love theory or how to kill yourself faster

POV Astrid       Я проснулась от громкого крика:       — Астрид, мы проспали! — я резко открыла глаза и простонала.       — Дерьмо…       — Поднимай свою тощую задницу, первым история, мы не можем опоздать!!! — нарушитель моего безмятежного сна носился по комнате и собирал вещи.       — Хеде-е-ер, — злобно протянула я. — У меня охеренная задница, так что заткнись!       — Взбодрись уже, Хофферсон! Тебе же нужны нормальные оценки в этом триместре? — я резко села на кровати. — Одевайся, я жду в машине!       — Чёрт, — прохныкала я, спрыгивая с кровати.       Тело противно ломило от каждого движения, потому что оно ещё спало. Ненавижу опаздывать. Надев первое попавшееся трепло — тёмные джинсы и бледно-голубой свитшот с каким-то пингвином — поспешила к двери, на ходу зашнуровывая обувь. Не очень удобно. Схватив яблоко и рюкзак, я побежала к машине, закрыв дверь на ключ.       — Ты должна была поставить будильник, — бурчала я, усаживаясь в машину.       — Ты, вообще-то, тоже, — возразила Хедер, выезжая на дорогу. — Пристегнись.       Хедер Вереск — моя лучшая подруга, одна из трёх; лучше всех в нашей школе рисует и красится, болтунья каких поискать, она всегда показывает людям свою сильную чарующую сторону, но иногда ломается, плачет часами и ненавидит себя до мозга костей; всегда красит ногти в красный, и жить не может без виноградного сока (перебродившего, в смысле), вишни и своего фикуса по имени Рэйчел; мы знакомы с пяти лет, но дружить стали где-то с семи.       — Мне вчера было не до этого.       — А нехрен было обкуриваться посреди недели, — я страдальчески закатила глаза. Опять строит из себя мамочку. — Зрачки у тебя, кстати, до сих пор как долбаный экватор Земли.       — Расслабься, я выйду на уроке и приведу себя в порядок. Ох, даже не умылась, — тяжело вздохнула я, проведя ладонями по лицу и растрёпанным волосам.       Меня зовут Астрид Хофферсон, мне восемнадцать, и я учусь в одиннадцатом классе в Stratosphere High School. Я живу одна: мама умерла при родах, а папа… про папу я вообще ничего не знаю. Я жила у тётушки Маргарет, а в пятнадцать она отправила меня жить самостоятельно. А сама живёт в соседнем квартале. Я награждена равнодушием к тому, что обо мне думают, и порой меня просто переполняет самоуверенность. Характер так себе, но мне нравится. Я не такая уж бездушная и холодная, какой иногда кажусь всем, но шутки, гуляющие по всей школе, типа «никто не видел душу Астрид?!» или «так какого цвета, говоришь, твоя корона?..» я обожаю. В школе я прославлена именно своей холодностью и сучностью. Я очень верная и ревнивая в плане взаимоотношений с людьми, люблю лазанью, иногда читать, бронзовый блеск для губ и проливные дожди. Ещё тащусь от кружева, но ношу его крайне редко.       Мы подъехали к школе, и я побежала к Джейн, которая стояла у главного входа в школу. Джейн Торстон — ещё одна моя лучшая подруга, отвязная блондинка, слушающая музыку нулевых и курящая похлеще меня, у неё есть татуировка в виде Сатурна на правом боку и доставучий брат-близнец Джим; она отменно матерится, а одевается очень просто и неброско, часто скрывая свою фигуру; обожает химию и конфеты с коньяком или ликёром, часто ходит с ободранным чёрным лаком на ногтях, этим летом покрасила концы своих умопомрачительно длинных волос в фиолетовый, ставший уже сиреневым.       — Какого хрена, я уже двадцать минут тут торчу, — возмутилась Джейн, спрыгнув с перил. — Почему так поздно?       — Да так, тупая Хедер забыла поставить будильник, — пожала я плечами.       — Не менее тупая Астрид обкурилась, — возразила Хедер.       — Во-первых, это первый раз за последние три месяца, а во-вторых… — только я хотела начать очередную перепалку, как к ней сзади подошёл Тадаши, обняв за плечи.       — Приве-е-ет, — улыбнулся он, целуя её в макушку.       — Привет, — мы с Джейн здороваемся одновременно и киваем ему головами.       — Всё нормально? — спросила она, повернувшись к нему. Мы прошли внутрь, коридоры были переполнены людьми.       — Ну да, — ответил он, смутившись и не поняв, к чему она это спросила.       — Почему тогда не отвечал весь вечер?       — Я… помогал Хиро с домашкой, — пожал он плечами, проведя по её спине рукой. Тадаши Хамада, наш одноклассник, чёртов изобретатель, зачастую рукава его рубашек и сами руки запачканы в машинном масле, он обожает Converse и NASA, душа любой компании, ответственнее большинства взрослых, всегда держит своё слово и мечтает стать физиком-ядерщиком, раньше занимался большим теннисом, кажется, любит лимоны и раскладывать свои инструменты в строгом порядке, встречается с Хедер уже третий год, есть младший брат Хиро. — А вы как вечер провели? — спросил он, посмотрев на меня. Мы встали у дверей класса математики.       — Отлично, твоя тупая девушка забыла завести будильник, и мы проспали.       — А ты обкурилась.       — Ты ещё громче скажи, чтоб все точно услышали, — убийственно посмотрела я на неё, а она воровато огляделась. И увидела Хеддока.       — Иккинг! — и помахала ему рукой. Тадаши тоже встрепенулся, завидев друга. Тот отлип от стены и пошёл к нам.       — Ты обещал мне чертёж, гений, — сказал ему вместо приветствия Хамада.       — А ты обещал мне ту книгу и мой ластик, помнишь? — усмехнулся Хеддок.       — Oh come on! зачем тебе этот ластик? — недоумевал Тадаши. — Я даже не помню, где он.       — Это супер-ластик, он стирает карандаш любой твёрдости, чернила, даже маркер! — всплеснул руками Иккинг. Иккинг Хэддок, ещё один наш одноклассник, по совместительству кузен Хедер, поэтому иногда его в моей жизни гораздо больше, чем мне хотелось бы, он настоящий ботан, утрёт нос любой зубриле, тоже чёртов изобретатель, на пару с Хамадой, ещё и чертёжник, насколько мне известно; у него не всем понятный юмор, руки, покрытые вздутыми венами и постоянно исцарапанные, и всегда при себе мятные леденцы; он занимался вроде волейболом или баскетболом, неважно, но на вид довольно худощавый и жилистый, и вообще он ведёт себя так, будто всё время не уверен в необходимости своего существования и живёт в неловкости всю жизнь. — Хедер, твоя мама ничего-       — Нет, — перебила его Вереск, — она пообещала, что ни отцу, ни твоим родителям не расскажет.       — Ну хвала Тору, — вздохнул, закатив глаза, Хэддок.       — Чего? — выгнула бровь Джейн.       — Его кот опрокинул книжный шкаф и этим самым разбил папин стеклянный стол, — неловким тоном призналась Хедер. — Она купит новый стол, а если папа заметит, то она сама ему что-нибудь соврёт.       — Вот это кот, — присвистнула Джейн. Уж она понимала, они с Джимом с детства обожали что-нибудь сломать-разбить-взорвать. Хэддок лишь пожал плечами, улыбнувшись уголком губ. А в это время Эльза с лёгкой воодушевлённой улыбкой припорхнула к нам.       — Ну привет, — она приобняла меня за плечо.       — Почему это ты такая радостная сегодня? — прищурилась я. Эльза Мари Разенграффе — третья моя лучшая подруга, с ней мы вместе дольше всех, с трёх лет, она играет на фортепьяно, чудесно поёт и тащится от холодного кофе, у неё добрая душа и сестра Анна, младшая её на два года; иногда у неё проявляется неуверенность в себе, ей трудно принимать хоть какие-то решения, она нелюдима и недоверчива, т.е. трудно добиться её расположения, она на каждом шагу высказывает нам мысль о том, что всё, к чему она прикасается, рушится, но в жизни всё наоборот; она остра на язык, и я уверена, она могла бы стать Королевой Сарказма в нашей школе, а её стиль меняется день ото дня так, как ей хочется, часто по её одежде или макияжу можно определить её настроение или душевное состояние.       — Она, наверно, просто Фроста ещё сегодня не встречала.       — Да нет, я его на парковке сбила и проехалась ещё по нему. Лежит там, гниёт на солнышке.       — Убитый с утра пораньше враг — залог отличного утра и продуктивного дня, — в тон Эльзе, как рекламу, проскандировала я, наигранно улыбнувшись. Девочки испустили по смешку.       — Анна заболела, — расплылась в блаженной улыбке Эльза, — я всю дорогу ехала в тишине.       