Родрик Хэффли vs the World

От автора: Перечитал написанное - пока не совсем то, что хочется; будем работать, чорт возьми. Глава, кстати, давно уже написалась, теперь тянет идти дальше, пусть так повисит. ЗЫ. Про переводы помню, не бейте ногами, скоровсёбудет.))) Родрик взаимно любил спать. На диване, под диваном, во время урока, на свежем воздухе – он, без сомнения, смог бы делать это даже под работающим перфоратором. Обычно он спал, пока не возникало заманчивое предложение или неприятность, которой уже не избежать (вроде похода к директору). Теперь он всерьез предположил, что кто–то его проклял. Ну, или что расплата за грехи существует. Прошлую ночь Родрик провалялся, глядя в потолок до четырех утра, а потом ему приснилось, как асфальтовый каток утюжит барабанную установку. Барабанная установка распадалась на кусочки и жалобно скрипела – этот звук возвещал окончание его музыкальной карьеры. Родрик проснулся от собственного вопля: за рулем катка сидела жертва вчерашнего происшествия, задумчиво глядя на него через большие сварочные очки. Сегодня он тоже долго не мог уснуть: мешало фосфорическое сияние с соседней кровати. Но повернуться и посмотреть, что там, не решался. Родрик зажмурился и принялся вспоминать прошедший день... Будильник прозвенел, как обычно, без четверти восемь. Стояло радостное осеннее утро. Чертовски позднее для завтрака, если у твоего личного транспорта вчера открутили колеса. Зато в самый раз для того, чтобы представить, что ты уже умылся и почистил зубы – и дунуть на школьный автобус. – Мам, пап, добрутрзавтрак! Апельсиновый сок, тост с маслом в зубы. Кивнуть отцу. Незаметно прилепить пожеванный шарик мятной жвачки на край стола. – Родрик, опять эта футболка?! Шлепнуть Грега по макушке, радостно отметить, что тот поперхнулся остатками сока и испачкал рубашку. – Ну, ма–ам. Поцеловать Сьюзан так, чтобы она не успела почувствовать, что он не принимал душ уже три дня. Две секунды полюбоваться, как Мэнни Хэффли, самый младший из братьев, едва начавший разговаривать, ковыряется в жвачке и размазывает её по столу. – Она лежала в грязном белье! – В условно грязном! – Так, а это ещё что за порезы на новых джинсах?! Родрик Хэффли, вернись! Натянуть на ноги обтрепанные кеды, подцепить в прихожей рюкзак – и, сбив по дороге Грега, выбежать на улицу, залитую легким утренним солнцем. И потом все равно опоздать в школу, потому что автобус по техническим причинам сменил маршрут, а Грег промолчал из вредности, как и его лучший дружок–толстяк Роули. Грегу конец. Городок Вестмор, штат Вермонт: обычное отстойное утро. Двухэтажное темно–коричневое здание школы с приоткрытой входной дверью и вертикальными жалюзи на окнах напоминало ловушку для птиц. Стоит влететь, и чирикать тебе в ней до вечера. Из коридоров уже почти все убрались, когда старший Хэффли весь в мыле от быстрого бега ввалился в холл и бросился к своему шкафчику, пытаясь вспомнить, что сегодня за день недели. Память услужливо подсказала: вторник. Отстой в квадрате. Родрик родился во вторник, а, как известно, вторник – очень несчастливый день, несчастливее его только понедельник и четверг. Все неприятные события в жизни Родрика так или иначе были связаны с этим днем. Вбегая на второй этаж, Хэффли наступил на развязавшийся шнурок, едва не грохнулся с лестницы и машинально сложил пальцы в охранный знак. Хотя, как всегда, не помогло. На первом уроке старый хрыч Джонс посадил его за первую парту. Он поступал так почти все время, независимо от того, опаздывал Родрик или нет. Вероятно, из чистого садизма: какой нормальный человек в состоянии