, оскорбляющую его бывшее агентство "Amoeba Culture" и Гэко из "Dinamic Duo". Эта песня повлекла за собой целую цепочку ответных диссов, и трек Simon D. - "Control" - был одним из них.