Раздался звонок, и миссис Стейси только после него удосужилась открыть дверь класса и впустить нас. Как только я села на своё место, в класс за последними людьми влетел Фрост. Он запыхался, на голове воронье гнездо, одежда сидит кое-как, а на шее красовался синяк. Нет, конечно же, это засос. Джек Фрост, он как местный селебрити: все говорят о нём и хотят его, но ведёт он себя относительно скромно для человека с таким статусом, имеет чертовски горячее тело, этого я отрицать не стану, иначе все девчонки порвут меня на части; довольно неплохо играет на гитаре, в глазах всех взрослых сущий ангел, но демон ещё тот: если на вашу вечеринку заглянет он, считайте, она уже удалась; курит как паровоз, зачастую стреляю у него сигарету, а он у меня; сегодняшний Дон Жуан, вопреки мнениям, не спит с кем попало, у него было девушек пять или шесть, всех он тщательно обхаживал (хотя они изначально были готовы ему отдаться), у него высокая марка на девушек и, кажется, есть младшая сестра лет девяти-десяти. Джек плюхнулся за парту передо мной.       — Ты где был? — шикнул на него Хамада.       — По нему не видно, что ли? — хмыкнул слева от меня Хэддок.       — Стереометрию повторял, — ответил Джек, затяжно облизнув нижнюю губу и ухмыльнувшись. Если стереометрия — значит Селестия. Ещё есть химия — Хьюзи, а физика — Фелисити, биология — Флора, и литература — Литиша.       — Придурок, — фыркнул Хэддок. POV Hiccup       — Я даю вам задание, выполняете, решаете, всё мне расписываете, потом сдаёте и сидите тихо, — выдала как пулемётную очередь миссис Стейси. Листы раздали, она уселась за свой стол и забыла о нас. Дали стереометрию. Да Фрост как в воду глядел.       — Джек, помогай, ты же готовился, — говорит ему Тадаши.       — Я практиковал исключительно расположение тел в перпендикулярных и параллельных плоскостях, — возразил Джек, одёрнув ворот своей футболки.       — А как же сферы? — изогнул я бровь.       — О, ну да, сферы, шары, все дела, — согласился Джек.       — Слабо уже заткнуться? — прошипела Астрид, прямая осанка и одна нога прижата к плечу, в одной руке ручка, в другой карандаш, волосы в беспорядке, брови нахмурены, глаза метают в каждого из нас молнии. Когда голубая молния попадает в меня, я забываю, как дышать, но виду не подаю.       — Хофферсон, ты чего такая злая? — спросил Джек.       — Под твой джип попала, — в тон ему ответила Астрид, кинув в него карандашом. — Заткнись хоть на минуту, это ты на оценки большой жирный болт клал, а я геометрию вообще не переношу. Лучше бы Эльза тебя правда задавила.       — Чего? — нахмурился Джек и обернулся через другое плечо на Эльзу. Та сидела, подперев голову рукой, и безразлично смотрела на задания, крутя между пальцев карандаш. Заметив, как выразительно Джек обернулся на неё, она подняла глаза. Тот хмуро-осуждающе смотрел на неё. Эльза подняла руку в воздух, подняв голову и вопросительно выгнув брови. Джек повёл челюстью. Эльза закатила глаза, почесала нос, как бы говоря «какой же ты тупой», и принялась что-то чиркать в своих листах. Но Астрид добилась своего, все заткнулись.       Со звонком все поплелись к столу миссис Стейси сдавать листы. Я сдал ещё на середине урока, прихватив листы Джека и Тадаши. Астрид сдала через пять минут после меня и попросила выйти, прихватив сумку. Хедер билась над заданиями до звонка, всё время хмурясь и зачёркивая что-то. А Эльза не колыхалась и писала всё с одним прикрытым глазом, Джейн то решала, то пялилась в стену. Астрид вернулась со звонком: ресницы стали выразительнее, накрасилась, волосы завязаны в аккуратный хвост на затылке, на кофте было несколько пятен от растёкшейся воды. Выглядела она бодрее. Застыв в дверях, она посмотрела на подруг:       — Я голодная как чёрт, пошли, — всплеснула она руками.       — Думаю, Эльза с вами не пойдёт, ей надо бампер от моих потрохов отмыть, да, Разенграффе?       — Не обращайте внимания, это полтергейст, — закатила глаза Эльза, заправив прядь волос назад. Они тут же ушли.       — Вот же дрянь, — вздохнул Джек.       — Дрянь, которая тебя затыкает раз за разом, — дополнил я. Тадаши рассмеялся. — Тебе не надо к секретарю?       — Больше нет, — мы вышли в коридор. — Я теперь знаю тайную дверь, и ключ Натали мне не нужен, — чтобы ходить курить, Джек каждое утро брал у нашей секретарши Натали ключи, чтобы выходить за забор за нашим стадионом, а после уроков возвращал. Он несколько раз их терял, но Натали продолжала их ему давать.       — Ну и что за тайная дверь? — без особого интереса спросил Тадаши.       — Астрид показала, там, куда привозят еду в нашу столовую каждое утро. После первого урока там весь день никого нет, Хофферсон проверяла.       «Хофферсон проверяла». Мне изначально не нравился тот факт, что она курит. Но, когда я увидел её с сигаретой между губ в первый раз, чуть не упал в обморок. Дым чарующе вылетал из её рта или ноздрей, её это словно не портило вовсе. И я до сих пор не понял, либо это неправильно, либо правильно настолько, что не укладывается в голове.       Из-за угла на нас вывалился Джим. Перегара почти не было, зато голова качалась из стороны в сторону.       — Торстон, ты живой? — спросил я, подхватив его под локоть, Джек взялся за него с другой стороны, и мы пошли дальше.       Джим — друг, о котором ты можешь только мечтать, он всегда понимает тебя, даже когда ты ни о чём не говоришь, знает, как отвлечь тебя и чем занять время; в его голове живут миллион самых безумных и гениальных идей, он обожает аниме «Юная Революционерка Утэна», Зимнего Солдата и химию, в частности практическую часть, была бы необходимость — они с Джейн патроны или взрывчатку сделали бы без проблем; он курит, любит гулять в тумане, спать и разбивать себе нос, достаточно умён и внимателен, но порой включает дурака и не думает о последствиях, тупо или пошло шутит и заразно смеётся, знает до кучи тайных интересных мест, уже два года ходит с дредами, которые безвозвратно дико запутались, и, если понадобится, без сомнений набьёт морду кому угодно.       — Да я вообще огурец, — прыснул Джим. — Это мой рекорд по протрезвлению.       — Да уж, четыре часа, неслыханная сила, — хмыкнул Тадаши. Навстречу нам вышли девочки:       — Продрал глаза, козлина? — спросила Джейн.       — Отвали, овца.       — Тебе вообще на всё насрать? — продолжала она. — Мне пришлось делать математику ещё и за тебя, чтобы тебе ещё один прогул не засчитали.       — Да ладно тебе, Забияка, он даже не курил ничего, — похлопал его по плечу Джек. Хедер обняла Тадаши, Эльза цинично смотрела на Фроста, Астрид с снисходительностью смотрела на Джима.       — Да вы тоже обдолбыши, как вы его одного отпустили, он ввалился в дом таким овощем, и, если бы я не сразу его услышала и вовремя не увела бы, его бы на месяц дома заперли, — возмутилась Джейн, скрестив руки на груди. Джек и Тадаши переглянулись, но промолчали.       — На меня не смотри, я там не был, — почесал я затылок, словив взгляд Джейн.       — Вот почему вы не можете быть как Иккинг, — резко выдала Джейн, махнув на меня рукой. Я дёрнулся, все посмотрели на меня.       — Чёрт… не будьте как я, я рыбья кость и боюсь собственной тени, — нервно рассмеялся я. Астрид покачала головой, недовольно смотря на меня. Хедер ткнула Хамаду под рёбра.       — Эм… мы поняли, Джейн, — выдавил он, обратив на неё своё внимание, — мы будем внимательнее.       — Надеюсь, — вздохнула Джейн, снова посмотрев на брата.       — Чего ты пялишься? — изумился Джим. Та достала из рюкзака таблетницу.       — Дам тебе только обезбол.       — Почему-у-у? — вдруг как пятилетний заныл Джим.       — Потому что ведёшь себя как мудак. На, — она протянула брату одну таблетку. — И больше никаких других колёс сегодня, ты понял?       — Да, Джейн, спасибо, — улыбнулся он ей краешком рта и ушёл искать воду. Мы все проводили его взглядом.       — Мне надо… я скоро вернусь, — опустив голову, Джейн ушла в другую сторону.       — Ну вы и придурки, — выдала Хедер.       — Мы сами ничуть не трезвее были, — попытался оправдаться Тадаши.       — У вас дома не происходит то, что происходит у них, — резко посмотрела на них Астрид.       