высидеть урок истории и не вырубиться? За это испытание Родрик пообещал себе вечером хорошенько оторваться на парковке у торгового центра, куда они с приятелями ходили развлекаться. Единственное, что грело душу: когда Грег дорастет до фрешмена, благодаря Родрику Джонс будет поступать ним точно так же. Остается пережить биологию и физкультуру, а дальше можно спать. Обычный вторник. Собирая вещи, он услышал объявление на школьном радио… Тогда–то всё и началось. «В связи с ухудшившейся ситуацией на дорогах города, администрация школы решила провести инструктаж по ПДД. Сбор учеников и преподавателей в 10.30 в актовом зале». – Это ещё зачем? – удивленно спросил Хэффли приятеля по классу, Роя, когда тот поравнялся с ним. – Кто–то переехал болонку директрисы? – Ты чё ваще! Скажи ещё, что не знаешь. Вчера чувака какого–то сбили недалеко от школы, его по асфальту раскатало! Красота ваще, хоть один урок пропустим. Родрик похолодел. – И как, поймали кого? – Нет. Думают на старшеклассников. – А ты как думаешь, Ройс? Лопоухий Рой почесал в затылке. – По мне, так это те три парня, которые в прошлом году на пикапе прямо на стадион въехали. Им не слабо. Эй, что с тобой? – Да так… Представил себе это «Liver alone»[1], – Хэффли скорчил рожу, и оба заржали. Хотя, конечно, ему было совсем не весело. Если остался хоть один свидетель, который видел их с Билли, Родрику кранты. Отвязавшись от Роя, он бросился звонить Билли. Лидер «Подгузников» не любил технику, но пересилил себя, чтобы набрать номер Уолтера, пока ученический поток медленно катил свои волны к актовому залу. «Абонент временно недоступен», – любезно сообщила трубка. Здравый смысл требовал пройти и сесть на трибунах вместе с товарищами, но стоило Родрику представить себя у всех на виду, как ноги сами понесли его в противоположную сторону. Дождавшись под лестницей, пока последние ученики и преподаватели пройдут в восточное крыло школы, беглый Хэффли осторожно прокрался на усыпанную листьями полупустынную улицу. Первой его мыслью было найти Билли. Хотя Биллу недавно исполнилось тридцать пять лет, он до сих пор жил с родителями, и последние два месяца каждые выходные его патлатую голову можно было увидеть в подвальное окно дома Хэффли. После успеха в Шоу Талантов «Подгузники» собирались и репетировали до посинения, а потом Билл шёл и покупал себе пиво. Иногда Хэффли составлял ему компанию, иногда (как вчера) они брали фургон, но по понятным причинам пиво Родрику было нельзя, и за всевозможные подгузники он чокался с Билли стаканом с колой. Кроме пива Уолтер любил девчонок, рок’н’ролл и домашнюю еду – вот практически всё, что Родрику было известно о нём. И среди этой полезной информации не значилось адреса. Обычно участники группы договаривались о новой репетиции на предыдущей, а потом созванивались. Однажды, правда, Билли просил подбросить его до парка трейлеров, что находился в юго–западной части города, «по личному делу», но что это было за дело, Родрик не знал. Большую часть времени они обсуждали, на что будет похожа их жизнь, когда группа станет популярной. Так или иначе, абонент был по–прежнему недоступен: судя по всему, Билли затаился, как обещал. Хэффли принялся яростно придумывать новый план. Возможность вернуться домой отпадала сразу же: рождение Мэнни сделало их с Грегом существование ещё более невыносимым. Дни напролет Сьюзан просиживала с ребенком. Если раньше была надежда, что мама найдет работу и начнёт отлучаться, то с тех пор, как её взяли во внештатные сотрудники местной газеты, надежда мирно почила в бозе. Можно было бы наврать, что