Я забыла сказать...

За окном темно, видны маленькие проколы звёзд на небе. Через открытую форточку тянется в дом струйка тихого свежего июньского ветра. Петунья не спит, когда на нее, одновременно со звонком в дверь, накатывает абсолютно волшебное чувство. Она встает, накидывает голубой халат на плечи и буквально бежит вниз по лестнице. «Ну, наконец-то! » — проносится у нее в голове. Женщина ступает на до блеска вымытый кафель прихожей, подходит к двери и открывает ее. — Лили, — выдыхает она. Перед ней стоит её сестра. Рыжие волосы спадают до пояса, огромные зелёные глаза блестят в темноте. Лили рассматривает Петунью, чуть наклонив голову и мягко улыбаясь. — Лили! — вскрикивает женщина, — Ты жива! — потом испуганно, — Тебя не убили, ты жива? — Да, Петунья, да, — успокаивающе кивает сестра. — О Боже, Лили я так рада! Я должна тебе сказать, я забыла… твой сын, он у меня Лили! Гарри, он у меня. Он живет у нас, нам его принесли и сказали, что ты умерла и твой муж тоже… Ох, Лили, я хотела тебе сказать, ты была такая красивая на свадьбе! У тебя было такое потрясающее платье, где ты его сшила? — Петунтя не дожидается ответа, — Я видела его на фотографии, ты прости, что я не пришла на свадьбу, я не могла, Дадли тогда только родился, он у меня такой умница! Ему уже 15, представляешь? — Да, да, — кивает Лили. — Ох, я должна была тебе что-то сказать, Лили, что-то важное… твой сын он поехал в эту твою школу, где ты училась… Я хотела сказать: прости, что я называла тебя уродкой, ты не уродка, нет! Ночь пахнет жасмином, который растет у крыльца дома Дурслей. — Я просто тоже туда хотела… и, ты знаешь, я видела потом еще твоего дружка Северуса однажды… Ты прости меня, пожалуйста, ты не уродка, ты красивая! Я случайно тогда сказала, Лили! Ты… ты простишь меня? — Да, прощу, Петунья, — Лили улыбается, протягивая сестре руку. — Ооо, спасибо, Лили! Я честно случайно, ты не уродка! Я хотела тебе еще что-то сказать… Помнишь у нас была кошка Дымка, ее отдали тёте Розе, представляешь? По моему, Дымка была рада… Я так рада, что ты не умерла! Ты так хорошо одета. А ты знаешь, я так давно не была на тех качелях, у нашего старого дома… Ой, что это я всё о себе! Как ты, Лили? Всё хорошо? Петунья виновато поднимает глаза на сестру, которая стоит перед ней в темноте в белой футболке и голубых джинсах. — Я в порядке, всё хорошо, — улыбается та. — Ну, это хорошо. Твой сын живет у меня… а, я говорила уже, — Петунья разводит руками и тараторит, — А вот, я вырастила розы, смотри. Красивые, правда? Ох, что же за ерунду я тебе говорю, ведь так много надо успеть тебе сказать… УСПЕТЬ. Почему успеть, ведь сестра же жива…? Лили отступает на шаг. — Лили, ты же жива, ты не уйдешь? — Петунья испуганно хватает сестру за руку, чуть повыше локтя. — Нет, Петунья, я не могу. Пока, Петунья! — Лили сжимает руку сестры и начинает таять в мягкой темноте ночи. — Нет, нет, Лили, не уходи! Я так много хотела тебе сказать! — Лили улыбается, а женщина на крыльце судорожно пытается вспомнить, — Ты не уродка, Лили, прости меня! Я так рада, что ты жива! Лили, отступает еще на несколько шагов, все еще глядя на Петунью, и все больше растворяется в воздухе. — ЛИЛИ! — вдруг кричит Петунья — Я забыла тебе сказать… это важно! Я люблю тебя, Лили! Ты слышишь? Я тебя люблю, ты же моя сестра, это так важно! Ты меня слышишь? Лили! Петунья просыпается в кровати. Ветер колышет сиреневую занавеску. «Как же я забыла сказать самое важное… опять?» — в панике думает Петунья. Рядом храпит Вернон, и она начинает постепенно понимать, что это был сон. Она спускается на кухню, попить воды. Сон…, но ей кажется, что она правда была там, она правда говорила — говорила, о какой-то ерунде…она еще так много не успела сказать! Лили же была жива, она жива, она сейчас позвонит в дверь! Никто не звонит. Все тихо. Примерно два раза в год ей снятся эти сны, которые кажутся такими реальными. Снятся потому, что она так мало говорила с сестрой при ее жизни. И каждый раз ей становится легче после этих снов. Но каждый раз она забывает сказать самое главное. Даже во сне. Петунья идет в кровать и ложится рядом с мужем.