У близнецов мама умерла от рака шесть лет назад, а отец, поправка — отчим работает, практически не общаясь с ними, только требует нормальной успеваемости, чтобы после школы они «больше не висели на его шее». Соответственно, за пьянки и ещё чего похуже он их наказывает не по-детски. Это вам не папа, который всю неделю будет запрещать вам тусить с друзьями и один вечер покапает на мозги — Норту нет до Джейн и Джима дела, он только выполняет свою обеспечительную функцию, пока близнецам не исполнится восемнадцать. Об их отце неизвестно ничего, поэтому они живут по таким правилам: все оценки не ниже тройки, не нажираться в хлам и не употреблять антидепрессанты. У Джима с ним более напряжённые отношения, друг ненавидит его за это пренебрежительное отношение. А Джейн из раза в раз сглаживает конфликты, дабы Норт лишний раз сгоряча не врезал Джиму или не лишил их чего-нибудь.       — Ну, тогда мы об этом забыли, — пожал плечами Джек. Я видел, что он сам жалеет, но перед ними он этого признавать, конечно же, не будет.       — Кто-нибудь, скажите мне, он реально такой жлоб или только прикидывается? — тихо спросила Эльза, пренебрежительно смотря на него.       — О принцесса, тебе бы свой язык в другом месте применять, — хмыкнул Джек.       — А твоим только заборы красить, — шикнула она, отвернувшись.       — Мне на литературу, — повернулась к ним Астрид.       — Мне на историю, — вздохнула Хедер.       — У меня биология, увидимся, — махнула рукой Эльза, и они разошлись.       — Встретимся у столовой? — предложил Тадаши. Джек агакнул, и мы тоже разошлись.       По иронии или издевательству судьбы, я иду за Астрид, потому что у меня тоже литература, только в другом кабинете. Джек уходит, кажется, за Эльзой — как бы школа не взорвалась, Тадаши за Хедер — у него большие планы на историю. На литературе я обычно сплю, потому что мисс Аркур знает, что я прочитываю всю программу, а сочинения пишу иногда получше тех, кто собирается поступать на журналистику или лингвистику. В классе учительницы не было, после звонка мы просидели минут пять, и к нам зашла миссис Арно, старшая сестра мисс Аркур.       — Здравствуйте, ребята, мисс Аркур сегодня не будет. Я не уверена, что вы будете сидеть тихо, тем более, вас не так много, так что пройдите в мой кабинет, окей? Наши программы, вроде как, похожи, послушаете, вам полезно.       Нам сказали садиться вторыми к тому классу так, чтобы на каждом парте было по одной книге. «Старик и море», Эрнест Хемингуэй. Я осмотрел класс и понял — никого, кроме Астрид, я тут не знаю. Я в курсе, что она меня не переваривает по никому не известным причинам, и моё сердце совершает кульбит каждый раз, когда она рядом, по непонятным причинам. Ладно, всё и так ясно, но я отказываюсь это признавать. Я был в неё влюблён в детском саду и начальной школе, но тогда я её совсем не знал, мне нравился лишь идея о ней, то, какой я её видел, а не сама она. А теперь я уже не уверен. Я знаю её почти всю, потому что Хедер часто мне что-то рассказывает, ноет о том, какой грубой, резкой или упрямой она бывает. Дагуру, её старшему брату, она это не говорит, потому что ему это не интересно, он учится на физико-математическом и поглощён только этим. И любить Астрид, даже просто испытывать симпатию, в моём случае больно. Потому что я для неё как мышьяк для мышей. Знать бы ещё, почему.       — Слушай, я знаю, что ты весь урок только и будешь думать о том, как красиво я полечу из того окна, но мне придётся к тебе сесть, — сразу говорю я ей, пока она меня не послала далеко отсюда. Она поднимает на меня взгляд, и я будто весь покрываюсь корочкой льда.       — Ладно, садись, — как-то легко соглашается она, чуть отодвигая стул в сторону. Я сел рядом, словно весь на иголках, а ей словно вовсе плевать. Невероятно. Я замечаю, как она жуёт губы и загибает уголок первой страницы книги, может ей не так уж всё равно. Но я всё ещё не располагаю даже догадками, что я такого сделал, чтобы она была такой отталкивающей и резкой. POV Elsa       Я. Сейчас. Кого-нибудь. Убью.       