физкультурник получил солнечный удар или сломал себе что–нибудь… Но Родрик был почти уверен: тренер Мелон способен вести урок и со сломанной шеей, бодро крича «не будьте тряпками, вы же мужики!» (в том числе, девочкам). Сьюзан обязательно позвонит в школу, а после – запретит Родрику репетировать. Даже если и не позвонит, ей гарантированно настучит Грег. Мелкий засранец. Вдруг на короткий миг ему показалось, что окружающий пейзаж дернулся и поплыл, но стоило моргнуть, как все пришло в норму. На худой конец можно было бы пойти в «Pizza Hut» и проесть оставшиеся карманные деньги, надеясь не встретить там никого из знакомых. Он решил поступить именно так. Родрик тряхнул головой, запустил пятерню в темные волосы и сердито взъерошил их. Ситуация начинала его нервировать. Поглощенный размышлениями, он и не заметил, как свернул на тенистую улочку, намереваясь срезать дорогу до кафе. Лишь через пару шагов до Родрика дошло, где именно он находится. Это была Та Самая Улочка. Он ещё успел подумать о преступниках, возвращающихся к месту преступления, прежде чем мир вокруг обрел ужасающую чёткость. Сбоку от Родрика неожиданно возникла парящая в воздухе надпись: «Имя: Родрик Хэффли Возраст: 17 лет Рейтинг: местная знаменитость», но он даже не обратил на неё внимания. Потому что прямо перед ним на тротуаре сидел вчерашний пешеход. Над которым тут же возникла другая надпись: «Имя: неизвестно Возраст: неизвестно, но не больше 20 Рейтинг: неизвестен». Хоть неизвестный и сидел вполоборота, Родрик мог поклясться, что это тот же самый парень. Худой и кудрявый. Хэффли в голову пришла ужасная мысль: а что если перед ним призрак? Поэтому он и сидит тут в одной и той же позе, не в силах осознать свою смерть… Парень поднял голову. – Нет! – крикнул Родрик и зажмурился.– Не поворачивайся ко мне лицом! – Почему? – удивился неизвестный. – Если у тебя торчат мозги, я не хочу этого видеть… Или хочу? – Ничего у меня не торчит. Родрик медленно открыл глаза и прищелкнул пальцами. – Точно! Это как в «Шестом чувстве»[2]. Ты даже не знаешь, что умер. Сочувствую, чувак. – А я умер? Родрик запнулся, не зная, как ответить. Не ответишь же: «Мы вчера подрезали тебя на машине, извини, неудобно получилось». Незнакомец поднялся с асфальта и пристально взглянул на него с каким–то смутным узнаванием. – Постой. Так это ты вчера расхреначил мою любимую гитару?! Вот, что это было. Гитара. Гитара ударилась о капот и хрустнула с противным звуком, который Родрик потом снова услышал во сне. Как во сне он услышал со стороны свой голос: – Ты музыкант?.. – Фронтмен группы «Крэш энд зе бойз». Впрочем, сейчас моя группа мертва, так что временно я – просто Крэш. Новые мертвые люди не воодушевляли, Родрик тотчас принялся прикидывать, как бы смыться побыстрее. – Никогда о вас не слышал, – маленький шажок назад. – Потому что я из Канады. – О, – ещё шаг. – И как ты здесь оказался? – Ищу кое–кого. – Жаль, так вышло с гитарой. – Ничего, переживу, хоть и скучаю по ней. Поживу у тебя пока, накоплю на новую. Не обращая ни малейшего внимания на воцарившееся абсолютное молчание, Крэш снял с плеч клетчатую рубашку и повязал на пояс. Надел рюкзак. Выжидающе посмотрел на Родрика. – Эй, что значит «у меня»?.. – Тебе не кажется, за вчерашнее ты мне кое–что должен? Страшные картины вереницей пронеслись перед внутренним взором Родрика. Убийственно вежливая мама, отдающая Крэшу деньги за гитару. Угорающий Грег. Разъяренный отец, отбирающий фургон. Продажа барабанной установки и пожизненный запрет видеться с группой… Вчера ему впервые в жизни приснился вещий сон! О, чёрт. – Как