cold days.

В синем небе руки в стороны, Черным цветом заколдованы Ты да я, я да ты, Да молодые вороны. Песнь скромная, мысль бездонная, Осень желтая, жизнь бессонная. Ты да я, я да ты, Да без сна до весны.

В ту ночь царю особенно не спалось. Его мысли, его думки и его разум был только с ним. Басманов уже трое суток спал в сырой темнице, словно собака, питаясь только куском хлеба да водой и то, если перепадёт ещё что. Его не так жаловали здесь, как некогда Морозова. Сам Фёдор вряд ли понимал, из-за чего его так не любит народ. Он ведь к ним с душой, а они ему подляну, этакие мрази! Ну ничего, его Милостливый Государь спасёт его. Непременно вытащит из этой проклятой темницы. Нельзя было сказать, что сам царь Иван Грозный сожалел о своём поступке, но он стал очень привязан за это время к своему верному опричнику. Да и вечерами не над кем было потешаться. Остальные подлые гады, предадут как только узнают о желаниях царя. До казни оставалось примерно пять дней. Пять дней до смерти его верного слуги. Пять дней до смерти половины его души. Он ведь так доверял ему, считал своим фаворитом. А он, пёс смердячий так низко пал. В эту тёмную безлунную ночь, царь решился на это. Он пошёл туда, где как ему казалось, он вновь воссоединиться с ним, с Фёдором. Путь был опасен сам по себе, поскольку охрана заподозрит царя. "Да кто они такие, чтобы указывать мне?! Холопы!" - с этими мыслями он вышел из своих покоев, и направился в темноту. Когда он вышел на улицу, то заметил, что никого нет: ни охраны, ни псарей. Его путь был недлинным. Он довольно быстро дошёл до темницы и, открыв дверь собственным ключом, вошёл. Его чёрное одеяние и борода с волосами сливались во тьме, и лишь бледная кожа выдавала его. А вот Басманова он не сразу признал. Он очень похудел, и его скулы приняли вид устрашающий. Он словно живой труп. Цепи обволакивали его тело, а вот белая рубаха шла ему, как подметил царь. - Батюшка...государь...Вы за мной. - Цыц, бес. Я пришёл, чтобы пролить луч света в твою заросшую тьмой душеньку. Говори, холоп, хотел убить царя?! - Да чтобы я! - Басманов подполз, как жалкий человек, к царю и стал кланяться в ноги. - Никогда! Я любил вас, батюшка, любил всем сердцем и душою. - Знаю я тебя, Феденька. Как ты любил меня за положение своё. - Нет! Нет...Не вели казнить, прошу тебя...Вспомни те ночи длинные и бессонные. И сразу всё поймёшь. - Да что ты знаешь,холоп. Далее было молчание, которое так и хотело их задушить. Царь пнул своего преданного Иуду прямо в лицо и пожалел тысячу раз. Парень отполз, как побитый пёс. Иван Грозный как будто свою душу пнул. Также было больно и ему. Это было непередаваемое чувство. - А ну, подойди сюда, Федя, - сказал он осторожно, будто боясь навредить, - Ну же, ну не бойся. Парень, как испуганный зверёк подполз к царю, и тот присел, поднимая его костлявыми пальцами за подбородок. Их глаза встретились, как когда-то ночью несколько дней назад, в покоях Грозного. И камень с души сорвался, и почувствовал Государь облегчение. Их губы слились, как и души. Они давно были одним целым, просто Иван Грозный не особо это признавал. Так прошла ночь. Длинная ночь. Царь сидел, гладя волосы предателя и укутав его своим чёрным плащом; а вот Басманов наслаждался этими часами вдоволь. Он понимал, что владеет этим человеком, и что он полностью принадлежит ему. Вместе они не составляли гармонии - лис и волк не могут ужиться. Но эта ночь была их полностью. Под утро царь встал, поправил внешний облик и в последний раз взглянул на Иуду. - Прощай, Феденька. - Нет...Батюшка, отпусти меня. - Прощай. В семь утра, спустя четыре дня, его казнили, отрубив прекрасную голову с чёрными кудрями. Говорят, Иван Грозный не смог смотреть этого и слёг с хворью. - Казнили? - Да, Великий Государь. - А ну, пошёл вон, холоп! Этот удар его пошатнул. А чёрные вороны всё возвышались над Русью. Как будто душа Фёдора Басманова смотрела оттуда и насмехалась, как и раньше.