Мне. Нужна. Голова. Фроста. На моей парте. Прямо. Сейчас.       Я пытаюсь вдуматься в схему мейоза, запомнить наборы генов и хромосом, а этот урод пинает мой стул или тыкает карандашом, причём острым концом. Мистер Грей, которому под семьдесят, не следит за классом, да и на предмет ему глубоко плевать. Школа не может найти нового учителя биологии уже три года, поэтому с нами сидит бывший секретарь и юрист по специальности. А я, как назло самой себе, выбрала как экзамены химию и биологию. Неплохо, правда?       — Принцесса, если хочешь подробно изучить половое размножение, то я знаю нескольких парней, которые тебе в этом могут помочь.       — Как прелестно, что ты себя не предлагаешь, а то я бы тебя уже побила, — поворачиваюсь я к нему.       — Или ты по девочкам? — выгнул бровь, внаглую издеваясь. Он ожидал, что сможет меня смутить. Не тут-то было.       — Даже если да, тебе я этого не скажу, дабы не рушить твою психику.       — Но я же полтергейст, всё равно не расскажу никому, — он вдруг встаёт и тут же садится за мою парту, поворачиваясь ко мне всем корпусом. — Полтергейстов, кстати, видят только ведьмы. Может, попробуешь предугадать, получится ли у меня заставить кричать Сару? — перешёл он на шёпот. Я не обратила внимание на скрытое оскорбление и состроила задумчивое лицо:       — Даже не знаю, — пожала я плечами, разглядывая Сару, которая иногда не слышит, что ей говорят, и вечно находится глубоко в себе. — Думаю, ты её не впечатлишь.       — А кого я могу впечатлить?.. — зачем-то спросил он. Я повернулась к нему и чуть не задохнулась: он наклонился так близко, что я чуть не врезалась лбом в его подбородок. Высокий, засранец. Хотя я далеко не маленькая: где-то 5'8 футов ≈177см, и я выше Астрид, Джейн и Хедер.       — Эшли, — легко отвечаю я, отворачиваясь, — она достаточно безмозглая для тебя.       — Эй, — шикнул он и вдруг схватил меня за колено, пытаясь развернуть к себе. Я перехватила его руку за запястье и впилась ногтями в его кожу со всей силы.       — С твоим языком, к сожалению, ничего сделаешь, только если отрубать, но свои руки даже не смей на меня класть, я тебе не экспонат в интерактивном музее. POV Jack       Она шипит мне в лицо, как змея, и впивается в руку, как кошка, и я клянусь, я хочу убить её, прямо здесь, при всех.       — Ты такая злюка, — скалюсь я.— Давно у тебя парень в постели был, м?       Недобрая ухмылка расползалась по её лицу.       — Ты был, — я опешил. — Сегодня ночью, но я же ведьма, помнишь? я заставила тебя забыть. Кстати говоря, ты не так уж хорош, как о тебе говорят.       Я взял её за руку, которой она всё ещё впивалась в моё запястье, и притянул её ещё ближе к себе. Кошечка хочет поиграть, хорошо.       — Тебе, видимо, память отшибло, — я смотрел ей прямо в глаза и говорил охрипшим осевшим голосом. — Потому что это просто невозможно. Нонсенс. Я сказочен в постели, принцесса. Думаешь, все мечтают обо мне из-за приятной внешности или моей харизмы? Nah, — тихо рассмеялся я, покачав головой. — Попытайся хотя бы представить, как бы я заставил тебя кричать подо мной, ты бы сразу же сорвала свой прелестный голосок. И ты будешь вспоминать об этом каждый раз, когда будешь засыпать, и просыпаться ты будешь тоже с мыслью об этом. Ох, — выдохнул я, а она вся покрылась красными пятнами и, кажется, уже задохнулась, — ты бы стала такой послушной со мной.       — Твоему внутреннему богу выгода какая? — шикнула она. Надо же, язык ещё ей подвластен. А вот сердце нет: я чувствую под своими пальцами её пульс. Он бешеный.       — Мой внутренний бог докажет свою правоту и полное превосходство. В очередной раз.       — Занятно.       Она цедит сквозь зубы и тут же пинает меня. Да так больно, что место, куда она ударила, на мгновение онемело. Я ослабил хватку, и она вырвала свою руку, подорвалась с места. Раздался звонок, все зашевелились. Разенграффе судорожно скидывает вещи в рюкзак и говорит, почти на ходу:       — Я не стану трахаться с больным нарциссом.       И сразу же убежала. Дрянь.