я представлю тебя родителям?! – Придумаешь что–нибудь. Кстати, имей в виду, вчера кое–кто всё видел. *** Когда Сьюзан открыла им дверь, Мэнни, как водится, сидел у неё на руках. Он порядком округлился и немало весил, поэтому она постоянно подтягивала его повыше. Рядом с ними тоже появились следующие строчки: «Сьюзан Хэффли, мама Родрика Возраст: кому–то интересен? Рейтинг: полководец» «Мэнни, младший брат Родрика Возраст: 3,5 Рейтинг: слишком мал, чтобы иметь рейтинг». Что–то определенно было не то с этими надписями. – Родрик Хэффли?! – Здравствуйте, – вмешался Лукас, и Сьюзан умолкла. Родрик ждал бури обвинений, но мама только оглядела Крэша с головы до ног и неожиданно улыбнулась. Видя это, Родрик, приободрившись, решил перейти в наступление. – Мама, знакомься, это мой… друг из параллельного класса! – А имя у друга есть? – перебила Сьюзан. – Куямба, – вдруг выдал Мэнни, и мама–Хэффли смущенно прыснула. – Меня зовут Лукас, – покладисто представился Крэш, слегка передернув плечами. – Можно он у нас пообедает? Родрик покосился на Крэша, и на долю секунды ему необъяснимым образом захотелось, чтобы мама запретила им обедать или даже позвонила в школу. Но она просто сказала: – Конечно, но сперва объясните, почему прогуливаете уроки. – У нас была физкультура, и тренера удар… – Не слушайте его, миссис Хэффли, – перебил Лукас.– На самом деле мы идем из медпункта. Во время игры мы оба получили травмы. Он без тени смущения задрал футболку, и на незагорелом животе Родрик с неприятным холодком увидел здоровенный ушиб. Крэша тогда все–таки задело? – Шиповка... А Родрику попали баскетбольным мячом по голове, он час как путается в словах. До конца дня мы освобождены. – Шишка есть?! – Сьюзан опустила Мэнни на крыльцо (ребенок тут же заковырялся руками в коврик) и немедленно принялась щупать голову Родрика. Тот протяжно взвыл, имитируя страдания. – Думаю, ему стоит лечь, – пришел на помощь Лукас – и все они немедленно оказались в гостиной. Мама–Хэффли убежала замораживать лед и готовить обед. – А тебя язык–то подвешен, чувак, – прошептал Родрик, с комфортом устраиваясь на софе. – Идеальное прозвище.[3] – С таким же успехом я могу сказать твоей маме, что Америка большая, или что Земля круглая, – хмыкнул Крэш, усаживаясь в кресло. – Секретное свойство организма. – Почему тогда ты не действуешь на меня? Крэш посмотрел на него пристально–пристально, как в самый первый раз, и пожал плечами. На Грега Хэффли, впрочем, магия Крэша тоже не действовала. Дружки Родрика всегда приносили Грегу дополнительные огорчения, и радоваться появлению ещё одного не приходилось. А чего хорошего ждать от друзей человека, который может положить в рот спящего брата носок? Вспомнить хотя бы, как, с подачи брата, Уорд и компания заманили их с Роули в темный подвал и продержали дверь запертой, пока оба не уснули. Это случилось нескоро – до того Грег показал другу первые десять минут второй «Пилы», и напуганный Роули несколько часов кричал, что в подвале пахнет газом. После того случая они почти четыре месяца общались только на занятиях – дед Роули Джефферсона (склочный и недалекий тип) категорично запретил Грегу приближаться к их дому, а ведь Грег пострадал не меньше! Единственное исключение составлял волосатый Билли (он даже нравился Хэффли–среднему), но тому–то было в принципе пофиг на всё, пока в его тарелке дымился ростбиф. Рядом с Билли Родрик превращался в озабоченного музыкофила, забывая щипать Грега под столом и отодвигать стул. Первое же, что предпринял Родрик в присутствии нового гостя – за ужином подложил Грегу в тарелку дохлую муху. – Эти игрушки прям как настоящие, да, Грэг? – спросил Родрик, тихонько угорая. Папа–Хэффли отреагировал мгновенно. – Хватит баловаться за столом! Вы, оба! Лукас продолжал сосредоточенно ковыряться в кукурузе. Грег закатил глаза, попытался сковырнуть с тарелки черно–зеленый кусок пластмассы с лапками… Внезапно муха шевельнулась. Грег подскочил от неожиданности, опрокинул свой стакан - и сок яркой оранжевой кляксой растекся по столу. Судя по роже Родрика, тот прекрасно знал, чем всё кончится. Вполне пришедшая в себя муха взлетела с тарелки… и вдруг Крэш, почти не глядя, выверенным движением схватил её в полете. У Родрика глаза на лоб полезли. Но не успел он и рта раскрыть, как мама задала свой первый и Самый Главный Вопрос: – Лукас, скажи, ты любишь читать? Крэш читать любил. Крэш читал Шекспира. Крэш знал таблицу умножения. Крэш дважды победил в поэтическом конкурсе. Крэш одобрял всё, от чего воротило Родрика – и через полчаса мама сияла как стоваттная лампочка: она была целиком и полностью им очарована. Родрик решил, что это действительно какая-то особая разновидность магии. Проблемы с жильём? Никаких проблем. После ужина Сьюзан заявила Фрэнку, что Крэш – сын её подруги и недолго поживет с ними, при этом с ней решительно невозможно было спорить. Да Фрэнку не очень-то и хотелось - Крэш ведь разбирался в автомобилях. *** – Это ваша студия? Первое, что сделал Крэш, войдя в Священный Подвал для Дьявольских Дел протянул руки к гитаре Скотта Рэдли, бессменного гитариста «Подгузников» и однозначно–лучшего–друга Родрика. (У Билли после вторичного кидалова[4] точно больше не осталось шансов когда–то им стать.) – Можно? – не дожидаясь ответа, Крэш перекинул через плечо ремень и взял первый аккорд. По тому, как он держался, Родрик заключил, что насчет фронтменства Крэш не врал. – Осторожно, это девочка Скотта. Узнает, что ты её лапал – убьёт, – прыснул он, садясь за ударную установку и доставая палочки. – Скотта? – Крэш удивленно вскинул брови. Потом мягко улыбнулся каким–то своим мыслям. Конечно, Родрик обещал маме особенно долго не стучать, не беспокоить «ушибленную» голову, но уже не был уверен, что выполнит свое обещание. Барабаны тянули магнитом. Стоило только сесть на стул, натянуть наушники и положить ногу на кардан… Первое соло он сыграл с ошибкой, но очень прочувствованно, постоянно ощущая на себе цепкий взгляд серых глаз. И уже почти доиграл второе, когда короткий гитарный стон оборвал четкий ритм – и Родрик опустил палочки. С той же силой, с какой до того ему не хотелось впускать Крэша в дом, ему захотелось, чтобы он здесь остался. К черту Скотта. К черту, что так не поступают с друзьями. Это рок’н’ролл, детка! Родрик воинственно взъерошил волосы и пожалел, что у него нет подводки. Да в него как дьявол вселялся, стоило ему подвести глаза! – Зажжём вдвоем? – само собой слетело у него с языка. – Ты хочешь со мной сыграть?.. Крэш выглядел потрясенным до глубины души. Родрик заранее покрылся хладным потом. – Проблемы? – Ты понимаешь, чем всё кончится? – Думаешь, выйдет так отстойно, что я пойду и повешусь? Крэш смотрел на него со смертельно–серьезным выражением лица. Ситуация вызвала в Родрике ещё более сильное ощущение несоответствия, чем раньше, но он сейчас готов был душу продать за порцию настоящего драйва. – Публика повесится? Напряженное молчание. – Походу, да. Но я все равно хочу попробовать. – А кто у вас пел?.. – Да так, один. Крутой чувак... был. – Хм. Ладно, – Крэш перехватил гитару и криво улыбнулся. – Петь тоже буду я. Поехали. Он и раньше испытывал всепоглощающую эйфорию – практически каждую репетицию – когда установка становилась одним целым с его душой и звучала по–особенному. Но сегодня… У Родрика было ощущение, что с него сняли кожу, вывернули и снова натянули поверх тела. Круто… круто, КРУТО!!! Куда круче, чем собраться вечером с тусовкой и подкладывать пластмассовую лужу блевотины на капоты чужих машин. Краем глаза он успел заметить промелькнувшие вверху плюсики, циферки и какие–то словесные пояснения, но вникать не стал. – Я тебя уже люблю. – Я тебя тоже, – без тени сомнения ответил Хэффли. Как бы гейски это не звучало для него в обычное время, на волне восхищения собой не было ничего более естественного. В ту минуту он ещё подумал, что люди с похожими интересами обречены быть вместе. Лукас протянул руку, и Родрик крепко–крепко её пожал. Мир вокруг покачнулся. Почти незаметно – точно стоящий в порту океанский лайнер. В ту же секунду банка с краской, забытая Фрэнком Хэффли на полке, без всякого предупреждения свалилась Родрику на голову. Ну что ж, о достоверности шишки больше заботиться не нужно. Канадец Крэш в очередной раз повел себя непонятно: отдернув руку, извинился и с улыбкой произнес «прости», глядя в район потолка. Может, канадцы все такие? От отстойного вторника и вовсе ничего не осталось. Перед сном мама завела с Грегом беседу о младшей цыпочке Холли, потом принялась распекать его за поведение, и оба музыканта тотчас сбежали. В комнате Родрика нашлось место для раскладушки – никаких проблем с ночевкой. – Сколько барахла... – заметил гость, окинув взглядом музыкальные плакаты и пустые банки из–под газировки, разбросанные по полу вперемешку с одиночными носками. Из комода торчал краешек банданы с черепом, на самом комоде стоял разноцветный светильник. А в головах кровати Родрика были развешены сломанные и целые барабанные палочки на фоне плаката «Подгузников». – Это нужные вещи!.. – Да нет, мне нравится, – Крэш усмехнулся. Родрик стянул футболку и плюхнулся на свою кровать, растекаясь по ней почти без сил. Крэш почесал подбородок и закопался в рюкзак. – Тебе хочется известности? – начал Родрик. Ему не было скучно (ему давно уже не было так не скучно!), но не хватало разговоров с Билли. – Я и так известен. – Ну, в смысле, в мире. – Какая разница? – А разве не круто – девчонки, деньги, слава?.. – Девчонками не интересуюсь. Это тоже было странно, но когда странного слишком много, к этому куда быстрее привыкаешь. Новый сосед Родрика, наконец, выудил из рюкзака то, что искал: большие сварочные очки. – А это тебе зачем??? Ладно, насчет «привыкаешь» он погорячился. – На скорости триста сорок метров в секунду они незаменимы. Спокойной ночи, – Крэш нацепил свои очки, ясно дав Родрику понять, что на сегодня разговоры окончены... ...И вот теперь за его спиной что–то светилось. В конце концов Родрика всё-таки сморил сон. Снилось, что он на концерте «Lőded Diper», что у сцены бесятся парни и девчонки Вестмора, подняв к небу кулаки, и только одна девочка почему–то неподвижно стоит в толпе, не танцуя и недобро щурясь. Узкие скулы и темные волосы – возможно, кореянка или китаянка. Ученица по обмену?.. Прежде чем повернуться и уйти, она продемонстрировала Родрику средний палец. –––––– [1] Родрик цитирует черную шутку Стью из фильма «Крик» (2001). [2] Ну, не совсем так, конечно, но в целом похоже (не хочется спойлеров). Очень хороший фильм. [3] CRASH на американском сленге помимо прочего означает «влиться в компанию, присоединиться без приглашения». [4] В критический момент Билли пытался выбросить Родрика из собственной группы (фильм «Diary of a wimpy kid: Rodrick rules»).